Уникальный организм/подопытный/жертва. Предвестник мира/бог войны. Герой/Ходячий мертвец. Легенда

      Спустя четыре дня трое зверей беспокоились и нервничали, так как уже через полчаса к ним приедет Настя, а ещё раньше приедет Иван Львович, который по телефону объяснил свой план, который включает также и Настю, на что звери согласились не сразу, но после уговоров и аргументов решили последовать плану психолога. Вскоре же барсук приехал и стал также ждать Настю, которая без звонков неожиданно сама пришла в квартиру к родным с частью вещей, поскольку ей не терпелось со всеми встретиться, поэтому она открыла дверь и сразу распахнула её, не сразу увидев психолога. — Всем привет. Вот и… — не договорила Настя, так как заметила Ивана Львовича. — Ой… — Здравствуйте, Иван Львович. Психолог вашего брата. — сразу представился барсук. — Брата? Чего… А, это вы? — спросила Настя, так как вспомнила, что про него говорила Джуди. — Да. Вам сейчас всё объяснят. Начнём? — спросил Иван Львович, и кролики молча пошли к лисе, чтобы увести её на кухню, а Френки осталась возле барсука. — А… Что происходит? — Сейчас всё объясним. Оставь тут вещи и пошли с нами, — спокойно сказала сестра. — Почему? Что происходит? — спросила Настя, разувшись. — Без вопросов иди с нами. Пожалуйста… Потом объясним, — ответила Джуди, и лисица послушалась и молча пошла за сестрой и отцом, проходя мимо мамы и психолога и не понимая, что вообще происходит, после чего Френки проводила взглядом дочь и посмотрела на Ивана Львовича. — Готовы? — спросил барсук, когда все три зверя скрылись за поворотом. — Нет… Я… Боюсь… — Ничего. Прошлый раз не повторится. Я этого больше не допущу, — уверил лису Иван Львович и постучал в дверь, ожидая Ника. — Да? — Ник, это я. Я с твоей мамой. Только с ней. Впусти нас, и мы поговорим. — А если вдруг что? Если трындец какой-нибудь? — Тебя вырубят. Сам же знаешь. Поэтому ничего не случится. Я буду рядом, а вы вдвоём будете держать дистанцию. Как в прошлый раз. Хорошо? — спросил Иван Львович, и через несколько секунд дверной замок был открыт, и психолог открыл саму дверь, увидев на прежнем месте на полу Ника, после чего он пропустил Френки и закрыл дверь на замок, предположив, что к ним может ворваться Настя. — Это зачем? — Чтобы Настя нас не прерывала. — Настя? Она здесь? — Да. Но это потом. Сейчас у нас есть более важные дела. Тебе есть, что сказать. Я прав? — спросил Иван Львович, и Ник посмотрел на маму, думая, как лучше извиниться, а лисица с тревогой смотрела на сына и не знала, чего ждать. — Ладно. Мам, пожалуйста, прости. Я крайне грубо себя повёл в прошлый раз. В плане вас всех и особенно тебя. Был неправ. — Банально, — высказался психолог, чему удивились все. — Чего? А чего вам тогда надо? Исповедь здесь устроить? Или богов египетских принять мне надо? Станцевать? — Ясно. Значит, ты ничего не понял. Френки, идём отсюда, — неожиданно сказал психолог. — Что? — Э-э, вы чё? Вы же специально пришли, а теперь уходите? — Да. Зачем с тобой говорить, если ты ничего не понял? — сурово спросил Иван Львович. — Да… Нет. Подождите, я понял. Я понял, что я мразь. — Не оригинально. Сам много раз это говорил. Зачем повторяешься? — Так… А чё мне ещё говорить? Мне жаль, мне хреново, мне плохо, простите меня, пожалуйста. — Говоришь так, будто ты кому-то обед испортил, а не нахамил родной маме. Фантазию так и не включил? — Да включал я её. Я… Просто не знаю, что сказать ещё. — Самый мощный ум на планете не знает, как нормально перед мамой извиниться? — Да… Нет. Я… Так, стоп. Что за хрень? Опять провокация? Опять психоз мой хотите? — Нет. Я хочу от тебя нормальное отношение к своим родным, а не такое мерзкое, будто к тебе в квартиру и за твой счёт навязалась куча друзей