Кто первый?

8 дней до начала сборов. 15 до конца. Аня начала считать буквально каждую секунду, вычёркивая день за днём. Первые 3 дня были насыщенны тренировками. Как обязательные так и дополнительные теперь стали необходимой частью дня. На льду Аня оставляла все силы, которых стало слишком много. И, кажется, Сашин план действовал как нельзя лучше. Но на 4 день начались очевидные проблемы. Аня вошла в раздевалку и обомлела. Её Саша стояла спиной и в одном нижнем бельё переодеваясь в форму. Чувствуя чужое (родное) присутствие Саша резко повернулась, усугубив ситуацию. Мысли были мгновенно потеряны, а перед глазами стоял только тот самый силуэт с минимальным количеством одежды. — Чего там встала? Заходи уже, — Саша дальше спокойно вернулась к своим делам. — Я... Лучше за дверью подожду, — Аня выскочила и тяжело задышала, стекая по стенке. Ладно, это будет не так просто. Ночью Аня почти не спала. Чёртовы сны никогда не были такими реалистичными. Щербакова знала каждый сантиметр её кожи и воображение отображало абсолютно всё с фантастической точностью. Под утро, сдавшись, Аня повторяя движения Саши из сновидений разрешила себе сбросить напряжение. Легче, но всё равно не то. Отойдя ото сна, Аня пришла на утреннюю тренировку, где Саша как назло сменила достаточно свободные спортивные штаны на лосины. — Что, недотрах уже процветает? — Женя улыбнулась, проследя за взглядом Щербаковой. — Нет, всё нормально, просто мне третью ночь сниться, как Трусова ставит меня на колени, — сказала Аня в максимально повседневном тоне, будто они обсуждали погоду. — А сегодня она надела всё облегающее. Ещё немного и на колени её поставлю уже я. — Потрясающе. Не знала, что у вас такая интересная интимная жизнь. — А у нас сейчас вообще никакой нет, так что... Так что, мне нужно в душ или я полезу на стену, как ты и говорила. — Мда, грустно это всё, — Женя лишь продолжила свой многокилометровый забег на дорожке. Аня не выдерживает и ловит Сашу в раздевалке перед вечерним льдом. — Саш... Я соскучилась. — Что такое, малышка? — Саша обхватила талию Ани, притягивая к своему телу. — Хочешь на ручки? — Хочу наручники, — серьёзно ответила Щербакова, утыкаясь в шею и вдыхая родной запах. — Мне сон приснился, что я перед тобой на коленях, и ты вся такая божественно красивая. — Ну всё, прекрати, — кто бы мог подумать, что сама Трусова засмущается, когда услышит, что снится её Ангелочку. — Ладно, наверное я просто соскучилась, — поцелуй в щеку. Затем в скулу, в губы, в ключицы. — Аня, перестань, иначе мне придётся идти домой и менять бельё. — Я бы помогла. Но мы же целомудренные девочки и не занимаемся плохими вещами, — Аня вышла из замкнутого пространства и вдохнула побольше воздуха. Ей понадобится много сил. — Да уж, — Саша на ватных ногах потопала к шкафчику. — Трусова, хорошо, сегодня намного лучше уже и флип, и аксель стали. Завтра работаем над дорожками и лутцем. На сегодня свободна, — Саша покинула лёд, уступив его Ане. Её нежные программы никак не вязались в голове с той Аней, которую знала Саша. Аня, которая издевается. Аня, которая соблазняет. Аня, которая умеет быть жёсткой. Это её Аня и такой её знает только Трусова. Но сейчас она в белоснежном платьице едва касается льда и каждое движение пропитано мягкостью и осторожностью. Этот контраст пораждает странные чувства. В основном чувство возбуждения. — Аня, тоже лучше. Наконец-то вы собрались. Теперь не теряйте это. Завтра жду от вас закрепления результата. Свободны. Валиева на лёд, — Этери Георгиевна села за стол и начала писать что-то в блокноте. *flashback* POV Аня Саша прижимает меня к стене нашего старого штаба. Её колено так жёстко упирается мне между ног, что немного непривычно, но мягкие поцелуи, оставленные на ключицах компенсируют всё. Я лишь сильнее трусь о любимое тело, будто пытаюсь впитать её запах или передать ей свой. Сносит крышу как в первый раз, который был не так уж давно. Сколько уже прошло? 2 недели? Может 3? Не помню. Не помню и сколько уже раз мы перешли грань наших отношений. Кажется я зависима от неё. Хочу чувствовать её настолько близко, что даже не несчастные миллиметры ткани одежды, что нас разделяют кажутся мне целой пропастью. Хочу раствориться в ней без остатка. Я точно уже не смогу нормально тренироваться. Нет сил даже на один прыжок. Есть силы только на несколько финальных толчков, от которых в глазах появляются искры. Каждый раз она доказывает, что она вся для меня. Вся принадлежит мне. Только моя. Моя. Моя. Моя. *end flashback* Аня стала чаще ходить в душ на тренировках. Он был необходим для нормальной работы. Точнее не то, чтобы душ был так важен. Просто это единственное место, где можно остаться наедине с собой. Саша заходит и тихо кладёт полотенце. Грустно смотрит на собственное отражение, собираясь умыться, но резко останавливается, услышав собственное имя, смешанное со стоном. Она точно знает чей это голос и при каких обстоятельствах он так подрагивает. Трусова улыбается своему отражению и тихо выходит, надеясь вернуться чуть позже. — Привет, где пропадала? — Саша подсела к своей любимой в столовой. — Ну, я сначала делала последний прогон с Глейхом, а потом приняла душ, сейчас поем, потом растяжка и вечерний лёд, — Аня говорила так спокойно и уверенно, будто не она 15 минут назад стонала лишь одно имя в душевой. — А ты чего не ешь? — Мне сейчас на лёд, вторая тренировка подряд. Если наемся, то и двойной флип не осилю. — Хорошо. После обязательно поешь, — Аня поправила выпавший длинный локон Сашиных волос. — Я пойду. Люблю тебя. — Заботливая, — чуть слышно произнесла Саша, утопая в чувствах. Однако с уходом предмета обожания исчезла и пелена бредовой влюблённости. Наконец Трусова могла сосредоточиться. Всё не зря. Должно быть не зря. Это для неё. И для меня. Для нас.