Покончим с этим

      «Никогда не думала, что окажусь в такой ситуации…»        С маленьких уст так и не удалось сорваться тяжелому вздоху, дыхания на это действие катастрофически не хватало, поэтому раздался только невнятный приглушенный бульк. Если бы крохотное тело младенца поддавалось ловкой координации, то Лиз отчаянно потерла лоб, но все движения новорожденного являли собой только нелепое, неловкое и смазанное барахтанье рук и ног. Управлять этим пухлым, мелким, слабым, беззащитным тельцем — невозможно. Становилось понятно, почему младенцы такие неповоротливые, у них просто нет сил и возможности достойно справиться с собой. Держащая ребенка женщина, — оказавшаяся матерью этого… тела, — бесконечно покачивала свое дитя и что-то успокаивающе, — а для сбитой с толку Лиз, раздражающе, — шептала в промежутке между разговором с мужчиной, вероятно, отцом ребенка. Пока что Лиз было не до них, она отчаянно напрягала мозг, чтобы разобраться в возникшей проблеме и пришла к неутешительному выводу.       «Все-таки, вся эта чушь про «перерождение души» и прочее оказалось правдой.»        Ее взрослое сознание мысленно хмыкнуло самой себе, понимая, что что-то из религии, — ей, как атеистке, было сложнее это принять, — оказалось не глупым надувательством, а вполне себе добротной теорией о цикличности жизни или чего-то подобного.       «Только почему я не забыла свою прошлую жизнь? Обычно перерождение, — или как эта херня называется, — происходит не так. Ты живешь, занимаешься своими делами, умираешь, забываешь прожитую жизнь и перерождаешься в новое тело с чистым листом в голове, если я правильно понимаю, всю эту систему, хотя, сейчас мне глубоко насрать. Суть в том, что все это не галлюцинации моего больного воображения.»        Маленькие глазки младенца щурились от яркого освещения керосиновых ламп в бедной лачужке, а двое спорщиков, — родителей, — продолжали выяснять отношения между собой, не стесняясь ребенка и друг друга.       «Есть ли шанс, что все это сон? Может, я в коме?»        Лиз хотела ущипнуть себя, проверить, чувствуется ли боль, но мелкие пальчики были неподвластны ей, поэтому та быстро бросила это дело и продолжила размышлять, наверное, единственное, что у нее сейчас выходило лучше всего.       «Нет, что-то подсказывает, что это не кома, я должна была действительно умереть. И самое удивительное, что меня прикончил не исекайный Грузовик-кун, как бывает в фанфиках про попаданцев или манге, а я сама себя убила.»        Ей хотелось посмеяться над собой, коротко и нервно, ведь ее замысел сработал на все сто процентов. Петля, что Лиз затянула у себя на шее была не таким уж и простым испытанием. Все, что говорят о красоте удушья — романтизированная херня.        Младенец, в чьем теле оказалась Лиз устало прикрыл глаза, мимолетно вспоминая отрывки прошлой жизни.        Это даже скорее было просто существование для нее. Все было обычным. Обычная квартира, обычная семья. Обычная Лиз. Отец ушел, когда та была еще ребенком, обычное дело для того мира, когда каждая вторая женатая пара после нескольких лет совместной жизни подает на развод, тут и говорить нечего. Мать бросила все свои несбывшиеся надежды и мечты на Лиз, а той приходилось мириться со строгими ограничениями, быть послушной в руках родителя. Ничего фантастического от серой и скучной жизни не ждешь. Тупая школа, в которой ее ненавидели некоторые преподаватели, парочка недоброжелателей и прочая хрень, которая воспитывает ребенка слишком рано, лишая детства. Пришлось прийти к осознанию реальности и поспешно разочароваться в мире. Для Лиз одиночество было всепоглощающей червоточиной, ею правила сдержанность, не дающая права на демонстрацию истинных эмоций и чувств. Серый взгляд на серый город, в котором никого не волновало чужое мнение. Люди жили сами по себе, переживали за себя же самих и утопали в эгоизме, среди которого девушка не нашла пристанища и любовно грезила наедине с собой, пряча малейший проблеск себя настоящей. Молча проглатывала упреки, наезды и безмолвно ненавидела обидчиков, представляя в голове, как поострее бы уколола языком. В школьном возрасте все решалось дракой, недоброжелатели тут же получали по заслугам, а с возрастом пыл поутих из-за общественного мнения и норм.        Проще говоря, все было сложно. В итоге, к двадцати пяти годам стресс привел Лиз к самоубийству из-за недопонимания и одиночества.        После недолгих болезненных страданий на самодельной виселице, в моменте, когда сознание с легкостью уплывало, ей казалось, что настает долгожданная свобода от всех обязательств и проблем. Только душа не ушла по стопам Данте исследовать Ад, — или что вообще там после смерти? — пришлось распахнуть тяжелые веки от царившего шума ссоры мужчины и женщины. Какого же было удивление девушки, застав себя в столь щепетильном положении. Все неприятности старой жизни просто улетучились, здесь нагрянула проблема посерьезнее, поэтому весь упаднический дух Лиз всполошился, заставив реагировать взбалмошней.       «У меня была просто блядски жалкая жизнь, поэтому ничего лучше, чем совершить суицид мой пьяный мозг не придумал. Хотя, смерть была делом времени — еще немного и я сдохла бы от переутомления на работе. Ладно, не будем о прошлом, я умерла специально, чтобы о нем не помнить, думала, найду покой, а оно вон как оказалось...»        