Мы поставим этот мир на колени

      — Я не совсем понимаю, чего вы хотите добиться.       Юэ Цинъюань устало потер лоб и улыбнулся в пустоту.       — Я сам не совсем понимаю. У тебя получилось?       — Не сразу, — тихо ответила Ма Юй. Ее голос звучал виновато, и глава Юэ в который раз вспомнил Систему, которая снова и снова наказывала его болью, ее сухой раздражающий голос. — Я не все понимаю и не все могу объяснить, но попробую.       Юэ Цинъюань коротко кивнул и закрыл глаза. После очередной временной смерти тело его никак не могло вернуться в норму. Его лихорадило, и эти ощущения не принадлежали Шэнь Цзю: с истинно демонической скоростью тот пришел в себя, а вот Юэ Цинъюань продолжал страдать. Может, и вправду стоит немного бережнее относиться к себе? Иначе у него сил не хватит для всех задуманных дел.       — Система еще существует, но она похожа на улей. В ней столько дыр, что она стала совершенно бестолкова. Но та часть, в которой хранится ее память, все еще цела, пока жив ее создатель. Я ищу пути и скоро проникну туда, но не знаю, смогу ли…       — Конечно, сможешь, — перебил ее Юэ Цинъюань. — Ты — человек, память твоя несовершенна, но ты станешь лучшим хранителем. Кому нужна память без чувств, без эмоций? Она пуста. Ты сделала то, чего не смог больше никто, ради своего ребенка осталась здесь и до сих пор не ушла, не потеряла себя и помогаешь мне. Почему думаешь, что она в чем-то лучше тебя?       — Я нашла записи о вас, — быстро пробормотала Ма Юй. — Она не только болью вас наказывала. Вас нельзя было воскрешать, но она воскресила и попыталась сломать, чтобы держать под контролем, иначе не справлялась. Насылала на вас страшные сны и видения, манипулировала, пробралась в вашу голову, как червяк. Это нечестно.       — Жизнь вообще нечестна, — Юэ Цинъюань скривил губы. Чего еще стоило ожидать от такого создателя и помощницы, как не принуждения? Они играли в свои игры, а их игрушкам право голоса не давалось. — Что еще?       — Мой сын должен был стать Верховным демоном, но теперь об этом можно догадаться только по обрывкам… это как страница из книги, разорванная на части и полусожженная. Там не было варианта, при котором в Бездну попадает Шэнь Цинцю. Он спутал все планы.       — Еще бы, — пробормотал Юэ Цинъюань и потер запястье. — А-Цзю мастер разрушать планы. И свои, и чужие. Что с этим мечом, который Бинхэ должен был вытащить?       — Информация о нем очень перепутана, — Ма Юй заговорила медленнее, с трудом подбирая слова. — То, что я зову информацией, это не слова, а словно видения. Я понимаю их все, но не все могу рассказать. Иногда мне не хватает слов. Так вот, нельзя было просто соединить два мира и сделать вид, что так всегда и было. Нужно придумать причину разрушения, описать место… добавить условие.       — Условие?       — Я слышала о таком только в легендах. Когда проклинают, всегда есть условие, чтобы проклятие можно было снять. Нельзя что-то сделать противоестественное и не оставить возможности все исправить. Так вот меч — как раз эта возможность. Он что-то делает, что-то, что полностью изменит мир. Но что? Там все так перепутано, что я не нашла следов. Ничего не случилось бы, если бы Бинхэ получил его, но теперь уже ничего не поделать.       — С этим разберемся позже.       Юэ Цинъюань огляделся. Яркие огни не давали ни единой тени затаиться по углам, но свет этот утомлял.       Не должно быть света без тени, не должно быть добра без зла.       — Я справлюсь, — решительно проговорила Ма Юй, и на мгновение в голове вспыхнуло не то воспоминание, не то просто придуманная им самим картинка: маленькая хрупкая женщина, отчаянно сражавшаяся с судьбой, но проигравшая. Женщина с болезненным взглядом и поджатыми губами, которая готова была на многое, но сил ей отмерили так мало, что даже на жизнь их не хватило. Такая же жертва второпях написанных строк, как и каждый из них. Заложники чужих идей, мыслей и желаний, которые отчаянно стремятся выбраться в свою жизнь; запертые в клетке слепые котята, которые неизбежно вырастают.       Создатель был прав, с безмятежностью подумал Юэ Цинъюань. Их всех нужно было убить или свести с ума, чтобы никто не вырос, не понял, не изменил предначертанного; короткие роли, глупые реплики. Но Система допустила ошибку, обретшая слишком много самостоятельности из-за слабости создателя. За эту ошибку придется расплачиваться всем.       — А еще я нашла все истории от первой до последней, но нынешней среди них нет. Раньше их писали заранее, и эту написали тоже, но она заканчивается падением в Бездну моего сына. Все изменилось, но никому больше нет дела: Система пытается латать собственные дыры и умирает. Ее уже не допишут.       — Значит, мы впервые живем сами, — тихо заметил глава Юэ.       Вместо ликования или страха он ощутил нелепое желание закрыть голову руками и просто сидеть, не думая больше ни о чем. Ему становилось все тревожнее, и с этой тревогой справиться он не мог.       Тот удар, что снова принял на себя А-Цзю — кем он нанесен и какие последствия принесет? Если Чжучжи-лан вместе с ним отправился к Тяньлану, то наверняка уже добрался до места. Мог ли Тяньлан навредить ему?       Вспомнив совершенно безумные глаза с фиолетовыми искрами, Юэ Цинъюань со вздохом признал, что правитель демонов мог совершить все что угодно.       Мобэй будет там и наверняка постарается не привлекая к себе лишнего внимания отвлечь Тяньлана на что-то достаточно масштабное, чтобы дать А-Цзю время. Большего они сейчас придумать не смогут.       — Нужно допросить Ша Хуалин, — напомнила Ма Юй и вздохнула. — Иначе нам сложно будет предугадать действия правителя.       — Нам в любом случае будет сложно, но ты права, — вздохнул Юэ Цинъюань. — Спасибо, что помогаешь мне.       — Вы спасли моего сына от ужасной участи. А ведь больше никто не справился, — печально ответила она. — Для меня честь служить вам после смерти.       После вчерашнего приступа глава Юэ не решился обратиться к Му Цинфану. Целитель выглядел лишь чуть живее мертвеца, совершенно измученный и дарами Тяньлан-цзюня, которым не было цены, и ухудшением здоровья самого Юэ Цинъюаня. Отлежавшись, глава немного трусливо решил отправиться к Ша Хуалин тайком.       На каждого лорда рухнуло слишком много забот и хлопот, и Юэ Цинъюань почти ничем не мог им помочь. В его голове словно несколько рек одновременно несли свои мутные воды.       Свергнуть Совет. Вынудить Тяньлана вести себя так, как удобно им. Найти уже А-Цзю и вернуть домой. Дождаться возвращения Лю Цингэ.       Перевернуть мир казалось вовсе не самой сложной задачей.       Все свои сомнения и застрявшее где-то у горла чувство ненужности глава Юэ решил отложить на потом.       Круг печати ярко вспыхнул под ногами, и Юэ Цинъюань, приглушив ее свет, бесшумно покинул хребет. Путь его лежал к полуразрушенному дворцу Хуаньхуа.       Несмотря на ужасающие разрушения, самые глубокие подземелья не пострадали. Именно в пугающей Водной тюрьме и скрылась Ша Хуалин — даже зов крови Тяньлана не пробивался сквозь ее стены.       В ночной мгле усыпанные снегом развалины дворца выглядели устрашающе и скорбно. Ступив на раскрошенные льдом каменные осколки, Юэ Цинъюань вспомнил о Лао Гунчжу. Жаль, что некоторых людей можно убить лишь однажды; недостойные мысли, но идея воскрешать старика и вытряхивать из него дух в дни плохого настроения показалась главе чрезвычайно привлекательной.       