Игра на желание

Рабочий день шёл уже два часа, а Шикамару всё никак не мог сосредоточиться на деле. Он автоматически продолжал расставлять книги по уготовленным им для них местам, однако мысли его находились в совершенно другой плоскости. События прошедшей ночи не хотели оставлять его сознание, и раз за разом врывались в его жизнь фантомными ощущениями. Книги то и дело валились из рук, а названия приходилось перечитывать по несколько раз, чтобы наконец понять, что именно он держит. Благо обилием клиентов это место похвастаться не могло, поэтому Шики без проблем мог предаваться воспоминаниям. Какаши привёз его сюда утром и обещал встретить в два. Это одновременно льстило ему и пугало. Неожиданное внимание со стороны мужчины напрягало его, и сейчас он предпочел бы, чтобы Хатаке просто забыл о нём. При свете дня встречаться с ним было страшно, нет, не потому, что их могли увидеть, это его мало волновало, просто почему-то казалось, что ночью все его поступки были простительны. С рассветом наваждение должно было растаять, может быть даже удалось бы убедить себя, что ничего не было. Все так или иначе играют в прятки со своим сознанием и Шикамару не исключение. Спрятаться от чувств, убежать от воспоминаний — в последнее время парень практикует это всё чаще. Вот только рано или поздно ты устаёшь бежать и тогда остаётся только один выход. Чем дольше ты игнорируешь правду, тем больнее будет однажды взглянуть в её кристально чистые глаза — истина неприятная, но всё же верная. Именно поэтому Шики усилием воли заставил себя решить, что он будет делать с Какаши, когда тот придёт, прямо сейчас, а не отложить это на неопределённое время. Для начала им точно стоило бы поговорить. Обсудить, как дальше взаимодействовать друг с другом и на что можно рассчитывать. Для Шикамару важно, чтобы определённости в их отношениях было как можно больше, ведь иначе он точно сойдёт с ума. Сейчас он не может думать ни о чём другом потому, что не имеет понятия, как будут развиваться события, но когда всё встанет на свои места будет проще, он уверен в этом. Надо только дожить до двух часов и всё будет в порядке. А после разговора нужно обязательно быть дома, дабы показаться матери — ей наверняка интересно знать, где в очередной раз пропадает сын. После не помешает объясниться перед Наруто, в конце концов он действительно ни в чём не виноват. Казалось, что время, словно резиновое, тянется бесконечно, но когда рабочий день наконец закончился, Шики, как ни странно, оказался к этому не готов. Увидев Какаши в дверях, парень понял — он не знает, что сказать. Все пункты, которые он старательно отмечал, как приоритетные, в своей голове, разом испарились, оставив за собой пустоту и неловкость. А вот Хатаке, кажется, никакими вопросами не задавался и планов не строил, он просто неожиданно без спроса прижал Шикамару к стене и втянул в поцелуй. — Какаши, нет, я не хочу — сказал он, мягко отталкивая мужчину от себя. Однако тот не стал слушать и демонстративно провёл языком по его полуоткрытым губам, поглаживая тёплыми пальцами затылок. Как бы Шики не любил прикосновения партнёра, в данный момент он испытал такое сильное отвращение, что ком встал поперёк горла. Ярость в одно мгновение вспыхнула в нём и красным пламенем выжгла из головы волнение по поводу того, что подумает Хатаке. Он не имеет никакого права просто брать и делать, что ему вздумается, не считаясь с желаниями Шикамару! Парень никому не позволял подобного и репетитор не станет исключением только лишь потому, что сумел покорить его, как он считал, давно мёртвое сердце. Шики сильно, без намёка на жалость, прикусил нижнюю губу Какаши, одновременно отталкиваясь его ударом ноги в живот. Физически репетитор был сильнее, но и парень далеко не слабак, к тому же на его стороне был эффект неожиданности. Хатаке отдалился на пару шагов, стирая рукавом водолазки капающую с подбородка кровь. Рана выглядела откровенно плохо и губа уже начала распухать, однако Шикамару не испытывал сожаления, уверенный, что Какаши сам во всём виноват. — Какого хрена, Шики? — спросил он на удивление спокойно. Злость с трудом угадывалась на его лице, и всё же парень был уверен, что репетитор сейчас совершенно не так хладнокровен, как хочет показать. — Я же сказал вам остановиться. Вам стоило бы слушать, когда я говорю, — ответил он тем же тоном, что и мужчина. Гнев сошёл на нет, оставляя за собой лишь шлейф холодного презрения. — Мы, мать его, в отношениях и я могу целовать тебя тогда, когда захочу этого. — Это работает не так. Если не будете учитывать мои желания, то вообще больше меня не коснётесь. — Да неужели? А толк мне тогда от тебя какой? — Я вам нужен только для секса? — Не только. Но в приоритете. Шикамару смотрел на Хатаке и с отвращением осознавал, что тот действительно не понимает, что именно говорит и делает не так. Парень не требовал многого — всего лишь уважать его