you are my medicine

— Эй! Тэхён обернулся, услышав незнакомый голос. Омега увидел бегущего к нему впопыхах альфу, разрезающего толпы людей в холле института со скоростью космического корабля. Тэхён точно уверен, что видел, как пара человек, некстати оказавшиеся на пути нерадивого бегуна, повалились на пол, сбитые с ног. Когда альфа, наконец, пересёк огромное помещение, оставив после себя пострадавших, он согнулся пополам, переводя дыхание, а затем поднял лицо с очаровательной виноватой улыбкой. Тэхён прижал книги к груди и неловко улыбнулся в ответ, поймав себя на мысли: ямочки на чужих щеках выглядят чудесно. — Здравствуй! Извини, что напугал. Я просто боялся, что ты уйдёшь. Как тебя зовут? Омега осмотрел выпрямившегося альфу: впечатляющий своим ростом и мускулатурой, тот, тем не менее, совершенно не выглядел опасно, а даже напротив, вселял доверие. Добрые глаза, улыбка и ямочки на щеках, подкупившие Тэхёна с первого взгляда, делали парня похожим на восьмиклассника-переростка с сильным телом, но детским лицом. — Ким Тэхён, — произнёс омега, немного смутившись. — Ким Намджун, — представился альфа. — Я учусь здесь на втором курсе. А ты первокурсник? Я могу показать тебе здесь всё. Этот Намджун бежал к Тэхёну несколько десятков метров с другого конца зала, растолкав кучу народу и кого-то даже сбив с ног. Неужели их жертвы должны быть напрасны? Омега улыбнулся собственным мыслям. — Если тебе не трудно. — Ты сегодня ел что-нибудь? Доктор Мин позволял себе неуважительно обращаться к малознакомым пациентам на «ты», если его отношение к этим людям было особенным. Тэхён уже знал от медбратьев, что грубость — защитная реакция Мин Юнги тогда, когда он не мог найти выход из сложившейся ситуации. Случай омеги, очевидно, был ярким представителем своего рода, потому что с Тэхёном врач был крайне прямолинеен. Ответом для Мина в очередной раз послужило равнодушное молчание с задумчивым взглядом в стену. — Предполагаю, это значит нет. Тебе себя вообще не жалко? Ким со стороны выглядел как душевнобольной, живущий в своём мире и не воспринимающий реальность. Это было близко к правде: с момента госпитализации омега был крайне неразговорчив. — Ладно, чёрт с ним. Но таблетки только попробуй не принять — я тебя на тот свет отправлю раньше, чем сам себя туда отправишь. Тэхён мысленно улыбнулся: он ещё не настолько сошёл с ума, чтобы нагло игнорировать рекомендации врачей. Всем и так понятно, что эти горсти таблеток, которыми последнюю неделю кормят омегу — просто пустышки, которые, возможно, помогли бы, если бы всё было так просто. Зеркало отражало отвратительно тощую фигуру без намёка на привлекательные округлости в области бёдер, груди и ягодиц. Нависающие балконом над впалым животом рёбра вызывали у омеги только злость на свой сумасшедший метаболизм, а тонкие, словно у куклы, руки и ноги, держащиеся на локтях и коленях как на шарнирах — отторжение. Он опустил толстовку, однако тёплая ладонь перехватила её и вернула на место. Вторая ладонь опустилась на костлявое бедро, нежно поглаживая, а нос уткнулся в лебединую шею, втянув любимый аромат. — Ты прекрасен, Тэхён. Самый красивый, самый желанный, самый лучший в мире. Тэхён Намджуну верит, искренне и без сомнений. Врач вздохнул, взглянув с сожалением на жалкого омегу: тот сидел на своей кровати в нежно-голубой пижаме, не реагируя почти ни на что, глядя в пустоту совершенно отсутствующе. Юнги слышал о таком раньше, однако воочию видел впервые и уж точно не знал, как с этим работать. В медицинском институте его такому не учили, и даже со своим достойным опытом работы с заболеваниями сердца он был совершенно беспомощен. Глядя на пациента трезвым взглядом профессионала, точно он мог сказать одно: — Тебе больше нельзя влюбляться. Следующий раз ты не переживёшь. Тяжёлый флакон любимого парфюма Намджуна приятно тяготил руки. Тэхён держал подарок крепко, боясь уронить и потратить впустую деньги, которые копил несколько месяцев ко дню рождения любимого альфы. Выведенное