망가진 내 모습 구해줘 날
«… Но это неправильно».«Однако ты сам выбрал этого персонажа в самом начале».
«Я ведь не знал, что он поступится всем перед своей конечной целью».«Стоило хотя бы предположить, Тэ. Всё же жанр тайтла – игра на выживание. Какова вероятность, что они вместе могли добраться до финала?»
«Большая? Имею в виду, она ведь постоянно пряталась за его спиной… Он должен был защитить её и перед финалом».«Ты не понимаешь, как это устроено, да?»
«…»«Дурак. Я налью нам ещё вина?»
Чуть меньше года назад это казалось простыми словами, анализом действия персонажей. А сейчас… Сейчас Тэхён примеряет образ обычного школьника из второсортной игры на выживание на того, в чьи глаза уже который год смотрит с заметным обожанием. Приятного мало. Особенно, когда в своём образе Ким находит отпечатки той самой девочки, которая пряталась за спиной главного героя. Он лишь второстепенный, не так ли? Тот, который послужит трамплином для изменения главного героя в дальнейшем. Всё больше похоже на то. Путь до общей комнаты сопровождается полнейшей тишиной. Три выживших парня не проронили ни слова, молча следовали по вытоптанной охранником дороге. Стоило ли обсудить произошедшее? Слишком серьёзную и нацеленную игру Чонгука? Его знания о подводных камнях игры? А Чимин? Чона задело финальное голосование, это было видно и слышно, вот только сейчас он молчал, просто злобно паля в спину Пака. Они всё обсудят. Обязательно обсудят, когда придёт время. Жаль только, что его осталось не так много. – Так пусто, – произносит Чимин, пересекая порог общей комнаты. Он прав. Десять кроватей, несколько из которых всё ещё выстраивали этажи, – слишком мало для такого большого и просторного помещения, а три?.. Три – это просто ничтожно. Три… Будто напоминает, что троица стоит на целой горе из трупов, будто напоминает о реках крови. Будто напоминает, что скоро троица превратится всего в одного полноправного победителя? А с чего такая уверенность, что победитель всего один? Это забавно, но Тэхён действительно не думал в этом ключе, пока Чонгук не произнёс приговор для их условной дружбы в разговоре с Юнги. Их сейчас три. Всего три. И даже королевская битва не укладывается в концепцию предложенных ранее игр. – Кажется, ты был, наконец, услышан, Чимин – Чонгук останавливается у одного из доступных мест отдыха и указывает на лежащую поверх одеяла одежду. – Наконец-то, – Чимин берёт в свои руки чёрный костюм, – честно говоря, от этого уже всё тело начало чесаться. – Согласен, – Чонгук стоит и осматривает предложенную рубашку, после переключается на штаны и пиджак. – Они сшиты по нашим меркам? Да. Взяв в руки сложенный костюм, Тэхён замечает на бирке своё имя и точные размеры. Он вновь ощущает чувство ностальгии по моментам, когда имя группы ещё не было запятнано скандалами, свалившимися на их голову с огромной скоростью, когда перед каждым концертом он нырял в новые свежекупленные или сшитые на заказ одежды. Где он сейчас? Почему стоит рядом с друзьями и думает о том, кто умрёт следующим? – Ты здесь собрался переодеваться? – Голос Чимина заставляет обернуться. – А смысл куда-то идти? – Произносит Чон, скидывая с себя футболку. – В душевой точно такие же камеры, как и здесь. Тэхён ловит на себе взгляд, выбивающийся из-под чёрных прядей. Укол в его сторону. Их сторону. – Так это Гранд-финал? – Спрашивает Ким, нехотя застёгивая верхние пуговицы на рубашке. – Что они подготовят? – Явно что-то, где нам не выжить всем вместе, – Чимин, застегнув ремень, падает на кровать и, не глядя на друзей, поворачивается на бок. – Лучше бы думать о стратегии. Той, где каждый сам за себя, не более. – Ого! – Чонгук тоже падает на свою кровать, но предпочитает остаться в положении сидя. – А как же «друг за друга горой»? Странно слышать это от того, кто с такой лёгкостью избавился от друга одну игру тому назад. – Будь возможность, ты бы и нас с Тэхёном затопил на прошлой игре, – Чимин говорит тихо. Еле