Женщина, что держала Лиз, содрогнулась в рыданиях, начиная громко шмыгать носом, проливать горькие слезы и сильнее прижимать к себе ребенка. Перерожденная все еще не обращала на происходящее и малейшего внимания.       «Я умерла и переродилась в тело младенца. Какой отстой, это просто чертова кара за самоубийство, не иначе.»        Неуклюже повернув голову на толстой шеи, Лиз, не до конца разбирая силуэты, — чертово зрение новорожденных! — как могла, рассмотрела обстановку вокруг. Домик был небольшим, деревянный с низким потолком, бедной обстановкой с минимум мебели. Обеденный стол, пара стульев, двуспальная кровать, люлька, платяной шкаф и кухонька с отсутствием излишеств. Голые стены, никаких фотографий или украшений, грязные продуваемые окна со ставнями, все так и сквозило старостью и бедностью. Одежды мужчины и женщины напоминали что-то простое, из грубой ткани с налетом средневековой крестьянской моды или чем-то подобным, было трудно разобрать с таким плохим зрением.       «Это точно не мой современный мир и точно не моя родная страна. Какое счастье! Я не буду гнить в том месте повторно! Надеюсь, здешние люди знают о демократии и толерантности.»        Все же, выяснить куда именно попала Лиз было трудно, только вылезши из утробы с таким набором притупленных органов чувств тяжело ориентироваться. Особенно бедовым оказывалось зрение, все плыло и выглядело под неестественным углом, словно чего-то не хватало.        — Я все для себя решил! — сквозь толщу дум, прорвался голос мужчины. Басовый, молодой, решительный и с нотками истерии после длительного спора. Разглядеть его не удавалось, только блондинистое пятно волос мелькало указателем, что впереди кто-то есть. Лиз пришлось прислушаться, может, разговор между взрослыми, — хотя, та тоже была далеко не ребенком, имея зрелое сознание, — помог бы пролить немного света на ее новую жизнь. — Я должен уйти! — стойко заявлял «отец», — Лиз все еще не могла приспособиться к понятию «семьи», — ставя в разговоре точку.        «Мать» продолжала бессвязно лепетать, стараясь переубедить мужа остаться.       «Срань, это гребанная карма! Меня снова бросает отец!»        От возникших неутешительных мыслей Лиз стало паршиво на душе, а горечь так и подкатывала к горлу, сжимая сердце. Ей хотелось схватить себя за голову, бросить надежды и опустить руки, сетуя на начало перерождения.       «Будто моя старая жизнь повторяется с самого начала! Это уже нихуя не смешно! Я не хочу оказаться в том же положении, что и раньше. Нахер эту жизнь тогда уж! Просто дайте сдохнуть!»        Лиз была готова рвать и метать, если бы она находилась в исправно работающем теле, подвластном ей, то непременно сжала кулаки и впала в гнев. Зашвырялась имеющийся в ограниченном количестве мебелью, закричала во все горло, срывая голос и выплеснула наружу многолетнюю ярость, что до сих пор теплилась в сердце несправедливым комом, сжигая изнутри. Но ничего такого не произошло, ребенок, коим она правила, просто расплакался, завопил злыми слезами, заставляя «мать» с удвоенной силой надрывно и отчаянно укачивать дитя. От такой неравномерной и нервной тряски Лиз поплохело, пришлось прекратить свой всплеск эмоций, поумерив пыл, чтобы эта пытка прекратилась.        — Эндрю… — жалобно всхлипывала длинноволосая блондинка «мать», смотря на мужа молящим взглядом за пеленой мутных слез, что скатывались по ее милому и выразительному лицу. — Прошу, не оставляй меня!       «Ничерта не могу сосредоточиться, пока эта драма не прекратиться.»        Никаких чувств к этой паре перерожденная не испытывала, ее все еще не отпускало смятение после неудачной кончины, хотелось получить ответы на все вопросы и поскорее разобраться в происходящем, а не вот это вот все.        Эндрю, — как выяснилось имя «отца», — сжимал кулаки, разрываясь между двух огней.        — Я желаю уйти в море, Элли! Поэтому, прощай! — громко объявил мужчина, схватил небольшой узелок пожиток и поспешно метнулся за дверь дома, как можно скорее сбегая от дальнейшего разговора.        Жестоко брошенная жена взревела, как подстреленная, забывая о приличиях и выплескивала все свое горе наружу. Ее надрывный голос резал слух, в свой плачь она вкладывала перемолотые через мясорубку чувства. Хотелось заткнуть уши, но Лиз пришлось мириться с этим, находясь в опасной близости к страдающей.       «Если собирался ее бросить, то сделал бы это по-совести, а то поступил как трус и сбежал! Бесхребетный ублюдок! Почему люди не могут нормально сесть и спокойно все обсудить?! Диалог — вот за чем будущее! Ну или могла бы ему в глаз дать напоследок, чтобы жизнь медом не казалась!»        После продолжительного мысленного ворчания, попаданка, — Лиз, наконец, смирилась с этой мыслью и нацепила такое звучное клеймо, — задумалась, чтобы как-то абстрагироваться от чужого завывания.       «Этот чувак сказал, что уйдет в море? Впервые встречаю такую причину для побега от семьи, обычно за хлебом выходят и просто не возвращаются. Возможно, «папаша» — бедовый моряк, который не может без своей морской жизни, вот и свалил. Смешно. Мне почему-то вспомнились в этой ситуации не столько моряки, сколько пираты.»        