Уникальный организм/подопытный/жертва. Предвестник мира/бог войны. Герой/Ходячий мертвец. Легенда

      С поездки в посёлок прошло три дня, но за это время Джуди даже не могла дозвониться до Ивана Львовича, который просто не отвечал на звонки. В первые пару раз он сказал по телефону, что сообщит Джуди что-нибудь, если будет нужно, но после этого он окончательно замолчал. Она пробовала звонить ему с других телефонов, но даже на эти звонки он не отвечал, что начало сильно злить Джуди. Вся эта ситуация снова начала её бесить, поскольку снова возникало это чувство беспомощности, будто Джуди совершенно ни на что не может повлиять, и ситуация с Иваном Львовичем злила её ещё сильнее, потому что она сомневалась, что за целую неделю ему нечего было ей сообщить. В итоге она продолжила лишь звонить, поскольку поняла, что глупо пытаться попасть в посёлок, а Иван Львович является единственным, кто связывает её с Ником, но тот не отвечает на звонки, что злило её ещё сильнее, поскольку единственное, что могло ей помочь понять происходящее в посёлке, было недоступно. Даже мысли о возможном запрете на ответы по телефону не заставили её перестать злиться, потому что у неё была хоть какая-то возможность что-то узнать про Ника, но даже здесь она совершенно ничего не получала в ответ. Она говорила об этом даже капитану, но и тот ничего не смог сделать, поскольку полиции по-прежнему был закрыт любой путь в посёлок и любая связь с ним. В итоге Джуди просто продолжила работать и со злобой жить, поскольку она всё равно не хотела бросать брата после их встречи. Она ещё пару дней работала в депрессии, поскольку всё равно не верила в тот кошмар, который она пережила в изоляторе, но потом она поняла, что Ник остаётся её родным братом. Она не хотела сдаваться и просто забыть о нём, потому тот сам не хочет иметь дел со своей семьёй, а к нему самому просто невозможно попасть, но она не хотела всё это так оставлять. Она всё равно была привязана к нему просто по жизни, поэтому она стала считать Ника лишь идиотом, который запутался во всём, но она продолжила верить в лучшее, поскольку потом она твёрдо была уверена, что у Ника тогда был некий нервный срыв из-за всего бардака вокруг и просто продолжающегося шока от произошедшего, поэтому она всё равно сохраняла надежду на то, что она сможет вернуться к Нику и сделать его прежним, если получится. На работе же она так и продолжила просто работать, поскольку увольняться она не хотела, не смотря на всё, что произошло. Некоторые коллеги покинули службу после случившегося, но Джуди так и продолжила работать, поскольку она всё ещё хотела служить и помогать окружающим, потому что она просто хотела это делать, как делал когда-то и Ник, что их крайне сильно сближало вообще по жизни, но теперь она стала понемногу ощущать то, как ей сильно не хватает Ника на работе. Как ей не хватает просто его компании, где весёлый и доставучий брат в любой ситуации всё равно поможет на работе, поскольку просто близкий и родной зверь, но теперь после случившегося ей стало крайне его не хватать. Она просто перестала ощущать эту важную часть своей жизни на работе и вне её, потому что это в любом случае был родной брат, который во всём её поддерживал и работал вместе с ней ради других. Она ощущала чувство, будто потеряла часть самой себя, которую уже не вернуть, потому что в голове всегда всплывали те жуткие воспоминания в изоляторе, однако Джуди всё равно пыталась помнить, что Ник ещё может измениться и когда-нибудь они скоро встретятся, после чего она несколько раз даст ему прямо в лицо за то, что он такое ей наговорил на встрече, а тот лишь усмехнётся и скажет, что заслужил эти удары.       