различимо. – Но не затопил. Я спас его, – палец Гука устремляется на Тэхёна, который в этот момент старается не думать о распрях за спиной и мирно поправляет постель, – если ты забыл. – А Юнги почему не спас? – Извини, Чимин, но моя жизнь мне дороже чьей-либо. Даже твоей. – Даже его? Не стоит поворачиваться, чтобы понять, о ком речь. – А, может, мы перестанем раньше времени разводить панику? – Тэхён, наконец, оборачивается и смотрит на двух внезапно завраждовавших друзей. – Мы ещё не знаем, в какие условия нас поставят, что заставят делать, да и сколько победителей должно быть. – Такой ты наивный, Тэ, – тихо, больше для себя, произносит Чонгук. – В первой игре могли выжить все, – Ким садится на край своей кровати, закинув ногу на ногу и посмотрев в сторону Чона. – Стоило всего лишь быть внимательнее и не поддаваться панике. – Я понимаю, в какую сторону ты клонишь, но это так не работает. Вся твоя теория о том, что 424 игрока могли выжить, рухнет, как только ты коснёшься третьей игры, – Чонгук разводит руками, но продолжает смотреть в сторону Тэхёна с неподдельным интересом. – Во второй всё ещё могли выжить все, если бы не поддались вербовке и обсудили свои роли изначально. – Дальше, – Чонгук выставляет ладонь на уровень глаз и прокручивает её в воздухе, будто подгоняя. – В третьей тоже. – Нет. – Да, Чонгук. – Нет, – он наклоняет голову на бок и улыбается. – Это попросту невозможно. – Хочешь сказать, если бы обе команды шли исключительно по безопасным клеткам, одновременно придя к финишу… – Это бы не зачли. – Ты не можешь знать. – Нет-нет, я единственный из нас троих могу знать об этом, – Гук касается переносицы и качает головой. – Наверное. Наверное, результат бы не зачли, либо все те, кто не дошёл до флага, разбились бы. – Тоже чуйка подсказала, а? – Старая Дева? Учитывая количество оставшихся, выйти парой никому не удалось. – Может, я и притягиваю за уши, но вам не обозначили, в какую версию игры вы играете. Даже сам факт того, что игра зовётся «Старой Девой»говорит не о корейской версии. – Японская точно такая же. – А китайская? А филиппинская? А европейская? В них ведь можно вытащить одну карту. Да и Дева… Я могу судить лишь по тому, что видел. Дева ведь была помечена, да? Твой взгляд раунд за раундом блуждал по картам, и что-то мне подсказывает, что ты искал ту самую метку. – Думаешь в правилах бы это не обозначили? – Нет. Тэхён обязательно рассказал бы и о стратегии выигрыша в Бункере, но их обсуждение прервал вошедший охранник. Он устал. Как и игроки, Квадрат устал. Его голос был усталым, словно он не спал несколько ночей к ряду. – Пожалуйста, пройдите за мной. Троица покорно выстраивается за ним и идёт, пытаясь просчитать, на какой этаж их отправят сегодня. Шесть дней – шесть игр. Условия, оговоренные в самом начале, не вязались с настоящей картиной. Их вывели из общего блока… Для финальной игры? Что она будет из себя представлять? Королевскую битву? Выбор стороны? Сколько в конечном итоге должно быть победителей? – Сюда, – охранник кивает на дверь, которая выбивалась из общих аренных заходов. Она была одностворчатой, по материалу походившим на дерево, а не на металл, к которому они привыкли. Белая, не серая. Они проходят на новую, как казалось, арену, но вместо новых препятствий обнаруживают перед собой стол, выстроенный треугольником. Полностью накрытый стол. – Это игра? – Решается спросить Чимин. – Ужин, – кратко отвечает провожающий. – Последняя трапеза перед казнью? – Резонно замечает Тэхён, глядя на обилие еды. Ответа не последует. Каждого из выживших сопровождают к своему месту, а после ставят перед ними блюда с срочнейшими стейками. И, честно говоря, голова начинает идти кругом от одного лишь запаха. Как давно Тэхён не ел чего-то… нормального? Чего-то, что не сделано из объедков подвальной забегаловки? И это ли не повод тут же наброситься на еду, позволив себе хотя бы в последний раз отужинать так, как он