сорок четвёртый.

너무 쉽게 울었고

Вновь тьма неизвестности. Как только массивные двери закрываются за охранником, Ким невольно осматривается и задаётся не самыми приятными вопросами. Куда его отведут? Решат, что одна жертва в победившей – недостаточно? Решат пустить пулю и в его лоб? К чему такие негативные мысли, Тэхён? Руки мгновенно оказываются в карманах олимпийки, ладони скрываются в кулаках, кончик безымянного пальца теребит подаренное кольцо. Розовые стены, лестницы наводят больше смуты внутри, поселяя страх в животе. Уж лучше бы Ким вновь испытывал необузданную похоть, чем это. Тьма неизвестности – это то, с чем он так и не смирился в этом месте. – Так… Куда мы идём? – Сглатывая, Тэхён останавливается посреди лестницы. Она последняя. Дальше – самый нижний ярус, на который их никогда не спускали. – Я ведь имею право знать, разве нет? – Когда придёт время, Вам обо всём расскажут. Я не располагаю информацией, почему именно Вы и почему именно сейчас. Всё, что я могу сказать, – охранник за спиной делает паузу, а звук обтирки маски о комбинезон говорит о том, что он оглядывается, – это не в правилах наших игр. Исключение. – Каки… – Больше ничего. Дуло упирается в спину парня, заставляя его продолжить спускаться, заставляя повернуть направо, в тёмный проход. Розовые лестницы и до жути пёстрые коридоры сменяются ещё более вычурными. Только сейчас от расцветок стен не хочется выколоть глаза… Хочется блевать. Прямо здесь. Остановиться и высказать всё своё недовольство от участия в играх, от новой неизвестности, замаячившей на горизонте. Почему Тэхён вообще здесь? Почему вновь вернулся в стены неизвестного бункера, если он трус и боится за свою жизнь? Из-за чёрта со столь обаятельными кудрями и контрастирующим пирсингом? Возможно, Киму и стоит быть благодарным Игре за возможность близости, но… Какой ценой? Скорее всего. Да. Тяжело об этом говорить, но… Скорее всего, Тэхёну было бы проще услышать от выживших ребят о смерти Хосока, чем лицезреть его израненное тело. Это было бы проще? Проще, чем закрывать глаза и раз за разом видеть бездыханное хладное тело. Прошло достаточно времени, чтобы он смог принять информацию, пережить её и пойти дальше [как же грубо это звучит в его голове]. Сон давно давит на веки, однако… Сможет ли Ким? Сможет так просто уснуть сегодня? Да и не ждёт ли его револьверный патрон в сердце где-то за углом? Охранник останавливается рядом с комнатой, на двери которой красовался символ тигра*, как на первый взгляд показалось Тэхёну. Символично. – Сюда, – проговаривает Квадрат, открыв дверь и уступая проход Тэхёну. – И что это? Обычная комната, похожая на малобюджетную гостиничную, но в более вычурном стиле. Стены всё ещё блевотной раскраски, а золото по полках и комодах лишь выдаёт неуместную роскошь. – Комната, – охранник выдаёт очевидный ответ. – Здесь можно поспать, бельё свежее, – он указывает револьвером на кровать. Очаровательно. – Та дверь, – тычет в небольшое ответвление квадратной комнаты, – ванная. Средствами разрешено пользоваться. – А почему я? – Произносит Тэхён с неуместной улыбкой. – Не я ведь к финишу пришёл. – Я не могу ответить на этот вопрос компетентно. Дождитесь вечера завтрашнего дня, – словно заготовленный заранее текст. Дверь закрывается. Судя по звуку, закрывается она на ключ. Тэхён застрял в более комфортных условиях, и стоило бы порадоваться этому факту, но в груди щемит. Щемит от неизвестности, от предполагаемого собственного финала. Все эти комфортабельные условия походили на последний ужин заключённых перед казнью. Так… Почему он? Либо в следующую минуту комната заполнится отравляющим газом, либо это действительно комната отдыха. Условия её получения всё ещё остаются неизвестными, но… Но, может, отдых действительно не помешает? Может, стоит их принять и отпустить кровавые игры [пусть и временно]? Тэхён обходит комнату, остановившись у двери, ведущей в ванную. Открывает. Эта душевая совершенно не похож на ту, что была в общем блоке. Она контрастировала даже с вычурной комнатой позади и похожа больше на ту, что была у парня в проданной квартире. Может… даже слишком? Взгляд мгновенно падает на раковину, встречаясь с