Часть седьмая.
Безумная симфония любви.
«Мелодия может передать гораздо больше, чем вы можете себе представить. Вам лишь нужно будет закрыть глаза, чтобы почувствовать как она попадает в ваше сердце. Под нотами может скрываться не просто мелодия, а целая симфония любви». Не обнаружив Айтача возле примерочной, девушка купив выбранный наряд, поспешила домой. — Что с ним опять случилось, не пойму, мне казалось, сумасшедшая из нас двоих я, но он удивляет куда больше. Сегодня я наконец-то встречусь с Эмиром и всё решится. Добравшись домой, девушка примерила свой наряд. Встав перед зеркалом, она рассматривала себя, невольно вспоминая прикосновения Айтача, от которых её знобило, а ноги подкашивались. — Это что-то мимолетное, Джемре? — Он несерьезно относится к тебе? Еще год назад он был по уши влюблен в другую женщину. Он ищет в тебе исцеление? Почему я? Почему именно я? — Сколько дней ты его знаешь? — Ради чего ты собираешься отказываться от своего жениха?! Нет. Нет. Джемре, что ты несёшь? Ты расскажешь Эмиру про Айтаче, чтобы твоя совесть была спокойна. Что? А твоя совесть будет спокойна? Разве то, что ты сделала можно оправдать? Я схожу с ума, я схожу с ума. Журналистка выглядела безупречно, черное платье с открытым декольте, распущенные воздушные локоны, нюдовый макияж. Казалось бы всё идеально, но нет. Не хватало высоких каблуков, которые девушка так не любила. Выбор пал на лоферы, которые не подходили образу, но ни чуть не портили изящный вид журналистки. — Каблуки подошли бы куда больше, - сказал появившийся Атеш. — Проклятье! Атеш, ты здорово меня напугал! - содрогнувшись, воскликнула журналистка. — Прости, я не специально. Пролез к тебе через сад. — Тебя долго не было. Мне сейчас нужно уходить. — А каблуки? [месяцами ранее] Сломя голову. С пакетом в руках. Среди толпы людей. Журналистка бежала, пока споткнувшись, не упала. — Чёрт побери… Я сломала, сломала… - горестно сказала она. [настоящее время] — Когда будешь выходить, не забудь прикрыть окно, Атеш. — Хорошо, журналистка. Хорошего вечера. Набрав воздуха в легкие, девушка решительными, но в тоже время ватными, от волнения ногами, зашла в ресторан. Весь зал приковал свое внимание на ней. Эмир был заворожен красотой своей любимой. Демирхан подошел к ней, аккуратно, словно она фарфоровая кукла. — Ты обворожительно выглядишь, любимая, - сделав комплимент, легонько коснулся губ, чтобы поприветствовать. — Спасибо, Эмир, ты тоже - пытаясь выдавить улыбку, опустила глаза. — Пройдём за стол. Они присели за накрытый стол, полный изысканных блюд итальянской кухни. — Как твои дела? Как стажировка? — Прекрасно, но они будто бесконечные. Я очень сильно скучаю по тебе. Девушка опустила глаза, не зная, что ответить. Как сказать. С чего начать. Если ранее она была прямолинейна и решительна, то сегодня язык не поворачивался что-либо говорить. — Я не могу отвести свои глаза от тебя, ты очень красивая. Ты вся сияешь, - сказал он, аппетитно разжевывая свое блюдо. — Перестань, пожалуйста. Мне уже неудобно, - сказала она, мотая голову из стороны в сторону. — Ты в порядке? Или что-то испортило твое настроение? Может меню? Хочешь закажем что-то другое? — Нет-нет. Всё замечательно и еда… Девушка вспомнила пасту, которую они готовили вместе с Айтачем и невольно улыбнулась. Дома. В такой спокойной, непринужденной обстановке. Горячим блюдом была самая обычная паста, купленная в ближайшем магазине. Несколько свечей, простой салатик, но сказочная атмосфера, напоминающая романтику и лучших фильмов про любовь. — Это платье бесподобно сидит на тебе, любимая. — Да черт побери, он может сказать что-то, что не напомнит мне о Айтаче??? - про себя подумала она, закатив глаза. Девушка от волнения, время