Съёмочный процесс

— Давай сыграем в игру? И мышеловка захлопнулась. Флэтчер вжался в заднее сидение, мёртвой хваткой вцепившись в сумку со сценарием, словно та могла сработать как бронежилет. Он уже несколько раз, на каждое движение Рэймонда, порывался выскочить в окно на полном ходу, пробивая стекло. Но страх, неподдельный и липкий, сковал его, как лягушку в зимней спячке. Оставалось покорно сидеть и не привлекать к себе лишнего внимания. Ещё одну паническую атаку журналист испытал, когда Рэймонд отзвонился Майклу, деловым тоном сообщая, что «лучший детектив этого туманного города» у него. И если до этого момента Флэтчер хватался за призрачную надежду быть избитым до полусмерти, но отпущенным, то теперь понял: его везут не на чай к английской королеве. Приказы Пирсона обсуждению не подлежали, он ведь даже заставил Рэя переступить через обсессивно-компульсивное и забрать Лору у наркоманов. Флэтчер помнил, как дрожали руки верного консильери от плохо скрываемого отвращения, когда тот выходил из машины забирать телефон у пацана с велосипедом. Машина выехала из Лондона и направилась на юго-восток. Рэймонд вёл аккуратно: старался не привлекать к невзрачному чёрному кэбу никакого внимания. Флэтчер же, немного встрепенувшись, обдумывал, как завести разговор. Умение трещать без умолку, кинематографично описывать ситуацию, подчёркивать абсурдные детали не раз выручало его из самых сложных положений. Но вот проблема: что сказать-то? «Рэймонд, давай поговорим?» или «Рэй, ты меня столько лет знаешь! Отпусти. По старой памяти. А?»? С кем угодно такие фразочки сработали бы, выведя похитителя из себя, но Рэймонд умеет держаться. Он, скорее всего, его проигнорирует. Или пристрелит чуточку пораньше, закопает в первом попавшемся лесу и поедет жарить стейки с таинственным незнакомцем. А, может быть, и его. Погрузившись в размышления, Флэтчер не заметил, как машина остановилась. Рэймонд забрал ключи, вышел и открыл дверь журналисту: — Руки перед собой. Выходи. Дрожа и обливаясь потом, он поставил сумку на пол, вытянул руки и неуклюже выбрался наружу. Оглядевшись, понял, что Рэй привёз его на один из диких пляжей в Восточном Уэссексе, в отдалении от основных туристических маршрутов. Он чувствовал себя идиотом: стоит в позе зомби, не дёргается, всё ещё надеясь на счастливый финал. — Мы будем сражаться на пляжах, Раймондо?* Или ты привёз меня для чего-то более приятного? Рэй приказал: — Повернись. Флэтчер хотел было отпустить шуточку ниже пояса, но направленное в живот дуло пистолета и ледяной взгляд Рэймонда убеждали молчать лучше любых угроз. Медленно, на ватных ногах, журналист повернулся, не опуская рук. От долгого сидения в одной позе мышцы затекли, и он пошатнулся. Послышался хруст мелких придорожных камешков, шуршание пальто Рэймонда и всё исчезло.