зубной пастой и ополаскивателем, которыми Ким пользовался, когда ещё не считал копейки. Взглянув на полки самого душевого пространства, он не мог не заметить свой некогда любимый шампунь и кондиционер для волос. Когда-то ему было всё равно на необоснованно высокий ценник этих продуктов, он брал их лишь из-за запаха, надолго впитывающегося в волосы и кожу. Запах мятной свежести с нотками кокоса вновь ударяет в нос, относя Кима далеко отсюда. Далеко от игр, в которых ежедневно проливалась кровь. Далеко от черты бедности, которую он давно перешёл. Если можно было бы остаться в этом самом моменте под обжигающе горчим потоком воды, он бы остался. Обязательно остался. Но на плечи вновь падает заляпанный кровью хлопок, а в отражении зеркалит номер 044. Душ хорошо помог в избавлении от мыслей о неизбежной персональной смерти. А теперь сон? Как лучшее лекарство. Тэхён не спал достаточно долгое количество времени, чтобы практически моментально провалиться в сон. Да и мягкость матраса способствует этому. Если сон – это лекарство, то почему в этом сне он видит тело Хосока? Если сон – это лекарство, то почему он видит, как в человека за партой перед ним пускают пулю? Если сон – это лекарство, то почему в этом сне он видит, как напротив стоит Гук с пистолетом, направленным… на него? Всё сумбурно. Картинки меняются одна за другой, не давая сосредоточиться на одной, а после громкого звука извне и вовсе обрываются. Хлопок двери заставляет Кима подскочить с места и со страхом посмотреть в сторону. Руки сжимают в кулаках тонкое одеяло. Охранник. Охранник с треугольником на маске. Он молча проходит к кровати, оставляя поднос с едой перед игроком и кивает. Тэхён всё ещё пытается отдышаться и понять: это продолжение немых картинок сознания или реальность? Он нависает над подносом с едой. Как только аромат не самой вкусной кухни касается носа, желудок мгновенно даёт о себе знать протяжным урчащим звуком. Ким так и не поел… Видимо, волнение вчерашнего дня дало о себе знать таким способом. – У тебя есть двадцать минут, потом я должен буду выйти отсюда с подносом, – почему голос охранника так знаком? Вилка так и не касается зёрен риса, Тэхён неуверенно оборачивается, чтобы лучше рассмотреть нового надзирателя. Мало ли схожих голосов, не так ли? Мало ли голосов, похожих на тот, что Ким неустанно слушает десятый год к ряду? Маска спадает в руки охранника, обнажая его лицо и подтверждая худшую догадку. – Что ты тут?.. – Деньги зарабатываю. Это очевидно, Тэ. Ким Сокджин. Мать его. Тот самый, которого ещё вчера хвалили и ненавидели за его решение не возвращаться в игру. Сейчас именно он стоит перед Тэхёном. Разница лишь в том, что на груди нет порядкового номера, а тело не облегает грубая зелёная ткань [на её смену пришёл розовый комбинезон]. – Как? – Ты хоть поешь для приличия, – Джин кивает на поднос. – Расскажи, как ты к этому пришёл и… Ты ведь сможешь уйти, да? – Смогу, как только будет сыграна шестая игра. Через год снова сюда, – старший Ким будто пытается не смотреть в глаза младшего, избегая всяческого зрительного контакта. Сокджин нервничает. Это заметно по тому, как он то и дело оглядывается по сторонам, хотя в комнате они были вдвоём. – Мне тоже привезли визитку с номером, подсунули в счета отца, – он громко сглатывает. – Но я не решился. Не решился позвонить по тому номеру, ведь понимал, что могу умереть в первой же игре. Или, как показала практика, в четвёртой. Да, я бы умер в сегодняшней. Я не позвонил, но позвонили мне. В дверь родительского дома, в два часа ночи. Предложили приличную сумму за то, чтобы я просто вернулся сюда. – И ты так просто повёлся на это? – Нет… Нет, Тэ. Но когда в его руках появился розовый комбинезон моего размера… Я подумал, что всё не так плохо. Я ведь не умру. Да, здесь платят меньше, чем за победу, но хотя бы жизнью своей я особо не рискую, если, конечно, не нарушу правила. – Разве сейчас ты не этим занимаешься? – Может быть, – Джин пожимает плечами. – В любом случае… В комнатах спонсоров нет камер. – Спонсоров? – Спонсоры… Те, чьими деньгами будет распоряжаться победитель. И тот… Тот, кто поручился за тебя, Тэ, – один из спонсоров. – И почему