Попав под влияние начала нулевых, когда место тонкой плазмы в доме занимал ее толстый предшественник, люди пользовались кассетами или компакт дисками, а иностранная индустрия только врывалась в страну, каждый волей неволей видел хотя бы раз аниме-сериалы. Пока на экране «Сейлор Мун» боролись со злом, Эш путешествовал с Пикачу, а Наруто мечтал стать Хокаге, Лиз с упоением наблюдала за ними и полностью погружалась в фантастические миры, созданные японскими мастерами. Захватывающие сюжеты, интересные приключения, яркие персонажи полностью поразили юное воображение, но укорениться в сердце навсегда удалось только одному аниме — «One Piece». Дух свободы вплетен в пиратство, путешествия открывают горизонты, раздвигая рамки и каждый главный герой живет своим настоящим, не боясь своего «я». Неудивительно, что такого отрешенного от жизни человека, как Лиз, привлекло что-то настолько воодушевляющее и впечатляющее.        Именно аниме дало ей возможность отвлечься от проблем и повод пофантазировать, скрашивая скудные дни.       «Вся эта ситуация напомнила мне «One Piece». Блять, как жаль, что я умерла раньше, чем закончилась манга! Я теперь никогда не узнаю конец моего любимого тайтла! Только за это можно себя ненавидеть.»        Глубоко плевать было на знакомых из прошлой жизни и то, как они отреагируют на смерть Лиз, она уже давно для себя все решила и жалеть о содеянном не собиралась, ведь совершила побег от самой себя. Это было осознанное решение, хотя и принятое под натиском алкоголя. После затруднительных размышлений под рев «матери», Лиз бросила все и пустила на самотек.       «Пока нахожусь в таком положении, то возможности все разузнать не составляет шансов. Где я, кто я и как дальше быть — три первостепенно важных вопроса, которые придется решать на ходу.»        Стараясь напрячь зрение, чтобы разглядеть все получше, Лиз отчаянно осознала одну истину, ощущая тяжесть на сердце.       «Не хочу возвращаться к своей прежней жизни. Пусть это все не окажется сном и я буду счастлива здесь...»        Просьба была пропитана надеждой и отчаянием одновременно. Смерть не удалась и Лиз придется продолжить жить, но уже не так, как прежде.

***

      «Это не может быть правдой…»        Нервно усмехнулась Лиз, чье тело достигло трехлетнего возраста, пока на заднем фоне, сквозь дверь огромного, но полупустого платяного шкафа слышались стоны и всхлипы. За прошедшие годы многое случилось. Не имея за плечами хоть малого достатка, Элли — нынешней матери Лиз, пришлось одной вскармливать себя и дочь. Имея на руках младенца было трудно найти работу, Элли начинала с простой забегаловки в их захудалой деревне. Нагружала ребенка на спину, повязав платком, чтобы не упал, и разливала выпивку для посетителей.        Из-за смятения и некоего недоверия Лиз продолжала держать себя сдержанно и сильно не привязывалась к Элли, у которой был недостаток - она могла полностью уйти в себя и придаваться своему горю по потери мужа, забывая обо всем на свете, в том числе и о собственном дитя. Скорее, содержание, нежели забота по большей части преобладало в отношении «матери к дочери», настолько женщина была убита собственной тоской, зациклившись на себе. Живя сама по себе, попаданка не придавала значения проблемам других, поэтому никаких лишений не испытывала.        В какой-то момент Элли впала в такое помешательство, что в ней что-то перемкнуло, и уйдя из забегаловки, она стала проституткой. Сажала Лиз в шкаф и принимала клиентов дома, стараясь отдаться своим эмоциям во время секса, чтобы пережить утрату. Стало сразу понятно, что с «матерью», как со здравым человеком покончено, собственная печаль и тоска по любимому вышли на первое место. Кроме как не обращать внимания, Лиз другого не оставалось, у нее есть крыша над головой и это пока что главное.        Больше всего попаданку поразила открывшаяся истина, что шокировала до легкого тремора. Теперь, научившись пользоваться своим новым телом, Лиз могла схватиться за голову.       «Норт Блю… Это блядский Норт Блю! Где еще кроме «One Piece» я могла услышать это название?!»        Она была готова вскричать от растерянности, но только зажала рот рукой, чтобы не издать малейшего звука и не выдать себя в плену у шкафа. Хотелось чуть ли не орать от абсурда и шока. Буквально пару минут назад, когда между ее матерью и новым клиентом завязался простой разговор, перетекший в уже понятно что, в их беседе проскользнуло упоминание последних новостей и связанны те были с Норт Блю — океаном, чье название прежде попаданке доводилось слышать только в аниме. Как громом пораженной, пришлось внимательно прислушаться, чтобы выцепить крохи информации и, наконец, разгадать тайну своего местонахождения после перерождения. У своей матери Лиз не спрашивала об этом по той причине, что просто язык не поворачивался начать с ней хоть какой-то мало мальски серьезный разговор, от которого действительно зависела жизнь перерожденки. К тому же, первые три года Лиз заботило только свое новое тело, которое приходилось учиться контролировать с нуля и вопрос данного мироздания отошел на второй план, главное сначала приспособиться к неуклюжим конечностям. Несколько лет прошли в абсолютном неведении.        