желания и признавать, как личность. Единственное, чего он не понимал, так это то, почему все эти вещи говорит тот же самый человек, который ещё вчера задавал ему вопросы и призывал открыться, который так нежно успокаивал его после очередного кошмара. Он хотел бы знать, какой Какаши настоящий, тот, что был ночью или тот, что перед ним сейчас. От ответа на данный вопрос зависело многое, в том числе и его готовность продолжить этот разговор, а не послать репетитора нахуй, чего он, собственно, и заслуживает. Просто так разрывать эти отношения ему не хотелось, но и терпеть такое отношение Шики не станет. — Какаши, наши отношения будут возможны только в том случае, если вы будете прислушиваться ко мне. Вы мне нравитесь, но я смогу разлюбить вас, если того будет требовать ситуация. Так что скажите мне, хотите ли вы быть со мной? Не просто встречаться, чтобы потрахаться, а принять на себя ответственность за эти отношения. Эти слова дались Шикамару непросто, но он верил, что поступает верно. У него не было опыта, но хватало мозгов понять, что отношения — это не слепая страсть, а ещё и работа, причём не самая простая. Если это поймёт и Хатаке, то у них будет шанс. Репетитор молчал. Он сосредоточенно взвешивал в своей голове все «за» и «против». Шики предполагал, что его гордость задел тот факт, что ему ставил условия какой-то пацан, который вообще эти отношения завёл за ёбаные сигареты, но одно то, что Какаши не отказался вот так сразу вселяло надежду. На самом деле, для парня и быстрое согласие было бы неприятно, так как это он бы принял за знак того, что для репетитора это всё не более чем пустое обещание, которое он нарушит при первой же возможности. И всё же ему было страшно. Он боялся отказа, хоть и не хотел признавать этого. Пусть Шикамару и не влюблялся до этого, но он был уверен, что разбитое сердце — это чертовски больно. Сначала неутихающая боль, а потом пустота. Серая жизнь, серые лица и серая затхласть внутри — вот что его ждало. Мир, окрашенный эмоциями, завлекал его своей пугающей красотой, но парень знал, что не сможет увидеть его сам. Хатаке стал для него проводником в новую жизнь и он же однажды закроет в неё двери перед его носом. И всё же одиночество страшило его меньше уязвлённой гордости. Шики был так воспитан, его родители были гордыми и не позволяли унижать себя и он, их сын, не мог пойти другим путём. — Я согласен, — наконец сказал репетитор. Своими бездонными чёрными глазами он словно пытался просверлить в Шикамару дыру. — Но у меня есть условие: я хочу, чтобы эти отношения окупались. Думаю, ты понимаешь, что я имею ввиду. Я дам тебе то, чего ты хочешь в жизни, а ты мне — в постели. Согласен? — Да, — ответил Шики, не став тратить время на размышления. Какая разница, если он всё равно согласился бы. — Отвезёте меня домой? — Так и быть. Какаши, не удостоив Шикамару и взглядом, удалился в машину, парень же пересчитал выручку, смахнул пыль со стола и, закрыв на ключ магазин, последовал за ним. Находиться рядом после этого разговора было как-то тревожно, словно между ними только что разрушилась одна стена и возвелись две новых. — Зачем вам нужен именно я? — спросил парень, когда оказался в машине. — В каком смысле? — ответил вопросом на вопрос Какаши, не отрывая взгляда от расстилающейся перед ним дороги. А ведь они ещё даже не тронулись с места. Мужчина всеми силами пытался показать, что этот разговор ему не интересен, из чего Шики сделал вывод, что Хатаке уже понял, к чему он ведёт, но просто тянет время, не желая отвечать. А значит, этот вопрос для него по какой-то причине действительно важен, вопреки тому, что он хочет показать. Может быть он даже сам не знает ответ на него. — С вашей внешностью вы бы легко нашли себе парня, согласного не вылазить из вашей постели днями и ночами. А если прибавить к внешним данным немного денег, то он бы даже оставался верным и смотрел бы на вас щенячьими глазами. Это ведь то, чего вы хотите? Какаши рассмеялся. На удивление естественно, не тем смехом, которым обычно скрывают волнение или неловкость, а словно ему действительно было весело. Будто и не было между ними этой ссоры. — Может и хочу. Но тогда бы моя цена упала до мизерных размеров, а с тобой я стою хотя бы пару пачек хороших сигарет. — А я не хочу, чтобы ваша цена поднялась настолько, чтобы вы стоили мне самоуважения. — Шики, как думаешь, а вы сколько ты мне обходишься? — В часть личного времени и немного терпения. — Низко берёшь. За твоё расположение я плачу своими принципами, привычками, свободой и даже воспоминаниями. Ты видишь меня гораздо лучшим, чем я есть на самом деле, ведь будь я перед тобой настоящим, ты бы возненавидел меня. — И что вы от меня хотите за это получить? — Ничего. До этого момента ты не просил меня ни о чём, я не могу требовать что-либо взамен за собственную инициативу. Они снова замолчали. Создавшуюся тишину нарушали только