Один раз ничего нет значит

Последняя неделя для учеников в школе Южного Парка выдалась оживленной и насыщенной на события. Школа была похожа на один большой парад, в котором каждый его участник был значим. Множество цветастых плакатов с лозунгами весели на каждом свободном сантиметре стен. Они все видели их уже не раз, когда в школе проходили выпускные вечера для старших классов, но когда это ТВОЙ праздник, то даже эти старые плакаты не были способны испортить предвкушение долгожданной свободы. С потолка свисали самодельные бумажные гирлянды, так старательно вырезанные девочками из комитета по подготовке к праздникам. В главном холле же весела большая таблица, украшенная по краям стикерами. Надпись на ней гласила: - «ОСТАВЬ СВОЕ ПОСЛАНИЕ БУДУЮЩИМ ПОКОЛЕНИЯМ» На самом деле ее вывешивали лишь за неделю до каждого выпускного, от чего «будущие поколения» не смогли бы прочитать то, что оставили для них старшие, даже если бы захотели. Стоит ли говорить о том, что среди не многочисленных посланий - «Любви и процветания школе Южного Парка <3» - « Желаю каждому счастья!» - « С любовью от выпуска №74!» Были и те, что менее праздничные, но как никогда передающие эмоции, послания учеников: - «СГОРИ ДОТЛА! ЛЮБЛЮ ЦЕЛУЮ» - « КАРТМЕН КОЗЕЛ (САМ КОЗЕЛ, СРАНЫЙ ЕВРЕЙ)» - « Мр Гаррисон чертов фетишист!» Сами уроки же проходили незаметно. Экзамены давно сданы, до выпуска оставалось чуть-чуть и учителя сами это понимали. Классы превращались в «кружки по интересам», в которых, не умолкая ни на секунду, болтали с десяток девочек, а так же тех добряков, которые никогда не прогуливают. И особенно должников, которые уже и позабыли о том, что посещение уроков являлось своеобразным «наказанием» для них от руководства школы. Выпускной вечер в Америке – это важное событие для каждого школьника. Незабываемые эмоции, которые могут быть лишь один раз в жизни. Первая влюбленность, танцы, водка в коробках от сока и шампанское, незаметно подлитое во фруктовый пунш – это то, из-за чего сердце каждого трепетало. К сожалению, выпускной был сказкой далеко не для всех. В этот раз мы опустим всех тех бедняков, у которых не хватало денег на костюмы, изгоев, которых никто не ждет и просто тех, кому было стыдно показаться на этом «празднике жизни» из-за своих комплексов. Они ненавидели его. Ненавидели так же, как и Твик. Но нелюбовь его была особой. Он уже видел этот день в своих кошмарах. Вот, он, крепко берет в обе свои руки тяжелую, металлическую дверь, что ведет в, казалось, нескончаемый актовый зал. Дверь открывается и в глаза его ударяет тусклый свет софитов, как бы приглушенный странным туманом, разливающимся по всему залу. Из колонок громко играет музыка. Перед тем, как сделать шаг он останавливается. В нос ударяет запах мокрой земли и гнили, совсем не присущий для этого места. Отгоняя от себя дурные мысли, Твик, списывая все на стресс, на трясущихся ногах проходит внутрь. Двери за его спиной захлопываются, обдав его могильным холодом. В этот момент ему показалось, что музыка замедлилась настолько, что вычленить из этой бесноватой мелодии слова казалось просто невозможным. Голос внутри диктовал Твику бежать. Бежать так далеко от этого места, что одному ему было бы известно куда. Бежать, пока ноги не сведет судорогой, и он не упадет на землю. Но было поздно. Он уже не помнил, как смог заставить себя дойти до фуршетного стола, на котором располагалась гора из бесполезного хлама, что тогда ни капли не смутило Твика, рядом с которым стоял графин с водой, и лежало несколько комплектов одноразовой бумажной посуды. В попытке дотянуться до бумажного стаканчика, он болью ощущает на своем предплечье руку, которая вцепилась в него. С дрожью в коленях он поднимает взгляд. Это он - Крейг Такер Стоя перед ним в синей куртке, он крепко держит Твика своей холодной (как у трупа) рукой. Вгоняя ногти глубже в кожу парня, лицо его оставалось невозможным разглядеть. Твик теряет сознание, казалось бы, на долю секунды, но к своему ужасу замечает, что локация их сменилась. Он, которого мертвой хваткой держит Крейг, уже оказывается посередине огромной сцены, края которой устремляются вверх, примерно на высоту двухэтажного здания. Осмотревшись по сторонам, он к своему ужасу обнаруживает, что софиты, горящие теперь уже кроваво красным огнем, светят им под ноги, (как бы проводя своеобразную процессию сожжения для этих двоих). Свой личный, персональный ад Глаза, сотни глаз черных теней, статично стоявших внизу, в которых можно было когда то разглядеть лица учеников, высоко задрав голову, смотрят прямо не него, мысленно скандируя: - «СЖЕЧЬСЖЕЧЬСЖЕЧЬ» - « Г…ах..Я..» Твик пытается начать разговор, думая, что на этом его кошмар кончится. Переводя взгляд от теней на лицо Крейга, на боль от ногтей которого он уже не замечал, парень распознает на его лице жуткую улыбку. Крейг начинает смеяться, его смех подхватывает и весь зал. Казалось, что даже плакаты, даже музыка из колонок смеется над ним. Все звуки слились в единую дьявольскую какофонию, напоминающую смех. Твик валится с ног, крепко зажмурив глаза. Снова слышится треск Снова накатывает ощущение того, что он уходит под лед. Разжав глаза, он понимает, что оказался под толщей ледяной, мутной воды и тонет, тонет… Все глубже, на темное дно Он открывает рот для крика, но ощущает лишь жжение от того, как легкие заполненные водой лопаются.