По мосту через млечный путь

«…Легенде о Небесной ткачихе и её возлюбленном Пастухе уже более тысячи лет. Прекрасная Орихимэ, дочь царя неба, известна не только в Японии, но и в Китае, и даже в Южной Корее. Конечно, сейчас мы понимаем, что это лишь вымысел, история, которая до развития астрономии помогала объяснить, почему в седьмую ночь седьмого месяца звёзды Вега и Альтаир сближаются. Тем не менее движение этих небесных тел породило сказание о любви и верности, до сих пор вдохновляющее поэтов…» Монотонный голос Андо-сэнсэя в громкоговорителе навевал сон. Я бы не отказалась поспать, прислонившись к плечу Саито, и увидеть во сне Киничиро и красно-белое платье. Кстати, можете меня поздравить! Парень моей мечты послал мне улыбку, да такую, что я наверняка упала бы, если бы не сидела за столиком в том же ресторанчике быстрого питания, что и он. И пусть между нами были ещё два стола, но я знаю, эта улыбка была адресована мне! Точно мне! Какой потрясающий день! Сейчас, правда, нас с Киничиро разделили. Чтобы не создавать ненужную шумиху и ажиотаж в храме, первокурсники выдвинулись к святилищу первыми, а остальные классы остались бродить по торговому кварталу. Спустя полчаса должны были подъехать второкурсники, а третий курс приедет поклониться принцессе Орихимэ самым последним, когда нас здесь уже, скорее всего, не будет. Автобус плавно затормозил. Разомлевшие в прохладе кондиционера, мы нехотя выползли на улицу, щурясь в лучах приближающегося к горизонту, но всё ещё яркого солнца. За храмом протекала река, и в этот до одури жаркий день порывы ветра доносили приятную свежесть и запах травы, обильно разросшейся по берегам. После шумного торгового квартала тенистый уголок храма Танабата казался оазисом спокойствия. Не знаю, может, первый экскурсионный день так вымотал меня и моих одноклассников, или же на нас подействовала торжественная атмосфера святого места, но мы медленно и даже с неким благоговением проходили через светло-серые тории, словно проникая из мира людей в потусторонний мир духовных сущностей. Странно, но я ожидала другого. Я думала увидеть ярко выкрашенный, нарядный храм, туристов, вспышки фотоаппаратов и услышать крики гидов, призывающих своих подопечных не теряться. Здесь же воздух наполняли птичьи трели, шелест густых крон древних деревьев. Под ногами перекатывались мелкие камушки гравия, а декоративные каменные фигуры потемнели от времени, покрылись понизу пушистым мхом, и я даже примерно не могла предположить, кого же они изображали — скалящихся львов или диковинных собак. Кажется, первый храм на этом месте построили ещё в 730 году. Скорее всего, тёмно-коричневое деревянное здание святилища, скрытое деревьями в конце дорожки, было более современным, но всё в этом месте хранило на себе налёт старины и средневековой Японии. Выстроившись в ряд, мои одноклассники вереницей потянулись к храму по правой стороне дорожки. По левой нам навстречу шагали редкие посетители, уже наобщавшиеся с богиней, а пустая центральная часть тропы предназначалась духам, и ни у кого не хватило бы смелости перегородить путь тем, кто возносил молитвы на небеса, а затем спускался с благословением обратно. Харука, словно жрица, с ровной осанкой и гордо поднятой головой шла впереди, а я старалась не отставать. Где-то позади я различала звук шагов Саито, тихих, осторожных. Мне даже не хотелось разговаривать с подругами до всех ритуалов. Казалось, что нарушить тишину, не поприветствовав первым делом Орихимэ, — верх кощунства.  