монотонный звук работающего двигателя да гул проезжающих мимо машин. Говорить не хотелось, да и, если честно, было не о чем. Так всегда, стоило им сделать неосторожный шаг навстречу, как они своими же руками отталкивали друг друга, разлетаясь по разным сторонам пропасти страха и травм. Каждое откровение включало в их головах сирену, кричащую об опасности. Слишком близко, слишком уязвимо. Они оба так старательно не подпускали никого к себе на протяжении долгих лет, что, кажется, попросту разучились это делать. Ведь скрываться гораздо проще, чем думать, а не воспользуются ли потом твоей слабостью, не обернётся ли минутное доверие неутихающей болью. Целовать красные от прилившей крови губы не так страшно, как понимать, что ничьих больше губ ты не желаешь, что тебя больше ни к кому так не влечёт, что никто больше не может заставить тебя обнажить тело и душу. И нет человека, который сделает тебе больнее, чем тот, что сидит рядом с тобой и непринуждённо царапает коротко остриженным ногтем шершавую поверхность руля. Шикамару прекрасно осознаёт, что скоро Какаши при желании сможет сломать его так же легко, как автомобиль ломает выброшенную ветром на дорогу ветку. С громким хрустом его личность разлетится на щепки от одного слова. Не сейчас, но когда-нибудь парень привыкнет к репетитору настолько, что никакие сигареты не смогут даже на мгновение затянуть дыру, образовавшуюся после его ухода. Ему следовало бы закончить всё сейчас, пока он ещё может просто взять и уйти. Пока это болото не затянуло его с головой. Но Шики не просит остановить машину, не сбегает в спасительные лабиринты дворов. Вместо этого он кладёт ладонь на руку Хатаке, сжимающую рычаг переключения передач, и переплетает свои пальцы с его. Репетитор всё так же молчит, но на его лице появляется едва заметная улыбка. Может быть однажды Шикамару и пожалеет об этом, но ведь сейчас он счастлив. Поездка закончилась как всегда слишком быстро для того, чтобы можно было вдоволь насладиться ею. Какаши затормозил возле нужного подъезда и откинул голову на сидение. Взгляд его всё ещё был прикован к дороге, хотя в данный момент необходимость в этом уже отпала. Парень окинул взглядом двор и, убедившись, что сейчас там отсутствуют даже не страшащиеся непогоды бабушки, перебирающие свежие сплетни на скамейках, коротко поцеловал репетитора в губы. — Заметь, ты ни разу не спросил у меня разрешение, прежде, чем поцеловать, — шутя заметил мужчина. — Если хотите, я могу не целовать вас вообще, — не растерявшись ответил Шики. — Не сможешь. — Смогу. Это же вы вечно хотите затащить меня в постель. — Скажи, сколько раз прошлой ночью я попросил тебя остановиться? Шики, мне кажется, ты ещё больший извращенец, чем я. — Неправда. Мне и без секса неплохо живётся, а что насчёт вас? Долго протянете? Какаши хитро улыбнулся и наклонился к самому уху Шикамару. — Предлагаю спор, — прошептал он. — Кто первый поцелует партнёра, тот проиграл. — Это будет самая простая победа в моей жизни, — самоуверенно произнёс парень. — Что вы хотите проиграть? — Как насчёт желания? — Тогда готовьтесь к худшему. — с этими словами Шики вышел из машины и направился к подъезду. Настроение как-то само собой улучшилось и даже губы растянулись в подобие улыбки. Шикамару не понимал, на что рассчитывал Какаши, затевая этот спор, но возможность немного ударить по гордости репетитора отдавалась приятным теплом внутри. Вдруг он подумал, что этот спор был полностью противоположен тому, что предложил ему в ту ночь Наруто и, рассмеявшись этой неожиданной мысли, парень зашёл в дом. К сожалению, грязно-серые стены подъезда заставили его вспомнить об одном неприятном моменте: ему ещё предстояло извиниться перед Наруто за свою грубость. Конечно, делать это не хотелось, однако не признать свою ошибку было нельзя, тем более, что друг чисто из принципа не станет мириться первым. И правильно сделает, ведь если бы у Шики был хоть малейший шанс на то, что Узумаки всё же заговорит с ним сам, то он бы сейчас ни за что не нашёл в себе силы написать другу. Войдя в квартиру, он первым делом взял телефон и написал, первое, что пришло в голову: «Наруто, мы можем поговорить?». Позвонить ему бы не хватило смелости. Наверное, позволь он себе хоть одно лишнее мгновение перед отправкой, то точно начал бы бесконечное множество раз стирать текст и писать заново, исправляя несуществующие ошибки, думать, как сделать его красивее, правильнее. Однако вместо этого Шики, крепко зажмурившись, чтобы не было так страшно, сразу нажал кнопку «отправить». Так было правильно. Не прошло и минуты, как на его телефон поступил входящий звонок. Наруто, в отличие от Шикамару не страдавший излишней тактичностью, решил выяснить всё в привычном стиле — через громкие возмущения. Стоило парню взять трубку, как на него полился поток отборной брани. — Ёбаный ты эгоистичный ублюдок, какого хрена ты написал мне только