Уникальный организм/подопытный/жертва. Предвестник мира/бог войны. Герой/Ходячий мертвец. Легенда

      Вскоре Ника отвели в столовую, где он продолжил играть и одержал несколько побед, когда он действительно побеждал и когда соперники сами сдавались, так как не могли продолжить, после чего он начинал партии заново и играл с прежним интересом. Ещё неделю он ходил в столовую и обратно к себе, играл, читал газеты и всё ждал, когда же его вызовут в лабораторию, а после суток ожидания его вызвал к себе ведущий учёный, из-за чего Ник прервал партию и пошёл в лабораторию всё в тех же тросах на руках и за спиной и генератором. Когда он пришёл в лабораторию, то увидел за столом маршала и Андрея Вадимовича, которые сразу на него посмотрели. — Здрасьте. Чего все такие кислые? Будто что-то плохое открыли. — Мы и думаем о плохом. Сядь, — сразу сказал учёный, и Ник сел за стол. — Мы провели различные воздействия на источник. Даже генератор открывали там. Ничего не получилось. Он не реагирует. Причём генератор остаётся прежним. Он работает. Уже… 39 лет он работает автономно, как раньше источник. Но тот никак не меняется. Нет никакой реакции. Поэтому… У нас… Возникла теория, что… Возможно, на данный момент это наш единственный путь. Пока что. Мы… Думаем подключить тебя к генератору у источника. Соединить вас троих вместе, — высказался койот, и Ник сразу замер от таких слов, поскольку сразу же вспомнил те секунды гигантской боли на складе. — А можно я вас матом пошлю? — Ник… — Нет. Теперь говорю я. Пожалуйста, можно я вас матом пошлю? Я одновременно хочу это сделать и не хочу, но всё же хочу. Так можно? — Не надо. Я знаю, что тебе это не нравится. — Не нравится? Да это страшное дерьмо. Это такая срань и боль, какую я даже в полиции не испытывал, а хотя однажды меня от дроби дробовика откинуло прямо в стену, и я ударился затылком и плюс сознание не потерял. Этот мусор всё переплюнул. Нет. Извините, но идите в задницу. Я не буду этого делать. — Это нужно сделать, Ник. Мы в тупике. — Так работайте. Чего вы сразу на крайние меры идёте? Уверен, что прошлые умники здесь не один десяток раз были в тупике, но они же решали эти проблемы. — И одним из путей их работы стало потрошение живых зверей и превращение их остатков в монстров, — подметил маршал. — Они ничего не чувствовали. Нас всех держали в коме, пока нас резали на куски. Но здесь я буду в сознании. Я не хочу переживать всё это. — Ник, ты согласился работать с нами. Ты действительно думал, что мы не будем использовать генератор и тебя в работе? — спросил учёный. — Я рассчитывал, что его будут использовать против меня за поведение, и поэтому я веду себя спокойно. Я не подписывался на работу с этим дерьмом. Я подписывался на меру сдерживания с помощью этой хрени, а не на опыты с ней. — Ник… — Нет, всё. Я не хочу об этом говорить. — Подожди… — Мы дадим тебе звонок родным, — внезапно сказал маршал, от чего все присутствующие замолчали и с удивлением посмотрели на командира, который хладнокровно смотрел на Ника. — Это шутка? — Нет. Мы все сейчас не в том положении, чтобы шутить. Звонок семье. Это тебя устроит за один опыт с генератором? — Да вы истинный торгаш. Знаете, чем можете подкупить. — Это работа на интересах, и она мне знакома. — Ладно. Допустим. С чего мне вам верить? Где гарантии того, что разрешите позвонить? — Могу дать тебе слово, но оно же для тебя ничего не значит, однако напомню, что ты получил всё то, что ты требовал. Я организовал для тебя эти шахматы, поскольку я согласен с нашим президентом. Что с тобой нужно сотрудничать, а не заставлять. Я организовал букет к тебе домой. Я держу своё слово, если понимаю, что я могу что-то сделать. Ты тоже хорошо показал своё сотрудничество с учёными и даже был готов зайти в корабль, хотя знал, что там ты можешь даже взорваться. Теперь же от тебя нужно лишь твоё терпение. Напомню, что твоей целью является смерть, и этот опыт с генератором может приблизить тебя к смерти. Представь, что если даже этот опыт ничего не даст, то мы все пройдём этот пункт. Ты станешь менее полезным. И это станет аргументом в пользу того, чтобы ты умер, так как твоя польза уменьшается. Не думал об этом? — спросил маршал, и Ник замер от таких слов, поскольку он действительно ещё не думал