Легко ступая по рассыпавшимся на части золоченым колоннам и узорчатым дверям, Юэ Цинъюань не оставлял за собой следов. Шаг за шагом он продвигался все глубже среди покосившихся стен, пока не добрался до неприметного камня.       Раньше этот камень был частью фундамента, вывороченный ледяной силой Мобэй-цзюня. Приложив к нему ладонь, Юэ Цинъюань прикрыл глаза и послал капельку ци в холодную глубину.       Камень изнутри будто пророс меридианами. Откликнувшись на силу хозяина, он ослабил свою хватку и мягко подался в сторону, открывая тайный проход. Никто другой не смог бы проникнуть сюда — на любое вторжение сторожевой камень просто разрушил бы стены прохода, заваливая его безвозвратно.       Внутри было тихо и сумрачно. Вкрадчивый холод сунулся за воротник, но отступил; даже не замечая, Юэ Цинъюань настолько разогнал ток ци внутри своего тела, что не почувствовал бы никакого холода, даже оказавшись в ледяной воде под слоем льда.       Хрупкий огонек загорелся на его ладони и медленно поплыл вперед. Из тьмы выступали решетчатые и каменные двери, за которыми прятались камеры. Потолок и стены искрились инеем, а воздух изо рта обращался легким облачком.       Ша Хуалин не была заперта, но предпочла, чтобы ее закрыли снаружи.       Вода в тюрьме не выдержала холода и покрылась слоем льда. В самой глубине виднелось темное течение, словно воды закручивались воронкой вокруг крошечной платформы.       Холод никак не мешал огненной демонице — своим пламенем она согревала камни и чувствовала себя вполне уютно. Ей оставили вдоволь еды и одеяла, но она попросила немного книг по истории, скрывая смущение за безразличием.       — Глава Юэ, — мелодично поприветовала Хуалин, рассеянно переворачивая страницы. Она лежала на животе, задрав ноги и покачивая ими в воздухе. Тонкий алый шелк почти не скрывал белизны ее кожи. — Решили проведать несчастную женщину?       — Женщина не выглядит несчастной, — отозвался Юэ Цинъюань. Лед под его ногами поскрипывал.       Ша Хуалин негромко фыркнула и перевернулась на бок, подперев рукой голову.       — Мне никогда еще не было так скучно и лениво, — пожаловалась она и закатила глаза. — Но я не несчастна. Здесь его крови… будто и нет. Кажется, еще немного, и я смогу ее вывести вместе с…       Лицо ее исказилось, но договаривать демоница не стала.       — Вместе с ребенком? — закончил Юэ Цинъюань, ступая на платформу. — Не ждите осуждения. Мне не понять, каково это — потерять отца, клан и стать наложницей против воли.       — Ничего, у вас все впереди, — мрачно заметила Ша Хуалин. — От вас, светлых, вообще не дождешься правды, одно притворство. Такие заботливые, а на деле вам даже друг на друга плевать.       — Никакого притворства, — заверил Юэ Цинъюань, огляделся и присел на несколько сваленных в кучу лишних одеял. — Мне на вас и в самом деле плевать. Но это не значит, что я не сочувствую.       — Оставьте себе сочувствие, — Хуалин перевернулась на спину и тоскливо вздохнула. — Лучше передайте яблоко. Остаться в человеческих землях стоило только ради них. Все время хочется есть, эта маленькая тварь внутри меня… знаете, что он сделал? Он хочет очень сильного наследника, и для этого ему нужны вы. Получеловек-полудемон, вот кто ему нужен. А дети от наложниц будут немыми солдатами. Уже сейчас эта нерожденная кучка плоти слепо предана Тяньлану. Он будет верен ему до последнего вздоха…       — У него ведь уже есть два сына-полудемона. Зачем ему еще?       — Те не удались, очевидно, — демоница вяло махнула рукой и приняла яблоко. — Один выращен людьми и предан вам, а не ему. Второй и вовсе ходячий сборник правил хорошего тона… куда им. А ведь ритуал передачи души из одного тела в другое совершается или добровольно, или под воздействием крови. Сыновей придется ловить, запирать и поить кровавым супом, пока наружу не полезет — добровольно никто из них не станет жертвовать своим телом.       — Удивительно, — с легким оттенком язвительности отозвался Юэ Цинъюань. — Обычно демоны так почитают своих родителей…       — Так и отгрызли бы голову, — Хуалин покрутила яблоко в пальцах и подбросила в воздух. — Вряд ли вы пришли просто поговорить со мной.       — Мне нужно лучше понять его. Помогите.       — Тут я вам не помощник, — раздраженно бросила Хуалин. — Я сама его не понимаю. У него иногда все мысли сбиваются на одной цели, и тогда свернуть он не может. Так теперь с вами. О чем мне рассказать?       — Можно ли вырастить человеческое тело из крови демона?       — Нет. Но можно породить дитя — полудемона — получеловека и захватить его тело, покорив себе оба мира сразу. Вы же не надеялись на крепкую семью, глава Юэ?       — О, я давно ни на что не надеюсь, — холодно отозвался Юэ Цинъюань. — Придет ли он мстить за вашу смерть?       — Обязательно, — без тени сомнения заявила демоница и лукаво прищурилась. — Только не за мою, а за смерть ребенка. На меня ему плевать, да и на него тоже, но он слишком любит играть в чувства. Демоны берегут своих детей, но он и не демон давно. Что-то иное, что не пожалеет для своих безумных развлечений ни родную кровь, ни весь мир. Скука, глава Юэ. Уверена, если вы вдруг согласитесь стать его супругом, потом потребуете трон, потом изобьете его плеткой, а в конце пырнете ножом — он будет покорен и даже смотреть на других не станет. С вашей силой вы вполне справитесь.       — Спасибо за идею, — мрачно кивнул глава Юэ. — Вы передали Мобэю кровь?       Хуалин сморщилась и потерла грудь.       — Пришлось делать рану почти у самого сердца, иначе никто не поверил бы, что она смертельна. Едва зажило — тут и демоническая ци еле течет. Крови будет достаточно, чтобы поднять мой род. Обратится он против Тяньлана, потому что в глазах демонов вы уже его супруг, а раз творите беззаконие, то мужу вашему и отвечать.       Юэ Цинъюань изумленно приподнял бровь.       — Как интересно, — пробормотал он. — Если я сейчас начну вторжение, то виноват снова окажется он?       — Разумеется. Это ведь он не может свой гарем удержать и угомонить… Репутация – острая вещь, колкая. Если супруг или супруга недовольны и воюют почем зря, то явно в постели дела нехороши, а Тяньлана и без того не любят.       — То есть мстить он явится, но если против него выйду я…       — То все это превратится в одну из тех дурацких книжонок, которые даже до нас доходят, — Хуалин фыркнула, как недовольный еж. — Где непонятно, что гаже — картинки или содержание. Будет биться в полную силу, но вредить не станет. Будет громко кричать, но не станет сердиться… Иногда он слишком человечен.       Юэ Цинъюань кивнул, погружаясь в глубокую задумчивость. Верить демонице не было причин, но все ее слова укладывались в тот образ, который составил сам глава Юэ. Да и не было резона ей врать — никто другой, кроме, пожалуй, самого Юэ Цинъюаня, не ненавидел правителя демонов с тем же пылом.       Значит, он обязан отреагировать, если заклинатели вторгнутся на территории демонов. И на любую угрозу жизни самого Юэ Цинъюаня наверняка вмешается.       В памяти всплыли бесконечные повозки с дарами. Раз уж такие усилия приложены к его завоеванию, то вряд ли Тяньлан упустит возможность показать свою силу и выступить героем, спасающем из беды.       