На следующий же день Джуди, как обычно, проснулась, позавтракала с родителями и отправилась на работу, где она увидела обеспокоенных коллег перед телевизором, по которому шёл экстренный выпуск новостей про ужасный теракт в посёлке Трифино, где участвовали даже военные. — Привет. Чего ту происходит? — спросил подошедший Дима к крольчихе. — Я не знаю. В Трифино было что-то похожее на теракт. Ещё военные были… Я… Я боюсь, что там могли быть… Ну, эти… Те… Наши которые, — намёками говорила Джуди, так как среди них были офицеры, которые до сих пор не знали, что происходит в Тромово. — Ага. Может, к шефу сходить? — Его нет, — ответил сервал, который был участником операции в Тромово и находился рядом с Димой и Джуди, когда каракал впервые открыл тот странный генератор, который вырубил Ника. — Как нет? Уже половина девятого. Он вообще никогда не опаздывает. Он же… — говорил Дима, пока вдруг многие не посмотрели в сторону главного входа, где в паре шли капитан и полковник, быстро шагая в сторону лестницы. Трое офицеров сразу начали переглядываться и посматривать на телевизор, где всё ещё говорили о том, что абсолютно никто не даёт каких-либо комментариев по тому, что случилось в Трифино, а также ведущий не раз говорил о том, что поезд, на котором уехали террористы вместе с заложниками, были остановлен в ходе военной операции, однако военные в посёлке пока что ничего не комментировали, из-за чего знающие офицеры начали про себя подозревать, что случившееся сегодня ночью могло произойти при участии военных из Тромово. Все разошлись по своим делам и потом несколько часов по отделу гуляли различные слухи из интернета, где говорили про террористов, которые совершенно внезапно захватили вокзал в Трифино вместе с теми, кто там был. Были слухи, которые позже были подтверждены, о том, что террористы работали только с военными, слухи о том, что совершили некий обмен на вокзале, однако всех больше беспокоило то, что с самого ухода поезда никто ничего не говорит, кроме того, что операцич бвлп проведена усмешно, а все заложники спасены, но ни солвои больше. Даже городские и республиканские чиновники вместе с полицией продолжали молчать, и вскоре по отделам полиции города прошёл слух о том, что кто-то из полицейских, которые окружили весь вокзал, видел процесс перед главным входом на вокзал, и там прозвучал громкий выстрел из оружия, а перед зданием были видны разные звери, которые шли к террористам с неизвестными вещами, после чего те, продолжая держать заложников, уехали на поезде. Однако вскоре днём официально высказался губернатор области, который уже официально сказал, что этой ночью была совершена военная операция по спасению заложников. Официально заявили, что террористы потребовали сжать им некого военного специалиста, чье имя не разглашалось, но террористы под прикрытием заложников пытались уехать в сторону Польши, но по пути на железной дороге на них напали военные вертолёты и специальные боевые группы, солдаты которых вывели поезд из строя и обезвредили всех террористов, однако в ходе операции погибло 39. Было сказано, что всех выживших отправили лишь в одну больницу, поскольку поезд был обстрелян специальными снарядами с усыпляющим газом, и выживших нужно было на всякий случай обследовать на предмет возможных осложнений от газа, если они всё-таки неожиданно возникнут, хотя газ был совершенно безопасен. В остальном же было сказано, что целый участок железной дороги был закрыт, поезд не будет убран с путей и движение не будет возобновлено, а также заявили, что всю сложившуюся ситуацию будут полностью контролировать военные. После же этого проблемы начались у полковника и капитана, поскольку после новостей к ним обоим несколько раз приходили участники операции испрашивали, связано ли сегодняшнее событие с военными из Тромово, поскольку лишь некоторые офицеры заходили куда-то дальше и думали, что всё случившееся могло произойти из-за Ника, за которым как раз снова могли вернуться те самые звери, которые уже два раза безуспешно пытались пробраться в комплекс и получить то, что им было нужно. Эти мысли расходились за короткое время среди участников операции, и поэтому полковник и капитан несколько раз со злобой говорили, что они ничего не знают, а один раз полковнику позвонил губернатор, которого лишь недавно проинформировали о происходящем, после чего он позвонил полковнику и устроил ему выговор за то, что тот вместе с капитаном без разрешения и своевольно заявился в посёлок, откуда в итоге сбежал Ник. Оба командира ещё по дороге успели пожалеть о своём визите, поскольку они вмешались в это дело, когда узнали от одного офицера из Трифино про некий обмен военных и террористов и некого зверя, который был похож на лиса и который ушёл к террористам. Теперь же они ещё сильнее стали жалеть после звонка губернатора, который напоследок сказал, что их обоих ещё могут вызвать, чтобы они ответили за свои действия, которые привели к побегу Ника. В течении этого дня им обоим не раз звонили военные, которые буквально приказывали им не вмешиваться в поиски Ника и ничего не делать без ведома городского правительства или военных, поскольку вся эта ситуация перешла в критическую стадию, потому что нужно было максимально контролировать всё, что касается сегодняшних событий, и с осторожностью, но с высшим приоритетом начинать поиски Ника, который за весь этот кошмарный день пока что нигде не засветился после побега.       