Закладка на восемнадцатой странице

— Вот чёрт, дома книгу забыл, кгх, Макдак опять мозги ебать будет, — заныл парень в синей кофточке, отпив немного кваса из бутылки. — У меня же есть, я с тобой поделюсь, Дью, — спокойным голосом ответил подросток в зелёной толстовке с капюшоном. Парни сидели на подоконнике, болтая ногами и обсуждая школьные будни. Оба были лучшими друзьями аж с первого класса, однако в этом году очень отдалились друг от друга. — Так, ладно, мне насрать, я после первого урока литры всё равно свалю, — холодно произнёс Дьюи, что-то ища в своём рюкзаке. Луэллин Дак округлил глаза и неодобрительно посмотрел на своего друга. — Эй, серьёзно, ты свалишь со второго урока? Так он же начнёт спрашивать, куда ты ушёл! А я врать не хочу, — возмутился Луи, скрестив руки на груди. Дьюфорд посмотрел на Луи исподлобья, а после недовольно цокнул и отвёл взгляд в сторону. — Тебе типа так сложно сказать, что я ушёл к врачу? Ты такой весь правильный у нас, да? — заводился Дак в синем. — Да Макдаку будет насрать на то, куда я делся! Это ты у нас лучше всех пишешь работы и больше всех читаешь книг, а я одни D и F получаю, потому что мне фиолетово на литературу. Дьюи нашёл то, что искал, а именно сигареты. Луи так скучал по своему старому лучшему другу, что просто уже не мог общаться с новым. Новый Дьюи так сильно изменился: стал пить, курить, гулять по ночам, прогуливать школу, а ведь они всего лишь в одиннадцатом классе, им по семнадцать лет, а Дью так себя ведёт. Луэллину казалось, что новый парень Дьюфорда теперь для него дороже, чем мать родная, с которой он жил в однокомнатной квартире. Луи же каким был, таким и оставался: спокойным, тихим, но хитрым и достаточно умным. Он знал, чего хотел от жизни, не имел вредных привычек, а алкоголь вообще видеть не мог из-за травмы детства, о которой старался больше не вспоминать. Сказать честно, учёба давалась Луи с трудом, особенно математика и физика. Приходилось пыхтеть каждый вечер над этой долбанной математикой, чтобы решить, хотя бы три уравнения, которые он абсолютно не понимал. Однако, был предмет, на котором Луи чувствовал себя как дома; предмет, который заставлял сердце парня биться чаще, когда он смотрел на расписание уроков; предмет, на котором всё внутри сжималось и съёживалось; предмет, на котором Лу таял мороженым, когда слушал бархатный, по его мнению, голос учителя. Литература. Одно слово, а столько чувств: хоть стой, хоть падай. Когда прозвенел звонок, Луэллин сразу же спрыгнул с подоконника и взял в руки рюкзак. Дьюи же лениво сполз с подоконника, промямлив: — Куда ты так спешишь? Всего-то первый звонок, не опоздаем. В классе они сидели за третьей партой, на среднем ряду. Луи вывалил на парту всё, что было необходимо подготовить к уроку: учебник, книгу с произведением, тетрадь, пенал и сочинение, которое задавалось на выходные. Дью, увидев на столе Луэллина листок с работой, тяжело вздохнул, закатив глаза. — Нам что, опять задавали что-то написать, да? — измученно спросил он. Луи кивнул, из-за чего Дак в синем положил голову на парту, издав какой-то странный звук, напоминающий раненую собаку. Стоило Скруджу Макдаку появиться в классе, как у Луи всё внутри перевернулось, а улыбка сама расползалась по лицу. Он не мог это контролировать, совсем не мог. — Итак, ребятня, сейчас я открою свой журнал, и каждый, кого я назову, положит мне на стол сочинение, которое вы писали дома, — воскликнул селезень в цилиндре, закинув ногу на ногу. От такой позы, Луи опять (да, опять, как и неделю назад, две, три и так далее), стал тереть своё красное от смущения лицо. Даку очень нравился этот преподаватель. Бесспорно, он нравился многим, но не в том смысле, о котором имел в виду Луи, смотря на