Идеальный брак

-      Какая идиллия! - ехидно воскликнул блондин, всплеснув руками. - Легендарное Золотое Трио в полном составе! -      Какого черта ты тут забыл? - немедленно набычился Рон, сжав в кулаке несчастные ромашки так крепко, что стебли жалобно хрустнули. -      Не знаю, в курсе ли ты, - небрежно заметил Малфой, стряхивая невидимую глазу пылинку с лацкана безупречного пиджака, - но здесь находится моя жена. Ах да, я и забыл – уже вся магическая Британия в курсе! Но до тебя всегда многие вещи доходили с опозданием, не так ли, Уизли? Что поделать, в большой семье на всех не хватает, в том числе и мозгов. -      Малфой! - раздался резкий оклик из того угла, в котором сидел Гарри, но, на какой бы эффект ни рассчитывал гриффиндорец, добился он прямо противоположного. Вместо того, чтобы вспомнить об отведенной ему роли беззаветно влюбленного мужа, блондин расцвел сладкой улыбкой, вмиг позабыв о рыжем неудачнике, издевательство над которым, признаться, не доставило ему ожидаемого удовольствия. -      Поттер! - улыбнулся Малфой, и улыбка вышла хищной, как у зверя, заприметившего лежащий без присмотра кусок мяса. - Как я рад тебя видеть! Скажи, давно собирался тебя спросить: как думаешь, мы теперь будем дружить домами? Ну, знаешь, посиделки в пабе за сливочным пивом, квиддич по выходным… -      Я бы на твоем месте не рисковал так, Малфой, - вкрадчиво ответил Гарри. - А то у меня, знаешь, каждую неделю новое хобби. К примеру, сейчас - изобретение новых сортов пива. А поскольку пивовар я неважный, кто знает… рука дрогнет над котлом в неподходящий момент… разные бывают случаи. -      Тогда советую тебе тщательнее следить за своими руками, - насмешливо ответил блондин, бессовестно намекая на принесенный Гарри и Роном Обет. - А вообще печально, конечно, крайне печально!.. Ни пивовар из тебя, ни зельевар…Раньше хоть за плохими парнями гонялся, в Азкабан их сажал – а теперь и здесь все переменилось, другие методы в ходу, да? Ты уже чувствуешь свою бесполезность или еще не успел осознать? -      Моя полезность или нет, по крайней мере, мое личное дело, - парировал Поттер. - А некоторым, чтобы хоть что-то из себя представлять, приходится искать, как бы поудачнее выйти замуж… Ой, прости, я имел в виду – жениться. -      Некоторым, может, и приходится, - с притворным сочувствием вздохнул Малфой, рассматривая отполированные ногти, - а некоторых, знаешь, счастье находит само. Просто-таки сваливается на голову, даром, да так, что захочешь – не уйдешь обиженным!.. -      Попридержи язык, хорек, - угрожающе прорычал Рон, переступив с ноги на ногу так, чтобы загородить собой Гермиону, о которой все, казалось позабыли.       Немая свидетельница этого изысканного обмена любезностями между тем сидела в постели и безуспешно пыталась осознать происходящее.       С самой первой секунды, когда он вошел в палату, Гермиона не сводила взгляда с блондина, и глаза говорили ей совершенно определенно: Малфой ни на кнат не изменился. Все тот же холеный вид, надменные манеры и бездна эгоизма и самодовольства. Подтверждали увиденное и уши: все слова, что вырывались из этого красивого, четко очерченного рта, были пропитаны ядом сарказма и презрения. Это был все тот же человек, что она помнила; все тот же несносный слизеринец, который только и был занят тем, как бы побольнее ударить и посильнее унизить её друзей и её саму. И ни при каких условиях, ни в каком самом фантасмагоричном сне она, Гермиона Грейнджер, не могла не то что влюбиться и выйти замуж, но даже взглянуть в сторону такого человека!..       