когда-то привык, как он когда-то был достоин? Но нет. Он бы не притронулся, из мнимого принципа не притронулся бы, если бы желудок предательски не заныл. Всего кусочек. Всего один, чтобы утолить голод. Это ведь не обесценит смерти четырёх сотен человек? Это ведь не обесценит смерть его друзей в кровавых играх? Подсознание рисует именно эту картину, но вот, как только этот самый кусочек пряного мяса попадает на язык, всё меняется. Тарелка пустеет очень быстро. Тарелка с оставшимися крошками меняется на заполненную сочными рёбрышками. Он себя не контролирует. Видимо, просто устал от бедной стороны жизни. Мимолётная мысль, допущенная Кимом всего на мгновение… А что, если выигрыш – это не так плохо?.. Что, если отпустить принципиальное благородство и встать на ту же сторону, на которой, казалось, с самого начала стоит Чонгук? Возможно, Тэхён бы пустил на него укоризненный взгляд, пытаясь понять все мотивы, за которыми стоял Чонгук, но он отлучился в уборную с охранником. А, когда вернулся, это попросту забылось, зато возникла другая мысль. – Но мы ведь всё ещё друзья, да? – Внезапно спрашивает Тэхён, отложив кости в сторону и глядя на двух оставшихся игроков. Это важно. Это чертовски важный вопрос. – Что бы они не подготовили нам на завтра… Мы ведь друзья, да? – И как ты себе это представляешь? – Чонгук вытирает уголки губ, не глядя на Кима, после откидывается на спинку стула. – В финале объявим, что нас спасёт дружба? – Вчера ты по-другому говорил, – внезапно Чимин, отпив вина, смотрит в сторону Чона. – Да и на игре, – нехотя напоминает Тэхён. – Может, я многое обдумал после твоих слов в блоке и после твоего голоса на игре? – Чонгук будто игнорирует уточнение Кима, переводит свой взгляд в сторону второго игрока и, последовав его примеру, берёт в руки бокал с вином. – Он ничего не решил. – Если бы была ничья, эта скотина за этим самым столом первым делом вонзила бы мне нож в горло, поливая моей кровью стейк. Чонгук агрессивен. Вновь до дрожи и неприязни агрессивен. – Этого не произошло, – напоминает Чимин. – Но могло. – Юнги умер, а мог выжить. Зачем говорить о том, чего нет? Я не понимаю. – К тому, что мне было неприятно, Чимин, и всего. Извинись, – Чонгук качает головой. – Просто извинись. – Не стану, – Пак вздыхает, устало потирая уставшие веки. Чимин и Чонгук часто ссорились, но раз за разом это были какие-то мелочи, не способные вызвать сильный раздор в их дружной «семье». Каждая ссора, за которой Бантаны наблюдали со смехом, ставя ставки, когда же Чонгук и Чимин заскучают по обществу друг друга или кому-то из них понадобится помощь в личных делах. А сейчас? Поставить ставку мог лишь Тэхён и Джин, сидящий где-то за объективом камеры. Да и вряд ли эти ставки были бы весомы. Чимин, судя по тону и частоте упоминаний погибшего Юнги, уже давно догадался о ходе игры между Мином и Чоном. А Чонгук… Будь он не столь агрессивно настроен, может быть, всё это перевелось бы в обычную шутку, а не в словесную схватку. Каждый пытался ударить больнее. И это было видно. – А вообще… Как ты протащил наркоту? – Чимин показательно улыбается. Тэхён застывает. Застывает с приподнятым в руках бокалом вина и плавно ведёт взгляд от Чимина к Чонгуку. Слова, брошенные Чонгуком год назад после выписки из больницы, ряда разбирательств, и тот вопрос, который сейчас задал Чимин, – всё это разнится. Отвращение к наркотикам, которое при любом удобном случае упоминал Чонгук, и странное поведение раз за разом на этих проклятых играх – всё это разнится. – Чимин… – Чонгук качает головой, а после, наконец, поворачивает голову ко второму игроку, уловив его взгляд на себе. – Прости. – Так он прав? – Тэхён поджимает нижнюю губу, как это любил делать сам Чонгук. – Это важно? – Это важно. – Я думаю, что с ужином мы закончили, – Чонгук закидывает голову и смотрит на охранника, всё ещё стоявшего на входе. – Можно вернуться в блок? Игра ведь не сегодня? Ни слова оправданий. Он