***

Очнулся он, судя по всему, спустя несколько часов. Тошнило. Хотелось пить. Зрение не фокусировалось: размытые очертания песчаных дюн да тёмные пятна — всё, что видел Флэтчер. Он прищурился, силясь разглядеть хоть что-то. Не получилось. Прислушался. Вокруг не обнаружилось ни души. С опозданием до Флэтчера дошло, что он не чувствует рук и ног. Журналист попытался пошевелиться, но не смог. Бестолково покрутил головой, но даже это удалось с трудом: шею словно в ошейник гарроты заковали. И тут он понял, что закопан в прибрежный песок по самый подбородок. Холодной волной накатила паника. — Рэ-эй? — Неуверенно позвал журналист. Тишина. — Рэймонд? Ты где? Ещё несколько хриплых вскриков ничего не дали. Осознание безвыходного положения подкрадывалось медленно: Рэй решил не марать руки, предоставив Флэтчеру возможность умереть самостоятельно. Завтра обещали ясную погоду, и сотрясение мозга вкупе с солнечным ударом грозит мучительной смертью. Если бы ему позволили выбирать, Флэтчер предпочёл бы инфаркт. Секунда — и всё закончено. Но здесь тянуло на инсульт, от которого становились овощами и отправлялись в государственные дома престарелых. Впрочем, если солнце завтра не выйдет из-за туч, на рассвете он захлебнётся. Они приехали на пляж, когда уже темнело и не пройдёт пары часов, как вода накроет мужчину с головой. Надеяться на случайного прохожего, группку заблудившихся туристов или местного жителя не приходилось. Осенью пляжи никого не интересуют. Он попытался отвлечься от невесёлых мыслей, осматриваясь. Тёмные пятна постепенно обретали очертания. Ими оказались кустики бурьяна, закрепившиеся на песчаных насыпях. Невольно журналисту вспомнилась атмосфера "Грозового перевала". Он изучал его в университете и до хрипа спорил с преподавателем, оправдывая Хитклиффа и ругая, на чём свет стоит, всех героинь романа. Беспорядочно растущая трава показалась ему похожей на бескрайние вересковые пустоши, разделявшие два поместья. Покрутив головой ещё немного, он смог немного ослабить давление тяжёлого мокрого песка на шею. Тело затекло и нестерпимо ныло. Флэтчер подёргался в попытках размяться, но ощутимого результата это не принесло. Пальцы свела судорога и от боли из глаз посыпались искры. Мог ли он подумать, что кончит жизнь вот так, на пляже, среди кустов чертополоха и песчаных дюн. К рассвету, когда вода потихоньку начала прибывать, Флэтчер уже несколько раз терял сознание от страха и боли в затёкшей шее. Пережатые сосуды не выдерживали никакой нагрузки. Он бредил. Считал кустики чертополоха, вспоминал и пересказывал по ролям легенду о цветке Шотландии, о Лох-Несском чудовище, о кошачьем короле... Вскоре истории обрели ужасающе неправдоподобные подробности, сплелись между собой и перестали походить на связное повествование. Услышь кто сердобольный странное бормотание в песчаных дюнах посреди ночи и пожелай спасти несчастного, тут же бы передумал, опасаясь стать жертвой маньяка. Флэтчер, всецело погрузившийся в разговор с самим собой и пытавшийся не свихнуться от ожидания смерти, и впрямь походил на безумца. Рэймонд почему-то закопал его в очках, тех самых, с красными линзами, и отблески луны в них играли весьма зловеще. Пересохшие губы он искусал в кровь. Солёный воздух обветривал их, усиливая жажду. В очередной раз мужчина очнулся уже утром. Прилив неумолимо подбирался к одинокой голове в песках. Измождённый кошмарами, видениями, физически истощённый, он глухо застонал. Смерть от утопления всегда казалась ему нереальной. На заре журналисткой карьеры он несколько раз выезжал на места происшествий, и одной из освещаемых новостей стала смерть целой семьи, купавшейся шторм. Флэтчер отлично помнил, как из сероватой воды в маленькой бухте извлекали четыре трупа, склизких и разбухших. А теперь он и сам скоро станет таким. Интересно, через сколько его найдут? Погружённый в поразительно адекватные раздумья для человека, который провёл ночь в ожидании безвременной кончины и сокрушении по калифорнийским планам, он не услышал звук торопливых шагов. Внезапно к щеке прикоснулись холодные пальцы и знакомый голос приказал: — Не отключайся. Рэймонд, единственный человек, знавший, где искать нерадивого писаку, опустился на колени и маленькой сапёрной лопатой принялся его откапывать. Флэтчеру подумалось, что теперь-то его точно отвезут к Микки Пирсону на поклон. И уж оттуда-то он живым не выйдет. Опоясывающая головная боль не давала сконцентрироваться на звуке врезающейся в песок лопаты, на звуках чаек и прохладном ветерке, внезапно ставшим дружелюбным. Откопанный уже почти по пояс, он уронил голову на грудь и потерял сознание. Флэтчер, молчащий и не подающий признаков жизни, внушал серьёзные опасения. Рэй вытащил треклятого журналиста из ямы, седые волосы которого спутались, а кожа покрылась красными пятнами и уложил на песке. Проверив дыхание и убедившись, что всё-таки старой ушлой жабе удалось выжить, Рэймонд, недаром тягавший железо в личном спортзале, подхватил его на руки и понёс в машину.

***

Очнулся Флэтчер в знакомой синей гостиной от того, что кто-то заботливо прикладывал к искусанным губам мокрое полотенце. Кожа в уголках треснула от солёных воды и воздуха, вызывая адскую боль. Он пошевелился и слабо застонал. — Я же сказал тебе не отключаться, — склонившийся над ним Рэймонд усмехался. — Когда ты научишься слушать, что тебе говорят, Флэтч? Флэтчер просипел нечто невнятное, приподнимаясь на подушках, но тут же рухнул без сил. — Лежи спокойно. Скоро приедет врач. Стук в дверь заставил измотанного журналиста поморщиться: головная боль всё ещё мешала нормально воспринимать свет и звуки. Кровь стучала в висках, провоцируя потерять сознание в десятый, кажется, раз, но Флэтчер упрямо сжал зубы и сконцентрировался на звуке шагов ушедшего открывать дверь Рэймонда. Несколько секунд ему удалось продержаться, как вдруг дыхание участилось, гул в ушах усилился, перекрывая прочие звуки, а мир сузился до точки. Пальцы дрожали, словно внезапно его настиг Паркинсон, и Флэтчеру не удавалось перестать дёргаться. Он резко вдохнул и кулем свалился с дивана. ____________________________________________ * речь Уинстона Черчилля "Мы будем сражаться на пляжах".