сейчас?! Можем ли мы поговорить? Да блять, мы должны поговорить! Чё за хуйню ты мне вчера сморозил, придурок?! Надеюсь, это не было частью твоего гениального планая под названием «как трахнуть репетитора в кратчайшие сроки», иначе я тебе кишки выпущу при первой же встрече! Да ты хоть… — Ну вообще-то именно так всё и было, — перебил его Шики, поняв, что иначе разговор вряд ли удастся прекратить в ближайший час. Если Узумаки злился, а сейчас по десятибалльной шкале он был зол на все одиннадцать, то его гневные речи могли длиться вечность. Шикамару же сделал ставку на то, что неисчерпаемое любопытство ко всему, что касается его отношений, в схватке с яростной обидой, всё-таки победит. И, кажется, не прогадал. Секунды на две-три повисла тишина, а после Наруто произнёс удивлённое «в смысле?» — Ну… Мы вчера переспали. — И ты говоришь мне об этом только сейчас?! Ты же не изнасиловал его? Постановка вопроса была странной, учитывая, что Хатаке гораздо старше и раза в два превосходит Шикамару по физическим характеристикам. Да и член у него больше… Не то, чтобы это имело значение, просто факт. Но, если вдуматься, Какаши ведь до последнего пытался его оттолкнуть, так что в какой-то степени это можно было считать сексом без явного согласия партнёра, то есть насилием. Блять, их отношения ещё не успели толком начаться, а Шики уже получил статус абьюзера. — Почти. — В каком смысле почти? Ты что с ним сделал? — Может тебе ещё и продемонстрировать? Практические занятие, так сказать. По силе трения. — Сука, и когда ты стал таким извращенцем? Ужас, фу таким быть. Какаши-сенсей плохо на тебя влияет. — Так и передашь ему в пятницу. — Да, но сначала ты мне должен всё рассказать. Давай, подваливай ко мне, мои сегодня на корпоративе, так что вернутся только утром. Заодно и бухнём с тобой, как раз купишь. Похоже злость друга окончательно сошла на нет. В этом весь Наруто, легко заводится и так же легко отходит. Хотя, не знай он характер Шики, обида несомненно бы продлилась дольше. Но ведь они были друзьями и Узумаки дорожил Шикамару. А по хорошему давно бы уже должен был послать его к чёрту и бросить за все эти выходки. Но как бы легко друг не прощал его сейчас, парень знал, что даже у Наруто есть свой предел и, если честно, очень боялся однажды переступить его. Узумаки это переживёт, а вот справится ли Шики… — Тебе лишь бы выпить, — полушутся заметил он. — Ладно, жди меня вечером, матери сначала покажусь, а то уже давно дома не появлялся. Боюсь, однажды приду, а меня спросят, кто я и что здесь забыл. Наруто на том конце провода рассмеялся. Как всегда искренне, без притворства. Ещё недавно он был готов рвать и метать, а теперь без задней мысли веселился. Удивительный человек. — Ладно, с тебя пивко. — Погоди. — Чего ещё? Шикамару помолчал немного и, собравшись с духом, произнёс: — Прости меня. Я не должен был говорить те слова. — А, да это херня, забей, — непринуждённо ответил Узумаки и положил трубку. Только закончив разговор, парень обнаружил, что его сердце билось, как бешеное. Наруто больше не злится. Эта мысль вызвала блаженную улыбку на его губах. Надо же, а ведь он действительно волновался. Каждую секунду разговора Шикамару ждал обиженного «я больше не хочу иметь с тобой ничего общего» и, не услышав этого, почувствовал себя действительно счастливым. Может быть другу бы и стоило преподать ему урок и основательно обидеться, чтобы он раз и навсегда перестал быть таким мудлом, но чёрт, как же Шики рад, что Наруто этого не сделал. Без этого неукротимого урагана, будто бы сотканного из солнечного света, ему было бы намного хуже. Не зная, чем занять руки до прихода мамы, Шикамару решил немного прибраться. Ему не сложно, а ей приятно. Столь альтруистические желания посещали его довольно редко, так что парень решил не игнорировать их и для начала вымыть пол. Он не понимал критерии, по которым определяют, что пол грязный, так как для него тот всегда был в удовлетворительном состоянии, но мама настаивала на том, что это нужно делать хотя бы раз в неделю. А по хорошему два или три. Начать он решил со своей и родительской комнат, как с самых чистых, после ванную, кухню, коридор и, наконец, прихожую. Данное занятие не вызывало у него никаких положительных эмоций, однако было не хуже любого другого. Помнится, Сакура когда-то рассказывала, что уборка помогает ей привести мысли в порядок и даже немного расслабляет, но у Шики почему-то бардак в голове как был, так и остался, к тому же от неудобного положения заныла спина. И как девчонки этим занимаются на постоянной основе? Несмотря на то, что порядок в расположении вещей был для него священен, все остальные фазы уборки казались парню бессмысленными. Если он и занимался домашними делами, как например сейчас, то лишь из желания облегчить жизнь мамы, а не для удовлетворения потребности в чистоте. Наверняка как только он начнёт жить один совсем забьёт на