***
Но уже назавтра удача мне изменила. Шёл второй день экскурсионной программы, мы укатили в парк развлечений, где главной достопримечательностью было Колесо обозрения «Небесная мечта Фукуока», вроде как одно из самых высоких колёс обозрения в мире. Но никакой аттракцион не интересовал меня так, как то, сколько же я могу выручить за украденный гребень. И его цена… — Пять тысяч? Да вы издеваетесь, что ли? — чуть ли не кричала я в лицо пареньку, скучающим взглядом оглядывающего нашу троицу с другой стороны прилавка ломбарда округа Ханата. — Да, пять. Вещь старая, один зубчик вообще погнут. Я, может, и продать его не сумею, выкуплю у тебя себе в убыток. — Ну и что, что старая? Да тут целых пять камней. Смотрите! — я ткнула пальцем в переливающиеся и искрящиеся под светом электрической лампы самоцветы. В этом же ярком, но искусственном свете призывно блестели под толстым стеклом часы, старомодные кулоны и цепочки, разложенные на потёртых бархатных подушечках тускло-красного цвета. Пахло в крошечном полуподвальном ломбарде тоже как-то угнетающе-затхло, будто в шкафу с древними нарядами, которые уже давно никто не носит, но и выкинуть рука не поднимается. Здесь даже не было окон, и хотя от обилия электрического света слепило глаза, мне не нравилось это место. Словно меня, Саито и Харуку заточили в склепе или диковинном зазеркалье, где время течёт по-другому. Долговязый продавец с впалыми усталыми глазами не добавлял ломбарду привлекательности. Парень нехотя подхватил гребень с прилавка и прищурился, разглядывая камни через огромную линзу. — Стекляшки, — презрительно бросил он. — Кана, пойдём уже? Нас скоро хватятся, — с беспокойством покосилась на дверь Харука, наверное, утомлённая гнетущей атмосферой не меньше меня. Но я была бы не я, если бы ретировалась так просто. Не тогда, когда моё платье висит в двух кварталах от этого ломбарда и жадного продавца. — Допустим, — пошла я на уступки, однако упускать шанс разжиться деньгами не собиралась. — Камни, может, и подделка, но серебро точно настоящее. На такое у меня глаз намётан. Да вы только взвесьте его! Тяжеленный! — И откуда ты у нас такая знающая взялась? Мне вообще по закону не положено принимать товар у несовершеннолетних. Вот где ты взяла гребень? — В наследство достался от покойной бабушки, — не моргнув и глазом, солгала я. — Помню, рассказывала бабуля, дедушка год копил, чтобы подарить ей гребешок из серебра высшей пробы. Так что цену я ему знаю. Давайте хотя бы за шесть? Или нам ещё прогуляться по району? Спорим, ваш ломбард здесь не единственный? — Ладно-ладно, уговорила. И то только потому, что не каждый день ко мне заходят такие милашки, — нахальный продавец плотоядно окинул взглядом Харуку и снова вернулся ко мне с похабной улыбкой. — Хочешь выбрать себе что-то на шесть тысяч, лапочка? Есть мобильники, золотые серёжки, кое-что из сувениров. — Спасибо, предпочту наличку, — отрезала я, выжидая, пока продавец-извращенец с печальным вздохом откроет кассу. Передавать гребень мерзкому парню было даже жалко. Нежная вещичка, а камушки блестят как настоящие драгоценности. Печально, что фальшивка, так и не скажешь. Но что мне делать с украшением, которое уже лет сто никто не носит? Если только действительно податься в мико и украшать им волосы во время ритуальных танцев. Нет, как ни крути, новое платье мне жизненно необходимо, а гребень так — красивая игрушка. И всё равно тоскливо стало на сердце, когда я представила, как он будет лежать здесь, на этом красном бархате, и ещё неизвестно, в чьих потом окажется руках. Но заглушать зов совести я умела неплохо. А шесть, пусть и довольно мятых, тысячных купюр с изображениями Фудзи и цветущей сакуры мгновенно вытеснили из моей головы образ серебряного гребня, тут же спрятанного продавцом куда-то под витрину. Я выскочила из подвала уныния и вдохнула, чувствуя, как осознание новообретённого богатства растекается по венам. Но мне ещё не хватало. Из пяти тысяч, что я взяла с собой в поездку, почти тысячу я потратила на обед в маке, пожертвования и эму в храме, ну и на моё псевдопроклятие. Придётся обращаться за помощью к девчонкам. — Одолжите тысячу йен? — обернулась я к Саито и Харуке, которые будто бы тоже никак не могли надышаться свежим воздухом. — Сочтёмся как обычно. На том и порешили.***
