***
— Всё ты наврал. Рейстлин вздохнул и не ответил. — Не так тут и плохо. — Спасибо, что сообщил. А теперь отстань. — Только ужасно скучно. — Иди книжку почитай. Библиотека тут большая. — А ты всегда такой зануда или только со мной? — А чем ты такой особенный, чтобы я ради тебя старался? Гил фыркнул. — Я понимаю, почему тебя не любят! А чем ты такой особенный? В смысле, как тут оказался? — О таких вещах тут говорить не любят. — Тут ничего не любят! Только с унылым видом тупить! Давай я сначала расскажу... покажу, то есть? — Гил... Что за имя-то такое, как полное? — Гилтиас. — Так вот, Гилтиас, не надо мне ничего... Что ты делаешь?! Тот снимал майку. — Вот, — повернулся он спиной и Маджере невольно загляделся — на коже Гилтиаса будто нарисованы были аккуратно сложенные золотые крылья, покрытые то ли перьями, то ли чешуёй. Рисунок почти незаметно, но всё же шевелился. — Что это? — Я не знаю. Но оно... ведёт себя странно. И тогда я странно себя чувствую. И иногда могу делать... Что-то необычное. — Это очень расплывчатое объяснение. Вообще не объяснение, если честно. — О, гляди, пернатый! — гыгыкнуло сбоку: в уединённый закуток на лестничной клетке, где Рейстлин обычно прятался с блокнотом, с которым не расставался даже, кажется, во сне, ввалилась компания воспитанников. Гил торопливо натянул майку и набычился, но те прошли мимо. — Теперь прилипнет, — предупредил Маджере. — Твоя очередь, — проигнорировав его слова, спокойно ответил Гил. — Моя очередь что?.. — Почему ты особенный? Рейстлин вздохнул и, положив блокнот на подоконник, зарылся в карманы с сосредоточенным видом, сказал несколько слов, сделал пару пассов руками — и тот поднялся в воздух. Всего на несколько секунд, но для демонстрации хватило. — Вау! Это телекинез? — Серьёзно?! — возмутился Рейстлин. — Это — магия! Кому нужна способность просто двигать предметы? Магия может гораздо, гораздо больше! А теперь отстань уже от меня!***
— Слушай, прости. Я брякнул не подумав. Рейстлин, до этого вяло ковырявший ложкой в тарелке с рыбным супом, вздохнул, но головы не поднял. — Ты про что? — Ну, про телекинез же. — Это было неделю назад. — И что теперь, не извиняться? — Гил откусил половину котлеты и шумно захлюпал чаем. — Скажи-ка мне... Тебя ведь даже в стаю приняли уже. Теперь ты перестанешь за мной ходить? — Вот ещё, — фыркнул Гилтиас, осторожно пробуя рис и тут же отодвигая его вилкой на край тарелки. — Ну и дрянь... Не ты. Еда тут. Хотя ты тоже не подарочек. — Я предупреждал. Так всё-таки? В чём заключается твой интерес дёргать меня? — Тебе сколько лет? Зануда ты на все девяносто. Не знаю я. Ответа, что просто интересно, недостаточно? — Это не ответ... — Рейстлин прикусил язык, ещё одного обвинения в занудстве не хотелось.. — Давай так. Ты не отстанешь? — Да боже мой, я тебя будто в унитаз головой макаю! — возмутился Гилтиас и посмотрел с вызовом. — Я с тобой общаюсь! Всё, и точка! Хватит уже делать из этого трагедию, ты живёшь в интернате, тут сложно отгородиться от всех! — Он сделал паузу и ехидно добавил: — И даже твой мерзкий характер, как видишь, не всегда помогает. Маджере выслушал отповедь с ледяным спокойствием. — В общем, ответ — да. Тогда давай делать общение взаимовыгодным. — Денег у меня нет, если что. Рейстлин поперхнулся. — Да я же не... Откуда ты такой на мою голову! Расскажи мне о своих крыльях. Я это имел в виду. Только нормально на этот раз. — Ну так бы и сказал сразу, — Гил бесцеремонно унёс обе тарелки к окошку мойщицы и поманил Маджере за собой. — Пойдём только место поукромней найдём. А ты мне о своей магии расскажешь?***
