Underneath the Snowman

      День Хэ наступает раньше, чем Джоуи думает. Думать Гомес умеет превосходно, только в этот раз память подводит, загруженная новыми заклинаниями от профессора Флитвика, инструкцией по уходу за зубастой геранью — профессор Спраут попросила присмотреть, чтобы та не сдохла раньше времени — и собственными сомнениями, гложущими душу изо дня в день. Может, всё-таки зря? Хосе даже просит помощи у Клариссы, своей знакомой когтевранки, они же умные должны быть, эти вороновы дети. Гомес опускает пару деталей (например, то, что свиданка это часть хитроумного пари), но в целом описывает ситуацию так, как она есть.       — Если я правильно поняла твою проблему, — Стоукс выдувает огромный синий пузырь и с громким хлопком лопает его языком, задумчиво глядя на Джоуи. Волосы у неё отливают то синим, то фиолетовым, почти в тон жвачке, — то могу лишь дать самый тупой совет. Отпусти и забудь. Если этот твой Натан серьёзно настроен, можешь праздновать, ура-ура, твои чувства взаимны, и у тебя появится наконец парень, если же это всё наёбка… Ну… Вам учиться вместе осталось всего ничего. Не будешь же ты его любить всю оставшуюся жизнь.       Следующий пузырь не лопается, срывается с губ девушки и плывёт нехилым таким кружочком к потолку, минуя ругающихся привидений. Гомес задирает голову вверх, следит за ним взглядом, морщится:       — Как-то не хочется с разбитым сердцем ходить.       — Время лечит. И потом, ещё неизвестно, к чему приведёт ваша встреча. Если ты откажешься, точно не узнаешь, что будет дальше.       В общем, Джоуи так стремится расслабиться, что абсолютно забывает про День святого Валентина. Даже когда в гостиную с утра стекается народ и начинает друг другу что-то сюсюкать, Гомес лишь отмечает неудобный шум где-то на задворках памяти, продолжая читать «Волшебный мир динозавров»: книга оказалась действительно захватывающей, и по крайней мере раз в неделю пуффендуец старается уделять ей время. И дело не в том, что это подарок Мёрвина.       — Эй, Джоуи, там тебя слизняк ждёт!       Гомес вздрагивает, захлопывает книгу и пулей вылетает наружу. Возле входа в гостиную действительно стоит Натан, в рубашке навыпуск, плотно подогнанных по форме брюках и с небольшим букетом васильков. Откуда только взял? У слизеринца на лице абсолютное спокойствие, только недоумённо оглядывающих его пуффендуйцев встречает насмешливой полуулыбкой.       Джоуи думает, являются ли их псевдо-отношения на один день достаточным поводом, чтобы уволочь Мёрвина нахуй отсюда и потрахаться с ним в Выручай-комнате. Если же нет, Гомесу потребуется Спаси-и-сохрани-комната прямо сейчас, потому что Натан выглядит как чёртова влажная мечта. Хосе пялится на оголённые до локтей руки и как-то упускает момент, когда слизеринец подходит, протягивая букет с ехидным оскалом:       — Детка, позалипаешь потом, у нас ещё весь день впереди, — Джоуи моргает и нервным движением забирает васильки, едва не уронив цветы на пол. Дева Мария, какой позор. Вокруг стремительно краснеющего Гомеса и безразлично поглядывающего по сторонам Мёрвина даже собирается пара зевак, но слизеринец шугает их, притворяясь, что сейчас швырнёт Авадой. — Ты прям так пойдёшь?       — Прям так я только к твоей мамке хожу, — Хосе удаётся собраться с духом, — дай мне пару минут, ты неожиданно.       Мерлинова срань, ругается про себя Джоуи, лихорадочно роясь в мятых рубашках, припёрся ни здрасьте ни до свидания, даже записку не прислал, мол, ща буду, одевайся. И что теперь надевать, чтоб не стыдно было на людях показаться? Гомес откапывает более-менее приличный свитер — ласкового розового цвета, с кармашком на груди — и джинсы. Очки не подходят к этому наряду категорически, но ничего не попишешь, других нет. Джоуи приглаживает кудри нервно, одёргивает подол свитера и накидывает тёплую мантию.       