я? – Хотелось бы знать. Примечательно, кстати, – Джин усмехается, оперевшись на дверь, – тот спонсор, что вытащил тебя на время четвёртой игры, ставил не на тебя… Его ставка с самого начала закрепилась за Чонгуком. – Тогда, честно говоря, мне ещё более непонятно, почему здесь я, а не он. – Может, поэтому другие спонсоры особо и не поднимали шум. Честно говоря, – один Ким будто копирует другого по тону разговора и используемым фразам, – на тебя вообще никто из спонсоров не ставил. – Чего? Почему? Это немного… Обидно? – Потому что ты серый игрок, как и большая часть из оставшихся четырёх десятков. Даже если взять только наших… Спонсоры приметили Чонгука и Юнги, – Джин пожимает плечами. – Ешь, ради бога. – Да… Тэхён отпускает взгляд на поднос, наконец приступив к еде. – Телек, – Джин кивает на телевизор, пока Тэхён пытается совладать с омерзительной едой. – Кликни на пульте нужный номер участника и сможешь смотреть за своим бойфрендом. – Он мне не… – Да, конечно, – Джин посмеивается. – Знаешь, – он выстраивает на своём лице довольно забавную улыбку, чуть поморщившись, – скажи спасибо, что на камерах душевой сидел я, а не кто-то другой. – Ч… – Тэхён поперхнулся, вытаращив глаза. – Я всё подчистил, конечно, но смотреть мне за этим всё же пришлось. – Ужасно. – Вы ужасны, – всё с той же улыбкой отзывается Сокджин. Пытаясь есть и одновременно думать о местоположении камеры в душевой, Тэхён невольно переводит взгляд на друга в наряде охранника. – Камеры повсюду, честно говоря. В углублениях кроватей, в декорациях арены, в душевой лейке, – Джин посмеивается. – Отвратительно, – с этими словами Тэхён отставляет поднос. Про еду он или про ситуацию в целом? Хороший вопрос. – Кто-то умрёт сегодня, – произносит Джин, подойдя к подносу и забрав его в свои руки. – Из наших. – С чего такая уверенность? – Игра некомандная, – он неуверенно сглатывает. – У меня есть лишь один рычаг давления, способный их спасти, но что-то подсказывает, что он сыграет против. – Что за рычаг? – Ким поднимает непонимающий взгляд. – Тебе бы лучше об этом не знать, – Джин по-отечески постукивает ладонью по голове младшего участника и, немного грустно улыбнувшись, надевает чёрную маску, скрывая своё лицо. – Надеюсь, мы ещё увидимся, Тэхён. – Если я выживу в оставшихся играх? – И это в том числе. Сокджин скрывается за дверью, вновь закрыв её на ключ. Тэхён остаётся один. Снова один в этой вычурной комнате и с пультом переключения каналов перед собой. Стоит ли взять его? Стоит ли прощёлкать номера его друзей? Конечно, ответом будет «да», но… Но от этого может стать хуже. Тем более, если скоро игра. Тем более, если слова Джина оказались правдивы. Тэхёна интересует судьба всей команды, но… Но нельзя отогнать мысль, что в голове крутится лишь один номер. Пальцы быстро пробегаются по трём отпружинивающим кнопкам «0-4-2», а после давят на «старт». Картинка была не так далека от места нахождения оставшихся Бантанов. Кажется, камера, транслирующая изображение, закреплена на одной из кроватей, где сейчас и сидят парни. Не хочется думать, о последних словах Сокджина. Не хочется. Вид камеры переключается, как только выбранный участник, переходит в зону действия другой. – … Больше суток, – Доносится от Чонгука. – Может, он вообще мёртв, а мы об этом и не узнаем. – Тогда бы счётчик сменился, – тут же поддерживает его тему Пак. – Так он и менялся, пока другие команды отыгрывали змейку. Мы не узнаем правду, пока не увидим Тэхёна. – С каких пор ты такой пессимист? – Юнги не находится в зоне видимости камеры, однако голос совершенно точно принадлежит ему. – Я просто волнуюсь, ясно? Ненавижу находиться в неведении. Волнуется? Чонгук и прямые проявления волнения о ком-либо, помимо Чимина, –что-то новое в их компании. В компании, где сегодня нет Тэхёна, конечно же. У группы уходит около пяти минут на то, чтобы убедить Чонгука в том, что всё в полном порядке. Может быть, им потребовалось бы больше времени, если бы не сигнал, раздавшийся из динамиков. Чон как-то быстро взял себя в руки, поспешив на построение. Может, даже слишком быстро? Вновь розовые коридоры и лестницы, по которым проносится вид с камеры. И очередная