— Ты, — мрачно констатировал Гил, когда дверь в спальню скрипнула. — Ты мне не рад, — не без удивления констатировал Рейстлин. — Я никому не рад! Всё утро одно и то же, так вот — я понятия не имею, что столкнуло его с крыши, я ничего не заметил, и вчера всё было в порядке! — Ты ничего бы не изменил, даже если бы он показал свои намерения. У него были свои причины. Гил зло поднял глаза: — Я не хочу знать твоего мнения! — А я тебе и не рассказываю. — О, так это ты меня утешаешь? Должно легче стать от этого, что ли?! — Не знаю, — Рейстлин неловко опустился на пустую чужую кровать, заговорил медленно: — Понимаешь, тут ведь нет кого-то, кто мог бы подстрекать к самоубийству. Не настолько плохо то, как нас содержат... Просто кое-как. Равнодушно. Или нет, но бестолково, совершенно не зная, что делать с этой толпой, которая то колдует, то мысли чужие читает не без успеха, то ни капли не меняется за десяток лет. Если бы тут было зло, был какой-то общий враг — было бы проще. Но так мы и сами не знаем, кто мы такие, что толкает с крыш наших друзей, почему в душе постоянно кровь на полу, и... — Рейст, уйди нахер. Маджере крепко сжал тонкие губы, заставляя себя замолчать на несколько секунд. — Я не умею утешать. Но ты прав, я приходил именно за этим. И... Я могу показать путь в место, где ты сможешь спрятаться и от меня, и от бессмысленных вопросов. Там тебя никто не найдёт, обещаю. Гил недоверчиво поднял глаза: — Ты... Отведёшь меня в своё убежище? — Если хочешь, — Рейстлин посмотрел вопросительно. — Шутишь, что ли? — Гил поднялся и протянул руку: — Веди!***
— Ну и что это было? — мрачно поинтересовался Рейстлин, садясь привычно у стены, согнув ноги. — А? А... — Гил хихикнул и привычно уселся рядом. — Хотел сказать, что закончил контрольную раньше тебя. — Не раньше! Я просто проверял решения. — Откуда ты знаешь, может, я тебя дёрнул уже когда проверил? И вовсе не обязательно было шипеть на меня на весь кабинет. — О, так нас из-за меня выгнали, не из-за того, что ты считаешь приглашением к коммуникации дёрнуть за волосы?! — Не удержался. Ты, кстати, привыкай, мне понравилось, — снова захихикал Гил и закинул руку за спину. — Чёрт, Рейст... Почеши, а? Не достаю. Маджере покосился недовольно, но между лопатками осторожно почесал, ощутив под пальцами явно не только кожу и позвоночник. Бесцеремонно задрав чужую майку, он ахнул: — Они растут! Плоские, похожие на рисунок раньше, крылья теперь были настоящими. Ещё слабыми, почти невесомыми, но... — Я знаю, — Гил смущённо потянул ткань обратно. — Они потому и чешутся. Ты же сам мне говорил не светить их лишний раз! — Это потрясающе, — выдохнул Маджере с неподдельным восторгом, смутив Гилтиаса до горячих щёк. Щёлкнула дверь кабинета, и оба мгновенно чинно расселись, не глядя друг на друга. Но стоило учительнице процокать дальше по коридору, Гил шепнул: — Ты замечал, что у неё юбка — точь-в-точь как абажуры в кабинете? Оба прыснули, но Рейстлин опустил взгляд и посерьёзнел, когда та с негодованием обернулась. — Одного не пойму... — протянул Гил, когда в коридоре стихло. — Ты же не боишься их ни черта. Тебя в пятницу в изоляторе заперли за дерзость. И вообще... — Я понял, о чём ты, — Рейстлин помолчал, брезгливо приглаживая на колене торчащие из будущей дырки нитки. — Это не страх. Я стараюсь не привлекать внимания. На смех и прочие выражения радости они нервно реагируют… Сам знаешь, из-за кого. Весельчак чёртов. Однажды уроню его с кровати магией. А изолятор... Мне просто было туда нужно. — Ты ненормальный, ты знаешь это? Из кабинета высыпали, гомоня, остальные воспитанники. — Так не ходи за мной, — легко пожал плечами Рейстлин и дождавшись, пока поток рвущихся на перемену иссякнет, вернулся за свою парту. — Ага, щаз, — хмыкнул Гил и тоже нырнул в кабинет.***