мужчину с восхищением. Лу мог беспрерывно пялиться на Скруджа, при этом чувствуя в душе какой-то стыд и беспокойство, уже второй год. Макдак преподавал в этой школе уже лет восемь, или, быть может, семь, Луи не помнил, он тогда учился совсем у другого учителя, но вот в десятом классе обратил своё внимание на него. Он мог сравнить его с чем угодно: с ручьём, с деревьями, с небом, с солнцем, да даже с самим земным шаром, на ум приходила только природа. Голос казался Даку каким-то неземным, каким-то божественным, мягким и чистым, таким же чистым, как ручей, с которым он его сравнивал. Луи растворялся в собственных мыслях каждый раз, когда переступал порог кабинета 270. Портреты писателей, висящие на стенах класса, вызывают у Луэллина восторг и радость. Луи никто не сможет понять, абсолютно никто. Вряд ли кому-то ещё из учеников нравился Скрудж, как…как мужчина? Так ведь Луи хочет сказать, да? В классе Дака уже почти все были в отношениях, ходили каждый день вместе за ручку, ругались, ревновали, а вот Луи не из таких ребят. Луи любил учителя, который был женат и у которого была уже взрослая дочь. К слову, Луэллин не такой, как девушки из сериалов, влюбившиеся в нового, молодого учителя. Они начинают действовать или говорить им напрямую, чего пытаются добиться. Нет, Луи не такой, ему абсолютно наплевать, с кем Скрудж находится утром, днём и вечером, ему не нужно, чтобы он разводился, бросал семью. Дак вообще считал, что вряд ли нашёл бы общий язык с этим селезнем, будь они вместе. Темы для разговоров заканчивались бы сразу после обсуждения прочитанной книги. — Луи. Макдак всегда произносил его имя мягко, спокойно, чувственно, как казалось Луэллину. Вскочив изо стола, он понёс своё сочинение мужчине. Дак никогда не смотрел ему в глаза, когда находился рядом. Он просто оставил лист на столе, развернулся и ушёл. Ничего необычного, так делают все, однако Лу чувствовал пульсацию в висках и дикое желание завизжать, ведь он был так близко от него. После урока Дьюи, как и обещал, убежал по своим делам, попросив Луи прикрыть его перед учителем. Луи так не хотелось обманывать Скруджа, но и друга предавать тоже не хотелось, даже если он стал для Дьюфорда уже не самым важным в жизни. Макдак окинул класс взглядом и остановился на парте Дака. Луи отвёл взгляд в сторону, втянув в себя живот, было ощущение, будто грудная клетка тоже втянулась. — Где Дьюи? — поинтересовался Скрудж, плюхнувшись на стул. — К-к врачу пошёл, — нервно ответил Лу, ковыряя простым карандашом парту снизу, дабы немного угомониться. — У него сплошные F уже стоят, а он всё по врачам бегает, — голос селезня был каким-то обречённым. — Передай ему, чтобы завтра работа по Шекспиру уже лежала у меня на столе. Луи закивал, обещая, что сообщит об этом другу. — Ну, а сейчас мы начнём изучать Джека Лондона. Открыли тетради.

***

— Что, ты опять написал работу на А, а остальные чуть ниже? — улыбалась девушка в рваном свитере, с розовыми волосами, держа в руках учебник по экономике. Лина была вторым лучшим другом Луэллина, но виделись они крайне редко, поскольку Лина была личностью занятой. У неё была своя музыкальная группа, состоящая из четырёх человек: Де Спелл же была гитаристкой. Учёба всегда была для неё на втором месте, тем более экономика, которую она держала в руках. Она была на год старше и училась уже в двенадцатом. Несмотря на занятость подруги, Луи общался с Линой намного чаще, чем с Дьюи, который каждый день шлялся где-то со своей пассией. Лу не мог сказать, что ему было обидно, скорее неприятно, что Дьюфорд даже сообщения стал писать раз в три дня, но он не отчаивался, ведь рядом была ещё одна подруга. — Да, — Луи смущённо хихикнул. — А твой дружок где? Что-то я его сегодня не