Свободные духом

В обозримом будущем произошел бум научного прогресса. Первые пробы настоящего генетического строительства с нуля принесли долгожданные плоды трудов последнего полстолетия. Постепенно, шаг за шагом, набивая шишки и терпя поражения в борьбе с естественным движением природы, человечество все же приближалось к заветной мечте через муки и тернии, дабы добиться звания богов, создателей жизни. Пока однажды в судьбоносный год не выстрелила сенсация: первый искусственно выращенный из пробирки поросенок Пинки, получеловек, полупарнокопытное, не просто идеально подходил в качестве донора любого органа, но и на удивление обладал зачатками разума, способного саморазвиваться и обучаться. До момента публикации статьи эксперимент держали в секрете, поэтому свет сразу узнал о пятилетнем умственно отсталом ребенке с внешностью хрюнделя. Мутанте из генетического материала кабана и мужчины и имитированной, синтетической, женской яйцеклетки. Одни разглядели в сим божье проявление и поклонялись существу, вторые опротивились собственной принадлежностью к роду человеческому, третьи воодушевились открывшейся золотой жилой, четвертым откровенно было плевать на успехи яйцеголовых до поры до времени. В целом, общество отреагировало на весть неоднозначно. При создании химеры не пострадало ни одно живое существо, поэтому для подавляющего большинства ученых этическая сторона вопроса казалась весьма прозрачной. Однако дебаты между представителями религиозных конфессий, философами, волонтерами Гринписа, моралистами и другими сочувствующими за души всех и каждого, кто дышал на планете общим воздухом с людьми, и политиками, военными, богачами, инакомыслящими и прочими, кто ратовал за использование зверолюдей в качестве инструментов, не затихали ни на один год. Бесконечно длительная полемика, не приводящая к консенсусу, перерастала временами в гражданские выступления, завершавшиеся раз за разом громкой победой властьимущих. Шел третий десяток лет, когда волнение насчет обитания полулюдей в обществе уже не вызывало бурные негодование, страх, недоумение, брезгливость и сочувствие в той же мере, что поначалу. И милосердная сторона, и рациональная, обе иссякли в желании доказать свою точку зрения как единственно правильную под разными углами. К тому же символ точки отсчета новой эры умер вместе с похоронами Пинки, оставляя острое непремиримое противоборство в недавнем прошлом. Скорее по привычке, нежели из соображений ответственности за тварей боже-человеческих, жаркие споры там и сям вспыхивали вдруг ярко, но затухали так же неожиданно и поспешно. Преимущественно благодаря молодым энтузиастам, воспитанным традиционно в ключе их семейных ценностей, за мутантов еще было кому заступиться. Однако что тесно проникло в уклад жизни, искоренить не просто. Мутанты обладали разве что птичьими правами на Земле, оттого выбор занятия не предоставлялся: донорство, силовые структуры, обслуга. Над прочими продолжали проводить различные опыты, начиная с вивисекций и мутаций и завершая психологическими и психическими экспериментами. Одним словом — рабство. Проходя специальную подготовку в зависимости от способностей или запросов клиента, к десяти-двадцати годам урод получал пинка под зад к хозяевам, кому обязаны были беспрекословно служить. Привилегия обладать зверочеловеком законным путем преимущественно распространялась на богатых, кто заводил химер вместо домашних питомцев, детей, обслуги, компаньонов для бесед, игр и удовлетворения похоти. И на государственные структуры, что отправляли их в самые горячие точки, войны, заставляли выполнять грязную работу и отвратительные приказы. Однако завести необычную человекозверушку мог любой, кто насобирает н-ную сумму и докажет, что способен содержать голодный рот и удерживать в ежовых рукавицах. Для последнего предусматривался специальный ошейник или браслет, который стоил половину существа-носителя и являлся обязательным атрибутом. При нарушении границ дозволенного под кожу тонкими иглами автоматически вводилось парализующее вещество, а при неповиновении в экстренном случае вручную можно было активировать впрыскивание умертвляющего состава. Все три слоя населения обязаны были ежегодно отчитываться в реестре о поведении химеры, отправлять на медосмотр, прививать против ряда зараз, заправлять при необходимости аксессуар сывороткой и заменять отслеживающий чип из безопасного материала, растворяющегося в крови за четыреста дней, платить «налог на опеку». Понести наказание за нарушение правил за имением таковых. Но в мире, где правят балом деньги, без труда можно было откупиться за невылеченную болезнь, каждую неоправданно сломанную кость, порез, ожог, смерть. У того, кто не был готов платить, изымали двуногую зверушку, и выписывали непосильный штраф. Незаконным же методом владеть мутантами представлялась подпольная возможность для преступников. Химеры были замечены при грабежах и убийствах, в домах терпимости и притонах, снующими по баракам без присмотра и без всякого вездесущего надзора. Как и люди подобного толка, они представляли большую угрозу, чем воспитанные послушные собратья, коим повезло оказаться в среде относительного комфорта, уюта и заботы. За зверолюдьми-преступниками охотились, выслеживали и принудительно переучивали нести благо или усыпляли. Не каждый из них выполнял кровавые делишки по собственной воле, поэтому избавляться от неугодных никто не торопился. Агрессия была бедой всех мутантов, как и склонность к насилию, при отсутствии специальной вакцины по сдерживанию ярости и поощрялась лишь в силовых структурах. Укола хватало примерно лет на пять, в отдельных случаях года на три, на протяжении коих гражданская химера благополучно забывала об инстинктах хищника, нападении, и жертвы, защите. По-прежнему на совести человека лежала ответственность за брата меньшего, пусть и лишь фигурально выражаясь. Уважительное или уничижительное отношение определяло характер и судьбу мутанта. В целом, человечество вернулось к открытому повсеместному рабовладению и находилось на пике своего околобожественного превосходства.