клетка. Точнее будет сказать: комната для распределения. – Для четвёртой игры вам нужно разбиться по парам, – сообщает охранник с маской квадрата. – Как только определитесь с парой, возьмите партнёра за руку. – Пары? – Чонгук моментально оглядывается на других участников. – Вы с Намджуном, мы с Юнги, – Чимин кладёт руку на плечо Мина. – Тут всё просто, да? Главное не вытянуть конкурирующие номера. – Мне кажется, это не лучшая идея, Чимин, – Чон отрезает сказанное ранее другом. – Тебе будет лучше… Будет лучше пойти с Джуном, а мне – с Юнги. – И почему? – Юнги будто понимает, но пытается найти некий просвет в словах Гука. – Потому что… – Нам нужно распределить силу, – опережает Чонгука Намджун. – Сила нашей команды – это мы с Гукки, так что… – Ким поворачивает голову и кивает Чонгуку. – Я поддерживаю это решение. – Поменяемся мозгами. Я заберу себе Юнги, чтобы он мыслил трезвее, а ты вот эту голову, – Чонгук тянется взлохматить волосы Намджуна, но тот резко останавливает его руку. – Ты только что назвал меня тупым, да? – Чимин с довольно саркастичной улыбкой щурит глаза, глядя на Чонгука. – Нет, малыш, я назвал нас обоих тупыми. Чонгук тянет руку вперёд, подзывая к себе Юнги. Мин же быстро берёт ладонь младшего в свою, отводя его в сторону. – Просто ради интереса, – Юнги шепчет, но даже этот шёпот улавливает аппаратура, – если бы в нашей компании остался Тэхён, с кем бы ты пристроил его? – Какая разница? – Разница в том, что ты что-то знаешь и темнишь, а мне это не нравится, младший. – С чего такая уверенность? – С того, что врёшь ты хреново. Да и нет ни одной дворовой парной игры, которая была бы заточена на силу. – Чего? – Бросим монетку, кто из нас подохнет на арене? – Юнги… – Не знаю, как именно, но Тэхён был прав на прошлой. Ты точно знаешь, как и во что мы будем играть ещё до того, как правила объявляют. Знает? Тэхён бросил это утверждение скорее в шутку, ведь никогда не видел Чонгука столь сосредоточенным на задании. Обычно он просто старался сделать всё качественно, редко рассуждая о самом ходе и достижении игры. А вот Юнги подхватил это утверждение, выбрасывая его на Чона… Не может ведь младший участник группы оказаться тем самым козырем, о котором говорил Сокджин? Он бы не пошёл на сделку под камерами. Точно нет. Игрокам требуется чуть больше пяти минут, чтобы распределиться по парам и дождаться открытия новых массивных дверей, ведущих на игровую арену. Арена другая. Конечно же. Каждая арена не похожа на предыдущую, отсюда и логичный вопрос: каковы масштабы общей площадки, на которую свезли игроков. Арена другая. Она похожа на казино по расцветке ковров и стен. Казино для низкого социального уровня с баснословной комиссией. Незаконно, но процветает в некоторых районах Сеула. Тэхён, помнится, попытал счастье в подобном заведении, когда Ли Бокхё навесил на них долговые оковы, но выиграл копейки, отдав значительную часть выигрыша в качестве комиссии. Если верить виду, между которыми переключаются камеры, то перед игроками стоят двадцать столов, рядом с каждым из которых охранник. Пуля в лоб, да? – Куда сядем? – Доносится от Юнги. – Вот сюда, – внезапно выпаливает Чонгук и тянет Мина вглубь, проходя через ещё не занятые столы. – И почему сюда? – Сам же предложил выбрать, – Чон разводит руками и улыбается. – Я выбрал. Камера переключается. Новый вид принадлежит камере на груди охранника, вставшего над столом Чонгука и Юнги. Это видно по тому, как она трясётся. – Четвёртая игра, – объявляет главный охранник. – Старая Дева. – Я играл в неё с бабушкой, – шепчет Юнги. – Значит, у тебя преимущество, – немного неуверенно улыбается Чонгук. – Перед вами лежит колода карт, – продолжает Квадрат, пока охранник, вид с камеры которого и транслировался, кладёт озвученную колоду перед игроками, – все карты в ней парные, за исключением одной. Старой Девы. Ваша задача – раздать одинаковое количество карт каждому игроку за столом, избавиться от дублей, а после по очереди вытягивать у друг друга по карте, пытаясь избавиться от оставшихся карточек. Ну, и, конечно, не остаться со Старой Девой. – Что будет с тем, кто останется с картой? – Выбрасывает Намджун. Звук шёл за спиной