на запястье красивыми буквами «Ким Намджун» грело сердце Тэхёна уже два года, с того самого дня, как альфа вызвался провести экскурсию по институту для первокурсника, в которого влюбился без памяти едва ли не с первого взгляда. Омега понятия не имел, что в холле института совершенно случайно встретит того, кого ему подарила судьба и чьё имя вывела на его теле. Никто из знакомых Тэхёна ещё не встретил своего истинного. Быть может, никогда и не встретит и проживёт счастливую жизнь с тем, к кому лежит сердце, а не с тем, кого привязала судьба. Дома было не так тихо, как привык Тэхён, возвращаясь домой позже Намджуна. Прежде, чем включить свет, в полутьме омега заметил незнакомую пару обуви, небрежно брошенную у порога, и лежащее на тумбочке пальто, которое точно не принадлежало ни Намджуну, ни самому Тэхёну. В душе зародилась тревога. Омега тихо стащил с ног сапоги и на носках прошёл к единственной комнате, где тускло горел свет — к их общей спальне. Дверь в комнату была открыта нараспашку. Альфа, раздетый по пояс, жарко целовался с омегой, чьё обнажённое тело скрывала только накинутая на плечи рубашка любовника. Намджун улыбался в поцелуй, гладя привлекательное тело и обмениваясь с омегой ласковыми шепотками. Тэхён вжался спиной в стену, закрыв ладонью рот. Он сжал толстовку в области груди, чувствуя, как сердце судорожно сжимается в груди, будто напряжённая пружина, стучит, ударяя в рёбра так, что едва получается устоять на ногах; как горит и кровоточит запястье там, где высечено любимое имя. Дыхание покинуло грудь, в глазах потемнело, и омега упал на пол, схватившись за сердце. — Что это? Намджун? — беспокойно спросил незнакомый омега, обернувшись к двери. Ким взял его за подбородок и развернул к себе, впившись в чувственные пухлые губы. — Похуй, давай продолжим, — альфа навис над любовником сверху, прижав к постели. Тэхён чувствовал, что умирает — внутри и снаружи. Сердце сходило с ума, как птица в клетке, билось о прутья клетки в попытке себя убить. То бьющееся запредельно быстро, неровно, то сжимающееся до замирания в несколько страшных долгих секунд, оно грозилось замолчать в любой момент. Омега давился слезами, не в силах сделать что-либо ещё, и на последнем издыхании полз к тумбочке, где оставил телефон. В соседней комнате его альфа признавался в любви другому омеге. Тэхён вцепился в край тумбочки как в последнюю надежду и его телефон упал на пол экраном вниз. Никогда ещё на новую трещину на своём смартфоне Киму не было так плевать. Не разблокировав экран, Тэхён нажал на «экстренный вызов» и, лишь услышав взволнованный голос на другом конце, почувствовал каплю облегчения. — Здравствуйте, это «скорая помощь». Что у вас… Омега обессиленно улыбнулся и, задыхаясь, прошептал свой адрес. Услышали его или нет, он уже не знал. Тэхён потерял сознание. Когда Мин ушёл, по щеке Тэхёна вновь прокатилась слеза. Он счастлив был бы ничего не чувствовать, забыть или закрыться, но, видимо, невыплаканные слёзы у него ещё остались. Все самые счастливые моменты — долгие тёплые объятия, походы в кино, нежный секс — трескались, крошились, кровоточили в воспоминаниях. Тэхёна снова тошнило. Неужели всё это было настолько лживо? После вечеров, проведённых с ним, Намджун уходил и проводил ночи с другим? Тэхён улыбнулся. Он в больнице уже неделю, каждый час балансирует между жизнью и смертью, всё его существо страдает, не понимая, что происходит, его рука перевязана, потому что имя на запястье не прекращает адски мучить омегу, истекая кровью. А Намджун даже не писал ему. Ни единого раза. Тэхён думал, что истинность — это прекрасно. Что истинность — это встреча двух половинок, чьё «долго и счастливо» неоспоримо и однозначно. Даже врачи, описывая это явление, с восхищением говорят о том, как редка и прочна такая душевная связь. Истинность изучена плохо, а оборотная её сторона — тем более. Тэхён не знал, что в паре истинных один может любить больше, чем другой. Что истинность — не оберег от измены и не