Офицеры же, которые знали про посёлок, пугались ещё сильнее после новостей о военной операции на железной дороге вдали от города и от ходящих среди зверей слухов о том, что в этом мог быть замешан Ник, а это грозило утечкой информации среди тех полицейских, от которых скрывали всю правду и которые по-прежнему думали, что Ник до сих пор просто считается пропавшим без вести. Командиры при каждом визите этих офицеров приказывали им прекратить весь шум, чтобы не разжигать какую-то панику, поскольку они говорили, что это были просто какие-то террористы, с которыми занимались военные из военной части армии, которая находилась рядом с городом. Таким образом командиры отмахивались от любых вопросов про посёлок и Ника, поскольку они ещё добавляли, что сами звонили в посёлок и там им говорили, что военные комплекса не имеют отношения к теракту в Трифино. Вечером того же дня Джули в кабинете продолжала звонить Ивану Львовичу, который так ни разу и не ответил, что из-за сегодняшней трагедии злило её ещё сильнее. — Вот сволочь, — выругалась Джуди. — А? — Да… Этот психолог… У Ника. Обещал, что позвонит и скажет, что там у него. Молчит и всё. Ещё и… Этот теракт сегодня. Мне кажется, что ребята правильно думают. Там точно были замешаны наши военные. — Так я не спорю. Может, были. Шеф и полковник тоже ведут себя странно с самого утра. Но… — не договорил каракал, поскольку к ним неожиданго пришёл их коллега сервал. — А постучать? А если бы я тут химичил, и ты застал меня в таком неприличном виде? — Ничего страшного не было бы. А сейчас будет. Джуди, подойти, — сказал Александр, подошёл к Диме, а потом и Джуди. — Что случилось? — Нашёл тут… В интернете видео про теракт. Просто смотрите, — ответил сервал и дал телефон, а на видео был показан ночной посёлок Трифино с крыши одного здания, где автор молчал и издалека с приближением снимал окружение, где было видно оцепление полиции, кучу мигалок полицейских машин и также был виден главный вход мелкого вокзала, а перед входом десятки зверей с оружием, и в один момент при приближении был снят некий зверь, который стоял на свету с поднятыми руками и потом резко дёрнулся назад, чуть не упав, а через секунду прозвучал громкий хлопок, похожий в такой ситуации на выстрел, из-за чего автор опустил камеру в страхе, но потом он поднял камеру, снял, как военные и террористы что-то делают с разными вещами и забирают их в сторону вокзала, после чего за ними пошёл тот же самый зверь, который чуть не упал. Запись закончилась на моменте, когда поезд уехал на большое расстояние, а Джуди и Дима, промотали обратно, чтобы удостовериться, что они ошиблись, но на видео в плохом качестве они смогли рассмотреть оранжевый цвет и крупные кисти, а кадры с отскоком назад и звуком выстрела могли говорить о выстреле в этого зверя, и после этого оба офицера отложили телефон, не веря тому, о чём подумали. — Ник? — сразу спросила Джуди. — Я не знаю. Может быть. Но… Похоже. — Нет, нет… Нет. — Сама подумай. Хрен знает кто пришёл и забрал какого-то специалиста у военных, и те за два с половиной часа всё разрулили, а тот специалист неожиданно похож на Ника с его крупными руками. И почему террористов обезвредили в какой-то глуши, а не прямо в посёлке, когда военным могла помочь ещё и полиция? Ещё и капитан с полковником будто раздражённо говорят одно и тоже. Я уверен, что они точно знают, что там произошло. — Прямо поспорить готов? На зарплату? — спросил Дима, который всё ещё не хотел верить в то, что забрали Ника. — До пожалуйста. На зарплату. Давай сходим к шефу и спросим. Уверен, что он нас просто пошлёт нахрен. Не просто скажет уйти, а прямо пошлёт. — Да не. Он не такой. — Спорим? И спорим, что он точно что-то знает и скрывает это? — По зарплате на каждый спор? — Да прекратите! — громко сказала Джуди, поскольку не могла слушать всё это из-за мысли о том, что