охранника, а, значит их стол совсем рядом. Чтобы убедиться с этом, Тэхён щёлкает на пульте «0-4-6» и «Старт». Трансляция моментально переключается на Чимина. Да, их стол соседний. – Тот, в чьих руках по истечении времени, – отвечает Квадрат, когда Ким возвращает трансляцию на Чонгука, после тянет палец вверх, указывая на таймер, – будет считаться проигравшим. – Сдохнет, – Юнги с улыбкой на лице пожимает плечами, после потирая перегородку носа. – Как неожиданно, да, Гукки? – Да, – соглашается Чонгук, отводя взгляд. – У вас есть двадцать минут, – заключает охранник, после чего по помещению раздаётся громкий звук. Таймер пошёл. – Это ведь… Конец, – Тэхён нехотя подкусывает губу, понимая финал этой игры. Здесь не может быть двух победителей. Здесь не смогут выжить все, как в прошлых играх. – Эта игра другая, чёрт его возьми. Ким отбрасывает от себя подушку. Он не хочет терять никого из оставшихся друзей, но, судя по всему, лишится двух разом. А если бы его не забрали сюда? Если бы он был участником? Сегодня бы его не спасли подсчёт ходов, нахождение в команде победителей или внимательность. Эта игра на удачу. Не более. – Юнги, – голос тихий, мелодичный. Он раздаётся за спиной охранника, а, значит, это точно Чимин. – Я не… – Не бойся, малыш, мы победим. – Вот тебе и всё понятие «семьи», да? – Чонгук саркастично улыбается, взяв карты в руки. – Как и ожидалось… Всё рухнуло, когда мы встали перед непростым выбором. – Я не хочу, чтобы вы умирали, Чонгук, но и сам сдохнуть не хочу, – Юнги пожимает плечами. – Дай мне половину, я перемешаю, – он тут же поворачивается к соседнему столу. – Ну, или прозаично умрём в один день, да? – Я плох в картах, – слышится от Чимина, пока Чонгук пытается разделить колоду. – Здесь не карты важны, а везение, малыш. Каждый за столом мешает свою половину, после чего Чонгук протягивает свою и Юнги раздаёт карты поочерёдно. Кто-то проиграет. В конце останется лишь один победитель. Колода пустеет, карты поочерёдно отлетают то в кучку младшего, то старшего мембера. Уже через мгновение руки Мина пустеют. Остаётся лишь наблюдать. Наблюдать и молиться [будучи неверующим]. – Значит, Дева у тебя, – Чонгук заметно стреляет взглядом и своей фирменной улыбкой, попутно изучая изнанку карт. – Может, ещё и сразу угадаешь, где она? – Это решит случай. – Чонгук, мы ведь тебе всегда говорили, что лжёшь ты очень плохо. Ты знаешь, за кем будет победа, – уже шёпотом произносит Мин, – к чему этот цирк. – Как я могу знать, если победа в этой игре – чистой воды случайность? Юнги игнорирует сказанное, начиная выбрасывать парные карты из своей пачки, то же проделывает и Чонгук со своими. Пары сбрасываются поочерёдно, чтобы избежать возможной махинации, и, после минутной паузы, игроки смотрят друг на друга. – Кто первый? – Произносит Чонгук. – Уступаю младшим. Чонгук тянет руку к картам Юнги, вытягивает одну и разочарованно машет головой. – Твой ход. У меня пусто. – Дурак совсем? – Юнги тянется, чтобы, по всей видимости, стукнуть Чона по лбу, но тот отдаляется с улыбкой. – Проверь ещё раз. Это не Дева, пара должна быть. Чонгук вновь ныряет в остаток своих карт, после качает головой и, найдя пару для новой карты, сбрасывает их в центр стола. – И всё же, – Юнги проделывает тот же фокус, после чего выбрасывает сложившуюся пару в центр стола, – к кому бы ты отправил Тэхёна? – А? – Брось, я или ты… Кто-то из нас покинет эту игру в ублюдском, – Юнги поднимает голову и смотрит в камеру [видимо, на охранника], – извиняюсь, гробу, – после парень возвращается к Чонгуку. – Мне очевидно, что ты знал, про правила этой и прошлой игры с самого начала, поэтому и выбрал меня. Так, кого бы ты поставил в пару Тэхёну на своей шахматной доске? – Если следовать твоей логике, что мне мешало выступить против Намджуна? – Чонгук кивает в сторону соседнего стола и тянет руку, чтобы вытянуть одну из карт из рук оппонента. – Я променял одни мозги на другие. Юнги разочарованно мотает головой, когда руки Чона покидает сложенная пара. – Брось, какой бы козёл не скрывался за этой невинной детской мордашкой, он никогда не сделает одного, – голова Юнги падает на левое плечо, а во взгляде появляется