от времени перетирала шею, периодически прикрывая грудь. — Не стесняйся, у тебя восхитительная грудь. Перед глазами появилась картина в примерочной, где новый сосед журналистки нежно массировал её грудь. Нахождение жениха напротив не мешало девушке грезить о том, как спикер припадает своими горячими устами к её соскам, рассасывая до крови. — Запретно! - про себя твердила она и невольно возвращалась к своим мыслям. Мужчина ворвался в жизнь журналистки, украв покой. Всё напоминало о нем. — Здесь очень душно, - большими глотками выпила стакан воды. Официант, можно мне бокал вина? — Прости, если смутил тебя сложными блюдами. — Эмир, причем здесь твои блюда?? - в повышенном тоне спросила. — Ой, прости, я просто… я просто немного заработалась. Мои проблемы не должны доставлять тебе дискомфорт. — Не говори глупостей! Я же вижу, что тебя что-то беспокоит! — Давай не сейчас, расскажи про стажировку. — Ладно. Всё хорошо идет, недавно у нас была группа людей, которые пережили те или иные травмы. Некоторые из них хотели покончить с собой. Их глаза были такими пустыми. Смотрел на них и думал, а правы ли они, соглашаясь на смерть. — Тебя сильно задело это? — Нет, ты же знаешь, я должен рассуждать на холодную голову. Здраво мыслить. Девушка, сама того не замечая, выпила три бокала вина, пока слушала без какого-либо интереса, истории своего жениха. Не хватало смелости? Или она просто хотела отвлечь себя от мыслей о другом мужчине? — Эмир, спрошу кое-что. Когда ты последний раз плакал по-настоящему? — Сложно - парень рассмеялся. — Я не помню, чтобы я когда-нибудь плакал. — Уверен? Неужели тебе никогда не было так плохо, чтобы выплеснув слезы, успокоиться? — Любимая, к чему твой вопрос? — Ты ведь психолог. В твоей практике расстроенным явлением считается давать подобный совет своим пациентам. «Нельзя держать в себе слезы» - ты ведь и мне это говорил, но сам этому правилу, совету не следуешь. Выходит ты предлагаешь людям то, что сам не делаешь? — Джемре, мне не обязательно плакать, я и без соплей могу дать верные советы своим пациентам. Да и к тому же, зачем мне вообще плакать? — Официант! - выкрикнула девушка. — Джемре что ты делаешь? — Да госпожа. Что вы желаете? — Вы не видите, что мой бокал уже пуст? Освежите, будьте любезны, а то моего жениха только и волнуют что за блюда на столе, а не то, что бокал любимой давно опустел. — Сию минуту, госпожа! — Джемре, что это сейчас было? Ты перебрала, хватит уже. — Пусть будет последний бокал! — Последний! Значит мой жених не любит плакать! - с истерическим смехом сказала. — Упс! Вырвалось, любимый. Но! Но но но! Знаешь, что скажу? Мне живой человек рядом нужен, а не робот бездушный. Поэтому плачь, ладно, - продолжала смеяться. — Джемре, я пригласил тебя сюда, чтобы поговорить на важную тему, что ты несёшь? — Прости, я в порядке! Можешь говорить, правда. Больше не смеюсь. — Мне предложили работу в Америке. И если ты согласишься, мы вместе поедем туда. — Это… это неожиданно. Эмир, мы помолвлены…и… — Любимая, я знаю, потерпи еще немного и мы поженимся. Я не хочу, чтобы работа встала между нами. — Нет-нет, я не это хотела сказать. — Джемре, ты смысл всей моей жизни. Без тебя я бы не преодолел трудности, которые судьба мне преподнесла. И твое предложение пожениться наполнило мою жизнь новыми красками. Ты сделала то, что не решался сделать я. Я боялся, что ты откажешь мне или еще не готова. — Эмир, я очень ценю тебя, ты дорог мне и ты много сделал для меня, но кое-что произошло… Я… В ресторане стояла огромная рояль. Мужчина с беретом на голове, сев за инструмент, начал импульсивно играть композицию. — Эта композиция… - девушка схватилась за сердце. — Красивая, не так ли, любимая? — Я… будто слышала