Однако сердце говорило совсем иное. Стоило ему войти, как внутри как будто перевернулся котел с кипящим зельем, и по венам стремительно начало растекаться тепло – не обжигающее, но ласковое и согревающее. Палата сразу перестала напоминать арктическую пустыню, и вдобавок с ребер как будто сбросили тяжеленный невидимый булыжник, который все это время находился там, никем не замеченный, и мешал дышать полной грудью.       С приходом Малфоя чувство тревоги и нереальности происходящего пропало, словно по щелчку пальцев. Он как будто был потерянным фрагментом паззла, недостающим кусочком мозаики, который соединил все разбитые и разбросанные части её личности воедино. Это было реально; он был реальным, и, несмотря на то, что разум изо всех сил сопротивлялся, пытаясь отыскать хоть какие-то зацепки и возражения, тело безошибочно узнало его, как собака чует своего хозяина, даже когда он еще не вошел в дверь.       Больше не требовалось ни кольца, ни свидетельства о браке, в один момент Гермиона поверила в то, о чем говорил ей Гарри. Поверила сердцем, душой, которая откуда-то точно знала, что этот человек – её, а она – его, и иначе быть не может. Один лишь разум еще отчаянно сопротивлялся, не оставляя попыток понять – как это могло случиться, как она пошла на это, как?!       Гермиона вслушивалась в разговор, но почти не разбирала слов. В ушах стоял сплошной шум крови, разгоняющейся по венам все быстрее и быстрее, словно стараясь обогнать мысли и заглушить их этим все нарастающим гулом. Вот Рон сделал небольшой шаг, заслоняя её собой, будто хотел защитить. От кого? От Малфоя?.. -      А то что, Уизли? - с издевкой поинтересовался тем временем блондин. - Наешься слизней, как на втором курсе? -      Я бы на твоем месте и в самом деле заткнулся, - ответил вместо Рона Гарри, но, вопреки ожиданиям, в его голосе не было прежней агрессии – лишь плохо скрытое изумление.       Как по команде парни повернули головы в том направлении, куда смотрел брюнет – на Гермиону. У Рона отвисла челюсть от удивления и вырвалось короткое словечко из тех, что не принято употреблять в приличном обществе. Малфой справился лучше: его лицо лишь застыло холодной, безэмоциональной маской.       А Гермиона меж тем расцветала на глазах. От неестественной бледности не осталось и следа, кожа снова стала матово персиковой, круги под глазами исчезли, будто их и не было, губы порозовели, и даже волосы перестали напоминать воронье гнездо и мягкими тягучими волнами легли на плечи. -      Что-то не так?.. - спросила она, растерянно переводя взгляд с одного лица на другое, а щеки начал заливать румянец, придавший ей еще больше сходства с фарфоровой куколкой.       Гарри в ответ только больше нахмурился, сжав челюсти так, что на скулах заиграли желваки, Малфой не повел и бровью, а Рон на глазах еще больше ссутулился, съежился, как будто старался занять как можно меньше места в пространстве или вообще исчезнуть. -      Ты выглядишь… гораздо лучше, - бесхитростно промямлил наконец он, видя, что Гермиона не сводит с него глаз в ожидании ответа. -      Спасибо, - улыбнулась ему девушка, но через мгновение улыбка сбежала с её губ, стоило лишь подумать о том, что она улыбается другому парню в присутствии собственного мужа. Гермиона бросила беспокойный и немного испуганный взгляд на блондина – но тот продолжал стоять вполоборота к ней все с тем же будто высеченным из камня лицом, не делая ни малейшей попытки ни улыбнуться, ни приблизиться, ни каким-то иным способом отреагировать на происходящее.       