тепло, невиданное раньше. Он смотрит на соседний стол. – Ты бы ни за что не позволил мне убить его. Или ему меня. Это слишком. – Про козла всё же лишнее, – шепчет Чонгук, протягивая остаток своего веера карт. – Просто я пришёл победить. – Ценой жизни своих друзей, – выпаливает Мин, взяв карту из центра и выкинув её пару. – Ты… – Тэхён. Кому бы отдал его? – Почему мы обсуждаем его так, словно он вещь? – Во-первых, он не слышит, во-вторых, может быть мёртв, в-третьих, я могу умереть, так что мне плевать. Так, к кому? – Юнги тянет в сторону Чонгука свои карты. Действительно. – Почему тебя это так сильно интересует? – Потому что ты бы не дал ему проиграть, не сейчас, когда между вами, очевидно, что-то происходит. Потому что… Будь беспроигрышный билет, ты бы всучил его Тэхёну, и именно его я и пытаюсь найти. – Ты же понимаешь, что в самом конце будет лишь один победитель? – Чонгук вытягивает карту и, найдя ей пару, выбрасывает их в центр. – В этом и есть твоя проблема, Чонгук, – Юнги даже не смотрит на чужие карты, ведь в этом нет смысла, берёт первую попавшуюся – выбрасывает её с парой. – Для тебя всегда есть лишь один победитель. Всегда. Во всём. Это твоя проблема, – парень тянет указательный палец и укоризненно машет им в сторону младшего. – Задумайся над этим, когда придётся убить своего бойфренда. – Он мне не… – Если его, конечно, уже не убили. По ушам в первую очередь, конечно же, режет явное отрицание [так символично повторяющее его], а после догадки о том, кто прав в этом споре. Юнги или Чонгук? В общем-то их суждения сводились к одному. К тому, что кому-то придётся стоять на горстке из шести трупов, даже если в этого кого-то в итоге врежется последний патрон. С другой стороны… Осталось всего две игры, помимо этой. Но если эти самые две игры перевернут все карты, которые сейчас лежат перед Кимом? Если козырный туз внезапно окажется не в его руках? Даже если он избежит столкновения с тем же Чонгуком в следующей игре, их пути неумолимо встретятся в финальной. Что тогда? Что тогда? Неужели Тэхён окажется на месте Юнги, совершенно не понимая, что делать со всем? С каждой выброшенной парой напряжение в груди нарастает, мысли путаются, а взгляд всё больше приковывается к экрану. Казалось, даже если бы кто-то вошёл в комнату, Тэхён бы просто проигнорировал вошедшего. * Так и произошло. Двери открылись с минуту назад, а он и не заметил. Матрас продавился под тяжестью чужого веса, а он и не заметил. Морщинистые руки легки на хрупкие плечи, а он и не заметил. – На кого из них ставишь? – До боли знакомый голос прожигает барабанные перепонки. Прожигает грудную клетку, заставляя дыхание замереть, а сердце и вовсе остановиться. Всё это кошмар, да? Непозволительно длинный кошмар, тянущийся с того момента, как Тэхён переступил порог серого фургона. Это чудовище не может быть здесь. Просто не может. Таких совпадений не бывает. – Так на кого? – Хриплый голос с британским акцентом всё ближе, сухие губы касаются мочки левого уха. Тэхёна вот-вот стошнит. – С… Сорок второй, – неуверенно произносит Ким на ломанном английском, крепко сжимая руки на перекладине кровати. Оцепенение. Как в том чёртовом туалете пару дней назад. – Да, это наш общий фаворит, – руки сходят с плеч, голос становится дальше, а кровать вновь скрипит от того, что чужое тело поднимается с неё. История, которая не раз давала знать о себе в воспоминаниях Тэхёна, вновь кольнула в височной области, пробуждая забытые и неприятные моменты. Пазл сложился не тем образом. Пазл сложился не в тот момент, когда Ким этого ожидал. Его любимая паста, ополаскиватель, шампунь и кондиционер? Наверное, даже если спросить эту простую информацию у людей, которые делили с Кимом проблемы, переживания и жизнь последние девять лет, они не ответят. Потому что эту информацию никто не запоминает, она проходящая и ненужная. Никто. Кроме сталкера-извращенца с набитыми купюрами карманами. Кроме сталкера-извращенца, отвалившего немалые деньги, чтобы однажды трахнуть его? На самом деле год назад, находясь в процессе продажи недвижимости, последнее, о чём думал Тэхён, так это о том, чтобы продать себя старику. Наверное, это последнее, о чём