Вы и представить себе не можете, как билось моё сердце и дрожали руки, когда я вошла в бутик, где белое платье с красными цветами ждало меня, словно жених у алтаря. Я шла к нему, выставленному в витрине, одновременно и торопясь, и растягивая шаг, чтобы налюбоваться, ощутить будоражащее чувство сбывшейся мечты. Мой голос сбивался, как при чтении клятвы верности, пока я просила продавщицу снять платье с манекена и отнести в примерочную. И наконец, задёрнув занавеску, я смогла надеть это великолепие. Как я и думала, мерки будто с меня снимали. Да, вы уже догадались, дурнушкой я себя никогда не считала, но сейчас мне казалось, что никто в школе не сможет соперничать со мной в красоте. Боги, да я сама влюбилась в то, какими стройными казались мои голени на контрасте с широкой юбкой, такой тонюсенькой стала талия. А декольте! Мне всегда было чем похвастаться в этой области, но никогда ещё моя грудь не выглядела такой деликатно-целомудренной, но при этом приковывающей взгляд. Не будет в школе парня, который сможет безразлично пройти мимо. А это что?.. Фигура, гармонично подчёркнутая платьем, так впечатлила меня, что я лишь в последнюю очередь обратила внимание на лицо и тут же прильнула к зеркалу. Какого чёрта? Пока это не сильно бросалось в глаза, но мой нос покраснел, как у начинающего алкоголика, и по крыльям покрылся шелушащейся кожицей. Я необдуманно потёрла кончик, и шелушение усилилось. Чёрт-чёрт-чёрт! Я сгорела на солнце! Но как? Я же только и делала, что покрывала себя солнцезащитным кремом с головы до ног! Невозможно! Завтра третий день экскурсии, и краснота только усилится! Я мигом вытащила из сумки тюбик с увлажняющим кремом и натёрла нос так, что он окончательно раскраснелся от моих усилий, но хотя бы шелушение стало не так заметно. Какой кошмар! Я сильно расстроилась, но утешила себя тем, что косметика в умелых руках скрывала и не такие дефекты. Ничего, с этим я справлюсь. Расплатившись всеми бывшими у меня деньгами и изрядно взгрустнув, я потащилась в торговый центр, чтобы вернуть долг подругам. Это было легко. Саито и Харука отвлекали продавщиц, забрасывая их просьбами сменить размер, посмотреть на складе наличие подобной кофточки, только другой расцветки, и прочими бесполезными указаниями, пока я под шумок в соседней кабинке вскрывала защиту двух выбранных подружками блузок. Избавившись от охранных чипов и незаметно закопав их под ворохом другой одежды, я спрятала краденые обновки под своё драгоценное платье. Купив для отвода глаз по дешёвой футболке, мы спокойно вышли из магазина, и никто не озадачился тем, чтобы обыскать мой фирменный пакет из бутика. Ну кому могло прийти в голову, что девушка, выложившая кругленькую сумму за одно платье, придёт подворовывать по мелочи в обычный масс-маркет? Зато Саито с Харукой остались в выигрыше, ведь украденные для них вещи стоили в несколько раз дороже, чем те пятьсот йен, которые мне одолжила каждая из подруг. Как вы уже, наверное, поняли, девочки были в курсе моего способа «заработка» и ничего не имели против. Если Харука ещё относилась к нему нейтрально, то Саито часто помогала мне сбывать краденое среди одноклассниц просто из спортивного интереса. И пусть на мифические небесные весы полетела ещё одна моя кража, я снова не чувствовала вины. Разве плохо, что благодаря мне подруги стали чуточку счастливее? Провернув такую вот хитрую схему обмена древнего гребня на ультрамодное платье, мы втроём вернулись в парк аттракционов и сделали вид, что последних нескольких часов нашей жизни просто не было.***