Наконец, омыв руки и прополоскав рот, бросив по блестящей пятийеновой монетке в ящик для пожертвований и оповестив богиню о своём приходе звучным ударом в колокол, мы сошли с главной тропы и улыбнулись друг другу. Молния с небес не поразила нас за прегрешения и крамольные мысли, обязательства перед духами храма мы выполнили, можно было заняться и более приятными вещами, которые все девушки любили до умопомрачения. — Ну что, вперёд за эма? — предложила Саито, кивая в сторону небольшого прилавка, оккупированного нашими одноклассниками, успевшими раньше нас вознести молитвы Небесной ткачихе. — Отличная идея. Я уже знаю, что напишу на своей, — загадочно улыбнулась Харука, убирая с лица прядь распущенных волос, брошенных ветром ей на глаза. Ветер на самом деле был порывистый, к тому же с каждой минутой становился всё сильнее, но в такую жару пожаловаться на это мог бы только сумасшедший. Наоборот, этот природный вентилятор стоило бы назвать подарком богини Орихимэ. Максимум чему он мог повредить — причёске, но с таким неудобством я легко смирилась, с радостью подставляя лицо ласкающим дуновениям. — Наверное, что-то про парня, с которым вы так мило ворковали сегодня на площади? — я подмигнула подруге и вскинула бровь, намекая, что маленькое свидание у прилавка с бижутерией не осталось от нас секретом. — Он уже пригласил тебя на вечер? — Ещё нет, — как всегда спокойно произнесла Харука, нисколько не покраснев. — Хотя Юсукэ-сан был очень милым и даже предлагал купить мне какую-нибудь безделушку. Думаю, если он всё же решится и позовёт меня, я не откажусь… — И-и-и-и-и, — в унисон пропищали мы с Саито, обменявшись восторженными взглядами. Я жутко завидовала и в то же время была рада за Харуко. Конечно, приятно, когда парень приглашает тебя первым, но к мужчине моего сердца это точно не относится. Слишком уж он избалован женским вниманием, с ним нужно действовать активнее.  — Но, на всякий случай, я всё равно напишу на эме, что хочу танцевать у костра с Юсукэ-саном, — закончила Харука. — Я напишу то же самое, только про Кини-куна, — Саито не сдавалась. — Ну-ну, попробуй. И я закину твою эму на крышу торгового павильона, — фыркнула я в ответ. За беседой о парнях мы не заметили, как подошли к открытому магазинчику, где продавались новые эмы. Тонкие фанерные дощечки с иероглифами, сулящими исполнение любых желаний, бились друг о друга, став жертвой разыгравшегося ветра, но верёвочки, которыми они были привязаны, держались крепко. За прилавком суетились две девушки-мико, быстро и слаженно выхватывая деньги из тянущихся к ним рук и тут же выдавая взамен чистую дощечку. Мы с Саито и Харукой тоже встали в очередь, и от нечего делать я принялась разглядывать служительниц храма. Мне нравилась их форма — белоснежная рубаха и красные широкие хакама, а волосы у обеих девушек были собраны в простой низкий хвост, украшенный лентами и заколками. Кажется, в мико охотно берут студенток, эти, наверное, тоже были с первого или второго курса колледжа, зарабатывали во время летних каникул. Когда я поступлю в колледж или университет, уж точно не стану тратить и без того драгоценные дни каникул на работу. Так и молодость вся пройдёт за прилавком.  В больших храмах, особенно в туристических районах, быть мико более престижно. Мико выступали на фестивалях с ритуальными танцами, участвовали в религиозных шествиях, наряженные в богато украшенные кимоно, с цветочными венками и драгоценными гребнями в волосах. Здесь же, в Фукуоке, этим несчастным только и оставалось, что выполнять обязанности продавщиц сувениров да подметать постоянно пыльные дорожки. Но, к слову, наши мико работали расторопно, и спустя всего минут пять мы с подружками стали обладательницами своих дощечек и быстро отбежали в сторону, чтобы не мешать очередным желающим высказать просьбы богине. — Ну что? Давайте уже напишем что-нибудь? — Саито нервно сжимала эму, и я могла её понять. До этого в храмах мы не просили чего-то серьёзнее здоровья для членов семьи и хороших оценок. Но сейчас головы у нас троих были забиты совсем не тем. — А что писать-то? — Я тоже вертела дощечку в руках, не решаясь вот так открыто высказать тайные мечты. — Я не хочу, чтобы кто-то видел, как я пишу про Юсукэ-сана, — сказала Харука. — Ведь когда мы повесим наши эмы на