Главное, правильно направить его импульс.       Быть может, ниточка связи сохранит жизнь А-Цзю, если все неудержимо покатится в пропасть?       — Еще один вопрос, — закрыв глаза, глава Юэ выудил из памяти странный памятник, который в разуме создателя обнаружила Ма Юй. — Меч из Бездны, Синьмо, и памятник… тысячи заклинательских мечей. Что это?       Демоница вмиг посерьезнела и нахмурилась. Стремительно приподнявшись, она села и поджала под себя ноги, глядя на главу Юэ с холодом во взгляде.       — Про меч из Бездны ничего нового не скажу. А вот те мечи… лучше не лезть к ним. Даже я там всего один раз была. Страшное место, и знать не хочу, кто и почему их оставил. Если разобраться хотите, так спросите у Мобэя — именно там его давний предок выпросил у кого-то из умерших владельцев свой ледяной меч. Сам меч остался там, но его образ обрел плоть и перешел к новому хозяину, становясь то оружием, то узором на коже. Знать не знаю, как он этого добился. Но с тех пор в роду Мобэев почти не бывало наложников и наложниц, словно с мечом этим пришло и другое — выбрать одного на всю жизнь и никогда не отпускать. Этот меч до самой смерти защищает самое дорогое, что есть у ледяных демонов. Если призвать его физическую форму, то на клинке будут символы — имя меча. Больше я ничего не знаю.       Наскоро свернув разговор, Юэ Цинъюань поднялся.       — До самого конца вам лучше прятаться здесь. Если победим, вам придется вместе с нами наводить порядок на демонических землях. Если проиграем…       — Если проиграете, я перережу себе горло, — спокойно бросила Хуалин и кивнула на кинжал в потертых ножнах, лежащий на краю платформы. — Второй раз я ему не дамся.       Коротко поклонившись, Юэ Цинъюань покинул Водную тюрьму. Сердце сухо щемило.       Ему не было никакого дела до демонов, кроме одного или двух, если брать в расчет Мобэя, но даже при своем равнодушии он не мог принять или оправдать то, что делал Тяньлан. И не мог не выразить своего восхищения стойкостью Хуалин, которая готова была идти до конца.       В покоях было так холодно, что все огни горели едва-едва, смутно потрескивая в полной тишине. Замерев на пороге, Юэ Цинъюань нахмурился.       — Глава Юэ, — прохрипел Мобэй. Он сидел на полу возле постели, темная лужа вокруг него стремительно расползалась, покрываясь коркой льда. Колко пахло свежестью и кровью. — Я нашел…       — Я знаю, — в два шага оказавшись возле ледяного демона, глава Юэ щелчком усилил почти потухшие огни и болезненно сморщился, глядя на огромную рваную рану на боку. — Почему не пошел к Цинфану? Пугать не хотел?       — Заморозил, а тут снова потекло, — тихо отозвался демон. — Я едва успел отвлечь правителя. Вырвался на мгновение, огненные подняли восстание, даже дворец Тяньланя пострадал… Полный хаос.       В два счета запечатав кровь, Юэ Цинъюань оглянулся и стянул со стойки мягкий пояс, затягивая рану.       — Что он собирался сделать?.. нет, не отвечай. Тебе нужно восстановиться как можно скорее и принять силу. У нас осталось совсем мало времени.       — Завтра, — шепнул Мобэй и схватил Юэ Цинъюаня за рукав. Глаза у него закатывались. — Мне надо обратно, и завтра я вернусь.       — Лежать, — холодно бросил глава Юэ и поднялся, глядя на лужу крови. — Если тут будет Цинфан, я поверю в твое “завтра”, но не сейчас.       Мобэй хрипло вздохнул и выпустил рукав.       — Он будет переживать.       — Я надеюсь, что он будет переживать, — подчеркнул Юэ Цинъюань и направился к двери, на ходу стирая с рук кровь. — Может, тогда ты будешь больше беречь себя, а заодно и нервы нашего целителя?