Ника могли действительно забрать, хотя сейчас она не вспоминала про то, что поезд всё-таки был захвачен военными. — Нет… Не верю. — Даже после всей хрени, что с нами произошла? — спросил сервал, на что Джуди никак не ответила. — Ладно. Давай спросим, пошли. Ты пойдёшь? — спросил Дима у крольчихи. — Нет, — строго ответила Джуди и ушла к своему столу, чтобы перестать думать о том, о чём думала, а два офицера ушли к капитану, где они сперва постучались, а потом зашли внутрь. — Андрей Вадимович? — Да. Что хотели? — А это… Насчёт сегодняшнего теракта. — О боже. Я уже всё сказал остальным. Они вам ничего не передали? — Передали, но у нас другое. — У него другое. Саша считает, что те звери приходили за Ником, — сразу сказал Дима, от чего капитан насторожился, поскольку ему сразу стало интересно, откуда они об этом узнали или с чего они так решили. — С чего вы взяли? — А слишком много странных вещей и совпадений. — Если ты намекаешь на близость Трифино к Тромово и то, что в обоих местах были военные, то мне такое уже говорили. Я сказал, что мне звонили из Тромово и сказали, что нихрена они к этому не причастны. — Ага. И поэтому вы с полковником пришли на работу так поздно, что для вас обоих не характерно. — Тебе какая разница, что мы делали? Может, мы оба поехали в посёлок ночью, чтобы всё узнать. — Но ведь был же телефон. И полиция там почти ничего не делала. Вряд-ли бы вас туда позвали. Зачем тогда вы туда вдвоём поехали? — Вон отсюда. Просто вон, — неожиданно сказал капитан, решив не церемониться. — У меня видео есть. С Ником. — Покажи, — потребовал командир, и когда он посмотрел видео, то не знал, что делать. Он сам лично понял, что это было очень похоже на Ника и знающие правду легко поймут, что это он, но не знал, нужно ли всё отрицать, поскольку у него и полковника был чёткий указ о молчании, или всё рассказать про то, что случилось ночью и потом утром, поскольку врать своим офицерам он не хотел, или лишь рассказать про Ника в поезде, но умолчать про то, что он сбежал, от чего он понял, что это никак не объясняет то, почему он и полковник уехали, но потом он решил сказать, что их обоих просто не пустили дальше КПП, когда они требовали разговора с начальством объекта. — Откуда это? — Я не знаю. Я просто в интернете нашёл это. Так это Ник? — спросил сервал, но капитан снова замолчал на несколько секунд, поскольку думал, что сразу говорить даже частичную правду не стоит, но в итоге он решил рассказать. — Да, это он. Спустя два часа после того, как вокзал взяли террористы, полковнику позвонили из Трифино, а он мне. Я ночевал здесь, у себя, поэтому я забрал его на машине по пути в посёлок. Когда мы приехали, всё давно кончилось. От военных полиция вообще ничего не добилась. Абсолютно, — ответил капитан, одновременно придумывая складное объяснение. — А когда нам обоим показали запись, что сделали командиры полиции, и когда мы увидели на записи кого-то похожего на Ника, то мы поняли, что это он. Потом мы ещё сильнее в этом убедились. Прозвучал выстрел и некоторые даже видели вспышку из окна вокзала, и на записи было видно, что он чуть не упал. Мы поняли, что в этого зверя стреляли, а раз он не умер, то это Ник. До нашего приезда там полиция ещё и деформированную пулю крупного калибра нашла. Поэтому да. Это Ник. Мы провели там ещё час, требовали ответы от военных, которые оставались в посёлке, а потом они уехали. А через несколько минут в Тромово поехали уже мы вдвоём. Только дальше КПП нас не пустили. Мы требовали хотя бы звонок в посёлок, из-за чего у нас там вышел скандал. Какого хрена вообще каких-то два командира полиции что-то здесь делают, а когда мы оба стали говорить, что они там творят, то нас вообще задержали. — Да? А вы что? — Ничего. Сидели в машине, а они звонили в посёлок, где потом нам дали телефон, и по нему мы говорили с тем майором, который пришёл вместе с армией в посёлок. И всё. Сперва сказал, что это там не они были. — Ага. Как вы нам говорили, да? — Да. Мы сказали ему про видео. Что там у него произошло, мы так и не поняли, но, возможно, он из-за всего случившегося просто решил не тратить на нас время. Он подтвердил, что там был Ник, и они его вытащили уже там, где поезд был остановлен. Мы хотели расспросить подробности, но он нам прямо приказал уйти и больше не вмешиваться во всё это. Мы и