твоих друзей, которых ты только вчера на работе узнал, а сами они являются хамами. — Ого. А у вас такое было? — У отца было. Неважно. Мы ждём нормальных извинений, — продолжил настаивать на своём Иван Львович, а Френки решила попробовать прекратить этот спор и пойти уже по плану. — Ну, Иван Львович, не надо. Я же всё понимаю. Давайте лучше… По плану идти. — Извините, но нет, так как Джуди права. Нельзя тебе позволять такие вольности по отношению к родным, — сказал Иван Львович Нику. — Может, ещё скажите, что она была права в плане моего избиения? — А ты готов проявить лицемерие и свои двойные стандарты насчёт этого, хотя ты сам, ой, как много раз вымещал свою злость на неодушевленных предметах и один раз даже захотел разорвать генерала? — наперёд сказал Иван Львович предполагая, что может сказать Ник и он в дальнейшем. — Ах, вы… Хитрый поганец. — Не за что. И почему так мягко? — Хотите жёстче? — Хочу понять, почему я лишь хитрый поганец, а твоя мама дура, перед которой ты не можешь прямо сейчас адекватно извиниться, а если и извиняешься, то так, будто ты не натворил полной херни по-отношению к своей маме. Охренел совсем? — грубо заговорил психолог и замолчал, решив подождать и узнать, что будет делать Ник, который продолжал молчать и посматривать на лисицу. — Мам, прости, пожалуйста, — уже более смирным и умоляющим голосом сказал Ник. — Я… Ужасно поступил с тобой. Я… Не хотел этого говорить. То есть… Я не знаю. Так само получилось. Может, я… Отвык вести себя иначе. И теперь… Будто знаю только язык грубости. — Но ведь ты же всё помнишь, — решила ответить Френки. — Ты же помнишь, каким добрым ты был. Ты же… Ты ведь можешь… Я не знаю. Как-то повторять того себя. И… Так ты лучше адаптируешься к нам. Можешь? — Ну, могу, но я в этом не вижу смысла. Тем более это просто какая-то чушь. Зачем? Это же было тогда. Теперь после всего случившегося я другой. Я мыслю иначе. А если… Это я сейчас наперёд думаю. Зачем? Я тогда буду притворяться. Это же никому не надо. Особенно ему, — сказал Ник и кивнул на барсука. — Согласен, — ответил Иван Львович. — Вот только кое-где твоё претворство могло и помочь. Например, когда ты встречался с верхушкой. Ты будто намеренно вёл себя так, чтобы тебе отказали в разрешении приехать сюда, потому что тебе нельзя доверять и ты вот такой… Монстр. — Мы это уже проходили. Сами должны были понимать, с чем будут иметь дело. И глупо было думать, что мне можно доверять. — Так ты даже видимость этого не делал. А что сейчас? В прошлый раз ты будто намеренно делал так, чтобы всех оскорбить. Чтобы тебя просто ненавидели. Вот зачем ты это делал? — Я не знаю. Не знаю я… Значит, я вот такая тварь, которая уже не изменится. — Нет. Я не верю в это, — высказалась Френки. — Ночью ты хорошо со мной общался. Ты можешь быть добрым, понимающим и спокойным. Ты меняешься. — А прошлый раз? Я всё-таки повёл себя убого. — А это уже из-за меня, — сказал Иван Львович, решив объяснить прошлую встречу. — Пока ты продолжаешь кропотливо и нормально думать над нормальными извинениями, я объясню прошлую встречу. Это была уже моя ошибка. Я переоценил тебя и решил устроить вам всем встречу одновременно. В итоге… Конфликт и срывы. — Хера себя, ёптыть. Как вы так просчитались? Что вдохновило? — Ваша встреча ночью. Слишком сильно обрадовался. Посчитал, что это прорыв. — А сейчас? — А сейчас ты продолжишь адаптироваться. Теперь ты будешь со всеми встречаться только наедине с каждым и только в моём присутствии. Ясно? — Ясно. — Прекрасно. Извинения придумал? — Да, но зачем мне их сейчас говорить, если они вам не понравятся, и вы мне снова скажите думать ещё? — спросил Ник, от чего нависла тишина, где Ник и Френки ждали реакции Ивана Львовича, который через несколько