как она

Прошлое стоит оставлять в прошлом — к сожалению, эта грамотная стратегия не всегда применима к нашим условиям жизни. И если мы продолжаем жить в том же городе, ходить по тем же улицам, общаться с теми же людьми, то рано или поздно мы сталкиваемся с напоминаниями о событиях давно минувших дней. Более того, порой призраки прошлого сами отчаянно стремятся стать частью нашего настоящего. Это может раздражать, казаться неприятным и неуместным, но так случается. Кен Рюгуджи долгое время тосковал по Эмме, не мог нормально есть, спать. Со смертью Эммы он будто бы сам умер. Но Микаса смогла помочь ему. Она будто бы была копией Сано Эммы. Молодая девушка медленно поднималась по ступенькам, одновременно пытаясь подавить в себе разочарование. Сегодня мать сообщила ей совсем не радостную новость, скорее даже печальную. Без ведома дочери та отправила заявление на обучение в Штатах, и теперь Микасе необходимо покинуть Токио. Слёзы на её юном лице давно застыли, и вместо них появились огромные синяки под глазами. Он должен понять, и он обязательно придумает что-нибудь, подумала она. Стук в дверь. У парня по ту сторону двери безмятежное выражение лица, что его можно принять за мраморную статую. Его оповестили. Он определённо знал об этой новости. — Ты и вправду собираешься делать что сказала твоя мать? — в его голосе присутствует нота надежды, на то что она останется, не выполняя приказ матери. По правде говоря, это даже не вопрос, но Микаса, всё равно отвечает «да», нервно заправляя локон за ухо. Она слишком влюблена в него, как и многие девушки из старшей школы. Правда только ей он ответил взаимностью, захватив её сердце в плен. — Мы ведь в любом случае будем вместе, — будто бы утверждая, девушка смотрит на него исподлобья. Пока любишь кого-то всем сердцем — хотя бы одного человека, — в твоей жизни еще остается надежда. Даже если вам не суждено быть вместе. Они оба понимают трудность всей ситуации, и всё же они уверены в своей прочной любви к друг-другу. — Расстояние погубит наши отношения. — говорит Кен, но взгляд его глаз был уставлен на Микасу. Тугой клубок страха стискивает грудную клетку девушки, словно голодная кобра, он всё затягивается, так что она чувствует как перестает дышать. Всё её существование горит одним желанием бежать с ним и ей стоит огромных усилий данное удовольствие. Она ничего не сделала чтобы противостоять родителям, хоть и была внимательна. С другой стороны, ей казалось что данная трудность выдана им на проверку их отношений. — Что же, — её голос дрожит, несмотря на отчаянные усилия говорить уверенно, — В любом случае, ты никогда не видел во мне Микасу. Я знаю про Эмму, Доракен. Какое-то мгновение ей кажется будто бы он хочет что-то сказать, но потом его губы сжимаются в тонкую линию, и он протягивает ей руку. У слов есть обратная сторона. И говорят не всегда все, что хотят сказать. Это людская слабость. Мы испытываем других, чтобы проверить самих себя. Противоречиво, правда? Девушка взяла на себя смелость коснуться его щеки, проводя по ней указательным пальцем. Она наклонилась, уловив знакомый запах одеколона. Тот лишь поцеловал её — терпко, с некой уверенностью в принадлежности. — Зачем ты все это делаешь? — это был скорее не вопрос, а утверждение в её вине. Он хотел видеть в ней Микасу, но образ Эммы совсем не позволял этого. Эмма была его воздухом и смыслом жизни. Гордыня выступает в жизни Микасы как своеобразное «спасение», защитный механизм, позволяющий личности сохранить себя, свои представления о мире, когда уже давно пора посмотреть на него шире, изменить застаревшие и закостенелые убеждения, открыть себя миру. Но зачем это делать? Зачем оставлять все, как есть? Дело в том, что личность вообще стремится сохранить себя, изменения происходят редко, с большим трудом и множеством затраченных ресурсов. Спрашивается: зачем меняться, если ты уже худо-бедно приспособлен к этому миру? Гордыня несла с собой постоянные обиды, конфликты с Кеном: она не позволяла решать проблемы продуктивно и являлась признаком эгоцентризма, который не давал возможности Микасе идти вперед на пути развития её личности. Может поэтому он так легко видел в ней её? Она и сама не знает. Скорее не хочет. Она видит как парень страдает, но всё равно не сделает шаг к нему. Жажда внимания. Микаса хочет чтобы это сделал он, не она. Хочет его усмирения перед ней. Целый час её разум клевал. Мол, подойди и обними, он не оттолкнет. Он примет её любую, и при любой ситуации. Слишком сильно он любит её. Эмму. — Я ведь была хоть и на секунду, но любима тобой, — на лице вновь появилась улыбка, которая так нравилась Дракену. Улыбка Эммы. Но сегодня она казалась чужой, словно это не его любимая. Не его Эмма. От этих слов у парня прямо кровь закипела. Но он вида не подал, не наступит ведь собственной гордыне, она и не заметила ничего. — Ты ведь не пожалеешь? — лишь об одном он отважился спросить. Он прекрасно понимал, видится с ней ему придется, определённо. — Ты был определенно лучшим человеком в моей жизни, — тонкий намёк, на то что он был слишком дорог для неё. Возможно и в этом проблема. Она не хотела резко терять его, ведь было бы больно обжечься об искру потери, — но это лучшее что ты можешь сделать для меня. Микаса искренне раскаивалась. Доракен — необыкновенный, исключительный человек. Он изменил её жизнь, сделал её чуточку краше. Сумел вытащить её из-под контроля богатых родителей, которая, казалось бы, безвозвратно её погубила. Вернул уверенность в будущем, в себе, в способностях и возможностях. Всю ночь глаз не сомкнул, ворочался с боку на бок, лишь бы понаблюдать за состоянием Микасы. За что ей такая роскошь? Никак не могла врубиться, прикидывала так и эдак. Столько ведь подарков судьба ей преподнесла. Но одного она так и не получила. Своего места в сердце Кена Рюгуджи.