о таком варианте. — Ясно. Но я всё равно против. — А ты разве хотел бросить службу после нескольких серьёзных травм? Ты даже говорил, что в тебе было три пули одновременно. — Нет. Не хотел. Но это не аргумент. Я знал, на что шёл. Я знал, что я своей работой помогаю другим. — Тогда помоги сейчас себе. — Это всё равно разные вещи. Гигантская боль прямо в голове и страшный звук в ушах. — Тогда пойми, что это приблизит тебя к смерти. Разве это не стоит нескольких секунд терпения? — спросил маршал, и Ник стал думать обо всём этом, но не смог прямо на месте ответить, поскольку не знал, как поступить. — Я подумать могу? — Можешь. Но советую всё-таки согласиться. Иначе мы сами это сделаем. Тебе тогда придётся два раза всё это ощущать. И ты должен это понимать, так как иначе мы не можем. — Неудивительно. Что-нибудь ещё хотите сказать? — спросил Ник, уже обращаясь к учёному. — Да… Пока что нет. — Ясно. Я свободен? — Да. — Спасибо. Я дам вам ответ. До свидания, — ответил Ник и тихо ушёл к себе, где стал думать о том, что ему делать, после чего понял, что лучше просто подчиниться, потому что в ином случае его вырубят без его согласия, и очнётся он как раз перед экспериментом, а после этого его снова вырубят, и ему придётся испытывать всю эту боль два раза. В итоге он решил подчиняться и понадеяться на обещание маршала, хотя он сомневался, что он его выполнит, поскольку он и сам на месте маршала не стал бы выполнять обещания подопытного на секретом объекте.       Скоро Ник вызывал по рации маршала, сказал, что готов приступить к работе, и через некоторое время его отвели к кораблю, где его ждали учёные с камерами, а вскоре привезли и тот самый стол с оковами, на котором держали подопытных. — А это зачем? Очередные меры предосторожности? — Верно. Мы точно не знаем, что будет дальше. Реакция может быть непредсказуемой, и… — Я понял всё. Не продолжайте. — Ну, что? Готов? — Естественно, нет. Послал бы нахрен это всё, если бы это что-то изменило. — Ясно. Тогда вперёд, — сказал учёный, и вся группа пошла к лифту, где уже внутри корабля все зашли в помещение с источником, а потом за ними принесли генератор, стол и крепления для стола, после чего стол поставили в другой части помещения, а под ним закрепили специальный груз, чтобы стол мог стоять стабильно там, где его не закрепить в полу, как в лаборатории и изоляторе. — Мда. Я опять совершу прыжок во времени. Сколько вы планируете меня здесь держать? — Сперва день. Потом мы уже решим. — Ладно. Только месяц не держите. Иначе придётся сшивать целую книгу из газет. Я полез? — Да. Отпустите его, — сказал учёный, и солдаты полностью освободили Ника от тросов и креплений, после чего он лёг на стол, а койот задал команду на панели стола, и через несколько секунд все оковы начали сковывать Нику всё тело, включая голову, а потом два крепления были надеты и на его рот, чтобы окончательно зафиксировать голову, от чего Ник уже не мог говорить, однако ему решили не закрывать железными скобами глаза. Когда всё его тело было зафиксировано, то учёный отошёл к генератору, взял у солдата пульт и снова посмотрел на Ника, который лежал параллельно полу и смотрел на белый источник света в потолке. — Удачи, Ник, — сказал учёный, нажал кнопку и вместе со всеми ушёл за дверь, закрыв её и оставив в помещении пару камер, через которые за происходящим наблюдало начальство объекта и учёные. Ник же стал просто слушать, как открывается генератор, а потом он услышал знакомый звук и поучаствовал знакомую резко возникшую боль, которые стали мучать его голову. Полминуты он корчился и кричал сквозь плотно закрытый рот, который из-за конструкции челюстей не имел никаких щелей между зубов, от чего крик снаружи превращался в громкое мычание, но вскоре Ник закрыл глаза и замер, так как потерял сознание. Через несколько минут в помещение зашли учёные, и они снова не увидели реакцию источника. В итоге им всем пришлось работать три недели в корабле, чтобы добиться хоть какой-нибудь реакции, однако они так и не смогли что-то узнать. Ни Ник, ни генератор, ни источник никак не менялись, и вообще за всё время исследований не было замечено хоть какой-нибудь реакции на корабле, в результате чего учёные даже сдались, поскольку они не знали, что ещё можно было бы