секунд устало вздохнул. — Беседуйте дальше. Мы не закончили с твоими извинениями, поэтому думай дальше. Может, в ходе беседы что-нибудь вдохновит, — ответил психолог и расслаблено сел в кресле, начав наблюдение за беседой, а Френки и Ник продолжили смотреть друг на друга. — Мам, мне правда жаль. Я не хотел всего того бардака. Но… Возможно, у меня так само получилось, потому что я так делал по своему желанию ещё в комплексе. Там я много раз открыто оскорблял и матерился на тех, кто виноват в том, что я так живу. И… Раз все, кто меня таким сделал, сдохли, то я винил отца и вот наших военных. Я на них вымещал свою злость. — Так… Ты больше не винишь папу? — Не виню. Просто… Я ещё помню, как ненавидел его. Вот и получилось так в прошлый раз. Просто… Ты не знаешь, как именно я жил там. Каждый день жить в ненависти, злости, раздражении. И плюс жить в плену собственной памяти, в которой тоже почти сплошная ненависть. И… И всё это давит на меня каждый день. Из-за этого я и не стесняюсь в выражениях. — Но ведь мы же твоя семья. — Я знаю. Возможно, я ещё не отошёл от жизни в комплексе. Вот и… Как-то по привычке стал вымещать злость на вас. Я не знаю, как так получилось. Прежним я уже точно не буду, а как-то там вспоминать прошлое и повторять того себя… Притворяться, блин. Я не хочу. Это бред просто. Поэтому… Прости, что так говорил о тебе. Я не специально так делал. Или… Может, специально, но по какой-то привычке. Я не знаю. У меня… Голова уже давно съехала. Я… Теперь не часто веду себя адекватно. — А наша с тобой ночь? Ты же был добрым и спокойным. — Да. Так получилось… Ладно, а… Прости, пожалуйста. Я… Постараюсь вести себя также, как тогда… Когда мы с тобой говорили. — Хорошо. Спасибо. Так… Давай… Продолжим? — Не знаю. Командующий здесь рулит. Не я, — ответил Ник и посмотрел на Ивана Львовича. — Представьте, что меня здесь нет. Продолжайте говорить, — ответил Иван Львович и продолжил наблюдать. — Ладно. Но это странно. Напрягаете молчанием и бездействием. — Ладно. Тогда попробуйте поговорить о будущем. О ваших будущих встречах. Ты так и продолжишь беситься, если тебе что-то будет не нравиться, или ты возьмёшь себя в руки, наберёшься смелости и наконец-то поймёшь, что ты дома, где ты нужен своим близким, а не вынужден жить с какими-то неизвестно кем, на которых ты будешь вымещать злость? — Оу, какой вы строгий. Слышала? Думаем о будущем. Давай на регулярной основе обсуждать погоду. Чё дома происходит? Джуди замуж вышла или даже с Мишей у неё уставы в голове? А Настя замуж вышла или до сих пор с одними поцелуями в облаках летает? Отец ещё кого-то на работе успел родить? Когда свадьбы будете играть? Две одновременно будете проводить? А-то я помню, что эти две ещё в детстве хотели свои свадьбы одновременно делать. — Д… Нет. Подожди. А… Ничего из этого не было. И… Я не хочу об этом. Потом, ладно? Лучше… А… Я не знаю, о чём говорить. — Ясно. Иван Львович, у нас кризис идей. Не знаем, чё делать. Чё нам делать? — спросил Ник, а психолог думал над всем, что услышал и сам сказал, и решил, что на данный момент достаточно, поскольку недавний конфликт был улажен, и всё остальное нужно отложить на потом, поскольку, как он понял, сейчас Френки сама не знает, о чём поговорить, поэтому он решил сделать перерыв для всех, чтобы потом решить, что делать дальше. — Перерыв. Встреча окончена. — Чего? Как? Мы только начали. — Вот поэтому и надо закончить. Сам должен понимать. Вспомни все эти месяцы и пойми, что иногда лучше закончить, пока тебя не начало нести куда-нибудь. В прошлый раз понесло, и произошёл конфликт. Поэтому сиди, а мы пойдём. И думай, о чём ещё будешь говорить. Пора учиться нормально жить. — Ага. С моей-то жизнью жить нормально. — Научишься. — Но, Иван