И как оказалось, это действительно был тот фантастический пиратский мир, за которым Лиз наблюдала на протяжении большей части жизни, поглощая каждую серию аниме-сериала и каждую главу манги. Сказать, что та удивилась неожиданному повороту — ничего не сказать.       «Эй, такое же только в фанфиках бывает! Я точно в свое время перечитала подобного!»        В шкафу было душно, поэтому лоб порядком вспотел и та потерла его ладонью, стараясь совладать с эмоциями. Остатки самообладания чуть отодвинули замешательство, стоило все хорошенько обдумать с трезвой головой на плечах.       «Я знаю слишком мало об этом месте, нельзя утверждать наверняка, что я переродилась в свое любимое аниме. Только другого подходящего объяснения пока что не нахожу. Если это правда мир «One Piece», то все еще запутаннее, чем кажется.»        Сосредоточившись в царившем шуме, Лиз собрала все мысли в кучу, начиная доскональный мозговой штурм. Прибыв из современности, где от «волшебства» имелось только слово, а фантастика являлась всего-лишь жанром, было трудно поверить во все с первого раза, но уже одно нахождение попаданки в другом мире после смерти, — то бишь факт ее перерождения, — являлось подтверждением некой фантасмагории. Отрицать что-либо бессмысленно, поэтому от скептицизма стоит просто избавиться в этом случае.       «Пока что будем придерживаться теории, что я и правда оказалась в «One Piece». Тогда, нужно разузнать в каком промежутке времени нахожусь. Жив ли еще Роджер или Эра Пиратов уже началась? Последнее, что я прочитала в сюжете — Арка Вано. Как далеко нахожусь от начала основных событий? В сюжете никого с моим именем и внешностью не мелькало, значит, я обычный статист.»        В этой жизни Лиз звали «Марта». Это было просто ужасное имя по ее меркам, оно ей просто напросто не нравилось, было даже трудно на него отзываться. Чтобы не путаться со всеми имена перерождений, - кто знает, сколько раз ей еще доведется это сделать, - девушка решила, что останется для себя просто «Лиз», как и было прежде. Хотя это имя пришло из ненавистной прошлой жизни — оно ей нравилось и шло — единственная вещь, за которую Лиз готова поблагодарить свою прошлую мать.        Внешность же разительно отличалась от старой. Возможно, это все «сила аниме» или еще какая чепуха, но попаданка виделась себе куда более лучше и свежее. Скорее всего, виной этому еще молодое тело, которое не прогнулось под натиском стрессов. У нее прошлой были фиолетовые мешки под глазами от недосыпа, плохое зрение, — приходилось щурить глаза и от этого выглядела еще мрачнее, — сгорбленная фигура, тонкий вымученный силуэт и сдержанные черты лица. Скучный вид русых волос, — среднестатистический цвет для того мира, — подвергался постоянному окрашиванию в блонд, до тех пор, пока короткая стрижка не сожглась и не выбелилась. Волосы были ломкими и топорщились во все стороны. Пирсинг в носу, губе и уйма в ушах, поэтому без всего этого Лиз ощущала себя неуютно и постоянно касалась мест проколов, стараясь найти их.        Новая же жизнь одарила новой внешностью. Натуральный блонд, пока что, детские черты, что она искажала в былой хмурости и слепой левый глаз. Причиной того, что та не могла нормально видеть в младенчестве, не только специфика новорожденных, но и слепота. Радужка и зрачок имели неестественный серый цвет, в то время, как целый, видящий глаз, был голубого оттенка. С этой врожденной аномалией Лиз не могла наблюдать за миром, как все остальные, предметы становились четче, находясь только под одним зрительным углом.        Но даже такая беда была лучше, чем иметь просто плохое зрение. Очки ее доставали и просто мешались. Наверное, это своеобразная плата за отсутствие окуляров на носу. Размышления утомляли, Лиз откинула затылок на вертикальную поверхность стенки шкафа и тихо вздохнула, прикрыв глаза, но тут же их распахнула, приходя к неожиданной мысли.       «Стоп! Допустим, что я нахожусь в моменте, когда Луффи только родился или приближена к этому. И раз я нахожусь в Норт Блю, тогда выходит…»        Это были простые условности, но сидя в темном шкафу со скрипящей за стеной кроватью, это предположение подарило Лиз непомерный трепет и надежду. Ее взгляд так и зажегся сам собой той искринкой радости, азарта и жизни, что так долго не удавалось испытать прежде. В такой восторг ее привело только простое представление о встрече с любимым персонажем, за которым следила взахлеб по мере сюжета. Как если бы встретила кумира, сердце защебетало, запрыгало в груди.       «…Что я смогу встретить Трафальгара Ло!»        Восторг накрыл Лиз, она чуть громко не вскрикнула, но вовремя заткнула ладонями рот, сохраняя тишину узкого пространства. Пришлось перевести дыхание и прийти в себя, чтобы вернуться к размышлениям, но радость уже распаляла грудь, в голове образовался восхищенный сумбур.       «Ло был моим любимым персонажем и его история впечатлила меня больше всего. У каждого фаната проскальзывала мысль, что бы он делал, если бы оказался в своем любимом аниме. И мне всегда хотелось вмешаться и помочь Ло, ведь, блять, он заслуживает своего счастья! Вообще каждый из протагонистов заслуживает своего счастья, но свой голос я отдала Ло! Мне действительно хотелось бы увидеть его, хотя бы одним глазком! Что еще я должна делать в мире «One Piece», раз оказалась в нем?! Конечно же пойти и посмотреть на все, что создал Ода-сенсей! Господи, я еще никогда не чувствовала себя такой возбужденной!»        