уборку. Неправильно это, конечно, но что поделать, за все свои восемнадцать лет Шикамару так и не понял одержимости окружающих поддержанием чистоты в доме. Это был один из немногих аспектов жизни, где они с Наруто единогласно сходились во мнении. Ёшино вернулась через два часа, когда Шики уже успел протереть пыль на всех доступных поверхностях и принялся мыть зеркало в ванной. Если женщина и удивилась поведению сына, то виду не подала, а лишь поинтересовалась, где он ночевал и что сегодня ел. Благоразумно предположив, что правда, звучащая как «мам, я этой ночью трахался со своим репетитором», ей вряд ли понравится, парень уверенно заявил, что был у Наруто и сегодня, кстати, тоже планирует отправиться к нему. Мама кивнула и, не обращая более на него внимания, отправилась на кухню. Решив, что для обозначения своего присутствия дома этого вполне достаточно, Шики закинул в рюкзак чистую футболку и отправился к другу. С собой у него было две тысячи, этого с лихвой хватит на три литра пива и две бутылки вина среднего качества. Решив, что не хочет тратиться в одиночку, парень написал Узумаки с просьбой заказать что-нибудь вкусное на вечер, а заодно попросил подобрать фильм. Наруто, конечно, поспешил напомнить, что в прошлый раз Шикамару просто вырубился, не досмотрела даже до середины. Если быть честным, парень не мог гарантировать, что это не случится снова, однако друга решил пока не оповещать. Во время прогулки до дома Узумаки, Шики обнаружил у себя неожиданную особенность: непроизвольно среди проезжающих мимо машин он искал ту, что принадлежала Какаши. Не то, чтобы он делал это с какой-либо целью, скорее просто ставил в голове пометку «не он». Парень не знал, что сделал бы, если бы в один момент действительно увидел проезжающего мимо Хатаке, скорее всего просто улыбнулся бы и пошёл дальше, гадая, куда может направляться репетитор. Вроде бы ничего важного, однако ему требовалось приложить определённые мысленные усилия, чтобы оторвать взгляд от дороги. А когда это, наконец, удавалось сделать, он задумывался о том, где сейчас находится Какаши и чем занят. Наверняка он сейчас дома читает какую-нибудь книгу самого неприличного содержания или готовится к занятиям. Интересно, как у него проходит подготовка? Он просто выбирает задачи или продумывает, как лучше объяснить новую тему? И планировал ли он с самого начала давать им эти похабные задачи или данная идея пришла в его голову спонтанно? Ну вот опять, ему хочется задать Какаши так много вопросов, но почему же при личной встрече он может открыть рот только для того, чтобы поцеловать его? И снова репетитор занял собой все мысли Шики. Это уже начинает раздражать, неужели он и правда настолько зависим? Нет, так не должно быть. Шикамару всегда держал определённую дистанцию, в его мире есть место, куда нельзя никому, даже самым близким. Даже Наруто. Да, забавно, что в контексте самых близких людей парень в первую очередь вспоминает не родителей, а его. Ведь Узумаки знает о нём хоть и не всё, но тот допустимый максимум, который Шикамару может открыть другому человеку в принципе. В его жизни друг занимает самое высокое место, дальше просто некуда, там потолок, граница. Так почему же, когда речь заходит о Какаши, грань допустимого сдвигается немного дальше, а бетон его стен, защищающих уязвимую душу, рассыпается в пыль? Каким образом этот любовный яд проник так глубоко в его жизнь и занял в ней место, которого попросту не существует? Меньше всего на свете Шики хотел жить другим человеком, но, как это всегда бывает, его просто не спросили. Мозг и сердце дружно поставили перед фактом: ты влюблён и делай с этим, что хочешь, удачи. А что он, собственно, хочет? Целовать, пока не закончится кислород в лёгких или сбежать как можно дальше, чтобы больше никогда в жизни не утонуть в бездонной черноте чужих глаз? Вот именно поэтому он всегда избегал чувств. Без них было просто, серый мир, серая жизнь и такая же серая смерть когда-нибудь в далёком будущем. А что делать в этом красочном безумии, когда за секунду счастье сменяется столь же сильной болью? Когда ощущение безграничной свободы смешивается со страхом неизвестного, а чувства никогда не бывают однозначными. На самом деле ответ довольно простой — выпить. Алкоголь — это именно то средство, которое никогда не решит его проблему, но поможет забыть о ней на некоторое время. Примерно с этими мыслями Шикамару входил в Красное Белое, нащупывая попутно паспорт в кармане. Хотя, наверное, зря, ведь благодаря Наруто, его уже и здесь запомнили. Долго выбирать не пришлось, для себя он взял две бутылки Лыхны, а для Наруто несколько банок Чешского. Сумма вышла хоть и приличная, но для такого вечера не жалко. Расплатившись с приторно улыбающейся кассиршей, Шики направился к Узумаки. Отсюда до дома Наруто было рукой подать, однако Шикамару добирался не меньше десяти минут, так как при каждом