Львович, мы же правда только начали. Он же извинился, — стала говорить Френки. — И на данный момент этого достаточно. Поверьте. Сейчас лучше не продолжать, чтобы никому перегибать не пришлось. — Ага. Перегибы с Джуди будут, да? — спросил Ник. — Посмотрим. А мы пойдём. Даже после такого нам всем нужен психический перерыв. Плюс Насте ещё надо всё разжевать. Без работы никто не останется. Поэтому пока. — А… Ладно. Пока, дорогой, — ответила Френки и послушно пошла за психологом, который открыл дверь, где через щель сразу неожиданно проскочила Настя, а за дверью послышался крик второй сестры. — Ник! — с криком ворвалась в комнату Настя и увидела на полу брата с железными ушами, руками и ногами. — Так… Ты… — Здаров. Свадьбу в Японии сыграешь? — Ч… Чего? — спросила лиса, и её тут попытались потянуть за руку в коридор кролики. — Да… Отстаньте. Ты охренел маме грубить? — Да я так-то во многом охренел. — Ник, молчи. Настя, выйдите, — стал просить Иван Львович. — Да… Как? Он же здесь… — Выйдите, пожалуйста. Не мешайте. — Я мешаю? Да… — Насть, выйди. — сказала Френки, взяла дочь за вторую руку и стала пытаться вытолкнуть её в коридор. — Д… Мам, он же тебя… Да хватит… — продолжала вырываться лиса, но её в итоге утащили, а Иван Львович закрыл дверь и посмотрел на Ника. — Неожиданно, да? Прямо влетела в комнату. На то и пилот, да? — Да. А теперь сиди и не вылезай. Жди нашу следующую встречу, — ответил быстро психолог и вышел в коридор, где увидел недовольных зверей. — А… Здравствуйте, Настя. — Вы что тут устроили? Показные оскорбления всех от него? — Что? Вы о чём? — А о чего он на всех накинулся на прошлой неделе? Что вообще здесь происходит? — Так… Вам… — Мы всё ей объяснили. Просто отреагировала… Почти как я тогда, — сразу сказала Джуди. — Ясно. Дайте мне перерыв. — Какой перерыв? Он же… Тут… Он… — от эмоций и разных мыслей несвязно говорила Настя. — Я понимаю, что вы в шоке, но постарайтесь понять. Ник будет жить с вами какое-то время. — В смысле? Он уедет? — Да. Он ведь остаётся тем, кем стал. — И чё нам делать? Слушать его оскорбления? — Настюш, не надо. Он уже извинился, — вмешалась Френки. — Так… А если его опять… Переклинит? — Значит, будем пытаться остановить его, — ответил психолог. — Так… Может, ему вообще нельзя позволять так делать? Как он вообще может такое себе позволять и как вы ему такое позволяете? — О боже. Можно вы просто поверите мне и своей семье? Можно вы просто будете меня слушаться, чтобы никому из нас не пришлось заново проходить всю эту процедуру долгих объяснений? — Э-эй, ребятки, — крикнул Ник за дверью, на что все обратили внимание. — Пустите её ко мне, и я сам всё объясню. — Ты вообще заткнись! — громко крикнула Джуди от злости. — А ты не кричи, чтобы соседи не вызвали полицию, которой пришлось бы объяснять, что это за скелет сидит у вас дома. — Заткнись! — Джуди, хватит, пожалуйста. Ещё… Успеете покричать на него. Ник, и ты тоже замолчи. Не мешай нам, — высказался Иван Львович. — Так я же помощь предлагаю. Вы отдохнёте, а я Насте всё объясню. Подробно и в деталях. Дайте. — Нет, замолчи. Мы ушли. — Нет. Я ещё не закончила, — воспротивилась Настя, и родные сразу стали её отворачивать от двери комнаты. — Насть, нет. Здесь командует Иван Львович. Он здесь главный, — высказался Джон. — Да, вы серьёзно? Но ведь… Он… — Насть, пошли быстро. Это бесполезно. Просто слушайся, — сказал кролик и начал тянуть дочь за руку. — Да, пап… — возмущалась Настя, но поддавалась и шла за кроликом, а её дальше подталкивала сестра, а барсук и старшая лиса остались у двери. — Кошмар какой. Иван Львович, сколько ещё это будет продолжаться? — Что именно? — Да… Просто… Всё это вообще. — Я не знаю. Не могу сказать. Сейчас могу сказать лишь вот