видела, — задала вопрос Де Спелл, листая учебник, но держала его вверх тормашками. Разблокировав телефон, Дак глубоко вздохнул: — Да со своим парнем он, сам не знаю где, мне он ничего не рассказывает, а в школе мы только об уроках говорим, он уже совсем не тот Дьюи. Открыв расписание уроков и взглянув на две литературы, Лу улыбнулся, а тело незаметно затряслось от дикой радости. Девушка ничего не заметила. — Оу, хреново, Лу, хреново, плохая ситуация, — скривив лицо, воскликнула Лина, закрыв учебник и кинув его в рюкзак, который был полностью увешан значками и брелоками её любимых рок-групп. — Хм, найди себе тоже кого-нибудь. Улыбка с лица Дака исчезла, сменившись каким-то раздражением и непониманием. — Что? Зачем? Мне сейчас и одному нормально, — было видно, что Луи начинает злиться, но Лину это даже позабавило. — Ой, да ну ладно тебе, я просто предложила, вдруг тебе кто-то… — она была прервана сердитым: — Никто мне не нравится! Она рассмеялась. Мимо подростков проходил Скрудж, и Луи, недолго думая, крикнул: — Здравствуйте, мистер Макдак! — Здравствуй-здравствуй, Луи, — улыбнулся он ему, проходя мимо. Сложно. Сложно было сдерживать себя. Лицо Луи горело, от тела отдавало жаром, а в голове гудело. Лина же сидела с покер фейсом, скрестив руки на груди. — А наша училка по английскому идиотка! Поназадавала кучу говна, чтобы мы, и так нагруженные другими уроками, страдали, выполняя тупые задания, — голос Лины был наполнен злобой. — Нам бы вашего этого Макдака. Говорят, он очень интересно ведёт уроки. Луи был так горд, так рад, так счастлив за своего любимого учителя. Он был так рад слышать, что все восхищаются им, что считают добрым и хорошим, а главное — хотят, чтобы он тоже у них преподавал. Ему хотелось, чтобы его классу, в частности, самому Луи, завидовали, ведь он был тем самым любимчиком преподавателя. — Дааа, он у нас такой, — Дака просто распирало на месте, — классный и очень интересно ведёт урок. У Луи от одного только упоминания Макдака сносило крышу и сильно стучало сердце. Иногда ему так хотелось, чтобы Скрудж обратил на него внимание не только на уроке. Бывало, когда он, Луэллин, шёл по коридору и специально, проходя мимо кабинета Скруджа, спотыкался и падал, задевая тем самым дверь. Иногда срабатывало, иногда нет, но, когда всё шло по планам, Макдак выходил из кабинета и помогал бедолаге подняться. Дак любил на уроках громко издавать какие-то звуки, например, измученный вздох, чтобы учитель поинтересовался настроением парня. Луи обожал выходить из класса самым последним, чтобы сказать Скруджу лично «До свидания, спасибо за урок!». Он часто смотрел в окно, наблюдая за ветками деревьев и ярким солнышком на небе, пока его дорогой преподаватель рассказывал о жизни какого-нибудь писателя. Лу не раз приходилось помогать Скруджу доносить какие-нибудь книги до библиотеки: делал он это охотно. Нет, у Луи фантазии насчёт Макдака были нормальными, без всякого лишнего, просто общение и похвала перед всем классом. Парень понимал, что, выйдя из школы с аттестатом, он больше никогда не увидит Скруджа. Может быть, когда-нибудь, гуляя в компании друзей, Луи сможет пересечься с ним взглядом, но вряд ли они подойдут друг к другу, чтобы поговорить о жизни. Но иногда Дак будет искать глазами селезня в красном сюртуке среди толпы людей. Луи и сейчас так делает… Луи не знал: влюблён он в Скруджа, или испытывал влюблённость, которая могла бы с лёгкостью пройти, будь он сейчас в отношениях с другим человеком. Дак правда этого не знал, но и с кем-то встречаться тоже не горел желанием. Нет, он ни на что не претендовал и не рассчитывал, просто любил. Просто любил для себя. Думы о нём открывали в Луэллине второе дыхание и какую-то мотивацию двигаться дальше.