неосторожном шаге бутылки в рюкзаке громко звенели, приковывая к его персоне неодобрительные взгляды прохожих. Ей богу, как будто первый раз алкаша видят. Ну собрался человек напиться посреди рабочей недели, что в этом преступного? Лето же. Подойдя к дому, Шики обнаружил, что Узумаки стоит возле подъезда, нетерпеливо перескакивая с ноги на ногу. На улице было не то, чтобы холодно, однако погода явно не располагала к шортам и майке, в которых вышел друг. Должно быть он замёрз, особенно если вышел сразу после их разговора. — Какого хрена так долго? — вместо приветствия произнёс Наруто. — Сто лет тебя уже жду, замёрз, как собака. — Никто тебя голым выскакивать не просил, чего в квартире не сиделось? — нравоучительным тоном ответил Шикамару. — Да хрен с тобой усидишь на месте. Я тебя минут десять ждал, потом мне надоело и я вышел… — И ещё полчаса ждал меня здесь. Гениально, Ватсон. — Да какая разница, пошли уже. — А ключи у тебя где? Лицо Узумаки приняло такое выражение, словно он съел четыре лимона, перед этим хорошенько их поперчив и обмакнув в горчицу для вкуса. По привычке он ощупал место, где должны были находится карманы на его джинсах, но конечно же таковых не имелось на шортах. Что ж, это вполне в его репертуаре, благо Шики помнил код от домофона наизусть и поэтому они обошлись без обзвона соседей с просьбой впустить их. — Что бы ты без меня делал, — шутя заметил Шикамару. — Дай подумать… Не торчал бы там сорок минут, как Хатико, в ожидании тебя. Шики рассмеялся. — Это-то ты как раз без меня сделал. — Да ну тебя, — ответил Наруто, весьма ощутимо пихнув друга в плечо. Именно в такие моменты Шикамару осознавал, что ему действительно повезло. Узумаки — дурак дураком, но такой искренний, верный и открытый и этот человек всегда будет на его стороне, всегда поддержит и поможет. Он этого не заслужил. Привыкший к холодной отстранённости родителей, парень мог в полной мере оценить, насколько много Наруто даёт ему. Он вообще в любом деле отдавал всего себя: если дружил, то до гроба, если пил, то до потери памяти, если шёл, то до конца. Но у этого была и обратная сторона, не замеченная многими. Даже Шики видел такое лишь раз и если честно, больше никогда не хотел увидеть. Если Наруто причиняли боль, то он изводил всего себя; сбивал костяшки, бессмысленно колотя стену, не спал ночами, пил за пятерых, но так упрямо твердил, что у него всё в порядке. Он никогда не признается, что ему больно, будет улыбаться, пока не сорвётся окончательно. Так было, когда Саске поссорился с ним, а после сбежал из дома и пропал куда-то на несколько месяцев. Тогда Наруто скорее напоминал ходячий труп, чем реального человека, но при этом то и дело сбегал с уроков, носился по городу, расклеивал самодельные объявление о пропаже, даже опрашивал людей, не видели ли они черноволосого ублюдка. И от такого действительно становилось страшно. Он постоянно пытался что-то сделать, навещал полицейский участок чуть ли не чаще отца Саске, который между прочим заведовал им, а после приходил домой и просто впадал в апатию. На несколько часов ему становилось всё равно. Наруто не было дела ни до себя, ни до других, казалось, в этот период у него в принципе приостанавливался мыслительный процесс. А после всё начиналось сначала. Двадцать один из двадцати четырёх часов в сутки он был готов умереть, но вернуть Саске домой, остальные же три часа он, можно сказать, просто не существовал. Шики видел всё это собственными глазами, каждый день он смотрел на то, как его другу становится всё хуже, однако ничем не мог помочь. Никто не мог, кроме самого Учихи. И неизвестно сколько бы это продолжалось, если бы в один момент полиция в полутора тысячах километров от их родного города не наложила штраф на организацию за незаконное использование труда несовершеннолетнего мальчишки, не имевшего при себе даже паспорта. Шикамару понятия не имел, как тринадцатилетний парень смог преодолеть это расстояние, не попавшись полиции, где и кем он работал, почему вообще сбежал, однако он точно знал, что Саске извиняется перед Наруто за тот случай по сей день. Все эти три с половиной месяца Узумаки убивало чувство вины и это событие несомненно оставило глубокий отпечаток на его личности. Наверное именно в тот момент закончилось его беззаботное детство. — Ты чего залип? — спросил Наруто, похоже, всё это время разговаривавший с Шики. — Мы, между прочим, ещё ни глотка не сделали, а тебя походу уже вынесло с концами. — Прости, задумался. Так что ты хотел? — Рассказывай давай, что у вас вчера там было. — Скажи честно, ты тащишься по аудиопорнухе? — Фу, блять, нет, ваши постельные дела меня не интересуют. Как вообще до этого дошло? — Ну, мы поговорили, — начал Шики, решив не обременять друга лишними подробностями, — потом выпили, после пошли в душ, а там… — Понял, принял, дальше не хочу. И это всё что ли? — А ты ещё чего-то ждал? — По-моему, ты мне