что. Ваша семья теперь точно знает всё. Ну, кроме вашей мамы и её мужа. И… Я вот ещё что думаю. Чтобы вам всем тут облегчить жизнь. Ваши с Ником встречи будут видеть все. Я… Привезу сюда всё, что нужно. И вы все сможете видеть в прямом эфире встречи с Ником. Никому не придётся ничего объяснять другим, о чём вы все говорили с Ником. — А… Ясно. Это… Было бы удобно. Можете? — Могу. — Ладно, спасибо. А дальше что? — Идите к Насте и постарайтесь ей всё объяснить. Мне… Надо небольшой перерыв, и я решу, что делать дальше. — О чём вы? — Ну, я… Возможно, сейчас решу отвести Настю к Нику. — Ч… Что? Так сразу? Она же только что приехала. — Это не точно. Я пока думаю. Дам ответ позже. Хотя мне кажется, что она даже захочет с ним встретиться. — А Ник? Он впустит вас? — Да. Хотя бы из-за желания снова увидеть Настю. И подольше, чем пара секунд. Три секунды. Ладно, идите. Я сейчас, — ответил Иван Львович и ушёл в гостиную, а Френки ушла на кухню, где Настю пытались удержать на диване, так как она рвалась к Ивану Львовичу, чтобы получить ответы. Психолог же некоторое время сидел на кресле в гостиной и думал насчёт Насти, решив сделать так, как он думал ещё раньше. Он решил попробовать пойти с лисицей к Нику, чтобы те поговорили хотя бы немного, а если ситуация переростёт в конфликт, то он всё остановит, поэтому он ушёл на кухню, где Настя продолжала возмущаться. — Да как он просто дал вас всех оскорблять? — Я не знаю. Неважно уже. Сейчас у него есть план, а поэтому надо его слушаться. Он ведь… Ой… — не договорила Френки, так как в помещение зашёл психолог. — Надумали что-нибудь? — Да. Настя, здравствуйте ещё раз. Иван Львович, личный психолог Ника. В данный момент являюсь главным контактным лицом с Ником. Инициатор пребывания Ника в вашем доме. Сейчас мне нужны вы. — А… Так… Я? Зачем? — Сейчас вы встретитесь с Ником лично, — ответил Иван Львович, чему все удивились. — Она? — Но… Подождите… Зачем? — Я так решил. Он должен со всеми вами поговорить хотя бы для начала. Теперь с ним должны поговорить вы, Настя. — Но… Подождите… А если конфликт случится? — обеспокоенно спросила Френки. — Я всё остановлю. Не волнуйтесь. Так что? Вы согласны? — спросил психолог, и все ждали ответа лисы, которая немного растерялась, но из интереса решила пойти. — А… Ладно. И… Что делать? — Просто слушаться меня. Это всё, что от вас требуется. Если я скажу, что мы уходим, то мы уходим. Хорошо? — А… Ладно. — Без инициатив. Как недавно вы ворвались к нам. Так делать не надо. — Ладно. — Тогда… — Подождите. Она же только что приехала. А если этот тупица опять сорвётся? — спросила Джуди. — Я всё решу. Не волнуйтесь. Хотя на всякий случай будьте возле двери. — Зачем? — На случай, если вас, Настя, придётся утаскивать. — А… А если он… Что-нибудь будет делать? — спросила обеспокоенно лиса. — Ничего он делать не будет. Идёмте, — сказал Иван Львович и стал ждать лису, которая переглянулась с родными, поняла, что они ей мешать не будут, и пошла к комнате, а за ней пришли все остальные. — Ник, это снова я. А… Я пришёл с Настей. Будешь говорить? — спросил Иван Львович, и через несколько секунд Ник открыл замок и саму дверь, после чего лисица зашла за психологом, который лишь прикрыл дверь, оставив щель, чтобы можно было слушать из коридора, и увидела Ника на всё том же самом месте на полу, где он сидел в прошлый раз, а они оба сели на кровать. — Жестокий вы, Иван Львович. Она только с самолёта. Наверняка, радостная или уставшая пришла домой, а такая хрень свалилась в виде рассказов. А теперь она со мной будет говорить. Сама хоть пришла? Или заставили? — А… Нет. Я сама. Я… Хотела с тобой поговорить. — Уверена? Может, это какие-то остаточные эмоции? Может, тебе хочется вспылить и вдарить мне за