уехали. Думали отправиться к губернатору, но поняли, что это просто бесполезно. Потом пришли на работу. Всё. Это всё, что нам известно. А теперь я серьёзно говорю. Хватит говорить о Нике. Сотрите видео и не вспоминайте о нём никогда. — Д… Да как так можно? Тупо забыть, что тот якобы теракт и случился из-за того, что мы нашли? — Именно. Я серьёзно. Это никогда не было шуткой. Ник и все мы влезли в хрен знает что и даже просто по факту узнали, что грёбаные пришельцы действительно существуют. Мы все до сих пор являемся крупной информационной утечкой. Поэтому если действительно пройдёт информация о каком-то киборге, который раньше был живым зверем, то подозрения об источнике всего этого сразу лягут на всех нас. Причём не будет важно, что это. Точная информация с доказательствами или банальные слухи, которые ничем не отличаются от слухов про то, что у нашего президента сплошные клоны, а сам президент умер ещё много лет назад. Они сразу придут к нам. И неизвестно, что будет в таком случае. Поэтому вот мой приказ и никаких возражений. Молчать и всё. Мы и так подписки о неразглашении подписали. О лишнем болтать не надо. Поэтому молчать. Ещё кто-нибудь знает о Нике? — Не знаю. Я просто в интернете видео нашёл и сразу пришёл к Диме и Джуди. Может, кто ещё его найдёт. — Понятно. Значит, так. Всем троим молчать и не светиться. Для всех мы нихрена ничего не знаем. Даже если знающие спросят про сегодня и про Ника, то вы ничего не знаете. Даже если они это видео или что-то ещё покажут вам троим. — И что нам делать? Всем нам придти к вам и также расспрашивать про всё, как мы вдвоём к вам сейчас пришли? — Да хоть так. Это не будет усугублять ситуацию. Поэтому молчать и не возникать. Вам обоим всё ясно? — Ясно, — вместе ответили офицеры. — Что-нибудь ещё? — Да. А как же Ник? Мы так и останемся в стороне от него? — решил спросить Дима, поскольку он не хотел даже после такого бросать друга. — Да. Потому что ничего иного мы сделать не можем. Теперь это военная тайна и их дело. Всё. Хватит. Лучше в этом не копаться, потому что иначе будут проблемы. Что-нибудь ещё? — спросил капитан, а два офицера переглянулись и поняли, что им нечего сказать. — Нет. — Тогда свободны, — ответил капитан, и офицеры ушли из кабинета, а уже в коридоре сервал ткнул локтем в руку каракала. — А? — Гони зарплату. Он что-то скрывал. — Да пошёл ты. — Ну, извини. Ты сам предложил это. Сам сказал про зарплату и сам знал, на что шёл и чем рисковал. — Да понял я. Жди кусками. — Забили. Забудь. Не надо ничего. Но вообще ты был странным. Гениальный чайный химик и не подумал наперёд. — Я просто не верил, что это он. — И всё равно предложил. Но забили, — ответил сервал и пошёл с Димой к крольчихе, а капитан продолжал сидеть в удивлении от того, что информация о происходящем на вокзале всё-таки просочилась, хотя он был уверен, что то видео вскоре быстро удалят, поскольку военные не допустят любой неконтролируемой утечки, после чего он вернулся к тому плохому чувству вранья своим же сотрудникам, которые знают, что на самом деле произошло в Тромово, но теперь даже от них приказывают скрывать информацию о происходящем в Трифино и о том, что Ник смог сбежать на свободу, что само по себе пугало капитана, а также пугало и то, что военные даже знающих полицейских не хотят привлечь к поискам Ника, который в любом случае представляет собой угрозу любым окружающим, что командир в любом случае понимал, однако он также и понимал, что сейчас для Ника началась неизвестно, какая жизнь, поскольку на него теперь будут охотиться. После же он вспомнил про полковника и решил ему прямо из кабинета позвонить и сказать, что ему пришлось сказать хотя бы частную правду о том, что сегодня творилось. — Боря. — Да? Что-то случилось? — Случилось. Тут пришли Бронов и Блоков. Нашли где-то видео, где был показан Ник в Трифино. — Как? Откуда? — Не знаю. Кто-то за пределами оцепления умудрился с крыши что-то снять. Там Ник прямо виден. Знающие правду легко поймут, что это он. Короче, я им рассказал, что это был Ник, но я скрыл, что мы там делали. Частично. В общем, официально мы с тобой просто приехали в Трифино, поняли, что там был Ник, и приехали в Тромово, но дальше первого КПП нас не пустили. И даже вообще задержали, потому что те солдаты не знали, кто мы такие и откуда знаем, что там на