где-то пиздишь, слишком гладко всё получается. Хуль ты мне тогда звонил? — Доказательство верности на века, все дела. — Короче, променял друга на член, ясно всё с тобой. И всё равно не сходится что-то, не знаю только что и где. — Ну что я могу сказать… — парень демонстративно пожал плечами. — Свою версию событий я выложил. — Может мне стоило бы спросить сенсея? Он бы явно рассказал более интересную историю. — Кого спросить? А, блять. Наруто, завязывай уже со своей анимешной хернёй, я скоро тебя вообще перестану понимать. — Не трожь святое! — Ладно-ладно. Лучше скажи, где штопор, я его в ящике не вижу. — А? Хм, мать вроде недавно шампанское приносила, наверное она и переложила. Посмотри на микроволновке. Штопор обнаружился точно на указанном месте, так что уже через несколько минут парни активно вливали в себя алкоголь. Привычное тепло разливалось в груди и скатывалось к желудку, согревая холодное сердце. В отличие от Узумаки, действие алкоголя на себе Шикамару почти не ощущал, ему просто было тепло и вкусно, отчего настроение медленно, но верно ползло вверх. Наруто, как обычно, болтал что-то о Сакуре, говорил, какие тёплые и сладкие у неё губы, а ещё, что ему чертовски нравится, когда она берёт инициативу на себя и прочие непристойности. Шики уже давно научился фильтровать выдаваемую другом информацию, понимая, что алкоголь в нём говорит громче разума. Да и пил он до неприличия быстро: пока Шикамару лишь пригубил бутылку пару раз у Узумаки уже не хватало литра. Что ж, Шики за годы их дружбы уже успел насмотреться на всё, так что он готов к любой выходке, которую Наруто способен выкинуть. Одно огорчает — вином, похоже, придётся делиться. Но если друг пил с вполне понятной целью — расслабиться и натворить глупостей на одурманенную алкоголем голову, то зачем это нужно было Шикамару — загадка. Он не проникался весельем, ему не удавалось забыться, парень просто методично отравлял свой организм, надеясь, что не сболтнёт и не сделает лишнего. С Наруто пить легко, он не будет осуждать ни ночью, ни утром, примет любое откровение, как данность, но, к сожалению, после пробуждения он вспомнит всё до последнего слова. Именно поэтому в этот раз Шики поставил себе жёсткое условие — никаких споров. Одного раза ему хватило, до сих пор не понимает, как разгрести последствия этой, как тогда казалось, невинной шалости. Вряд ли Какаши когда-нибудь сможет искренне сказать, что его больше не задевает тот факт, что он был всего лишь объектом спора, причём даже не призом, а простым инструментом. Что здесь сказать, Шикамару бы тоже было обидно и он совершенно не уверен, что смог бы принять чувства человека, сделавшего подобное. Похоже, что к цене, которую заплатил Хатаке за Шики, теперь добавилась ещё и гордость. Интересно, сколько мужчина ещё будет готов за него заплатить? — Как думаешь, сколько я стою? — спросил Шикамару ближе к концу первой бутылки. Наруто в этот момент уже расправился с пивом и с удовольствием принялся за вино. В его голубых глазах заговорщицки сверкали отблески света люстры. Не нужно быть гением, чтобы понять, что у него была идея, которую тот всеми силами попытается воплотить. Ни одни их пьяные посиделки не обходились без этой самой идеи, на которую Шикамару бы в жизни не согласился, будь он трезв. — Дорого. Ну, я б за тебя хоть убил. А с чего вдруг интересуешься? — Да так. Какаши тоже сказал, что я довольно дорогой. — А ты его как называешь? — со смехом спросил Узумаки. — Солнышко? Или, может быть, зайчик? Шикамару бросил в друга скомканную салфетку, попутно послав его к чёрту. Впрочем, чего он, собственно, ждал? Что Наруто ему цену в долларах выдаст? «Так, ну с контрольными ты мне помог долларов на пятьдесят, прикрывал перед родителями на семьдесят, пиво напокупал на сорок, ну и минус пять процентов просто потому, что ты пакость та ещё». Неожиданная мысль заставила его рассмеяться, так что он даже пропустил мимо ушей сказанное другом в реальности. — Чего? — переспросил Шикамару. — Погнали к нему? — К кому? — К Какаши. Купим ему коньяка, выпьем вместе. Шики даже не знал, что на это сказать. Идея была откровенно идиотской, да и вообще, неправильно беспокоить посреди ночи работающего человека. Наверняка он уже спит и точно не обрадуется им. Правильным решением было бы отобрать у Наруто бутылку, сказав, что с него на сегодня хватит и отправиться спать, предварительно захватив бутылку минералки из холодильника. Да и ему, кажется, пора завязывать, ведь теперь ему чертовски сильно захотелось прямо сейчас сделать то, о чём говорил Узумаки. Хочется услышать грозный учительский тон и бороться с безуспешными попытками уложить его в постель. А потом, когда Наруто отрубится где-нибудь на идеально прибраной кухне, разлив при этом коньяк и разбив стоявший опасно близко к краю стола стакан, сделать в этой постели кое-что более интересное. — Он нас вышвырнет, — попытался слабо