то, что я тут делал? Что ты хотела сделать, когда ворвалась сюда? Высказаться? Сказать, какое я всё-таки говно? Попросить сковородку у уже опытной сестрёнки и навалять мне? Или вообще пощёчину дать, не задумываясь, сломаешь ты себе руку или нет? — Да… Отстань. Ничего я не хотела. Меня… Позвали сюда сейчас. Поговорить. — Ладно. О чём? Тебе досконально и дословно описать всё, что случилось? А-то я могу. Буквально процитировать кого угодно могу. — Не… Нет. Не надо. Ладно… А… Щас… А, как… Э… — А можно я охренею, перебью тебя и отвечу сразу на все твои вопросы? — Так… Ты же не знаешь, что я даже хочу сказать. А если это не вопросы? — Поверь. Мы с Иваном Львовичем так друг друга натаскали, что капец. Так я охренею? — А… Я… Иван Львович, что мне делать? — Тогда я охренею. Хреново я себя чувствую. Представь, что ты убила весь свой экипаж, а ты сама каждый день вспоминаешь каждую подробность в их убийствах? Идём дальше. — Нет, Ник, стой. Хватит. Ты переходишь грань. Мы договаривались, — сразу сказал Иван Львович. — Так я же немного. — Нет, хватит. Нормально говори. — О-о… Что с вами случилось? Вы будто в зануду превратились. — Потому что понял, как ошибался. Переоценил твою адекватность. Просчитался, и теперь мы устраняем последствия вашего конфликта. — И как успехи? — Оптимистичные, но это только начало. Всем надо перетерпеть твой конфликт с Джуди. Вам обоим дадут друг на друга наругаться. — А что? Вы такое допустите? — Видимо, придётся, раз иначе вы оба не можете. Вы же такие близкие близняшки. Будете грызться, пока кто-нибудь не отступит. — Что? Но ведь… Вы же говорили, что не допустите конфликтов, — сразу сказала Настя. — Да, но в случае этих двоих не знаю. Отложим это на потом. Их встреча в любом случае неизбежна, поэтому буду думать. Но я уверен, что ты не будешь против поорать, да? — Ну, как. Недостаточно веский повод. Она же не наше военное начальство. Кричать не буду. Зато… Язык у меня в голове будет подвешен. Я найду, что сказать. — Не сомневаюсь. Но это потом. А сейчас с тобой Настя, поэтому поговори с ней. — О чём? Тебе есть, о чём со мной поговорить? — спросил Ник уже у сестры. — А… Я… Не знаю. Я… Я просто хотела узнать… За что ты так с мамой обошёлся. Почему ты ко всем так относишься, будто мы для тебя какие-то мучители, а сейчас ты в тюрьме? — Ничего такого нет. Вы все просто не понимаете, с кем имеете дело. Иван Львович вас всех и даже меня пытается убедить, что я на самом деле какой-то прежний. Может, так и есть. Может, вы для меня ещё важны, но это противоречит мне самому сейчас. Вот я сам, как личность, глубоко прогнил за всё это время. Я превратился в мерзкую сволочь, которая ведёт себя крайне высокомерно. — Так… Зачем? Ты же… Можешь перестать это делать. — Отличная идея. А ты зачем летаешь? Зачем тебе самолёты, небо, другие города и страны? Ты же можешь перестать летать. Это же так легко, верно? — Что? Нет… — Именно. Вот поэтому и я уже хрен стану прежним. Такого вы обе братка получили спустя больше года дерьма. Впрочем, дерьмо для вас всех не закончилось. Вам придётся терпеть меня. — Так… Зачем? Сделай так, чтобы нам не пришлось терпеть. — Вполне возможно, что он это делает специально, — решил высказаться Иван Львович. — Но… Зачем? — Остаточный эффект. Последствия привыкания. Видите-ли, в чём дело. За всё это время он научился и привык быть жестоким и ужасным. И он сейчас не может от этого деться так вот сразу. Весь год он злился почти на всех вокруг и вымещал это зло при любой возможности. Он привык к жизни в комплексе, где он может грубить без остановок. Он слишком сильно привык к жизни именно подопытного, которому не дают умереть, а он этого хочет. И даже здесь он продолжает чувствовать себя пленником. Очень много различных