территории. Официально мы до сих пор не знаем, что там происходит в Тромово и особенно, что Ник сбежал. — И что? Поверили? — Вроде да. Не знаю. Придумал, что в голову пришло. В общем, для всех даже мы с тобой ничего не знаем, что там творилось, кроме факта того, что там был Ник. Но если что, то я снова их предупредил, с чем мы имеем дело. Всё это время никто не говорил об этом. Все молчали. Надеюсь, что и тут будут молчать. Лучше пусть продолжают думать, что Ник вернулся в комплекс и там так и остался. — Хорошо. Спасибо, что предупредил. — Не за что. А у тебя что? Поступил очередной выговор сверху? — Да… Просто напоминание, чтобы не лезли не в своё дело. Идут они к чёрту. Ладно, спасибо, — ответил полковник и закончил разговор, а капитан вернулся к работе, паралельно удивляясь тому, что происходит, и боясь того, к чему этот кошмар их всех ещё приведёт. В другом же кабинете уже Джуди стала бояться того, что будет дальше, поскольку от двух друзей она узнала, что вся сегодняшняя трагедия случилась из-за Ника, что причинило ей лишь боль в душе, поскольку снова кто-то погиб и пострадал из-за этих технологий, и сейчас она была даже уверена, что прямо сейчас Ник в своём изоляторе ненавидит всех вокруг и особенно себя, поскольку именно он свалился в тот комплекс, выжил в эксперименте и просто стал причиной того, почему в том посёлки появились военные, из-за чего те террористы, которые были теми хозяевами комплекса, пошли на крайние меры и использовали обычных гражданских, которые стали жертвами из-за стремлений каких-то сумасшедших, которые были одержимы этими технологиями пришельцев. Для неё же это стало очередным ударом просто по жизни, поскольку только недавно она пережила шок после встречи с братом, и теперь она сталкивается с новым кошмаром, который произошёл из-за этих технологий, которые принесли одни лишь страдания и смерть с тех самых пор, как эти звери заявились в город на грузовиках. Она уже не могла выносить весь этот кошмар, который приносил лишь больше боли и ужасов для окружающих, а на себе она эту боль ощущала из-за того, что во всём этом замешан её брат, который просто случайно стал жертвой, а тот даже сейчас будет мучаться и винить себя во всём, что случилось, или же он снова включит обиженного дурака и обвинит во всём родного отца. При мысли об отце Джуди уже не знала, что делать. Ей просто надоел этот непрекращающийся кошмар, у которого будто бы нет конца и который приносит всё больше боли и ужаса их семье, которая и так была разбита после решения Ника уйти навсегда и после его пропажи на месяц, а сейчас она действительно не знала, как поступить. Ей не хотелось врать родным и в то же время не хотелось делать им ещё больнее просто из-за факта того, что сегодняшняя трагедия случилась из-за Ника и тех технологий, но вскоре она поняла, что будет лучше просто промолчать, поскольку ситуация по сути вообще почти не изменилась. Про Ника никто ничего как раньше не знал, так и сейчас не знает, потому что было видно, что военные уже засекретили детали того события, раз полиции в посёлке они вообще ничего не говорили, а официально в новостях они лишь позволили сказать, что это были террористы, которые пришли ради какого-то военного специалиста российской армии, что многие могут принять, а если в интернете распространится то видео с Ником, то никто, кроме знающих, не поймёт, что это был некий киборг из инопланетных технологий, которые хранятся в уже не заброшенном посёлке. Она поняла, что всю эту ситуацию попытаются всеми силами скрыть, что ей никак не нравилось, но в то же время она понимала, что раскрытие правды вообще никому не поможет, потому что неизвестно, что будет, если массово начнут говорить о пришельцах и тайнах военных в плане одного конкретного места на карте, рядом с которым по некому совпадению произошла трагедия с участием военных. В итоге Джуди решила ничего не говорить семье, послушавшись просьбы друзей и поняв приказ капитана, потому что даже со знанием участия Ника они абсолютно ничего не сделают ни для себя, ни для окружающих, ни тем более для Ника. Она решила говорить со всеми об этом только в контексте официальной версии о неких неизвестных террористах, что она сразу расценила, как враньё родным, но потом она вспомнила недавний разговор с родителями о том, что с ней случилось в комплексе, и