алтарь, их сможет прочесть любой желающий. А если Юсукэ-сан так и не пригласит меня на танец у костра? Надо мной будет смеяться весь класс! — Да, ты права, — согласилась я со здравыми рассуждениями подруги. — К тому же третий курс тоже приедет в храм. Если напишу имя Киничиро открыто, это будет звучать словно признание в любви. Мой почерк может узнать кто-то из его одноклассниц, с кем мы ходим на один кружок. Неужели придётся опять просить о здоровье и о том, чтобы не запустить учёбу? Я судорожно соображала и переглядывалась с Харукой, пока Саито что-то вырисовывала на своей дощечке, склонившись над столом. Попросить удачи в воровстве? Ну, в храме как-то неприлично. Новое платье? Ещё куда ни шло. Чёрт, я потратила на эту эму пятьсот йен и не могу использовать своё желание так бездарно! — Как вам? — лучезарно улыбаясь, Саито повернулась к нам с эмой в руках. Это было самое краткое пожелание. Буква К в сердечке, обведённом несколько раз. — Это же не тот К, о котором я думаю? — хотя я нахмурилась, у меня, кажется, начала вырисовываться определённая идея. — Тот, тот, — всё с той же ангельской улыбкой кивнула Саито. — Я повешу эму первой, и Кини-кун будет моим! Саито со смехом бросилась к алтарю, где уже висели сотни таких же дощечек, а я тупо смотрела, как мелкие камушки отскакивали от подошвы её босоножек. Она такая жизнерадостная. И ведь ей даже не нравится Киничиро, Саито просто развлекается, выводя меня на эмоции. Но благодаря ей, я теперь чётко представляла, что попрошу у Орихимэ. — Слушай, — обратилась я к Харуке, положившей эму на стол, но всё ещё не решившейся что-нибудь написать, — я думаю, Саито права. Не обязательно раскрывать напрямую имя того, кто тебе нравится. Богиня ведь видит сердца и мысли. Я сделаю так, — решительно схватив чёрную ручку, я вывела красивыми ровными буквами: «Хочу пойти на вечер с самым лучшим парнем». — Круто же, да? А когда буду привязывать эму, подумаю о Киничиро. И всё сложится. Духи услышат мою молитву. — Хм… — Харука посмотрела на меня, закусив колпачок своей ручки. — Сомнительно, но раз мы всё равно уже потратили деньги, я тоже напишу что-нибудь подобное. Не жди меня, мне нужно время поразмыслить в тишине. Займи пока чем-нибудь Саито. — Как скажешь! Я и сопротивляться не стала, так мне хотелось поскорее оставить дощечку с пожеланиями у алтаря. Не сказать чтобы я полагалась на её волшебные силы, но, наверное, вера в чудо свойственна всем людям. Вера в то, что кто-то могущественный решит твои проблемы, поможет найти выход, если хорошо попросить. Пожалует красивое платье и преподнесёт идеального парня в подарочной упаковке. В конце концов, богиня Орихимэ тоже любила своего Волопаса, уж ей ли не знать эти девичьи мечты? Прикрепив эму, я быстро отошла, чувствуя, что не могу контролировать разгорающиеся щёки. Но, кажется, никто не обратил особого внимания на мою дощечку, висящую в самом уголке. Не страшно, лишь бы богиня заметила. Саито из-за моего плеча прочла пожелание и довольно кивнула. — А где Харука? — Она до сих пор решает, какими словами описать своего Юсукэ, чтобы Орихимэ не перепутала и не подсунула ей другого парня, — я обернулась на подругу, сидевшую на резной лавочке у деревянного стола и мечтательно устремившую задумчивый взгляд на крону нависающего над ней дуба. — Может, тогда купим омикудзи? Вдруг повезёт, и мы вытащим хотя бы среднее благословение? — Ну не знаю… Сто йен за клочок бумажки? Я уже за эму пятьсот отдала… Омикудзи — это скорее глупая игра на удачу, а для храмов ещё один способ заработка. Полоски самой обычной бумаги, свёрнутые в трубочки, продаются по баснословной цене. При этом в процентах восьмидесяти можно быть уверенным, что на той бумажке, которая достанется тебе, будет напечатано «кити» — благословение. Если повезёт, можно наткнуться и на «тю-кити»​ — среднее благословение. И я только слышала, что где-то там, среди сотен бумажек есть несколько с «дай-кити» — высшим благословением. И если в это я верю, то слухи, что тебе может достаться «куо», то есть проклятье, вызывают у меня огромный скептицизм. Мы же за это деньги платим, кто будет готов отдать сто йен, чтобы обзавестись проклятием, пусть даже и на бумаге? Если бы это было так, бизнес омикудзи давно бы уже заглох. Но Харука всё ещё корпела над своим сложным желанием, а больше в храме заняться было нечем. Ладно, почему бы и не скоротать время за предсказанием?  — Пошли за твоими омикудзи, — согласилась я, мысленно прощаясь ещё с одной стойеновой монетой. Найти деньги на платье и так было почти нереально, кто знает, вдруг полученное благословение мне поможет? — Ура! — Саито радовалась, как маленький ребёнок в парке аттракционов, с азартом проводя рукой над россыпью сложенных записок с предсказаниями. — Вот эту! — нырнула она пальцами в глубину, подхватила одну бумажку и с нетерпением развернула. Но тут весь её восторг спал. — Кити. Как всегда. — Да не переживай ты так, даже простое благословение — это хорошо. Спорим, у меня будет то же самое? — Так как я изначально больших надежд на это гадание не возлагала, то просто подцепила предсказание, что было ближе всего ко мне. Ветер ударил в спину, обдав холодом. Мои волосы взметнулись и упали на лицо. Тонкая, лёгкая бумажка вырвалась из пальцев и, опустившись на землю, с усилившимся ветром полетела дальше, за угол храма. — Вот чёрт! — выругалась я. — Мои сто йен! — Так догоняй, чего стоишь?! — крикнула мне Саито, придерживая рукой развевающийся на ветру хвост. — Дурацкая омикудзи! Я всё же побежала за своим честно купленным благословением, не обращая внимания на поднявшуюся пыль и волосы, заслоняющие обзор. Даже если там всего лишь кити, почему я должна его лишаться?  К счастью, мне не пришлось преследовать своё предсказание слишком долго. Как только я оббежала храм и свернула за угол, ветер стих, а я поняла, что потеряла омикудзи из виду. Скорее всего, здесь были подсобные помещения судя по хозяйственным постройкам, портившим самобытный облик древнего храма. Современная бело-синяя бытовка, наверное, для инструментов, дорожка, выложенная банальной тротуарной плиткой, декоративные кусты, кое-как скрывающие это безобразие. Ну и теперь где-то здесь валялась моя омикудзи, если её не отнесло ещё дальше, к реке. Расстроенно повернувшись, я потопала обратно, пока меня не выгнали. За храмом вряд ли можно бывать кому-то, кроме персонала. Но неожиданно что-то переливчато блеснуло под одним из цветущих кустов, попав под луч неуклонно опускающегося к воде солнца. Я кинула быстрый взгляд по сторонам и опустилась на корточки. Вот это да! Осторожно протянув руку, как будто эта прекрасная вещь могла сломаться от моего прикосновения, я подняла с травы серебряный гребень.  Немного потемневший по краям, он напомнил мне старинную шпильку, которую я видела у бабушки. Тяжёлое серебро приятно лежало в ладони, переливалось нежными бликами, а на спинке гребня сверкали пять камней — синий, зелёный, красный, жёлтый и белый. Я могла бы долго любоваться на изящную вещицу, если бы не услышала приближающиеся шаги. Инстинктивно спрятав гребень в сумку, я развернулась. Из-за угла показалась девушка. Совсем молоденькая, лет пятнадцати, не старше, в белой юкате и с распущенными чёрными волосами до пояса. Она вглядывалась в землю под ногами, а я бесшумно застегнула молнию сумки. Кажется, у меня есть догадка, что ищет эта малышка. Попытавшись быстро проскользнуть мимо, я была остановлена мелодичным голоском: — Ты не видела мой гребень? Я обернулась, натянув приветливую улыбку. — Что, прости? — Гребень, — терпеливо повторила она. — Ветер растрепал мои волосы, я хочу их собрать, но никак не найду свой гребень. Я знаю, он где-то здесь. — О нет, извини, — губы сводило от притворства, но я старательно лыбилась, пытаясь не вызвать подозрений. — Я просто искала