— Эй, у тебя там все в порядке? — раздалось в пустоте спальни. Гилтиас вздрогнул и заозирался: — Ты теперь и сквозь стены можешь говорить?! — Да запросто. Но вообще-то тут просто дыра в стене от старой розетки. Гил оглядел стену и, слегка отодвинув кровать, сел на корточки рядом с дыркой. — Кажется, это будет моя худшая ночь здесь. Как ты меня нашёл? — Насторожился, что тебя не видно и поискал везде. — Погоди, так ты в учительской сейчас? — А что мне ещё было делать? — поинтересовался Рейстлин. — Дверь к тебе заперта, и даже твои отмычки не помогают. — Она двойная. Я даже не слышал, что кто-то в замке ковырялся. — Гил, ближе к делу. Что происходит? В дырке осыпалась каменная пыль. — Пока ничего, — уныло откликнулся Гилтиас. — Но я успел подслушать, о чём они говорили и кажется, они собираются отрезать мне крылья. — Не может быть. Так и сказали? — Я точно слышал. Ты уверен, что это невозможно? Рейстлин молчал так долго, что тишина сгустилась как кисель, в неё можно было воткнуть ложку. — Это беспрецедентно, — донеслось из бывшей розетки. — Но... Слушай, их задача — адаптировать нас к нормальной жизни. Они нихрена не справляются, конечно, но в твоём случае, боюсь, и правда могли прийти к такому решению. — А моё мнение в расчёт не примут?! — Гил, ты сам жаловался во всеуслышание, что не можешь с ними справиться. Что правда, то правда — окрепшие крылья в последнее время вели себя откровенно несносно. То и дело Гил невольно рвал ими подогнанную для него одежду, раскрываясь, те перекрывали коридор, рядом резко поднималась температура, всё в помещении электризовалось... А если это случалось на уроках, в библиотеке или столовой, наводить порядок после устроенного ими ветра приходилось долго. — Это же не повод!.. — Боюсь, что повод. — Знаешь, им очень не понравился этот разговор. Рейстлин напряг слух, но всё, что доносилось из укреплённой спальни — звук шагов и будто бы трепет перьев, хотя не было в этих крыльях перьев, только чешуя: крепкая и плотная у основания, тонкая и нежная ближе к кончикам — Гил? Спальня молчала. — Гил, тут есть телефон. Дай номер матери. — Зачем? — Ты дурак? Тебя в перспективе покалечить могут, что значит — зачем? — Ничего они мне не сделают, — с ледяным спокойствием откликнулся Гилтиас. Рейстлин выругался и пробежал взглядом по шкафам. Вот оно — личные дела. И сотрудников, и воспитанников, в одном шкафу, только на разных полках. — Что там у тебя происходит? Я могу сам найти номер, но если ты скажешь, будет быстрее. Давай, не тупи! — Лучше уходи оттуда. — Щаз! Всё брошу и спать пойду! — Маджере яростно зашуршал папками, сбрасывая мешающие прямо на пол. Уже не было сомнений, что происходит… что-то. Поди пойми ещё, что именно! Вот и нужная. — Гил, объясни, что происходит, — Рейстлин, сжимая в одной руке телефонный аппарат (хоть с длиной провода повезло!) и листок с данными Гилтиаса, попытался заглянуть в дыру, но с другой стороны было темно. — Да не молчи, чёрт! Гил