Такого ажиотажа Лиз уже давно в себе не испытывала и все переполняющие ее положительные эмоции ударяли в голову, как свежий глоток воздуха наполнял легкие. Тело потряхивало от предвкушения, ей не терпелось поскорее узнать об этом мире. Хотелось увидеть героев, которыми девушка восхищалась, глядя в экран и которые были столь недоступны для ее прошлой жизни. Трепет и желание жить наполнили ее, окрашивая яркими красками. Может, попаданке просто повезло, но Лиз подумала, что смерть не была напрасной.       «Окей, не хочу себя обнадеживать, но мне терять нечего, так что попробую себя в этом мире. Ради встречи с Ло, я готова хоть повторно умереть! Пожалуйста, дайте мне крохотный шанс увидеться с ним! Хочу ни о чем не сожалеть!»        Сидя в тесном пространстве шкафа, Лиз надеялась на хорошее будущее, что даст ей возможность насладиться жизнью.

***

       Все вокруг походило на пылающий Ад. Деревня, в которой жила на протяжении семи лет Лиз, горела сигнальным алым пламенем и небо заволакивалось непроглядным темным дымом. Местные кричали от ужаса и бежали кто куда, лишь бы спастись. Такое бедственное, пропитанное порохом и едким дымом гари, положение принесли вслед за собой пираты. Ублюдочные грязные твари, что жили ради разрушений и наживы, а не свободы и приключений. Изначально тихий и мирный день за считанные часы превратился в настоящую «Долину Смерти».        Это действительно был Норт Блю, как удалось выяснить Лиз и многое сошлось к тому, что теперь ее душа принадлежала миру «One Piece». Сквозь плач и царивший вокруг шум разорения девушка, — в теле маленькой девочки, — пробиралась к своему горящему дому. Сбивая ноги, она бежала, и достигнув цели, громко кашляя от дыма, распахнула хлипкую дверь. В лицо сразу ударил жгучий кожу жар, пришлось зажмуриться, чтобы перенести первые пару секунд удушливости.        — Элли! Элли, ты тут?! — не заходя в помещение, кричала с порога Лиз, стараясь дозваться свою мать. — Элли, скорее выбирайся!        Когда продолжительное время живешь с кем-то, волей неволей начинаешь иногда беспокоиться о сожителе и медленно притираться к нему. Лиз все еще не могла звать Элли «матерью» и предпочитала оставаться на расстоянии от убитой и помешанной на собственном горе родительницы. Та окончательно сломалась в последние годы и уже практически не реагировала на существование чего-либо, кроме себя самой. Можно было сказать, что Элли оказалась паршивой матерью, ведь полностью замкнулась и оставила выживание на свое чадо. Жили эти двое все также бедно, женщина дорабатывала проституцией и никакого счастья в их доме в помине не было, как надеялась на это Лиз. Иногда в ее голову закрадывалась идея снова совершить самоубийство, чтобы перестать испытывать себя и найти долгожданный покой, но внутреннее чутье останавливало. Ей хотелось думать, что это временные трудности адаптации в новом мире и есть еще шанс на что-то большее. Также попаданка лелеяла мысль, что сможет увидеть этот фантастический мир во всей красе, а желание встретить Трафальгара Ло точно укрепилось в уме. Она пыталась не сдаваться, как сделала это однажды в первый раз, встретившись с петлей.       «Что за сраная судьба! Что за ебаная карма?! Почему я попадаю в такие хуевые ситуации?! Пираты уничтожают нашу деревню, ну вообще класс! Все же, после смерти Роджера начался форменный пиздец!»        Два года назад скончался «Король Пиратов» Гол Ди Роджер и мир захлестнула Эра Пиратов, которые как с цепи сорвались. Удалось выяснить точный временной промежуток нахождения Лиз в этом мире и теперь оставалось только пытаться догнать последние события манги. Самостоятельно мало мальски изучив письменность данного мира, Лиз научилась более менее чтению, повезло, что ее сознание смогло адаптироваться, науки были понятны ей. Так что крохи грамотности помогали в сборе информации из газет.        Ответа из горящей хижины не последовало и чувствуя подкатывающее раздражение к нерасторопной и заторможенной Элли, Лиз скрипя зубами, сделала шаг в дом, закрывая лицо от дыма.        — Элли, сейчас же ответь! — требовала девочка, в легкие забивалась гарь, дышать было невозможно. — Да блять! — в чувствах бросила та и не ощущая страха перед смертельной опасностью огня бросилась исследовать дом.       «Еще не хватало сгореть заживо! В таблице болезненности суицида или как там ее, писали, что самоподжог самая мучительная смерть. И, если уж выбирать, то лучше умереть от обычного удушья, чем от гари! Не в первой тем более! Где эта дура?!»        Уже не хватало нервов на все, происходящее вокруг выводило из себя и заставляло нервничать от ужаса. Все же, как современному человеку Лиз было трудно наблюдать за смертью других, а вот к себе та относилась более пренебрежительно в этом плане. Всегда ожидала какого-то подвоха или подставы.        