— Оу, Кана, ты в курсе, что у тебя плечи и спина в потнице? — Чего?! Я вскочила с табуретки, едва не сбив сидящую сзади Харуку, которая усиленно мылила мне спину. Подбежав к зеркалу, я насколько могла счистила пену и попыталась разглядеть свои злосчастные плечи. Так и есть. Мелкие красные точки обсыпали не только их, но и лопатки, шею. Харука встала рядом и аккуратно убрала с моей спины прилипшие к мыльной пене волосы. — Это, наверное, от жары, — сказала она. — Тебе стоило сделать хвост, а не разгуливать с распущенными волосами. Ну, ты, главное, завтра старайся не потеть, а лучше всего надень майку, на воздухе потница пройдёт быстрее. — Да ты с ума сошла?! — Я отчаянно вертелась, надеясь, что покрытое каплями зеркало умышленно искажает картину бедствия, но с каждым разом всё больше убеждалась в её критических масштабах. — Я же завтра хотела продемонстрировать всем свой новый сарафан! А теперь вся школа увидит это безобразие! И Киничиро! Что мне делать? Что мне делать, Харука?! — Плюхнувшись обратно на покрытый пеной пластиковый табурет в общей ванной, я заметила, что другие девочки уже заинтересованно косятся в нашу сторону. — Успокойся, ничего страшного, — Харука снова взяла мочалку и бережно принялась намыливать мою изуродованную спину. — Мы вернемся в Токио, и всё пройдёт, там не такая влажность. Потница бывает у всех, даже у грудных детей. Это выглядит мило… — Мило? Не вижу в красных пятнах на спине ничего милого. Я будто прокажённая! Или… Про́клятая… Почему-то в воспоминаниях всплыли два иероглифа, глянцевыми чернилами отпечатанные на белоснежной бумаге. Дай-куо. Великое проклятие. Рука машинально поднялась к носу, и я погладила пальцами шелушащуюся кожу. Как сказала та девчонка? Что-то вроде того, будто моя красота не настоящая? Нет, кажется, она сказала о том, что теперь все увидят мою настоящую красоту. И сразу после этого мой нос сгорел, а плечи покрылись противными прыщиками, которых у взрослых людей даже не бывает… Боги, да всему виной просто летняя жара, с любым могло случиться. Какое же идиотское совпадение! О чём я только думаю? Не в ту сторону работает твой мозг, Кана. Не ищи глупых оправданий, ищи способы исправить положение. — Слушай, а ты не знаешь, Саито взяла с собой тот белый шелковый шарфик? — спросила я Харуку.***
Утро третьего дня, которого я ждала с момента, как только села в экскурсионный автобус, встретило меня тупой головной болью и резью в глазах. Кажется, всю ночь я спала урывками, клочками, петляя от одного кошмарного сна к другому. Я помнила лишь фрагментарные куски сновидений — монстры из фильмов ужасов тянут ко мне лапы, шепелявят о том, что заберут мою силу; длинные ряды тёмно-серых надгробий уходят к затянутому тучами горизонту; чёрные волосы развеваются на ураганном ветру. И сквозь громовые раскаты доносится звон колокольчика. Наверное, от этого колокольчика у меня и разболелась голова. Я понимала, что уже не усну, да, честно говоря, и не хотелось снова погружаться в этот бред. Скорее всего, я просто распереживалась. Ведь сегодня, сразу после завтрака, я намеревалась поговорить с Киничиро. Возможно, это даже хорошо, что я проснулась в семь утра, пока обе моих подружки — они же соседки по гостиничному номеру — ещё сладко спят и не претендуют на зеркало. У меня будет достаточно времени, чтобы поколдовать над макияжем и немного накрутить волосы. Помотав головой, чтобы размять напряжённую шею, я потопала в общий душ. И здесь я оказалась первой, какое блаженство! Сбросив на вешалку розовую пижаму, я присела на табуреточку и включила воду. Великолепно! Под горячими струями хотелось мурлыкать весёлые мотивы и не думать ни о чём, кроме того, как челюсти моих одноклассников, да что там — всей школы, удивлённо упадут на пол, когда я спущусь в столовую при полном параде. Отглаженный сарафан, он же покоритель мужских сердец, уже ждал меня на спинке стула в