сопротивляться Шикамару, однако им обоим уже было понятно, что тот согласен. — Да похуй, будем стучать, пока не откроет. — Ты же понимаешь, что мы собираемся сотворить херню? — Конечно. Так ты со мной? — Кто-то же должен спасать твою задницу. — Зато твою уже ничто не спасёт. Вы только потише там, я не хочу ничего слышать. Особенно «ммм, Какаши, пожалуйста, быстрее» или… Шики закрыл рот друга рукой, однако тут же почувствовал, как зубы беспощадно врезаются в его ладонь, и потому был вынужден снова предоставить ему возможность выкрикивать пошлости. — Я всё ещё могу передумать, — попытался угрожать Шикамару. — Я тоже, и что тогда делать будешь? Я же вижу, как ты хочешь к нему заявиться, но неужели пойдёшь без меня? — Может и пойду. — Не сможешь. — С чего бы это? — Тебе нужен предлог, а я идеально подхожу для этого. Один ты слишком разумный для такого, а со мной вроде как всё позволительно. Шики было нечего возразить. Он, как всегда, удивлялся тому, что при всей своей кажущейся поверхностности, Наруто на самом деле был удивительно проницателен. Даже сам парень не смог бы сформулировать свою мысль точнее, чем это сделал друг. Это ещё раз напомнило ему, что Узумаки далеко не так прост и наивен, каким может показаться. Он умеет видеть людей, понимать их, но по какой-то причине у него то ли радар регулярно заедает, то ли он принципиально этим навыком практически не пользуется. Тем временем они уже кое-как оделись, неловко толкая друг друга в узкой прихожей и вышли в подъезд. Там полагалось вести себя тихо, ведь соседи могли в любой момент позвонить родителям Наруто с жалобой на то, что их сын устраивает пьяный дебош. Друг вообще с этими людьми имел весьма натянутые отношения, но по крайней мере старался лишний раз не провоцировать. Разве что за исключением того раза, когда написал баллончиком на двери одного старика, нажаловавшегося его родителям, будто Узумаки якобы курит, слово «гандон». Или когда подкинул тухлые овощи на коврик соседке, сказавшей Кушине, что он колется. Или… Ладно, Наруто регулярно проявлял несвойственную ему мстительность в отношении соседей и те не брезговали отвечать ему той же монетой. Можно сказать у них была своеобразная война, благо пока ещё не кровопролитная, если не считать лещей, которых ловил друг от матери после некоторых особенно правдоподобных доносов. Шикамару хорошо помнил дорогу и потому мог не напрягаясь отдаваться их странному разговору, зашедшему каким-то образом в сторону понятия эгоизма и благодетели. Время от времени они любили поразмышлять на пьяные головы о чём-то подобном, а утром либо смеялись над их недалёкими рассуждениями, либо с двойным усердием продолжали спор. Конечно, Шики редко говорил об этом вслух, но он всей душой любил такие моменты. Несмотря на свою категоричность, Узумаки умел слушать и даже пытался вникнуть в чужую точку зрения, нет, не принять, но хотя бы понять. С ним было интересно просто говорить о жизни, но почему-то без алкоголя разговор почти никогда не клеится, зато в моменты, когда они оба нетвёрдо стояли на ногах, получалось просто идеально. К моменту, когда они оказались у двери Хатаке, компромисс так и не был найден, однако все разногласия быстро вылетели из головы Шикамару, когда тот наконец осознал, что вот сейчас он должен будет войти. Про коньяк они оба благополучно забыли, да и всё было давно закрыто, второй час ночи как-никак, но вот теперь эта несчастная забытая бутылка пришлась бы как нельзя кстати. Выпить бы залпом немного для смелости. Шики уже представляет, как им открывает недовольный тем, что его разбудили, Какаши, как отчитывает их и велит отправляться домой. А наутро Шикамару обнаруживает на своём телефоне СМС с текстом «тебе стоит найти себе другого репетитора» и, конечно же, его номер оказывается в чёрном списке. Ещё секунда и он готов будет развернуться и уйти домой ни с чем, но в этот момент Наруто стучит в дверь. Звук неторопливых шагов хорошо слышен им обоим и что-то в нём напрягает Шики. Какаши обычно ходит не так, его шаг чуть мягче что ли, да и походка не та. В замочной скважине проворачивается ключ. — Но ведь Какаши никогда не запирается, — растеряно думает Шикамару, бросая взгляд на цифру, украшвую дверь. Нет, всё верно. Дверь открывается и перед ними стоит Асума собственной персоной. В руках учителя бутылка водки, что никак не сочетается с образом всегда спокойного и рассудительного мужчины, которого они привыкли видеть. Он, похоже, даже не удивился их появлению или же хорошо скрыл это, лишь жестом пригласил войти. Шики молча послушался, а Наруто так и остался стоять за порогом, изумлённо глядя на преподавателя. — Ну, что встал, проходи, — подгоняет Узумаки тот. — Асума, кого там черти принесли? — спрашивает из другой комнаты Какаши. — Или сам посмотри, — отвечает ему мужчина и добавляет тише для учеников. — Надеюсь, у вас есть объяснение тому, что вы здесь забыли.