Только сейчас она сообразила, что Малфой и слова ей не сказал с того момента, как пришел. Не поздоровался, не спросил о самочувствии – ничего. Теоретически её это более чем устраивало, но… разве так должен вести себя муж?.. Не то чтобы у Гермионы был опыт – хотя, наверное, все же был, просто она о нем позабыла, - но все же это казалось чем-то неестественным. Может, они поссорились? Она его чем-то обидела?.. Но она же ничего не помнит, несправедливо до сих пор обижаться!..       Драко смотрел на её внезапно нахмурившееся лицо, и чувствовал себя актером, стоящим на сцене под слепящим светом рампы, чья роль еще не окончена, но который уже чувствует, что она безнадежно, безвозвратно провалена. Он был не готов: не знал сценария, не успел выучить текст, но его против воли вытолкнули из-за спасительных кулис под взгляды строгих и пристрастных зрителей и оставили на произвол беспощадной толпы. Глаза беспомощно скользнули вокруг в поисках подсказки, помощи – но дублера не было, и суфлер не пришел, так что единственное, что ему оставалось – доигрывать этот бездарный, пошлый спектакль до конца самому. На периферии зрения мелькнул всполох рыжих волос, и Драко уцепился за них, как за спасение. -      Полагаю, тебе пора перестать пялиться на чужую жену, - высокомерно процедил он. - У тебя было достаточно времени и возможностей, чтобы налюбоваться, Уизли. Самое время признать, что ты все их безнадежно упустил. -      Да я бы никогда… - побагровев, начал Рон, развернувшись к блондинчику и сделав шаг к нему, угрожающе сжав кулаки, в одном из которых до сих пор болтались несчастные ромашки – и осекся. Что он мог сказать? Что он никогда не отдал бы никому Гермиону, если бы это не был вопрос жизни и смерти? Едва ли это было уместно; вряд ли он имел на это право. -      “Никогда”, - передразнил его Малфой, - уже наступило. Так что будь любезен, держись подальше от… моей жены.       На последних словах он запнулся, язык с трудом провернулся, проговаривая их, и это не осталось незамеченным его соперником, который принял это за слабость и победно осклабился. -      Мы с Гермионой друзья, - хмыкнул он. - Такие друзья, каким тебе никогда не стать, как бы ты ни пыжился, хорек. -      Что ж, - Малфой окинул его высокомерным взглядом, и по губам скользнула снисходительная улыбка. - Надеюсь, ты станешь частым гостем в мэноре, дружок. Посмотришь хотя бы со стороны, как живет твоя подружка, как она пользуется тем, что могу дать ей я, и никогда не сможешь ты. Хочешь, я пришлю тебе именное приглашение в тот день, когда покажу ей нашу библиотеку?.. Или еще лучше: ты получишь приглашение на свадьбу. Официальная роскошная церемония в мэноре, со сливками общества, только представь: почтенный церемонийместер, декор из живых цветов, прелестная невеста в белом платье – ну, ты знаешь, Уизел, да? Она будет так хороша в белом!.. Мы подберем что-нибудь элегантное, облегающего силуэта, чтобы подчеркнуть её точеную фигурку. Французское кружево и открытые плечи – как считаешь? А может быть, низкое декольте на спине, до самых ямочек чуть ниже поясницы?.. У неё ведь такая красивая спина, Рональд, ты знаешь? Впрочем, откуда тебе знать – вы ведь всего лишь друзья, не так ли?.. У тебя будут лучшие места – в первом ряду, я тебе обещаю. -      Прекратите! - взвизгнула Гермиона. Она не понимала, что именно здесь происходит, но все это выворачивало ей душу наизнанку своей вопиющей неправильностью. - Немедленно прекратите это! -      Знаешь, Герм, я зайду позже, - процедил сквозь зубы Рон, прожигая Малфоя полным ненависти и бессильной злобы взглядом. -      Конечно, Рональд, заходи, мы будем рады тебя видеть! – с преувеличенной доброжелательностью крикнул Малфой в стремительно скрывшуюся за дверью широкую, ссутуленную спину. -      Между прочим, ты мог бы быть с ним повежливее, учитывая, что, как я уже успел рассказать