и не обязан. – Сохраняйте строй, – напоминает Квадрат, пока ребята встают из-за стола и пока Чимин пытается не «укусить» новыми словами Чонгука лишний раз. Вновь немой путь. Ведь они высказали друг другу всё, что так долго сдерживали. Все, кроме Чонгука. В очередной раз. – Ах… Чуть не забыл, – Квадрат, как только участники пересекают порог общей комнаты, поворачивается к ним, а после кивает в сторону. – У нас есть для вас подарки перед финальной игрой. – Неожиданно, – Чимин, как и всегда, доброжелательно улыбается, ожидая «подарка». Но разве можно ожидать от этих людей что-то хорошее? Они были готовы сократить призовой фонд за уже отнятые жизни, если бы сценарий прошлой игры не разыгрался так, как им было удобно. Они готовы пойти на всё. И готовы даровать что-то выжившим бесплатно? Тяжело поверить. В следующий же момент к ребятам подошли охранники с треугольниками на масках, протягивая им небольшие коробки, похожие на уменьшенные копии всё тех же гробов, в которых обычно укладывают тела проигравших. Подарочная лента поверх. Тошно. Открыть сейчас или потом? Чонгук моментально разрывает розовую ленту, Чимин следует его примеру, а вот Тэхён отходит к выбранной ранее кровати. Внутри всё ещё сидит обида. Хочется побыть в компании самого себя. Он аккуратно стаскивает ленту с чёрной коробки и снимает крышку. – Серьёзно? – Произносит он себе под нос. Подарок. Конечно. В коробке лежал нож. Взяв его в руки, Ким проходится указательным пальцем по острию и отмечает, насколько же хорошо он заточен. Повернув голову, он замечает в руках остальных точно такие же ножи. Игра на выживание… А чего он ожидал? Оставшийся вечер проходит в полнейшей тишине. Лишь презрительные взгляды в сторону друг друга выдают присутствие кого-либо в общей комнате. – Что вы собираетесь делать с ножами? – Спрашивает Тэхён, сложив свой под подушку. – Они нужны для финальной игры, так сказал охранник, поэтому… Дождёмся игры? – Чимин не сводит взгляд с Чонгука, поглаживая остриё своего ножа. – Да хватит уже так смотреть, – бросает Гук. – Не собираюсь я тебя им убивать, – он поднимает нож на уровне своей головы. – Хочешь отдам тебе не сохранение до игры? – Мне было бы спокойнее от этого, – Чимин кивает. Видно как Чонгук тяжело вздыхает, поднявшись с кровати, и неспешно идёт к кровати Чимина. Разворачивает нож остриём к себе, а после тянет Паку. – Обещай, что перестанешь пялиться. – Обещаю, – Чимин кивает и забирает «подарок» организаторов себе. Чонгук не сказал больше и слова, молча направляется в сторону ванных комнат, по дороге кинув неоднозначный взгляд в сторону Тэхёна. Взгляд мягкий. Как и всегда. Мягкий, приятный. Хочется отпустить нависшую ранее обиду. Вместо этого Тэхён решает просто поспать и разобраться со всем после финальной игры [при условии, если не покинет арену в гробу, конечно]. – Свой не отдам, даже не думай, – со смешком проговаривает Тэхён, укладываясь на кровати и смотря в сторону Чимина. – Тогда на эту ночь я твоя охрана от Чонгука. – Тебе не кажется, что твоя необоснованная ненависть к нему всё же слишком резко появилась? – Ким подпирает подушку рукой. – Он убил Юнги. – Чимин… – Я сам такой. Намджун погиб из-за моей победы, но это тяжело, Тэ. Остаться тут. Когда он там… – Чимин качает головой, после отворачивается в другую сторону. – Извини. Он не простит себя за то, что вышел из игры победителем. Он не простит Чонгука за то, что тот вышел из игры победителем. Чёртов замкнутый круг. Попытаться не думать о лишнем, просто раствориться в тишине комнаты. Вот только отчего-то страшно спать. Боится ли Тэхён очередного кошмара, который обязательно заглянет к нему в эту ночь, или же выживших соседей по блоку? Он не понимает своих эмоций на этот счёт, но понимает, что глаза медленно закрываются. Вновь царство Морфея. В этот раз менее пугающее своей визуальной частью. До Тэхёна доносятся обрывки голосов. Сон? Да, пожалуй, это похоже на сон.«… Я же просил».