Не бог весть что, зато у Мёрвина взгляд заинтересованный.       — Прикольно, — произносит слизеринец, предлагая Гомесу локоть; только бы не обоссаться от восторга, думает Джоуи, ухватываясь. — Любишь розовый?       — Ну так, пятьдесят на пятьдесят, — Хосе пожимает плечами, — а что?       — Да ничего, — Натан зеркалит движение, похлопывает его по ладони, — расслабься. Ты как будто на войну в горячую точку отправляешься. Я тебя не съем, ты меня, надеюсь, тоже, так что прекращай смотреть так, словно тебя ведут в тёмный лес.       Джоуи краснеет, но фыркает в ответ:       — А меня не ведут?       — Только если ты захочешь, детка, — клятвенно заверяет его слизеринец.       До Хогсмида они добираются без происшествий, разве что Джоуи немного неловко от редких взглядов, которыми их с Мёрвином на пару провожают знакомые. Подумаешь, со слизеринцем гуляет под ручку, что тут такого? Вон помимо них, «смешанных» парочек полно во всех вариациях. Хотя, может, дело в том, что это не абы кто, а Мёрвин, самый хитропожопый змей из салазарского гнезда.       — Итак, куда желает попасть дама моего сердца?       Гомес фыркает, толкает Натана бедром (эй, я не дама!) и оглядывается, не ожидая найти что-то новое. В Косом переулке небось сейчас толпа народу, открылись какие-нибудь магазины, может, можно было бы поискать четвёртый том энциклопедии про глубоководные растения… Но в деревне возле Хогвартса всё по-прежнему спокойно и стабильно. Насколько может быть спокойно рядом с целой оравой буйных подростков, запертых в одном здании.       — Пожрать бы, — философски изрекает Джоуи, лениво почёсывая подбородок. Пуффендуец понятия не имеет, как себя вести на официальном, мать его, свидании с Мёрвином, поэтому даже не парится. Жизнь его к такому не готовила, вот он и вышел неподготовленный. Пусть Натан подготавливает.       — Пожрать можно организовать, конечно, — Мёрвин чешет подбородок, наблюдая за тем, как где-то на горизонте Джейсон с Гриффиндора вручает валентинку своему партнёру. Отсюда не видно кому, но зато видно, как нервничает Колчек. Забавно. — можно… Слушай, у меня есть одна идея.       В чём, собственно, заключается идея, Натан не говорит, только волочит Джоуи за собой, воровато оглядываясь. Наверное, ничего хорошего слизеринец не предложит, размышляет Гомес отстранённо, замечая, что его притащили на одну из самых пустынных улочек Хогсмида, однако Хосе это мало волнует. Интерес разгорается пуще прежнего. И будит задремавшие было подозрения: стопудово Натану от него что-то нужно, иначе бы они просто погуляли где-нибудь возле кафе мадам Паддифут, поизображали из себя парочку на радость проигравшим Мёрвину слизеринцам и к концу вечера разбежались бы как в море корабли.       В «Кабаньей голове» всегда мало посетителей, но сегодня их намного, намного больше, будто все решили спрятаться от творящегося вокруг сердечко-розового хаоса и хихикающих школьников. В какой-то степени Джоуи их понимает. Мёрвин же уверенно идёт к стойке, где меланхоличный парнишка протирает стакан видавшей виды тряпкой, и бухает ладонью о дерево, наклоняясь ближе к бармену, что-то ему нашёптывая. Гомес ждёт рядом, чувствуя, как от окружающей обстановки начинает нервно крутить живот — места для свиданий (пусть даже и ненастоящих) хуже не придумаешь, все мрачные, частями немытые, словно вылезшие из фильма девяностых про рабочих на окраине. И очень, очень странные. Вон, у одного мужика, кажется, рог торчит из затылка, у второго три руки и столько же стаканчиков, под которыми звенит один-единственный галлеон, у ещё одного на плече сидит странная птица, похожая на помесь попугая и швабры. Или попугая и хиппи, в зависимости от того, как падает освещение.       — Всё, я договорился, — Натан разгибается, скалится, довольный собой, и кивает за стойку, где их поджидает бармен, — погнали.       — Договорился о чём?       Но Мёрвин не отвечает, проскальзывая под поднятой дверцей стойки. Ишь ты ебать, какой загадочный. Джоуи следует за ним. У него есть, конечно, выбор (либо плыть по течению, либо отказаться наотрез что-то делать), однако так не весело и неинтересно, а у Гомеса аж руки чешутся узнать, что задумал Натан. Вариантов бесконечное количество, ограниченное только не слишком думким на авантюры воображением Джоуи. Подсобка, в которую их приводит всё тот же меланхоличный парень, довольно просторная, светлая и заваленная одёжкой до самого потолка; бармен уходит, получив аванс в виде маленького мешочка с галлеонами — от бряцнувших монет на Хосе накатывает стыд — Мёрвин же с увлечением закапывается в куртки, шапки, шарфы… выглядящие очень по-маггловски. Джоуи моргает и поднимает с пола толстовку.       — Мёрв, — окликает он слизеринца, отряхивая вещь от пыли, — что мы здесь забыли?       — Щас переоденусь магглом и пойду твою маманю проведаю, — хмыкает Натан, кидает в Гомеса пуховиком, парой перчаток и ещё чем-то таким же тёплым, — примерь-ка. В Лондоне сейчас холодно.       Джоуи едва не роняет всё, что держит в руках.       — Где, бля?!       — В Лондоне, детка, ты ж не глухой, — терпеливо повторяет Натан, красуясь перед старым зеркалом. Его, походу, вообще сейчас ничто не заботит, кроме собственного вида, — я договорился, нас по-тихому перекинут через камин. Мы туда и обратно, прогуляемся, пожрём, всё такое. Ты жрать хотел, не?       — Хотел, — нехотя соглашается Джоуи, мнёт шапку в руках. Как-то неправильно это всё. И под этим всем он подразумевает не только их незаконную вылазку в Лондон, а пари и их прошлую встречу в том числе. Как-то слишком гладко всё идёт, так не бывает. Гомес сопит шумно, бросает перчаткой в снова нырнувшего в гущу одёжек Мёрвина:       — Слушай, я не смогу отдать тебе даже половину, ты же знаешь.       Натан смеряет его таким взглядом, что у пуффендуйца начинают гореть щёки.       — Хосе, — тон у Мёрвина строгий, но одновременно мягкий, прямо-таки отеческий, — уговор был только на свидание и твою долю. Всё остальное включено не было, смекаешь? Расслабься. Башка у тебя что надо, но варит она какое-то говно внутри. Ты ж сам жаловался, что здесь ходить особо некуда, а мне, знаешь ли, тоже повеселиться хочется. В конце концов, я ничего не теряю, спор уже выиграл, осталось только деньги получить.       Джоуи бормочет что-то неразборчивое под нос, не найдясь с ответом. Аргументы Мёрвина звучат убедительно.       Бармен ждёт их возле камина с унылым видом и вручает плошку с летучим порохом, а также небольшой мешочек, по-видимому, с запасом, быстро инструктирует: говорить чётко, локти не расставлять, глаза закрыть, чтобы не тошнило. Натан встаёт в камин первым, подмигивает Джоуи и чеканит «Лютный переулок». Пламя вспыхивает, облизывая фигуру слизеринца (очень сюрреалистично выглядящего в маггловской одежде), поглощает зелёным одеялом, оставляя только шорох пепла и пустой камин. Гомес залезает внутрь — надеясь, что перемещение сработает исправно, и от него не останется какой-нибудь руки или ноги, торчащей из чужой каминной решётки — и, вздохнув, произносит как можно чётче:       — Лютный переулок!       Кой чёрт туда Мёрвина понёс?