Окровавленное тело Элли нашлось посреди комнаты с перерезанным горлом и изувеченной грубой резьбой меча. Опешив, девочка шокировано наблюдала за разрастающейся под телом матери лужей крови, что бурлила от жара и моментально запекалась, въедаясь в деревянные доски пола. Увидев подобное впервые, Лиз было трудно пошевелиться, ее пригвоздило к месту, а все тело содрогнулось от сожаления. Между двумя девушками были непростые отношения, вернее, даже никаких отношений и не было вовсе, но за все прожитые годы попаданка успела привыкнуть к еще одному человеку в непосредственной близости к себе. Сердце сковало легкой болью, но быстро придя в себя, не мешкая, чтобы не погибнуть повторно в таких неблагоприятных обстоятельствах, Лиз бросилась прочь из лачуги. Ноги несли в неизвестном направлении, только теплый воздух пожаров бил в лицо.       «Дерьмо! Повезло, что мое сознание осталось зрелым, иначе обычный ребенок уже впал в истерику! Элли умерла, с этим ничего не сделаешь, хотя мне стало ее действительно жаль. Последние годы своей жизни она убила на самобичевание! Просто ужасная смерть! Теперь мне ясно, как я выглядела со стороны во время своей кончины!»        Толпа местных жителей бесновалась, огонь, подгоняемый сильным ветром, перекидывался на другие строения. Горел лес, люди сталкивались друг с другом, убегая от варваров разоряющих остров. Везде было опасно, Лиз оставалось бежать только к морю, чтобы скрыться от пламени.       «Бога точно нет, но, — Черт возьми! — дай мне выжить или убей как можно скорее! Хватит меня испытывать! Я больше так не могу!»        Лиз неслась так долго, что и сама не заметила этого, а остановилась только тогда, когда ноги подкосились от изнеможения. Рухнув на колени, пачкаясь в грязи, она пыталась схватить как можно больше чистого воздуха, насытить организм. Грудная клетка болела, сердце колотилось, как бешеное, ноги гудели от усталости, виски сверлились болью, отдающейся по всему телу покалывающими импульсами. Глотку раздирало от режущего дыхания. С ее губ сорвался издевательский смешок, что быстро перетек в громкий и надрывный нервный хохот, расходившийся словно отчаянный безумный вой, но он закончился также быстро, как и начался. Девушка запрокинула голову, смотря на краснеющее небо в темнеющей дымке.        — Я сдаюсь, — только и смогла выдать сухими губами Лиз, смиренно сидя на месте и безразлично смотря вверх.       «Я сдаюсь. Нет больше смысла рыпаться, что в том мире моя жизнь не удалась, что здесь ничего не выходит. Я встречаю только больше и больше проблем. Кто вообще сказал, что в пиратском мире будет весело? Возможно, другим попаданцам везет больше, но в моем случае, жизнь только испытывает меня.»        Она прикрыла глаза, давая душевному пламени медленно потухнуть.       «Хватит. Пора уже покончить со всем этим. Больше не могу бороться за себя. Да, я просто жалкая сука, у которой все из рук вон. Будто бы я не пыталась наладить свою жизнь в прошлом, но она все равно рухнула. Думала, что повезет здесь, раз судьба подкинула мне второй шанс, но она оказалась еще большей сукой, чем я. Пора просто остановиться. Из меня ничего не выйдет, из всей этой затеи ничего не выйдет.»        Крики на заднем фоне только еще больше усугубляли отчаянное положение Лиз, но та ощущала себя уже более спокойно, чем прежде. Это приходило смирение и принятие неизбежности.       «Мне жаль, что моя история оказалась такой скучной и тупой, даже не знаю, поверил бы кто в меня. В прошлой жизни меня вогнали в психологические рамки, еле как закончила учебу, а затем перебивалась уймой подработок, которые в конец меня вымотали. Личная жизнь не складывалась, знакомые, наверняка, не принимали меня. Интересно, плакал ли кто по моей кончине? Думаю, это сейчас уже не важно. Я снова на грани. Мне не выбраться из этого дерьма, мне даже не удалось избавиться от себя самой. Что за жалость…»        Снова нервная усмешка озарила ее уста. Лиз продолжала бездействовать, у нее не осталось ни сил, не желания что либо делать. Даже плакать не хотелось.       «В чем вообще смысл себя оплакивать? Я уже порядком пожила. Первая жизнь — двадцать пять лет, вторая — семь и того тридцать два года бессмысленного существования. Зря кислород на себя истратила. Единственное, о чем я хочу сейчас сожалеть, что не встретилась с любимым персонажем.»        Открыв глаза, та тяжело вздохнула.        — Блять, я просто хотела быть счастлива, — приглушенно донеслось от нее и в этот момент позади послышались приближающиеся шаги.        В ужасе, девушка обернулась, моментально встречаясь взглядом с гадко выглядящим пиратом, что мерзко посматривал на нее с саблей в руках, выбираясь из зарослей. Юное тело пронзила неутешительная дрожь и губы расплылись в дерганной улыбке. Было трудно поверить своим глазам.        — Да вы блять шутите, — прошептала от безысходности она.        Ноги отказывались бежать дальше. Все складывалось настолько плохо, в голову ударило столько чувств и эмоций разом, что замки души треснули и раскололись сами собой, давая волю всему накопленному негодованию, гневу и печали. Поток смешанных ощущений захлестнул Лиз, ударил в самые виски, как бьет молоток по гвоздю и заставили ее скрежетать зубами. Пальцы сжались в плотные кулаки, а подкатывающий громкий голос, как тошноту, уже было трудно остановить. Терпение лопнуло, как натянутая до предела струна гитары, издавшая свою последнюю мелодию. Если уж и умирать, то только крича в полный голос, ни о чем не умалчивая.        — Да просто убей меня уже, но только быстро! Ты не представляешь, как меня все это заебало! — требовательно и нервозно заявила Лиз, не чувствуя страха и всплеснула руками. Она решила, что перед очередной кончиной отнесется ко всему более проще, чем и ошарашила пирата, что вытаращился на нее, как на сумасшедшую. У той уже сил не осталось держать себя в узде, все недосказанности просто вырывались наружу потоком речи. — Первый раз — ничерта не вышло! Только заработала себе парочку психологических проблем, неодобрение семьи и недопонимание общества! Да, я покончила с собой, потому что устала от той жалкой и скучной жизни, но ты хоть представляешь, как тяжело в современном мире?! — риторически вкинула на пирата Лиз, хмуря брови.        Тот опешил куда сильней, чем прежде, не совсем понимая, что та несет. Девушка только хлопнула себя по лбу.        — Конечно не понимаешь! Самое страшное, с чем я могла столкнуться, что меня уволят с работы или посадят на пару лет в подозрении за какую-нибудь пропаганду! Хрен вообще знает за что и почему — мой прошлый мир полностью сошел с ума! Короче, суть в том, что из меня ничего не вышло, правительство — пошло в жопу и вы все тоже! — уже не стеснялась в выражениях попаданка, выплескивая негатив накопленный за все две жизни. — В итоге, пожила, отмучалась, все бросила на полпути из-за выгорания, почти заработала чистейшую депрессию, напилась и от отчаяния повесилась!        Негодованию Лиз не было конца, пират не решался к ней подойти, пока она в таком взбалмошном состоянии.        — Казалось, ну все — жизнь кончена, обратного пути нет и следует просто предаться забвению! И тут — раз! — снова открываю глаза и понимаю, что жива — здорова! Как я охренела с этого! Словами не передать! Попала тело младенца вообще из другого мира, как будто так и надо! Подумала, окей, судьба, — бесхребетная она сука, — дала второй шанс, нужно попробовать! И оказалось, что этот мир — мир моего любимого аниме! Свезло, так свезло, сразу решила, что нужно обязательно взять автографы у главных героев, так еще и своего любимого персонажа увидеть! — искренне изумлялась Лиз и вспомнив об Ло тут же схватилась за сердце с остервенелым и мечтательным видом. — Чем тебе не план на веселую жизнь?!        Попаданка никогда бы не подумала, что сможет так раскрыть душу и высказать все, что накопилось.       «Надо высказываться по-чаще, так стресс снимает!»        — Но даже здесь ничего не выходит! — тут же помрачнела девушка, с горечью возвращаясь к нынешнему положению, сгорая от злости. — И мы вновь приходим к тому, что в момент полного пиздеца — мне хочется наложить на себя руки! Сил моих больше нет! Распорядитель моей жизни, ну ты и сучара! Что я тебе сделала?! — она обвинительно и гневно воздела руки и нахмуренное лицо к небу, тыкая пальцем в никуда. — Да ты просто трахнутый на голову, раз довел меня до такого состояния! Еще ни разу за две жизни я не проявляла столько агрессии и открыто не жаловалась! Просто сделай уже хоть что-нибудь, что поможет мне! — набрав в легкие как можно больше обжигающего воздуха, она крикнула во все горло, стараясь достичь самих небес. — Я хочу быть счастлива!        Во всю эту тираду было вложено столько моральных сил, что Лиз ощутила себя полностью вымотанной и опустошенной. Ее безликая душа смогла выплеснуть наружу все, о чем когда-то стенала и ей понравилось это. Сразу пришел некий покой, удовлетворение наполнило грудь, стресс прошел и попаданка осталась довольна проделанной работой. Все же, держать все чувства, эмоции и слова в себе — та еще пытка, от недосказанности становилось только больнее, она подобно кислоте разъедала существо, погружая в недопонимание. Общество отвернулось от Лиз, когда ей была нужна помощь, оставило ту один на один со своими проблемами, которые затягивали, как болотная трясина, все глубже и глубже, сковывая тело и душу. И после многолетнего воздержания, после череды фантастических и тревожных моментов, перерожденная, наконец смогла выговориться и распахнуть свой истинный неукротимый и колкий характер, что все это время сжигал ее изнутри буйным пламенем, которое приходилось тушить из раза в раз из-за страха перед гласностью. Дав себе волю в выражениях, Лиз выговорилась и никто не смел в это тыкать, желание свободы голоса оказалось сильнее, чему она была непомерно счастлива.       «Теперь, если конечно выживу, то буду сразу высказывать свое мнение. В этом мире меня за это навряд ли посадят или уволят с работы, поэтому пошли все в жопу! Даешь свободу голосу!»        Пират, после такого откровения, — из которого тот и слова не понял, — посчитал довольную собой Лиз сумасшедшей и первые минуты после монолога просто колебался на месте, решая, захватить ее все же или нет. Черт знает, что такие чокнутые как она могут с ним сделать или какой херни наворотить, но убивать также не спешил, их корабль прибыл сюда чтобы набрать достойный товар для рынка рабов, а местных на этом острове было не так много. Избирательность в этом случае зависела только от внешних факторов, пленяли только здоровых и пышущих жизнью, а Лиз, как раз подходила под эту категорию. Особенно, когда начала вырываться и орать матом на захватчика.        Впервые чужая корысть спасла попаданку от смерти.