«Похоже на то, что я пялюсь?»«Да, очень даже похоже. Похоже на то, что желаешь мне смерти каждую секунду».
«Может и так». Провал. Будто американские горки. То ты погружаешься в глубокий сон, отмахиваясь от малейших колебаний воздуха, то лениво пробуждаешься, впитывая каждую фразу.«… Не смей. Он не заслужил подобного».
«А то что? Ты больше не защищён, всё оружие в моих руках».«Ты не знаешь, на что я способен».
«Знаю, поэтому и собираюсь ранить тебя настолько, насколько не смел никто до этого».«Ты гнилой».
«Кто бы говорил». Вновь провал. Вагонетка проваливается вниз, окончательно дав Тэхёну возможность насладиться спокойствием. Но надолго ли? Необоснованный страх во сне подкрадывается, будто кошка. Медленно. По ногам. Требовательно давит на грудную клетку, поворачивая Кима на спину. Он просыпается. Просыпается резко, неожиданно для самого себя, когда его тело вдавливают в и без того неудобную кровать. Глаза резко открываются, а кислорода мгновенно перестаёт хватать. Руки хотели было потянуться к ножу, что запрятан под подушкой, но чужие быстро блокируют, – Тише ты, – шёпот Гука рядом с ухом. Погибель или спасение? – Убить меня пришёл? – Точно таким же шёпотом отвечает ему и Тэхён. Откуда-то из середины комнаты слышится шорох. – Я не обижу тебя, ты же знаешь, – глаза всё ещё не привыкли к полнейшей темноте, но отчего-то присутствует ощущение улыбки на чужом лице. – И завтра? – Невзначай Тэхён продолжает начатое за столом. – Завтра уж точно я никого не обижу. Будь у них часы, Ким бы непременно взглянул на них, чтобы поймать Чонгука на сказанном слове. Но их не было. Чертовски темно. Даже табло и свинья-копилка не горят. Тэхён чувствует, как руки Чонгука сжимают его запястья всё сильнее, чувствует, как чёртово дыхание младшего мешается с его, как горячие губы касаются холодной мочки уха, чувствует, как бёдра ёрзают по его. – Что ты делаешь? – Тэхёну не хватает воли отказать. Он слаб перед этим парнем. – А на что похоже? – Чимин… – Он крепко спит, успокойся ты. – Камеры… Тэхён будто искал причины, а внутри молил о том, чтобы у Чонгука нашёлся новый ответ. – Они уже видели всё, что хотели. Ещё одна запись лишней уж точно не будет. Может, стоит возразить что-то ещё, пока есть такая возможность? Может, и стоит, но вместо этого Тэхён сжимает ладони в кулаки, пытаясь вглядеться в тьму перед собой. Он всё ещё видит перед собой лишь тёмные очертания силуэта Чонгука. В следующий же момент Ким чувствует, как чужое дыхание прокатывается горячей волной по его лицу, а волосы кратко щекотят щёки. Гук снова под чем-то, снова пытается провернуть тот же фокус, что и в душевой, что и в доме Тэхёна неделей ранее. Он снова делает это с ним. Делает слабым и безвольным перед жаждой впиться в эти чёртовы губы. Ким бы и рад потянуться и оставить нежный прохладный поцелуй, но Чонгук действует на опережение, как и в любой игре, резко первым впившись в губы Тэхёна. Они оба предпочли проигнорировать тот тихий стон, что вырвался из уст Кима в этот самый момент. Тэхён будто ищет для себя способ прекратить всё это, сойдя с тропы разврата и вернуться к безобидному сну, но мгновенно тает под чужим весом, когда хватка рук слабеет, а одна из рук скользит на шею, крепко схватившись за неё. – Если это твой способ добраться до финала… – Хрипит Ким. – Боюсь, мне не дадут этого сделать, только не сейчас, – шёпотом отвечает Чон. И в голове не проскочило не единой мысли «почему». Тэхён даже не задался вопросом о странной формулировке Чонгука. Вся логика будто таяла, как и сам парень на неудобнейшем матрасе. По какой причине Чонгуку не дадут расправиться с игроком прямой сейчас, если буквально с час назад перед ними выставили заточенные ножи? Это казалось неважным сейчас. Но было таковым. По телу пробегает целый