сделать. Спустя ещё две недели отчаянных попыток узнать хоть что-то учёные прекратили работу и закрыли генератор в контейнере, представляя, как ими будет недоволен Ник, который просыпался три раза, поскольку учёные закрывали генератор в контейнере, из-за чего Ник три раза просыпался, но тут же снова терпел боль и шум в ушах, так и не осознав, что происходит вокруг. Когда учёные в последний раз закрыли генератор в корабле, то они быстро отвезли Ника в изолятор и быстро покинули помещение, оставив Ника в абсолютно том же состоянии на столе, в котором он осенью проснулся монстром, после чего они вернулись к своей работе, ожидая сигнал от майора и маршала, которые сразу должны были их предупредить о том, что Ник очнулся.       Спустя два дня Ник очнулся и сразу понял, что он не может пошевелиться и даже открыть глаза, поскольку ему ещё и закрыли глаза другими оковами на голове, а потом он стал прокручивать последние воспоминания, вспомнил одинаковую боль и шум, которые в воспоминаниях шли четыре раза друг за другом, вспомнил такую же свою небольшую растерянность, которые были перед болью, и понял, что он просыпался три раза и сразу же подключался к генератору, который приносил эту боль и шум, из-за чего он сразу разозлился на учёных, которые будили его три раза и заставляли столько же раз испытывать этот кошмар. В нём разгорелась дикая злость на всех, кто к этому причастен, из-за чего он в порыве ярости стал вырываться, как он врывался в тот самый день, когда впервые проснулся в этом теле, однако потом он решил остановиться, поскольку понял, что его не освободят, пока он такой агрессивный. Спустя полчаса наблюдений учёные всё ещё смотрели на Ника, который спокойно лежал, но иногда пытался вырваться, а маршал лишь ждал, когда они решат его отпустить. — Мда. Уверен, что после этого он всех нас возненавидит, — высказался майор. — Он и так всех нас ненавидит, так как мы не даём ему умереть, — сразу сказал маршал. — Ну? Отпускать его? — Да. Отпустите, — сказал учёный, и маршал через пульт дал команду столу с Ником, и через несколько секунд оковы были убраны, а Ник так и остался лежать, начав смотреть в потолок и продолжив думать о том, что его так ужасно использовали, однако за пару минут тишины он всё-таки решил заговорить, поскольку ему надоело молчание наблюдателей. — Ну? Чего молчим, сволочи? Здесь тихо уже полчаса и три минуты. И 36 секунд. Какого хрена вы молчите? — спросил Ник, продолжая лежать, а Андрей Вадимович решил заговорить. — Здравствуй, Ник. — А чего вы здароваетесь? Я вот помню, как мы с вами виделись лишь 37 минут и 13 секунд назад. А для вас это что такое? Какой сегодня день? — Седьмое апреля. — Какой? Вы ахуели, что ли, суки? — высказался с матом Ник и резко сел на столе. — Ник, подожди… — Нет. Всё. Хватит. Все заткнитесь. Я не в настроении с вами говорить. Идите вы все в жопу. Всё. Ко мне не приходить и не разговаривать, пока я не захочу. — Ник, мы должны поговорить. — Я сказал вам заткнуться. Приходите, когда я захочу. Когда я успокоюсь и осознаю всё то дерьмо, которое вы на меня вылили. Всё. Молитесь всем богам вселенной, чтобы я успокоился и всё понял, и вам бы не пришлось звать Ивана Львовича. Я серьёзно. Молитесь хоть этим сраным пришельцам, которые свалились на мою голову. Касса закрыта, — ответил напоследок Ник, двинулся в сторону и упал лицом на пол, а все так и остались смотреть на злого Ника, к которому они уже боялись подходить. — Ну, есть и плюс. Он не послал нас всех, как Дениса Семёновича. И он сказал, чтобы мы молись на то, что он всё поймёт. Это значит, что он ещё окончательно не против нас. Есть шанс, что он снова будет работать с нами, — подметил майор. — Верно. Надеюсь, что он поймёт нас. — Может, мне позвонить Ивану Львовичу? Хотя бы спросить, как поступить? — Хорошо. Позвоните. Свободны. — Есть, — ответил майор и ушёл из комнаты, а учёный и маршал продолжили смотреть на Ника. — Испугались? — А… Да. Немного. Сильно. Совсем другое ощущение от его реальных угроз. Не то, что смотреть на записи с ним. — Действительно. Ладно. Пусть остаётся. Дам знать, если он захочет с вами поговорить. — Спасибо, — ответил койот, и оба зверя разошлись по своим делам, оставив Ника наедине с собой, надеясь, что он не закроется от них снова.