не ответил, и, не тратя больше время на разговоры, Маджере принялся торопливо крутить диск. — Я тебя слышу, — через какое-то время заговорил Гилтиас. — Удивительно! — огрызнулся слушающий длинные гудки Рейстлин. — Просил же уйти! Ещё успеешь. — Успею до чего?! — Алло? — раздался в трубке усталый женский голос. — Я постараюсь тебя не задеть! — и в спальне раздался знакомый уже взмах крыльев, но гораздо громче, чем когда-либо раньше, а через мгновение — и грохот... Маджере испуганной мышью отскочил от стены, но та обрушилась только в одном месте. Через него он и увидел выломанное с мясом окно спальни и золотой драконий силуэт в небе, и смотрел, смотрел, пока не заслезились запорошенные пылью глаза. Трубка, уже оторванная от аппарата, до сих пор была в руке.***
Кто придумал, что бельепровод должен идти от самого чердака, почему именно этот не использовался уже много лет, и тем более, кто вкрутил внутри крайне удобные для лазанья скобы, узнать так и не удалось. Ясно было одно — обходной путь на чердак, нормальный вход на который был намертво заколочен, первым нашёл не Рейстлин, а кто-то из давних выпусков, и хранился лаз в тайне, иначе были бы хоть слухи. Поэтому поднимаясь в убежище и покидая его, приходилось внимательно следить за тем, чтобы их ничто не выдавало. Это было уже привычно, за несколько-то лет. И лаз, начинавшийся для них на четвёртом этаже, уже не казался бездной под ногами. Привыкли. Наверху было гулко и пусто. Последние его посетители перед уходом постарались, забрав после себя все, кроме надписей на многочисленных балках, а они вдвоём и не пытались наполнить эту пустоту чем-то, кроме самих себя. Между Гилтиасом и Рейстлином, сидящими на деревянном полу по-турецки, была мелом нарисована шахматная доска со схематично изображёнными фигурами. Чтобы сделать ход, использовали влажную тряпку — некоторые ячейки были темнее остальных и медленно высыхали. — И всё-таки я не понимаю, почему здесь нет ничего такого. Это же самое лучшее, что можно сделать с подростком. Сидит, уставился в стол, прикидывает, как мат поставить... — Мне тоже интересно. Может, были какие-то неприятные прецеденты? — машинально откликнулся Рейстлин. — Доской по башке противника? — хихикнул Гил. — Начинаю понимать, почему шахматы могут стать плохой идеей. Рейст, нормально всё? Ты на меня уже пару минут таращишься. — Глаза у тебя... — медленно произнёс тот. — Поразительная наблюдательность! — ...как небо. Бездонные. В повисшей тишине было слышно, как оба заливаются краской, подтверждая — это была не констатация факта, не просто слова. — Ходи давай, — буркнул Маджере, уставившись на доску. — А то сидим и сидим, а скоро возвращаться. Взгляд снова пришлось поднять, когда Гил осторожно, неловко взял его за руку. И второй сверху накрыл почти сразу. — Это мой ход, твоя очередь. — Я не... — Да брось! Рейстлин помолчал, прижался ладонью к руке Гила, скрепляя пожатие. — Надо было быть психом, чтобы вернуться сюда после того, что случилось. И уж тем более только псих мог верить в то, что ты вернёшься. Но я верил. А ты вернулся.***