факторов его так сильно изменили. Поэтому, к сожалению, вам всем придётся терпеть его таким. — И… Долго? — Всё зависит уже от него. Хочет ли он действительно измениться, даже если это не даст ему такую желанную смерть. У него всё упирается именно в это. Он хочет умереть, но отсутствие этой возможности его злит. — Так… Он же дома. Его никто здесь не трогает? За что ты так со всеми нами? — спросила Настя у брата, а тот перевёл взгляд на психолога, считая, что тот и сам всё скажет. — Для него это не решающий фактор. Для него… Он будто бы просто сменил место пребывания. Для него кардинально ничего не изменилось. Он так и остался в этом теле со своей памятью. Именно от этого ему никуда не деться. — Но ведь… Зачем тогда он здесь? — Моя инициатива. Я смог убедить наше начальство, что вся деятельность в плане… Ну, тех технологий, о которых, я надеюсь вы никому не говорили? — А… Конечно, нет. Даже… Мой парень не знает. — Спасибо. Так вот. Я всех убедил в том, что сам процесс исследований зависит от психического состояния Ника. А если он будет нестабильным, то возникнут проблемы. Например, он может стать апатичным монстром, который может совершить побег и начать убивать всех вокруг из-за отчаяния. Поэтому он здесь. Чтобы не допустить его критического психического состояния, которое принесёт лишь одни проблемы. Но вот для него мало что изменилось. Он просто обстановку сменил. И процесс его… Склонения в лучшую сторону будет долгим и трудным для всех вас. — И… Что нам делать? Терпеть всё, что он скажет нам? — Сперва вам всем надо нормализовать с ним отношения. И это тоже зависит от него. Так уж получилось, что сейчас все и всё крутятся вокруг Ника. Скажешь, чтобы я продолжал повышать твоё ЧСВ? — спросил Иван Львович, а Ник похлопал. — Браво. Снимаю голову перед вами. — Почему голову? — Потому что мы оба будем в плюсе. Увидите степень моего уважения и восхищения, а я сдохну. — Ясно. Так я продолжу. Настя, сейчас очень многое зависит от него. Так уж получилось, что он стал… Ну, тем, кто смог пережить этот эксперимент. — Вы меня сейчас оскорбляете. — Потерпишь. Так вот. Поэтому от него сейчас всё и зависит. — А… Ладно. Я поняла. Но… Что тогда нам делать всем? — Слушаться меня. Это самое главное. Больше ничего пока что не нужно. И сейчас я дал вам двоим возможность встретиться. Есть, о чём поговорить? — А… Я не знаю. — Значит, всё на сегодня, — высказался Ник. — Объявляю перерыв. — Это почему? — спросил психолог. — А вот чего-то наперёд подумал. Я здесь уже почти три недели. Самое время, чтобы вытащить меня в комплекс и поисследовать меня. Вдруг я эволюционировал, и теперь я могу в голове в интернет попасть. Короче, не важно. Приличный срок. Логичнее меня сейчас туда вытащить, а уже потом вернуть сюда, чтобы мы с вами продолжали работать. Согласитесь. Будет же плохо, если вот у меня с вами встреча, и нам обоим звонят и говорят, что сейчас меня заберут. Тем более сейчас Насте нечего мне сказать. Поэтому давайте перерыв. Заодно съездите туда и узнаете, когда меня перевезут. Согласуете со своим планом и прочим. Не будет никаких неожиданностей. М? — сказал Ник, и Иван Львович обдумал всё это и решил прислушаться. — Ладно. Тогда до встречи. — Что? Но… Подождите… Мы же… — Он прав. Мне надо всё со всеми согласовать, всё продумать, подготовить и прочее. Поэтому идёмте. Есть, что сказать напоследок? — А… Я… Не знаю… — Ладно. Тогда не говорите. А-то он опять не сдержится и скажет что-нибудь грубое. — Грубое? Ладно. Вам слишком мало платят за такие объёмы. Вы тут решаете судьбу планеты, а платят недостаточно. — Не планеты, и нормально у меня всё с зарплатой. — А мне пофиг. Грублю сейчас нашему начальству. Вам должны прибавку и премию каждый месяц за всю эту хрень. — Не