поняла, что в данной ситуации для всех будет лучше, если не говорить всю правду даже тем, кто знает, о чём идёт речь. С разочарованием в самой себе из-за этого решения она вернулась домой, спокойно поужинала одна, а потом засела в своей комнате, лишь поприветствов родителей с работы и сказав им, что огорчена тем, что случилось сегодня в ночью, а говорить она об этом не хочет, поскольку тоже ничего не знает. Следующие несколько часов она лежала в комнате и всё сильнее ужасалась следующего дня, который будто мог стать ещё страшнее, чем то, что было раньше, поскольку каждое новое событие, которое было связано с Ником и тем комплексом, приносило лишь больше бед и боли для окружающих, и Джули просто боялась следующего дня. Потом же она поняла, что она должна просто справиться со всем этим и перебороть себя, не смотря на все проблемы в себе и вокруг, поскольку она вспоминала слова брата про то, что она просто сильная, целеустремлённая и не отступает, а такие качества она сама видела в Нике, которых не видела в недавней встрече с ним, но она всё равно надеялась, что хоть что-нибудь во всех их жизнях наладится, а засыпала она с большим желанием вернуть Ника, чтобы он вот, как раньше, спокойно лежал вместе с ней в кровати, как он делал всю жизнь, чтобы сестре стало легче после тяжёлого дня или чего-то ещё плохого.       С тех пор прошёл почти месяц. Уже была полноценная зима и приближающийся Новый год, когда была наряжена ёлка в квартире, но на этом трое зверей закончили, поскольку ни у кого не возникло желание дальше украсить квартиру, как они делали всегда. Джон даже спрашивал, нужно или им вообще ёлку ставить, но Френки и Джуди решили всё-таки поставить, поскольку всё-таки праздник и просто традиция. Все эти недели все, включая Настю на выходных между работой, жили серо и тихо, поскольку не было никакого утешения на фоне просто того, что случилось с Ником, и ужасной трагедии, которая произошла прямо рядом с городом, а Джуди было ещё ужаснее, поскольку она по-прежнему скрывали от родных правду про тот якобы теракт, поскольку лишний раз рисковать она не хотела, даже зная, что все члены семьи держат всё в тайне. Двум старшим же лисам никто не рассказал про встречу Джуди с Ником, поскольку все откладывали этот разговор и в итоге отложили до конца декабря, после чего они решили просто ничего не говорить ради самих же старших лис. Настя же, когда приехала домой после работы, снова была шокирована и даже глупо пошутила о том, что ей будто вообще лучше не возвращаться, чтобы не слушать очередной кошмар про родного брата и какие-то ещё новости про новые смерти и страдания в городе или рядом с ним. Однако она всё это с трудом приняла и просто продолжила горевать, а своему парню и экипажу она просто сказала, что скучает по брату, который поссорился с семьёй и без всяких следов и связей уехал. По-настоящему же она сильно горевала по Нику так, будто он умер, хотя по жуткому рассказу Джуди казалось, что для своей семьи он действительно умер, потому что он сам вообще не хочет иметь со своей семьёй никаких дел, словно они теперь для него абсолютно чужие звери, на которых ему плевать. Всё это её сильно расстраивало и разрушало надежды на возвращение Ника в семью и даже малейшую встречу с ним, но она смогла всё с трудом понять и решить, что сейчас ей, как и всем остальным, ничего не остаётся, кроме как жить дальше, потому что они по-прежнему абсолютно ни на что не могут повлиять в плане Ника. И уже потом перед Новым годом она вернулась домой, поскольку хотела уже этот Новый год встретить в кругу семьи, потому что это было просто нужно им всем, поэтому 31-го декабря они вшестером готовились встречать Новый год, но уже в мрачном настроении, поскольку помнили про такую страшную трагедию в их семье, от чего даже праздничный стол не был так сильно покрыт кучей угощений, а уже перед государственным вещанием речи президента заговорить решил Джон, чтобы извиниться перед всеми за всё случившееся, поскольку своей вины он не отрицал. — Дорогие мои… Я… Хочу всех поздравить с Новым годом. И… Хочу извиниться перед всеми вами. — За что? — Да за всё. Что… Что случилось в нашей семье в последние месяцы. — Пап, ты опять? Ну, проехали уже, — сказала Джуди, поняв, что отец снова будет говорить про свою вину. — Да опять. — Пап, ты чего хочешь? Чтобы мы