Гил уже несколько раз разлеплял тяжёлые веки, вслушиваясь в темноту спальни. — Замёрз? — наконец не выдержав, шёпотом спросил он. — Как ты понял? — через несколько секунд тем же шёпотом откликнулся Рейстлин. — По дыханию. Ну и если мне прохладно, значит ты себя ощущаешь как в холодильнике, — Гил подтянул великоватые штаны, в которых спал, и прошлёпал босиком через комнату, чтобы откинуть на Маджере одеяло. — Двигайся. — Ты обалдел? Слухи же пойдут! — Ха. Слухи давно ходят, — Гил отпихнул худого Рейстлина к стене и устроился рядом, укрыв его и руками, и одеялом. — Однажды я пойму, как у тебя получается не замечать таких вещей. — Теперь это будут уже не просто слухи, — вяло и глухо откликнулось под боком. — Тебе не всё равно? Грейся давай. Хорошо бы было... Ай! Из темноты Гилу в затылок прилетел, судя по ощущениям, карандаш, и он сердито обернулся. — Заткнитесь, — донеслось из дальнего угла. — Тебя не спросили! Рейст, забей. Давай спать, хорошо бы ещё выспаться успеть. Теплее стало? Маджере прижался покрепче, чмокнул его в подбородок, постаравшись, чтобы звук поцелуя разнёсся по всей спальне, и шепнул: — Может, если слухи станут убедительней, к тебе хоть из девчачьего крыла бегать и клеиться перестанут. — О, так вот на что тебе не всё равно! — Что ты там говорил про «выспаться»?***
— Эй, узник замка Иф! Маджере вздохнул и поднялся. Гил просунул через решётку изолятора руку с миниатюрной книгой — никакая другая бы не прошла. — Спасибо, — Рейстлин бросил издание на мягкий пол и прижался щекой к ладони Гила. — Расскажешь, что на тебя нашло в драку лезть? — Когда человек глуп настолько, что не понимает слова... — Ты переходишь на общедоступный язык и твои высказывания потом увековечивают на стенах коридоров. Так что на этот раз пошло не так? Из изолятора снова раздался вздох. — Я не знаю. Слушать больше не мог их тупые шуточки. Хотел уйти, они переключились на тебя, и пришлось сдерживать себя от применения магии уж как получилось. — Кто ты такой и куда дел моего Рейстлина, который всегда останавливал меня от такого? — Это, между прочим, твоё дурное влияние, — он улыбнулся. — Иди, пока не застукали. Спасибо за книгу. — Тебе синяков не наставили? — Немного. Иди, не в первый раз, я переживу. — Эх ты, — Гил ласково погладил Рейстлина по щеке. — Я скоро. Маджере встрепенулся и хотел переспросить, но за дверью уже никого не было. Ответ пришёл сам минут через сорок, когда Гилтиаса впихнули в изолятор и дверь за ним раздражённо лягнула, закрываясь снаружи. — Не понял, — полувопросительно сообщил Рейстлин. Гил хмыкнул и потрогал разбитую губу. — Я испортил замок в другом изоляторе. А потом тоже пошёл намять кое-кому бока. Уверен, ты знаешь, кому первому досталось. — Сумасшедший, — покачал головой Рейстлин. — Зато не пришлось тратить магию, чтобы ронять его с кровати, — Гилтиас сел по-турецки напротив Маджере и подмигнул, расстёгивая жилетку. — И вообще, я с контрабандой. Закатим пирушку на двоих! Из внутренних карманов торчали невесть где раздобытые крайне дефицитные в «Приюте» шоколадки и батончики.***
Экзамены кончились в июле, когда по утрам шли тёплые дожди, высыхавшие на асфальте к обеду. Дверь «Последнего приюта» скрипнула, закрываясь позади них. — Вот и всё? — с некоторым недоверием спросил Рейстлин. — Всё? Когда ты стал так наивен? Всё только начинается! Маджере, припомнив занудство на все девяносто, не стал уточнять, вместо этого осторожно поинтересовался: — Ты правда не против, что мы на праздник не остались? — Праздник не там, — Гил перехватил сумку в другую руку и сжал ладонь Рейстлина. — Праздник тут. Оглядись, чем не праздник? И мы вместе. С кем хотел, я и так уже попрощался. А с кем не хотел — не стал. — И вторых оказалось больше. — Разумеется. В конце концов, мы вообще больше самим себе обязаны тем, что уходим, хоть что-то о себе узнав. Хотя это была их задача. — Их датчики тоже иногда помогали... Но ты прав. — А пойдём пешком? — вдруг предложил Гилтиас, легкомысленно меняя тему. — Не так тут и далеко. Можем даже срезать через тот парк, про который я тебе рассказывал. — Не хочешь откладывать на потом долгожданную свободу? — Что-то имеешь против? — Как я могу!***