её прежде. — Конечно, она ведь известная Евгений Гринко - Jane Maryam. Журналистка бросила взгляд на музыканта, узнав в нем Айтача, от чего перенесла шок, выпучив глаза. По её телу прошелся электрический заряд. Она не верила своим глазам. — Нет нет нет. Я… я просто много выпила… Девушка прикрыла глаза и постаралась восстановить дыхание. — Вдох-выдох, Джемре, успокойся. — Любимая, ты в порядке? — Страшно раскалывается голова. Такое чувство, что она надувается как воздушный шар и вот-вот лопнет. Стыд и интерес плотно слились в одно непонятное чувство. Он находился слишком близко к ней, позади Эмира. — Может у меня снова галлюцинации? Это он? - подумала про себя она. Мужчина слегка повернул голову в сторону девушки и по его взгляду она почувствовала, как у него вскипает кровь. Ярость. Гнев. Страсть. Желание. Она прикрыла глаза. Рояль. Белая рубашка. Близость. Страсть. Страсть, та самая, сводящая с ума, лишающая разума. Лазурный берег. До боли знакомая композиция заполнила её разум и сердце. В голове были стоны, которые возбудили её так, что она почувствовала как намокли трусики. Эмир хотел повернуться к музыканту, который очень импульсивно играл произведение, но девушка остановила. — Нет! Эмир, мы можем уйти отсюда? — Что с тобой? — Воздух, мне нужен воздух, - перетирая горло, сказала она. Пара встала со стола и направилась к выходу. В голове не переставая, наигрывала мелодия, которую он играл. Догрусоз помнил ее сегодняшний наряд, он представлял как она прекрасно выглядела, но не мог на нее смотреть, поскольку она была рядом с другим. Они вышли и она задышала полной грудью. — Что случилось, Джемре? — Не знаю, у меня часто бывает подобное в закрытых помещениях. — Отвези меня домой. Эмир довез девушку до дома. — Я проведу тебя. — Мне уже лучше, ты ступай, иначе опоздаешь на рейс. — Ты важнее всего. Я уложу тебя в кровать и только потом уеду. — Хорошо. Айтач, сыграв свою композицию, последовал домой. Стоя у своего окна, он не отводил взгляда, выжидания ухода Эмира. Эмир, сняв обувь с девушки, усадил её на кровать. — Ты точно в порядке? Я могу спокойно уйти? В доме горел только ночник рядом с кроватью журналистки. Девушка молча потянулась к нему и поцеловала в губы. Ответ последовал сразу. Он властно проник в рот девушки своим языком. Спустив одну лямку. Журналистка ногтями впилась в сильные плечи мужчины. Чувствуя желание на что-то большее, Эмир опустился к шее девушки, оставляла влажные поцелуи. Айтач большими глотками пил виски, ожидания завершения. В голове рисовались самые страшные картины того, что могло происходить дома у журналистки. На улице начал идти сильный дождь. — Три минуты, Бора!!! Три минуты!!! Если он оттуда не выйдет, ты выломав их дверь, ворвешься к ним! — Джемре, ты уверена? - спросил Эмир, вернувшись к её губам. — Я должна спросить, но… Ты ласкал меня… там… до аварии… — Нет… почему ты спрашиваешь? — Прощу прощения, я…я просто…я не намекаю… - девушка резко подняла лямку платья и присела. — Джемре, я всегда хотел, но ты не готова была… Я был первым мужчиной в твоей жизни, до аварии, ты знаешь. — Эмир, прошу прощения. Нужно остановиться. Я знаю, ты лишил меня девственности, привил любовь к сексу. Я знаю. Я знаю!! Но я ничего не помню, мне сложно. Для меня все, как в первый раз. — Я не тороплю, любимая, мне просто показалось, что ты сама сейчас этого хочешь. — Я подумала, что готова… наверно алкоголь, - нервно перетирая голову, повторяла девушка. — Не нервничай, моя красивая. — Я лягу спать, ты иди. Сразу после того, как Эмир уехал, Бора рванул к журналистке, нервно и бесперебойно звоня в дверь. Девушка открыла сразу и он прошел внутрь. — Что вы так долго здесь делали??? - спросил, осмотрев её с ног до