Гермионе, он в последние два года был ширмой для вашего тайного брака, - неприязненно заметил Гарри. На языке вертелись совсем другие, куда более резкие слова, но одного взгляда на подругу, которая ожила буквально на глазах, стоило белобрысому мерзавцу к ней подойти, хватало для того, чтобы он снова и снова пытался собрать все остатки благоразумия и сдержанности. Пока еще хватало. -      Что еще ты успел рассказать Гермионе? - язвительно поинтересовался Малфой и с облегчением перевел дыхание, когда понял, что ему удалось выговорить эту фразу и это имя без запинок. -      Все, что знал, - коротко ответил гриффиндорец, не желая вдаваться в подробности. - Как ты понимаешь, о её личной жизни я знать не мог, она сообщила нам про… вас только две недели назад. Но в общих чертах она в курсе, хоть и пока не удалось ничего вспомнить. -      Понятно, - кивнул блондин, чувствуя, как во рту моментально стало сухо, как в пустыне.       Намек Поттера был более чем прозрачен: он лишь сообщил своей подружке о факте замужества, предоставив сомнительную честь выдумывания подробностей ему, Малфою, и очевидно не собирался помогать. Особенно после того, что он тут устроил с Уизли, безмозглый идиот!..       Драко понимал, что избегать этого разговора вечно не получится, и все равно рано или поздно придется вступить в эту игру. И чувствуя себя приговоренным к гильотине, медленно и торжественно всходящим на скрипучий деревянный помост, он наконец повернулся к Грейнджер и, так и не найдя в себе сил посмотреть ей в лицо, неловко выговорил: “Привет… “ и попытался выдавить из себя улыбку. Не так должен вести себя без памяти влюбленный юный муж, наконец воссоединившийся со своей возлюбленной, совсем не так!.. Он кожей чувствовал облепившую его липким пузырем фальшь, и был противен себе, как никогда – и все же собрался с силами и заставил себя перевести взгляд и посмотреть на девушку, с которой теперь был связан до конца своих дней.       Гермиона замерла. В тот момент, когда Малфой повернулся к ней, она осознала, что наступил тот самый момент, когда они окажутся лицом к лицу. Рон, стоявший между ними, как барьер, не позволявший произойти неизбежному, ушел, и никаких преград больше не осталось. Ни убежать, ни спрятаться. Каким-то невероятным капризом судьбы она согласилась стать его женой, согласилась принадлежать ему, признала его права на себя – и теперь понятия не имела, что с этим делать. Сердце стучало, как бешеное, будто надеялось вырваться из теснины грудной клетки и прыгнуть ему прямо в руки, но разум отчаянно сопротивлялся, до последнего не желая признавать свершившийся факт. Она не могла быть его, не могла, не могла!..       Гермиона сама не заметила, как инстинктивно, не отдавая себе отчета, отползла в угол и забилась туда, прижав к себе ноги, пытаясь спрятаться за ними, как за щитом. Малфой что-то сказал и улыбнулся – но ей эта улыбка показалась хищным оскалом. Она не сводила с него расширившихся от ужаса глаз, трясла головой, словно надеясь отогнать этот кошмар, как будто все это могло оказаться лишь сном, если захотеть достаточно сильно. Тихое, безотчетно повторяемое “Нет, пожалуйста, нет-нет-нет… “ становилось все громче, все настойчивее, и она пятилась – но лишь глубже вжималась в ровную и твердую стену. Натянутые как струна нервы не выдержали, и она закричала – изо всех сил, как не кричала, ей казалось, никогда.       Растерянное лицо Малфоя поплыло, смазалось, размылось – и сквозь него проступили совсем другие, резкие, асимметричные черты, потом перед глазами промелькнул всполох черных кудрявых волос, где-то на краю сознания разнесся звон бьющегося хрусталя – и все исчезло.