***

       Лиз схватили и уволокли на корабль. Та продолжала кричать благим матом и нести непонятную для жителей этого мира чушь, поэтому вгоняла всех в ступор. Лягалась, требовала чтобы ее отпустили и совсем не боялась, что ее убьют, оно и понятно, уже игралась со смертью, для нее это пустой звук, особенно помня, что существует перерождение (может сработать еще раз, кто знает, может ей вечно придется барахтаться в цикличности жизни). Замолчала попаданка только тогда, когда грозный капитан пиратов влепил ей пощечину. В голове гудело, щека горела и ориентиры в пространстве потерялись. Все негодование выбилось самой собой, поэтому Лиз приняла решение умолкнуть на некоторое время. И наглость проявит, и целее будет, она только обидчиво надула щеки, скрестила руки и гордо вздернула нос, проявляя дерзость. От такой непокорности опешили все.        По причине собственного бесстыдства и острого языка, по галеону быстро разлетелась молва о ее сумасшествии, поэтому близко к попаданке никто не приближался и дел иметь с ней никаких не хотел. Отказаться от единицы товара пираты не могли, пришлось запереть ее с остальными пленниками и надеяться, что такую чокнутую все же удастся продать.        В темном промозглом трюме за решеткой слышались стенания и вой, который издавали люди подверженные нападению, в то время, как Лиз сохраняла хладнокровие и молчание. Это их и отличало от попаданки — они боялись умереть, а «главной героине» уже было глубоко плевать на все. Чего-то фантастического та не ждала, поэтому просто сидела в углу, подпирая стенку и пронзительно осматривалась вокруг. Рядом с ней находились и мужчины, и женщины, и даже дети, все были перепуганы и жались друг к другу. В трюме пахло затхлой сыростью и плесенью. Было прохладно.       «Ну давай, сука, что еще ты решил мне подкинуть?!»        Закатывая глаза, ожидала продолжения своей нелегкой жизни Лиз и с недовольством потерла лоб рукой, размазывая грязь по лицу.       «Мое настроение скачет, как бешеное. Меня порядком задолбало жалеть себя, все равно забитому человеку, каким я была в прошлом, в этом мире сложнее выжить. Здесь в почете смелость и риск, так почему бы не попробовать себя в новом амплуа? Буду сукой, прикинусь чокнутой и никто не будет меня трогать, а если уж совсем все плохо станет, то всегда можно попробовать переродиться еще раз. Кто знает, может, у меня как у кошки — девять жизней, буду прыгать по мирам каждый раз после смерти.»        За такими раздумьями она и проводила свое время. Все же выплеснутые эмоции помогли справиться со стрессом и теперь Лиз ощущала себя собранней и спокойней. Она быстро переосмыслила все, чтобы не поддаваться прошлому отчаянию и задышать чуть свободней.       «Говорят, что стрессовые ситуации помогают человеку развиться, что же, надеюсь, этот опыт поможет мне измениться. Разве мое раскрытие, как персонажа, не слишком быстрое? Или это сказывается зрелое сознание со знаниями современности? Главное, что помню основной сюжет, подобное даже как-то успокаивает, хотя даже в нем не фигурирую. Никогда не думала, что буду настолько не впечатлена происходящим.»        Оглядев страдающих людей, Лиз сглотнула и быстро отвернулась.       «Я все еще продолжаю относиться к этому миру слишком наивно и принимать всех вокруг за обычных персонажей. Все, кому я сопереживала мелькали на страницах манги, а с безызвестными статистами все не так, ничего не чувствую. Они тоже живые люди из плоти и крови, у каждого есть своя история, а сюжет «One Piece» теперь не просто манга, а мой собственный мир, в который меня забросило.»        Медленно Лиз начинала свыкаться со своим положением попаданца и учиться чувствовать. Тогда в голове у нее промелькнула мысль.       «Я попала!»