головы. — Ты оставляешь меня в примерочной, ничего не сказав уходишь, потом появляешься перед моими глазами в тот момент, когда я ужинаю со своим женихом! А сейчас вламываешься ко мне домой, устраивая допрос! Ты разве имеешь на это право, господин Айтач?!! — Когда он выходил из твоего дома, у него был расстегнут галстук!!! Вы… Вы заним… у вас было что-то?! - девушка влепила ему пощёчину. — Убирайся из моего дома!!! Ты не имеешь права меня отчитывать! — Леди, прости, я вспылил… — Ты трус, Айтач! Ты на нервах выглядывал из своего гребанного окна, пока другой мужчина трахал меня, правда? — Молчи! Молчи!! — Не хватило смелости помешать? Не сидеть и играть за этой чертовой роялью, пока я горела изнутри!?? — Не надо, прошу… — Пока другой человек находился в моем доме, ты просто наблюдал???! — То, что ты называешь его другим придает мне веры, что он ничего для тебя не значит. — Мы целовал… — Нет! Замолчи, Джемре! Я не хочу! Нет!!! — Да!!! Ты спросил! Я отвечаю!! Ты боишься услышать правду?? — Замолчи!! Замолчи! — Он мой жених! Он мой ЖЕНИХ! Но кто ты??? — Проклятье, ты рассказала? Ты рассказала ему как тебе хорошо со мной?? Как ты дрожала, когда моё дыхание обжигало твою кожу, - повысив тон, ударил кулаком по стене. — Скажи, рассказала?! Нет! Смелости тебе не хватило!!! Ты не смогла его оставить позади, но я уверен, что ты хотела это сделать!!! Потому что я вижу, что ты чувствуешь ко мне!!! - он схватил её и прижал к себе, соприкасаясь лбами. — Вы ц…целовались, твою… Я даже знаю зачем ты это сделала! Ты хотела понять, что испытываешь от его прикосновений и моих!! Ты сравнивала нас! Ты сходила с ума рядом с ним также, как рядом со мной??? — Замолчи! Замолчи! - тяжело дыша, повторяла. — Я прав! Ты не хочешь его в своей жизни, ты хочешь меня… — Нет! Я не хочу тебя, Айтач!! Мне противны твои прикосновения!! Я не хочу тебя! Я ненавижу тебя! Отпусти меня!! — Ты врешь. С того дня, как ты поцеловала меня, я не забываю, я не забываю. Я не забываю, твой аромат, невероятный вкус твоих пухлых губ, дрожь в твоем теле. Я не забываю. Я не забываю ничего. — Нет, хватит! Не лишай меня рассуд… - Догрусоз впивается в губы журналистки железной хваткой, закрыв ей рот от бессмысленной болтовни, держа рукой её затылок. Он целует ее жадно, дерзко, по-собственнически, как будто впервые, как будто ему мало просто касаться губами. Сейчас есть только Он и Она. Пальцы Айтача путаются в локонах Джемре, он, не прекращая поцелуя, подталкивает ее к ближайшему столу, второй рукой подхватывает ее под ягодицы, подсаживает, игнорируя перезвон разбитого стакана, свалившегося на пол. — Я ненавижу тебя, что ты со мной делаешь… - журналистка едва ли не плачет от бури эмоций и ощущений, захлестывающих ее, заставляющих ее пальцы яростно сжиматься на плечах Айтача, которые залезли ему под футболку, ногтями оставляя небольшие розоватые следы. — Ненавидь! Но чувствуй звон своего сердца, - кладёт её руку на свою грудь, дав понять, что оно принадлежит ей. Он вновь покрывает её губы страстным поцелуем, заставляя девушку мычать от удовольствия. — Это не сон и фантазии, это реально… это намного насыщеннее, чем было в моих представлениях - дрожащими губами, шепчет она. Догрусоз опускает одну лямку за другой, параллельно, спуская молнию на спине. Платье скользит вниз, оставляя девушку в одних трусиках. — Я ненавижу тебя... - девушка шепчет, откидываясь назад, хватая ртом обжигающе-горячий воздух, пока Айтач обхватывает губами напрягшийся сосок, легонько прикусывая. Девушка снова что-то кричит и говорит какие-то глупости, и скрипит зубами. Мужчина подняв журналистку, несёт её к кровати, не имея представления, где она находится и сталкивается со стеллажом, игнорируя падение книг с