комплекте с шелковым шарфом Саито, под которым я спрячу отвратительные пятна на плечах, так и не думавшие проходить. Намыливаясь душистым гелем с ароматом персика, я неожиданно ощутила странное беспокойство. Что-то было не так как обычно. Ощущения другие. Пару раз проведя по себе мочалкой, я застыла, а затем принялась судорожно смывать бело-розовую пену. Я сглотнула, беспомощно глядя на себя сверху вниз. Моя грудь… Её не было. Точнее, она, конечно, была, но превратилась в жалкое подобие моего второго с половиной размера. Куда… куда она испарилась? А так вообще бывает? Я бросилась к висящему над раковиной зеркалу. У меня и правда столько рёбер? Словно стиральная доска из музея! Когда я успела так похудеть?! В голове сразу пронеслись мысли о море, пляже, красном и голубом купальниках. Как я их надену? И на что буду похожа? Я словно мальчик, да ещё и с обсыпанными потницей плечами. А новое платье?! Если я за завтраком съем дополнительную порцию, это поможет? Глаза слезились, но я всё смотрела и смотрела на своё отражение, как на очередной ночной кошмар. Я ничего не понимала. Почему? Что со мной случилось? Может, я подхватила какую-то местную южную болезнь? — О, Кана, привет! Ты сегодня раньше всех! — проворковали две моих одноклассницы, нарисовавшиеся в дверном проходе с полотенцами на шеях. Я ничего не сказала. Запахнувшись в пушистое банное полотенце, скрывающее моё уродство, я бегом кинулась в комнату, борясь с нарастающими рыданиями. Нет, это не болезнь. Это она, та девчонка! Она что-то сделала, как-то повлияла на меня! Сказала, что я уродлива, и вот, посмотрите! Будда знает, я всегда старалась решить конфликты мирным путём, но сегодня не тот день! Ворвавшись в номер, я схватила первое, что попалось под руку — новое платье, висящее на стуле. Быстро нырнув в него, я прижала кулак ко рту, чтобы заглушить плач. Вчера платье сидело на мне совсем иначе, а сейчас я будто взяла без спросу слишком просторный наряд старшей сестры. Скрыв пустоту на месте груди шарфом, я схватила телефон и поспешила к выходу из гостиницы, на бегу вводя в строку поиска адрес храма Танабата.***
— Где девушка с синими линзами, которая здесь работает? Симпатичная мико с метлой из прутьев в руках изумлённо рассматривала запыхавшуюся меня. Мы стояли напротив здания святилища, солнечные зайчики играли в догонялки среди листвы, а за храмом блестела голубая водная гладь. Но вместо восторга и радости я чувствовала всё возрастающее раздражение. Красота природы ещё сильнее подчёркивала, что я медленно превращаюсь не просто в так себе девчонку, а в настоящую сикомэ! — Простите, но я не понимаю, о ком вы говорите. Ожидаемый ответ. Наверное, видит ярость, полыхающую в моих глазах, и не хочет сдавать мелкую поганку, свою подельницу. Сама отыщу! — Постойте, туда нельзя!.. Но мне было всё равно. Топая по бетонной плитке, словно по крышке гроба этой негодяйки, я свернула за угол храма. Конечно, вот и она. Ходит, наслаждается прохладой раннего утра среди кустиков. — Не знаю, как ты это сделала, но верни всё обратно! — налетела я на неё без прелюдий. — О, ты пришла. Решила отдать мой гребень? — девочка беззаботно обернулась и взглянула на меня через плечо синими глазюками, которые мне хотелось выцарапать. — Не неси ерунды! У меня нет твоего идиотского гребня, а ты не должна была так поступать! Может, вас здесь в храме учат каким-то колдовским штучкам, а может, у тебя в роду были Онибабы, но ты не имела никакого права меня проклинать! Это… это… это, вообще-то, преступление! — А красть чужие драгоценности, значит, достойный поступок? — небрежно откинув за спину водопад густых волос, девушка полностью развернулась ко мне и с насмешкой искривила губы. — Я же всё видела. Видела, как ты рассматривала мой гребень возле этой дорожки, как спрятала. Я даже вижу, что ты не смогла сохранить моё сокровище. — Да тоже мне сокровище! Дешёвка, за которую я еле выторговала