Гилтиас, набросивший рубашку только на одно плечо, задумчиво разглядывал по-утреннему сумеречное ещё заоконье. — Ты чего? — Рейстлин, поставив на подоконник рядом с лежащим там гримуаром, заведённым ещё в «Приюте», две дымящиеся кружки, легонько провёл пальцами по будто нарисованным на его спине золотой краской, а на самом деле — ещё каким настоящим! — крыльям. Те слегка довольно пошевелились. Теперь-то о них было известно почти всё! Как и о доступной им магии. — Посмотри, — Гил кивнул на узкую улицу, на пожелтевшие кроны, на криво припаркованную машину, похожую сверху на пузатого жука, на уже спешащих куда-то прохожих под разноцветными зонтами. — На что именно? — На всё. Это теперь тоже наше. — Арендованное, — улыбнулся Маджере. — Так даже лучше. Оно наше — пока. До последней сороки, которая пролетит мимо окна. А потом будет ещё чьё-то. Может, повесим кормушку? — Всё, что захочешь. В рамках... Хотя нет, абсолютно всё. За окном обстановки было больше, чем в комнате — кроме шкафа, из мебели имелся пока только матрас. Пара сумок у стены в счёт не шла. — Смотри, поймаю на слове... — Лови. Я знаю, что обещаю. Ты ещё хочешь провернуть свой безумный план? — Конечно! — Тогда одевайся и пей кофе. Бутер будешь? Я сделал. — Ты умеешь готовить! — нарочито восхитился Гил, приводя в порядок рубашку. — Буду. Рейст, покачав головой, ушёл на кухню. И вернулся со сложным выражением лица. — А где обещанный бутер? — В мусорке... Перехватим что-нибудь по дороге. Я понял, почему хозяева так просили не заводить животных — тут они уже есть. Тараканы. — А ведь в интернате совсем не было тараканов... Интересно, может, от нас и эти уйдут со временем? — Очень интересно, но отраву сегодня же купим, — допивая кофе, согласился Маджере. — Ты готов? У нас планов — на жизнь вперёд, не стоит начинать их с опоздания.***
— И что это ты такой унылый? — смешливо поинтересовался Гил, останавливая Рейстлина у самой двери. — Пятнадцать лет прошло, а ты всё помнишь... — Мы оба помним, похоже. Ты в норме? — Да, я просто... Воспоминания. — Там многое изменилось с тех пор. — Знаю, я же тоже был тут. Никаких больше уродских стен и принуждения, никаких выкидышей педагогической системы среди персонала, никаких попыток калечить воспитанников. Сказка. — А ещё у этих пока незнакомых бандитов вот-вот появится та роскошь, которой не было в наше время... — Так мы роскошь, да? — улыбнулся Маджере мимолётно. — А то нет? Им нужны взрослые, такие же, как они сами. Те, которые будут их понимать. И будут искать решение их проблем, действительно помогать, а не просиживать за оклад штаны. — Гил, мы маг и дракон. Мы не такие же. И я всё знаю, сто раз же обсуждали. Но до сих пор поверить не могу, что ты меня уговорил. — Ещё не поздно передумать, — Гилтиас пихнул Рейстлина плечом. — Просто не ходи за мной. — Мы ведь ещё в детстве выяснили, что у нас это не работает? Маджере мельком глянул по сторонам здания и поманил Гила поближе ко входу, чтобы их не увидели из окон. — Для храбрости, — прокомментировал он короткий поцелуй и кивнул на медную, с завитками ручку: — Веди.