начали тебя ненавидеть за такую вину? — Нет. Дать понять, что вы ошибаетесь. Что Ник действительно прав. Весь этот кошмар начался именно с меня и теперь показал, к чему привели мои стремления в работе. — Ты вообще-то и ради меня работал. Или это уже зря? — спросила Френки. — Нет, но… — Нет, всё. Успокойся. Лучше сядь и перестань себя винить. Выключи учёного, пожалуйста. — Так я и не включал. — А говоришь так, будто только ты ответственен. Будто ты сам устроил какую-то ужасную эпидемию. Поэтому успокойся, пап. Сядь, — попросила Джуди, чтобы закончить эту мрачность, которую кролик будто специально пытается навязать родным прямо на Новый год, после чего тот решил прислушаться, поняв, что его слова сильно не нравятся остальным, и сел на стул, а исправить ситуацию решила Настя. — Так… Предлагаю сменить тему. Просто… С Новым годом всех. Чтобы… В следующем годы мы все снова были вместе. И… Просто было лучше, чем в этом году. М? — сказала Настя, и все сразу чокнулись бокалами с ней, после чего они посмотрели передачу из Москвы, выслушали президента и отпраздновали, а потом просто стали проводить время дома, поскольку идти в общий двор и праздновать вместе с соседями у них не было желания. Старшие лисы решили остаться на ночь и разложили диван на кухне, поскольку занимать комнату Ника не хотел никто, а перед сном Джон просто сидел в кровати, пока к нему не пришла Френки. — Дорогой, что это было? Зачем извинялся? — Проехали. — Нет, не проехали. Ты до сих пор себя винишь? — спросила Френки, обошла кровать и села рядом. — Да. Я не могу не думать об этом. Всё ведь именно с меня началось. Я придумал безумие и я же его предложил, а его одобрили. — Так, всё. Хватит. А-то ты такой же, как Ник. Навязал себе какую-то глупость и упрямишься. Хватит. Успокойся. — А я не могу. Не могу это просто так… Не знаю. Просто не могу. Не могу не думать, что сделал со всеми нами и с ним. — Прошу, хватит. Пожалуйста. Ты сейчас себя накручиваешь. Не надо. — А что мне тогда делать? Спокойно жить с тем, что я сотворил с нами? — Не ты, а те учёные с Ником. Хватит себя винить. — Ладно. Тогда я с тобой действительно согласен. Зря мы всё рассказали. Надо было продолжать им врать, — ответил Джон, от чего Френки замолчала, поскольку тут она была согласна и всё ещё считала, что они напрасно рассказали детям про тайну их семьи. — Да. Может быть. Но… Мы же не знали, что Ник так отстранится от нас. Что мы все для него будем чужими, а ты вообще чуть ли не врагом. — Не знали. И теперь он стал монстром и даже сам себя таким считает, меня он ненавидит больше всего и всех, а вас просто видеть не хочет, — ответил кролик, но Френки решила снова попробовать закончить всё это, чтобы не ухудшать ситуацию и настроение, поэтому взяла руку мужу. — Слушай, перестань. Перестань себя этим накручивать. Ты совершенно ни в чём не виноват. Виноваты только те звери, которые сотворили такое с нашим сыном. Перестань соглашаться со всем, что сказал Ник. У него был сильный стресс, он мог это всё просто со злости сказать. Я… Всё ещё думаю, что он на самом деле так не думает. Тогда ещё на нервах да, но сейчас. Я думаю, что он поймёт, что сам делает, и изменится. — А дальше что? Он так и останется тем, во что превратился. Это его клетка. Он не уйдёт от этого. — Мы разберёмся с этим. Ты разберёшься, как всегда разбирался с проблемами. И здесь сможешь. — Но ведь это не мой профиль. — Не важно. Ты разберёшься. Поэтому перестань, пожалуйста, себя винить. Просто… Перестань. Ты себе же сделаешь лучше. Мы же все тебе говорим, что ты не виноват. Ник же просто со зла всё это говорил. Просто он всё ещё не отошёл от нашей правды. Поэтому перестань себя винить. Ты ни в чём не виноват, — сказала Френки и развернула лицо мужа к себе, чтобы тот и по взгляду даже в темноте комнаты, но в свету от уличного фонаря на столбе, всё понял. — Ладно. Я… Подумаю. — Хорошо. Сделай это просто ради нас всех и себя. — Я понял. Ладно… — ответил Джон, после чего лиса поцеловала его в щёку. — Спасибо. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — ответил кролик и продолжил сидеть в кровати, но Френки надавила ему на плечо и заставила спуститься ниже и лечь, после чего она его крепко обняла, однако тот так и продолжил думать о своей вине и страшно думать о том, что сейчас происходит с Ником прямо в Новый год.