гарантия безоблачного счастья. Что истинность — это настолько больно. Он чувствует себя настолько слабым, ненужным, пустым, что жалеет о том, что вызвал «скорую» и позволил врачам заставить своё сердце биться. Теперь его сердце разбито и склеено неумело, уродливо, криво, бьётся кое-как, потому что смысла больше нет. Тэхён несчастный, сломанный, неполноценный. Стук в дверь вынудил его отвлечься от своих мыслей. Он перевёл взгляд на дверь и негромко произнёс: — Входите. Ожидая увидеть кого-то из врачей или медсестёр, Тэхён удивился, когда в щели показалось незнакомое лицо. Парень, выглядящий совсем юно, с круглыми по-детски щеками и блестящими чёрными глазами, улыбнулся, обнажив крупные передние зубы. Он прошмыгнул в палату и поклонился. — Здравствуйте, я Чон Чонгук. Я буду вашим соседом. Тэхён сумел осмотреть собеседника лучше, подметив, что тот совершенно не выглядит как кто-то, кому требуется срочная медицинская помощь. Даже напротив — очень крепкий, здоровый мальчишка, весь в чёрном, как подросток, с пухлым рюкзаком за спиной. Внешне Тэхён даже не мог сказать, альфа это или омега. — Ким Тэхён, — сухо представился он. Парень, назвавшийся Чонгуком, склонился к нему и откровенно уставился с любопытством. Тэхён предполагал, как выглядит сейчас: обтянутый кожей скелет с пустыми красными глазами и растоптанным сердцем. Ещё и с забинтованным кровоточащим запястьем, как самоубийца-неудачник. Настоящий живой костюм на Хэллоуин. — Ты плакал? — беспокойно спросил Чонгук, кинув на соседнюю койку рюкзак и присев рядом с Тэхёном. — Что-то случилось? Тэхён треснуто улыбнулся, вновь ощутив, как слёзы начали колоть глаза. Да, что-то случилось, и об этом что-то омега хотел говорить в последнюю очередь. — Не расскажешь? — так и не дождавшись ответа, догадался Чон. Тэхён кивнул. — Хорошо, тогда не буду больше спрашивать. Ты альфа или омега? — А не видно? — усмехнулся Тэхён. — Вообще-то нет, — Чон нахмурился и принюхался. — Ты ничем не пахнешь. — Я... — Тэхён опустил глаза. Неужели и правда за эту неделю он опустел настолько, что теперь у него нет даже своего запаха? — Я пахну маками. — Ох, — парень виновато потупил голову. — Прости, я сглупил. Только познакомились, а я уже тебе настроение испортил, — неловко улыбнулся он. — Ничего. Всё хорошо, — натянутая улыбка Тэхёна едва не трескалась на глазах. Больше Чонгук не доставал его бессмысленными вопросами. Он пересел на койку напротив и начал раскладывать вещи из рюкзака так, словно попал не в кардиологическое отделение больницы, а в обычное общежитие. Тэхён глядел на юного альфу, ощущая свежий запах чёрной смородины, и не мог понять, в чём его проблема. Тяжело больные, вроде самого Тэхёна, выглядят так, что впору сразу везти на кладбище, а Чонгук... простой парень. Видимо, тоже студент первого-второго курса, по виду совершенно здоровый. В палату вновь постучали и вошёл молодой медбрат-омега, которого Тэхён видел уже несколько раз. — Ох, вы Чон Чонгук? Здравствуйте! — Здравствуйте, — улыбнулся альфа. Медбрат прошёл к Тэхёну и негромко с ним поздоровался. Ким кивнул и привычно обнажил руку по локоть, позволив надеть на себя манжету. Чонгук на секунду замер, впившись взглядом в руку омеги. Она была тонкой, как веточка, с такими же тонкими длинными пальцами и ярко выраженными костями, без грамма мышц или жира. Под вниманием больших испуганных глаз Тэхён захотел спрятать руку под одеяло. — Восемьдесят три на сорок пять, — вздохнул медбрат, убрав тонометр. Новый сосед Тэхёна от озвученных цифр едва не побелел. — Стабильно плохо. Ешьте лучше, господин Ким, не забывайте про таблетки. Если вдруг почувствуете себя плохо, зовите сразу же. — Хорошо, — равнодушно ответил омега. Медбрат вышел из палаты и повисло тяжёлое молчание. Тэхён лёг, повернувшись к стене и завернувшись в одеяло. Он чувствовал на себе всю тяжесть жалости молодого альфы, и оттого чувствовал себя ещё хуже. Он надеялся, что Чонгук не увидит содрогания его плеч и не услышит приглушенные всхлипывания.