он вообще думал в жизни. Но… Сделка затянулась, а Ли не был, да и не является, приверженцем отсрочек. Он жестокий человек, если дело касается денег. Тогда в голову Киму проникла мысль о лёгком заработке? Кажется… – Вы меня вытащили? – Английский даётся ему ужасно. Слова еле слетают с кончика языка. Сам Тэхён готов соорудить себе кокон из зелёного костюма, лишь бы не видеть человека перед собой. – Вытащил, мальчик мой, – Джон наливает виски в стакан. Только не алкоголь, только не сейчас. – И что дальше? – Поставим на то, кто победит? – Мужчина поворачивается, удерживая стакан в руках и покачивая его из стороны в сторону. – Поставим? Казалось, взгляд Тэхёна был стеклянным. Каждое слово на чужом языке действительно даётся тяжелее предыдущего, а тут ещё и давление. Закрыта ли дверь на ключ? Может ли он сбежать в случае чего? – Ставка, – объясняет Джон более простым словом. – Сорок второй или сорок пятый. – Приз? – Победишь ты – отпущу, – с улыбкой сообщает старик, – я… Придумаем. – Выбор? – Выбора особо нет, мальчик мой. Ему остаётся лишь кивнуть, тем самым приняв понятные обоим условия. Остаётся выбрать фаворита? Считается ли это за пособничество в убийстве? – Сорок второй, – даже не думая, произносит Тэхён. Юнги прав. Чонгук что-то знает. – Хорошо, как скажешь. * Оцепенение спадает, когда Джон останавливается рядом с креслом и садится в него. Пусть так и продолжается. За время их странного диалога парни успели сбросить достаточное количество карт. Практически все, если быть точным. В руках Юнги остаётся две карты, в руках Чонгука – одна. Исход этой партии решится прямо сейчас. И отчего-то сердце начинает бить по грудной клетке в ритме ускоренного танго. – Знаешь, – бросает Чонгук, – у меня есть вопрос, – он кладёт единственную карту на стол перед собой, сцепляя руки в замок, и томно смотрит на игрока перед собой. – Валяй, – Юнги проделывает тот же фокус. – Как тебе было бы обиднее умереть: со знанием, что Чимин победил или проиграл? – Что за вопросы? – Мин хмурится, отпуская взгляд на свои карты и внимательно осматривая их. – Тут есть какой-то маркер, да? – Может быть, а, может, просто моя логика спасает меня от твоей старой девы? – Ага, как же, – Юнги показательно закатывает глаза. – Так… Как? – Чего ты хочешь? – Уже раздражённо спрашивает Мин. – Хочу посмотреть, кто из них победит, – Чонгук кивает на соседний стол. – Да, я бы тоже посмотрел, переключи, будь добр, – просит Джон, чем ловит на себе недовольный взгляд Тэхёна. – Я понял, – добавляет Ким, переключая вид на Намджуна. Их игра не была столь многословной, как у тех же Чонгука и Юнги. Они молча избавляются от карт. Одна за другой пары падают на стол, пока, наконец, в руках Чимина не остаётся две карты, а у Намджуна – одна. – Твой ход, – произносит Чимин, заметно нервничая. – Это исход, ты же понимаешь? – Сквозь зубы шепчет Джун. Да, их конкуренция не была столь же открытой, как та, что развернулась за соседним столом, но была видна по жестам и эмоциям. – Да… Тяни. И Намджун вытянул. Вытянул Деву, судя по недовольному цоку, сорвавшемуся с его губ. Лидер группы убирает руки под стол, перемешивая карты между собой, после достаёт и выставляет перед младшим игроком. – Тяни, Чимин. Чимин мечется. Правая или левая. Исход у каждой из карт разный. – Эта, – проговаривает Пак, вытянув правую. – Дева… – добавляет, качая головой. – Это надолго, да? – Посмотрим. Карты предстали перед Намджуном, будто действительно продолжая бесконечную партию игры для стариков с детьми. Намджуну вновь не везёт. Вытянутая карта изображала девушку с морщинистым лицом. Ход за Чимином. Вместо правой в этот раз он решает выбрать левую. И именно это прерывает метание карты от одного к другому. Пак выбрасывает последнюю карту в центр стола, виновато смотря на Намджуна. – Прости? – Прости? – Ким осматривает оставшуюся карту в руках, после протягивая её охраннику. – Извиняешься, будто тебе вновь больше заплатили, – он продолжает говорить спокойно, хотя дрожащие руки выдают. – Всё в порядке… Это ведь честная игра, да? Если мне было суждено проиграть… Всё в порядке, – повторяет Намджун, словно убеждая себя. – Да… – Он оглядывается на таймер. – Я