надо мне. Успокойся и жди новой встречи. Не выходи и ни с кем не говори. Понял? — Нет. Не смогу. Я тут, оказывается, дожил. С техникой говорю. — Вот и говори с ней. До встречи. Настя, идёмте, — сказал Иван Львович, встал и открыл дверь, ожидая лису, а та с печалью смотрела на брата и медленно уходила к коридору, где стояли все члены семьи. — Ой, вы… Тут были? — Да. Я специально оставил дверь открытой, чтобы нас послушали. В следующий раз всё будет адекватнее. Есть ко мне вопросы? — Когда можно ещё раз его избить? — сразу спросила Джуди, чему возмутилась мать. — Джуди! — Скоро. — Стоп… Что? Вы позволите им снова разругаться и даже подраться? — До драки не дойдёт дело. Ник ничего не будет делать, поэтому это будет одностороннее избиение. — Но подождите… Как? Также нельзя. — Можно. Я же только что говорил, что они ещё покричат друг на друга. — Но я думала, что вы просто так это Нику сказали. — Нет. Всё правда. — Так вы же сказали, что не будете допускать конфликтов. — Вас троих с Ником да. Их не будет. А вот его конфликт с Джуди неизбежен. — Но… Почему? — Потом что я говорил правду. Конфликт неизбежен, потому что у Джуди накопилась злость. Она зла и рассержена на него, а поэтому он точно будет. — А можно сейчас? Можно к нему зайти и вдарить? — спросила Джуди. — Нет. Ждите. Ещё успеете. Ещё вопросы? — А… Что вы сейчас будете делать? Уйдёте работать у себя? И что делать нам? — спросил кролик. — Да. У всех вас перерыв. С Ником не контактировать и даже через дверь не разговаривать. Ждать меня. Ясно? — А… Если он что-нибудь выкинет? Сам выйдет и что-нибудь сделает? — Это маловероятно. Но если такое будет, то звоните. Хотя, возможно, даже не придётся. Ника постоянно мониторят, и если он что-то будет делать не так, то его остановят. — А если не остановится? — Тогда его вырубят. — А… Тем генератором? — Да. — Но зачем? — Здесь я уже не знаю точно. У конкретных специалистов есть соответствующие приказы и порядки. И они могут вырубить Ника, потому что они могут посчитать какие-то его действия повод для отключения. — Но… Но ведь также нельзя. А если они просто неправильно подумают? — Я понимаю, что это плохо, но с этим ничего не сделать. Ник до сих пор остаётся опасным и агрессивным киборгом и склонным к побегу. Меры безопасности в его плане никогда не подлежали какому-то смягчению. Сейчас да. Он в своей комнате, а не в изоляторе, и он свободно двигается, а не ходит в железных тросах, но он по-прежнему остаётся рядом с генератором. Это неизменный фактор. Он будет всегда и везде. И всегда и везде его будут готовы применить, потому что Ник опасен. — Но ведь он уже сколько месяцев ничего такого не делал. — Чего не дедал? Не сбегал и не нападал? Это так, но агрессия никуда не делась. Поэтому ничего не изменилось даже с приездом Ника сюда. Для военных. У них прежние приказы и обязанности. Поэтому Ник продолжит жить в таких условиях. Ещё вопросы? — спросил Иван Львович, однако никто ничего не сказал, поэтому он решил уйти. — Ладно. Значит, план такой. Готовьте все свои встречи с Ником. Вопросы, просьбы, всё подряд. Готовьтесь. Я позвоню, когда поеду к вам. Хорошо? — Хорошо. — Спасибо. Тогда до встречи. Всем… Успехов и хороших нервов. Обещаю, что… Вся эта ситуация в вашей семье стабилизируется, — ответил психолог, обулся и открыл дверь, выйдя в коридор. — До свидания, — сказал напоследок психолог и закрыл дверь, а вся семья разошлась по разным комнатам, наедине с собой обдумывая всё, что произошло, поскольку ничего другого им не оставалось, и снова осознавая, в каком кошмаре оказалась вся их семья, где теперь будто бы царит злость, нетерпимость и сплошное горе, которое казалось бесконечным даже спустя более года после того, как началось вся эта катастрофа.