шесть тысяч йен! — У меня уже не осталось сил и желания отнекиваться. Надоело изображать дурочку. Что она сделает? Полицию позовёт? Вот уж вряд ли. — Но это не повод делать из меня посмешище! Верни всё как было немедленно! У меня нет времени, главное событие в моей жизни должно состояться уже сегодня вечером. — Ты знаешь правила, — девочка пожала плечами и неторопливо приблизилась. — Я хочу обратно свой гребень. — Какая же ты упрямая малявка! — не выдержав, я всплеснула руками. — Всё, забудь. Я его продала, и у меня нет денег выкупить твою безделушку обратно. Я крепко закусила губы, чтобы сдержать рвущееся наружу глупое предложение. Все духи храма Танабата были свидетелями того, как тяжело мне было сказать следующее: — Ну хочешь, я отдам тебе своё платье? Оно стоит в два раза дороже гребня. И выглядит в пятнадцать раз симпатичнее твоей юкаты, — не могла не съязвить я напоследок. Язык будто парализовало, я с трудом выговаривала каждое слово, вот так ни за что расставаясь с платьем, достойным самой богини. Но мерзавка звонко рассмеялась в ответ. — Гребень был подарком моего возлюбленного. Мы видимся редко, но этот гребень служил напоминаем, что день нашей встречи обязательно придёт. А ты предлагаешь вместо него какую-то тряпку? Ты ничего не понимаешь в любви, так ведь, Кана? — Откуда?.. — Раз уж у тебя нет денег, я могу сказать, как вернуть гребень бесплатно, — бесстрастно продолжила моя собеседница. При слове «бесплатно» мне уже стало всё равно, откуда она знает моё имя. В конце концов, Саито такая громкая, что любой желающий мог услышать, как она зовёт меня с другого конца храмового дворика. Мысль сохранить платье и избавиться от влияния этой ведьминской правнучки была слишком заманчивой. — Согласна, — тут же выпалила я. — Однажды я уже теряла свой гребень, но тогда была другая ситуация, — задумчиво произнесла девочка, покосившись в сторону, словно что-то вспоминая. — Я простила вора, похитившего его. — Глубокий взгляд синих глаз устремился мне в глаза. — Просто забери гребень и принеси сюда, в мой храм. — Будет сделано! — согласно закивала я. Наша беседа напоминала абсурд, но со мной явно происходило что-то нехорошее. Мне ещё три года учиться в старшей школе, я не могла позволить себе и дальше покрываться прыщами, всё ниже опускаясь в рейтинге привлекательности среди одноклассниц. — Куда ехать? Это ведь недалеко? Я успею вернуться до вечера? А то у меня планы. — Успеешь, — прошелестел успокаивающий голос. Пигалица стояла уже почти вплотную ко мне, и снова почудилось, что она не такая уж и маленькая. Но хорошо её рассмотреть мешало постоянное мельтешение. Она ходила вокруг меня кругами, и мне оставалось только поворачивать голову в попытках уследить за перемещениями странной девочки. — А проклятье? Ты его снимешь? Не хотелось бы работать твоим курьером за просто так. — Проклятье? Сниму. Но ты сама сделала себя такой. Вот это за то, что назвала мой гребень наследством покойной бабушки. — Девчонка, потеряв всякий стыд, провела пальцем по моему носу. Я хотела отпрянуть от неприятных прикосновений, но внезапно поняла, что едва ощущаю их. Будто бабочка в полёте слегка задела крыльями мою кожу. — Твоя бабушка ведь жива здорова. А это, — и точно тёплый бриз на побережье прошёлся по моим плечам, — за то, что украла вещи из магазина. Что касается остального — не стоило лгать тому, кто хотел осуществить твоё желание. Ну что, пора в путь! Эта кобра совсем загипнотизировала меня медленными движениями. Поэтому, когда она резко ударила меня тремя пальцами в середину лба, я вскрикнула от неожиданности. Но не услышала собственного голоса. В ушах стоял гул, а мир перед глазами завертелся, падая в чёрную воронку в центре. Туда же полетела и я, почти теряя сознание от разрывающего голову давления. Последним, что я услышала перед тем, как окунуться в вязкие чернила небытия, было: — И да, чуть не забыла… Ищи синее и зелёное…