рой мурашек от каждого нового прикосновения Чонгука к дрожащему телу. Тэхёну нравится. Глупо это отрицать. Нравится, как эти умелые пальцы цепляются за прочные пуговицы, высвобождая их из плена петли. Одну за другой. Как же хочется его остановить… Но вместо этого Тэхён прогибается в пояснице, когда холодный пирсинг касается сосков. Глухой, еле уловимый собственный стон, заставляет парня покачать головой. – Мы его точно разбудим. – Он крепко спит, поверь, – в ответ шепчет Чон, продолжая изучать тело Кима в кромешной тьме. Сдерживаться здесь гораздо труднее, нежели в душевой. Там Ким с лёгкостью мог скрыться под потоком воды, там их с игроками разделял целый коридор и две двери, а тут?.. Чимин на чёртовой соседней кровати, и завтра придётся смотреть ему в глаза с надеждой, что Чонгук не ошибся. Чимин спит. Очень крепко спит, иначе давно бы потребовал уважения к своей персоне, так? Стоит просто отключить голову и поддаться этому чёртовому провокатору с четвёркой и двойкой на груди. Тэхён так и поступает. Молча закидывает голову, смотря вниз и пытаясь рассмотреть силуэт, хотя до сих пор не привык к темноте. Он понимает, что с пуговицами рубашки покончено и Чон приступил к ремню. В прочем, и здесь Чонгук долго не задерживается. Раскидывает концы ремня по разным сторонам, расправляется с последней запетлянной пуговицей на одежде Тэхёна и резким движением спускает его штаны вместе с бельём до коленей. Тэхён бы очень хотел, чтобы всё это происходило на белоснежный простынях его двуспальной кровати год назад, а не сейчас, не здесь. Он просто не хочет сдерживать себя в очередной раз. Хочет отдаться этому дьяволу без всякого остатка. Чонгук копошится. Не уловив его руки на своём частями обнажённом теле, Тэхён понимает, что парень пытается расправиться с некоторой частью собственной одежды. Томительное ожидание прерывается практически сразу. Без всяких предупреждений чужой язык проникает в его рот, вызвав очередной непроизвольный стон, который Ким моментально подавил. Чертяга. И почему в этот раз он не внизу, как было в душевой? Почему вновь прилип к губам? Горячая плоть припадает к уже давно ноющей плоти Тэхёна и мгновенно оказывается окружена правой рукой Чонгука, тут же начав скользить то вверх, то вниз. Ким пытается подавлять себя, подавлять собственные стоны, впиваясь в чужие губы, то и дело кусая их. Даже столь невзрачная на первый взгляд ласка кажется приятной, заставляет его тело двигаться вместе с заданным ритмом, заставляя желать большего. Но не в этих условиях. В этих условиях нечто большее и способное прогнать возбуждение полностью просто невозможно, так ведь? Чонгук двигается всё быстрее, то и дело надавливая на головки членов, будто собирая естественную смазку по ладони. Чем быстрее, тем жарче. Чем быстрее, тем больше хотелось скинуть все эти остатки одежды. Чем быстрее, тем громче дыхание обоих, и с этим уже ничего не поделать. – Не сейчас, – с характерным выдохом произносит Гук, остановившись и нависнув над губами Тэхёна. – Не так быстро. Он сглатывает, убрав свою руку и спуская её ниже. Даёт возможность отдышаться? Прийти в себя? Если бы только это было так. В следующий же момент Тэхён ощущает кое-что постороннее в себе. Непрошенный указательный палец вырывает из уст Кима громкий стон. Его было достаточно, чтобы разбудить Чимина, достаточно, чтобы привлечь внимание охранников на камерах, если они ещё не сделали этого. Но вокруг всё та же тишина с периодичными звуками, схожими с тем, что издаёт любой нормальный человек во время сна. Тэхён отрывает единственную свободную от хватки Чонгука руку от подушки и прикусывает тыльную часть ладони. Ощутив, как Чон подключает ещё один палец, растягивая Кима для себя, зубы впиваются в мягкую кожу. Тэхён просто закрывает глаза, не