пойду, ладно? – Намджун… – Всё в порядке, – с надрывом в голосе вновь произносит ту же фразу ещё раз. – Я просто хочу остаток времени провести со своими мыслями. Он не даёт схватить его за руку, не даёт Чимину остановить и выпросить прощения. Просто уходит за ближайший поворот на арене. – Ты молодец, Чим-ми, – Юнги улыбается. Искренне улыбается, подставив стул к Чимину. – Не думаю, что это нужные слова, когда я обрёк своего другая на смерть, – голова Чимина всё ещё опущена, взгляд направлен на опустевшую от карт ладонь. – Ему ведь пустят пулю в висок. Из-за меня, – он поднимает голову, но лишь для того, чтобы посмотреть на таймер. – У кого из вас Дева? – У Чонгука, – рука Юнги падает на чужие плечи. – Всё будет хорошо, слышишь? – Хорошо? Я себя не прощу, – Чимин поворачивает голову и начинает суматошно мотать ей из стороны в сторону. – Ты сможешь простить себя, если убьёшь его? – Шепчет. Старается не говорить о том, чьи руки на самом деле чисты от проклятой Девы. – Мы разберёмся с этим. Обязательно разберёмся. – Я не уверен, Юнги, но, – Чимин тяжело вздыхает, вновь взглянув на таймер, – тебе пора, наверное. – Подождёшь меня у выхода? – Ты уверен, что?.. – Конечно. Давай, – он поджимает губы, помогая Чимину подняться. Пак кивает, высказывая этим жестом своё доверие и направляется к выходу. – Ты ведь помнишь, что я люблю тебя, да? – Достаточно громко выкрикивает Юнги, привлекая к себе внимание не только Чимина, но и остальных игроков. Чимин кивает, скрываясь за воротами, а улыбка мгновенно спадает с лица крикуна. Тэхён возвращает фокус камеры на стол Чонгука и Юнги, а сам Юнги возвращается за стол. – Теперь-то ты можешь вытянуть карту? – Конечно, – Чонгук тянет руку к чужим картам, но зависает на мгновение. – Зачем ты дал ему надежду? – Затем, чтобы он тебя не ненавидел? Я дал тебе шанс остаться всё тем же беззаботным солнцем в его глазах. Чимин не заслуживает разочарования в тебе, Чонгук. Правда… Правда, если он погибнет именно от твоей руки в дальнейших играх, я лично приду к тебе в виде призрака и убью. Юнги говорит так, будто у него не существует возможности победить. Прямо сейчас силы были разделены и всё зависело от Чона. – Понял, – Чонгук посмеивается и вытягивает левую карту. Улыбается, сбросив свою последнюю на стол. – Очевидно, – Юнги осматривает Деву в своих руках. Молчание глушит. В сердце Тэхёна, кажется, в очередной раз остановилось. Какой раз за день? Ещё одному другу был выписан смертельный приговор. Чонгук молча поднимается с места, а Юнги, посмотрев на охранника, решает, по всей видимости, надавить на уходящего. – Мне так интересно посмотреть на твоё лицо, когда ты будешь стоять на какой-нибудь трибуне и произносить речь о том, как сильно тебе жаль пропавших без вести членов группы. О том, как ты сожалеешь, что не оказался на их месте. Как ты будешь лгать, глядя в глаза миллионов людей. – Юнги… – Знаешь, я сразу понял, что что-то изменилось в тебе, когда мы пришли в ту больницу и увидели твои обезвоженные губы и взгляд… Пустой взгляд. Не знаю, как ты подсел на наркоту, друг, но она тебя изменила, продолжает менять и сейчас, как бы ты ни старался затирать нам про то, что чист. Если и до этого твой характер оставлял желать лучшего, то теперь?.. Надеюсь, Тэхён мёртв, потому что тебя в погоне за деньгами ему явно не осилить. – Ты не понимаешь, Юнги. Ты… Ты просто не понимаешь, – Чонгук хлопает ладонью по столу. – Чего я не понимаю? Того, что ради денег ты сделаешь всё, что угодно? Что ты задолжал своим корешам-диллерам и теперь готов даже по головам своих близких пойти лишь бы выпутаться из их хватки? Этого я не понимаю? – Откуда ты знаешь? – Мне, по-твоему, пять? Я, по-твоему, не знаю законы корейского гетто? Ты влип. Не знаю, из-за чего, но влип. Это очевидно. И мне мерзко, что ты действительно готов поступиться своей честью и нашей дружбой, – Мин тяжело вздыхает и смотрит на таймер. – Иди уже. Иди, Чонгук, – он отмахивается и, встав, двигает стул к соседнему столу. – Что бы ты там не думал, мне жаль. – Да-да, – Юнги разваливается на стуле, будто готовясь принять пулю в лоб. – И скажи Чимину, что я забрал у тебя Деву в последний момент.