туалет и заблудилась. Ну, мне пора. Удачи в поисках. — Это очень ценный гребень, — девочка будто и не слышала меня. — Мой возлюбленный подарил его, чтобы я вспоминала о нашей любви в разлуке. Недоверчиво вздёрнув бровь, я осмотрела стоявшую передо мной девочку. Как пафосно — возлюбленный. Да она же ещё в средней школе наверняка и внешне не сказать чтобы красотка. Миленькая, но совсем без макияжа, а в довершение всего эта бесцветная юката, подчёркивающая худобу и выступающие тоненькие ключицы. Пусть рассказывает свои сказки кому-то другому, более доверчивому. Подарок от парня, как же. Скорее потеряла гребень прабабушки, а теперь боится получить нагоняй от родителей.  Но это не моя проблема. Серебряный гребень — ответ Орихимэ на молитву, оставленную на эме. А я ещё сомневалась! Да ему цена тысяч десять-пятнадцать. Наверное, богиня решила не только платье мне подарить, но и возместить деньги, потраченные на идиотскую омикудзи. Хотя почему идиотскую? Если бы не тот порыв ветра, я бы не нашла своё сокровище. — Ой, как обидно, — покачала я головой в наигранном расстройстве. — Извини ещё раз, но мне на самом деле пора. Ничем не могу помочь. Я устремилась к дорожке из плиток, тянущейся вдоль храма, к белеющему вдали автобусу и брошенным подружкам, но настырная девчонка вновь окликнула меня: — А ты не хочешь узнать, что здесь написано? Повернувшись в недоумении, я прищурилась. Солнце светило точно в спину девочки, чей гребень я так бессовестно украла, и казалось, будто её силуэт стал выше, женственнее. Но сложив ладонь над глазами козырьком, я поняла, что это всего лишь иллюзия. Девчонка осталась такой же, какой и была, разве что теперь у неё в пальцах белел свёрток омикудзи. — Я отдам его тебе взамен на мой гребень. Мне кажется, там вполне может быть высшее благословение. Разве ты не просила помощи небесных сил? — девочка вытянула перед собой руку с предсказанием, а её голос звучал слишком серьёзно для подростка. Ощутив неясный дискомфорт и даже страх, я прижала сумку с гребнем плотнее к бедру. — Оставь себе! Богиня уже благословила меня! — То, что у меня в сумке лежали, по крайней мере, десять тысяч йен, придавало мне смелости и уверенности. А от мысли, что уже завтра я примерю то потрясающее платье, губы сами расплылись в счастливой улыбке. — Орихимэ благоволит красивым людям, как и все. Так что лучше прикупи себе что-то помоднее, чем древний серебряный гребень, глядишь и твои желания сбудутся. — Я не говорила, что он был из серебра…  А дальше случилось что-то уж совсем невероятное. Девчонка в несколько шагов оказалась рядом со мной и схватила за руку, а я потерялась в её глазах. Синих, словно глубокое вечернее небо. Никогда не видела подобного взгляда. У японцев не бывает синих глаз, это, должно быть, линзы? А кто она вообще? Откуда взялась здесь, за храмом, куда запрещён проход обычным прихожанам? Может, младшая сестрёнка одной из местных мико? — Орихимэ благоволит самоотверженным сердцам и чистым душам… — Я не могла сказать, шевелила ли девочка губами, или её голос напрямую проникал в моё сознание, минуя уши. — А твоя душа уродлива. Но теперь каждый увидит истинную красоту той, кто ничего не ценит. Раскрыв рот скорее по инерции, а не потому, что мне было что сказать, я внезапно поняла — мне не с кем разговаривать. Я осталась одна, хотя объяснить это логически никак не получалось. Что за бред?.. Не могло же мне всё присниться? Спохватившись, я раскрыла сумку и выдохнула с облегчением. Гребень на месте. Это не галлюцинация, вызванная перегревом на солнце. Только вот в руке я обнаружила то, чего там раньше не было. Точнее, было, но улетело от меня с резким порывом ветра. Мою омикудзи. Понимая, что, скорее всего, девчонка успела вложить бумажку мне в ладонь перед тем, как исчезнуть, и не зная, что ещё делать с глупым предсказанием, кроме как прочесть его, я вскрыла свиток. Дай-куо. Великое проклятие.