полок. Глаза Джемре лихорадочно блестят, припухшие от поцелуев губы приоткрыты, и она только всхлипывает от яростного жара, который растекается по ее телу, когда он вплотную прижимается к ней, целует её еще раз, прикусывает её губу, слизывает капельку выступившей крови, скользит руками по все еще мокрой коже на теле, ощущает, как она напряженна. Страсть. Буря. Безумие. Звонок в дверь. Они прерываются и смотрят друг на друга, пытаясь восстановить дыхание, параллельно проклиная звонившего. — Проклятье! - в унисон сказав, пытаются оторваться друг от друга. — Я открою, ты спрячься на кухне, - отстранившись от парня, нервно ищет своё платье. — Вот же оно, черт возьми! — Где её кухня?! - спрашивает себя, впервые оказавшись дома у журналистки. Повторный звонок в дверь. Накинув на себя платье, поправляет лицо и причёску и открывает дверь. — Эмир? - выпучивает глаза. — Ты спала? — Нет-нет. Парень внимательно осматривает девушку. — Я… - сглотнув ком в горле. — Я забыл отдать тебе подарок, - протягивает ей пакет. — Спасибо, Эмир, не стоило. — Ну ладно, я пойду, - целует в щеку, прислушиваясь к запаху девушки. — Напиши, как будешь в Стамбуле. — Ладно, - выдавив улыбку, прощается и направляется к своей машине. Тем временем на кухне, Айтач натыкается на приоткрытый шкафчик, из которого рисуются лекарства. Интерес овладевает им и он открывает его. Количество лекарств пугает мужчину. Лекарства, которые до боли знакомые ему, поскольку идентичные мужчина принимал во время депрессии. Догрусоз хватает некоторые из них, спрятав в карман. Журналистка заходит на кухню. — Он ушёл? — Да… и тебе тоже нужно уйти… — Чем мы занимались 5 минут назад, Джемре? Ты уверена, что мне нужно уйти?? — Я всё еще помолвлена, Айтач. Прости, но ты мимолетное влечение, которое не должно испортить ценные мне отношения! — Что за хрень ты несёшь?! — Я не могу изменять ему. Я не такая! — Не такая… Не такая, я верно услышал? Ладно, по-твоему, чем мы занимались только что?? Это не измена?? Или мне обязательно нужно было достать свой член… - пытаясь подавить эмоции, остановился, сделав глубокий вдох. — Это не измена, ты просто его не любишь, прими уже это. Парень направился к выходу. — Кто ты Айтач? Почему сидя со своим женихом на свидании, я представляла, как мы занимаемся сексом с тобой на рояли? Почему это происходит??? Что это было? Парень поворачивается к девушке. — Мимолетное влечение, госпожа Джемре, мимолетное влечение! - сказав, выходит из дома, хлопнув дверью. Эмир, по прилету в Стамбул, едет к себе домой, где его уже ждёт гость. — Эмир, ты выглядишь неважно, снимая с него пиджак, - говорит Хафсанур. — Принеси нам выпить. — Что случилось? - протягивает бренди мужчине. — Ты была права, Бора нашёл Аду… — Разве я могу ошибаться? - девушка сняла с Эмира рубашку, устроившись у него на коленях. — Хафсанур, я не хочу… — Не хочешь? Интересно, а Ада захочет тебя, когда узнает, что ты являешься убийцей её брата? Когда узнает, что ты отправлял аудиозаписи разговора Дениза с ней в штаб? Эмир оттолкнул от себя Хафсанур. — Я делал это всё ради неё!!!! Он убил бы её!!! Я спас ей жизнь!!! — Эмир, ваше знакомство изначально было фальшью. Ты сблизился с ней, чтобы докладывать все подробности её жизни господину! — Но я влюбился в неё! Я люблю её! — Любишь её, но спишь со мной. — Хватит, Хафсанур. По возвращению домой, Догрусоз звонит Серкаю. — Я завтра тебе отправлю кое-какие лекарства. Отправь в лабораторию. — Я постараюсь, но ты сам знаешь, чтобы это сделать незаметно, потребуется время. А что за лекарства? — Если это они, то дела плохи. Это очень сильные психотропные лекарства, я их нашел в шкафу Ады. — Что? Она пьет их? — Я не знаю, но меня пугает факт, что я обнаружил их у неё.