***

Летом, в начале июня, когда было совсем уже невыносимо сидеть в классе, селезень водил учеников на улицу, читать на свежий воздух. Все радовались и чуть ли не боготворили его за это. А что Луи? А Луи ходил рядом с Макдаком, разговаривая о природе и литературе. — Мистер Макдак, я просто поражаюсь и восхищаюсь вашими знаниями! Вы настолько хорошо знаете каждое произведение, будто перечитываете всё каждый день по сто раз, — разглагольствовал Дак в зелёной рубашке с короткими рукавами, шагая рядом с учителем. Скрудж, по мнению Луи, мило засмеялся: — Луи, я просто делаю то, что мне нравится, а нравится мне что? Мне нравится учить подростков, давать им какие-то знания, я ведь вам иногда и не только о литературе рассказываю, но и о своей жизни, чего я добился и так далее. Мне греет душу одна только мысль, что вам интересно, а я знаю, что многим из вас интересно. Вот, например, Дьюи вообще наплевать. Воскликнув последнее предложение, Скрудж махнул рукой в сторону скамейки, на которой лежал Дьюфорд с закрытыми глазами, греясь в лучах солнца. — Да Дьюи вообще на всё плевать, — фыркнул Дак, скрестив руки на груди. Скрудж отправил всех туда, где была тень, чтобы они, со спокойной душой, могли сесть и почитать. Луи же захотелось походить с Макдаком. Учитель против не был. — Знаешь, меня всегда поражали твои способности, — начал Скрудж, но щёки Луи внезапно вспыхнули, и он остановился. — Луи, всё в порядке? Да, Луи обожал вызывать у Макдака чувство паники и переживания за него, за его самого старательного ученика. Дак уже не один раз делал вид, что ему плохо, чтобы почувствовать заботу со стороны преподавателя. К сожалению, не всегда Скрудж бежал к Лу за первой помощью. Он анализировал и спрашивал, всё ли в порядке, а только потом подходил и иногда даже прикладывал ладонь ко лбу. Температура тела достигала до неимоверных градусов, Луэллину иногда казалось, что он может словить из-за Скруджа солнечный удар, ведь он для него, по сути, тем самым ярким солнцем и был. — Да, Мистер Макдак, всё хорошо, я просто задумался, — отмахнулся Лу, продолжая идти нога в ногу с мужчиной. — В общем, я говорил, что восхищаюсь твоими познаниями в литературе, поэзии и вообще в творчестве. Ты так хорошо пишешь, мне так интересно это читать, иногда даже жене показываю, — рассмеялся Скрудж, поправив пенсне. Нет, Луи абсолютно не ревновал и не сердился. Он был рад, что у Макдака была и жена, и дочь, он просто был счастлив находиться рядом с ним. — Ой, правда? Вашей жене тоже нравятся мои работы? — ухмыльнувшись, задал вопрос Дак. — Да-а-а, она говорит, что ты старательный парень, так что будущее у тебя в кармане, Луэллин. Только Скрудж мог называть Луи полным именем. Никто не имел права, даже родная мать, называть парня Луэллином. Никто. Просто никто. Макдак был избранным. Лу хотелось просто взорваться на месте, ведь то, что творилось с ним в тот момент, никто не поймёт. Обычно, когда учеников называют полным именем, их это либо бесит, либо пугает, а Даку нравилось. Нравилось, как именно он произносил его имя. Его шотландский акцент был для Луэллина усладой для ушей. — С-спасибо за добрые слова, мне такое редко кто говорит, — смутился Лу, обняв себя руками. Макдак похлопал парня по спине, весело произнеся: — А говорить тебе должны такое все! Касания. Ах, как Луи любил эти мимолётные, но такие запоминающиеся касания. Дак готов был душу продать только ради того, чтобы Скрудж прикоснулся к нему. Да, момент пятисекундный, но зато какой! Луи любил пересекаться с Макдаком взглядами на уроках, а потом резко перемещать свой взгляд на что угодно, но только не на чёрные глаза, поскольку всё внутри сжималось, как неудачный черновичный лист с каплями от чернил. Луи обожал выходить к доске и рассказывать стихотворения, но из-за дикого смущения всё вылетало из головы. Макдак давал вторую попытку. Только ему. Потому что он лучший из лучших. Луи так любил поднимать книгу Скруджа, в которой находилась закладка на восемнадцатой странице и которую он постоянно ронял, выходя из кабинета. Это происходило так часто, и в один момент Дак решил взглянуть на название на этой странице. «Дыхание Чёрного человека, часть 4». Название парня удивило, но он не стал ничего спрашивать, а лишь дома, загуглив, понял, что это название какого-то произведения, которое, по-видимому, Макдак всё никак не мог дочитать. Луи просто любил любить Скруджа.