в силах больше искать образ перед собой. Закрывает, выгибаясь встречу Чонгуку, подстраиваясь под его новый ритм. – Ты же знаешь, что я могу остановиться, если ты попросишь? – Шепчет Чонгук на ухо. И как давно он приблизился? – Не смей, – отодвинув кулак от губ, шепчет Тэхён. Он бы и не посмел. Скорее всего, вопрос Чона был больше для его любимого показательного героизма. Скорее всего, он бы не остановился. Сейчас же, после отрицания Кима, слышится смешок, а после… Опустошение. Чонгук пятится назад, а после вновь наполняет Тэхёна. В этот раз больше, большим, о чём он просил. Делает всё лишь для своего удовольствия, а не того, кто сминал простыни под ним? Ожидаемо. Даже так. Даже в этих условиях. Это в разы приятнее, чем секс со стариком, который сейчас, скорее всего, сидит за экраном. Тогда, в душевой Чонгук не солгал, у него был опыт с мужчинами. О, определённо был. Именно это Тэхён чувствует, когда Чон меняет угол, заставляя Ким изнывать в собственный кулак от получаемого наслаждения. При каждом новом толчке он то и дело прикусывает собственный кулак, оставляет отметины от ногтей на ладони второй руки. Это словно пытка. Невыносимая пытка, ведь Чонгук сжимает подушку, простыни под ней, запястье Кима – что угодно, но не его чёртов член, который горел и умолял дотронуться до него. Чонгук в условиях смертельной игры – это буквально воплощение дьявола. Сквозь очень шумное дыхание Тэхён слышит своё имя. Тихое. Молящее, а не желанное. Стоило заметить, что голос не мог принадлежать Чонгуку. Просто стоило заметь это. Но он был не в силах. Тэхён опомнился лишь в момент, когда рука Чонгука надавила на его член. Наконец-то. Ему хватает двух плавных движений, после которых узел в животе, наконец, развязывается, позволяя Киму дышать. В следующую же секунду Чон вырывается наружу, так неаккуратно кончая на чужой живот. У них ведь даже нет салфеток, да? Чонгук не роняет ни слова, просто обтирает какой-то тканью живот Тэхёна. Кажется, это его же простыня. Отвратительно. – Теперь можно и поспать, – шепчет Чонгук, дважды похлопав Тэхёна по щеке. Кровать тут же скрипит и заметно пустеет, а Киму остаётся лишь разочарованно вздохнуть, разминая запястье. Почему в этих условиях и почему сейчас? Почему не год назад? Он старается быстро натянуть на себя штаны, застегнуть рубашку, в которой сейчас явно будет жарко и закрыть глаза. Как можно быстрее закрыть глаза, чтобы не растерять эмоций. Большой палец покручивает кольцо на безымянном пальце, а в голове крутится лишь один вопрос, с которым Ким и засыпает. Почему здесь? Выспаться перед финалом – отличная идея. Если бы она была исполнима, конечно. Ким просыпается от яркого света, бьющего в глаза, слышит звук открытия дверей, вновь принимая этот сигнал за начало последней игры, но всё не так. Всё с самого начала не так. Он собирается протереть глаза, пробудить себя от сонного состояния, но в глаза тут же бросается кровь в районе запястий на белой рубашке. В страхе Тэхён оглядывается, замечает мирно сидящего на кровати в противоположном конце комнаты Чонгука, а после пробегающих охранников. Пробегающих мимо с чёртовым подарочным гробом в руках. Ким жив. Чон жив. Дыхание замирает. Перед глазами очередное тело, лежащее посреди комнаты со множеством ножевых ранений в районе живота. Ким подрывается с места, но далеко уйти не получается. Он тут же припадает к полу, ноги подкашиваются, а по пальцам пробегает рябь. Каждый взгляд на тело Чимина, на застывший взгляд в сторону кровати Тэхёна… Подкатывает рвотный позыв, и в следующую же минуту весь прощальный ужин оказывается на полу. – Ты? – Тэхён переводит взгляд на Чонгука, словно не может поверить в произошедшее. – Когда? – Даже не знаю, – Чонгук кратко улыбается, кивая на запятнанные кровью запястья.