Проиграла. Себе проиграла.
У Ани было ощущение, будто в один миг у неё в сердце что-то оборвалось, полетело вниз с диким воем и оставило после себя пугающую пустоту. Она не знала, когда конкретно была пройдена точка невозврата: может тогда, когда она сорвала прыжок в произвольной программе на Чемпионате России, и в её голове, буквально за секунду, пронеслась мысль о том, что это падение может стоить ей слишком дорого; может, в тот момент, когда она получала бронзовую медаль, свою долгожданную путевку на олимпиаду, а потом начала слышать вокруг себя только крики о несправедливости, грибах, сговоре судей. Буквально за одну ошибку её едва ли не начали ненавидеть. А, может, хрупкий самоконтроль ножницами разрезал тот журналист на пресс-конференции, который, словно специально, хотел вывести её на эмоции. Честно говоря, в тот момент она впервые почувствовала, что в неё есть что-то неуёмное, дикое, темное — она почувствовала в себе такой гнев, которого никогда доселе не представляла. Хотя, наверное, никто тогда этого даже не заметил. В тот момент Аня закрылась от всего — она перестала заходить на новостные сайты, безжалостно блокировала аккаунты в инстаграме, старалась не видеть вообще ничего о себе, но это не спасало. Она строила вокруг себя стену, но даже сквозь неё то и дело прилетали какие-то возгласы. Тренировочный процесс стал похож на американские горки — иногда у нее были достойные прокаты, но чаще же происходили срывы. Аня злилась на свои неудачи, и эти эмоции мешали ей двигаться дальше. Её впервые за несколько лет прогнали с тренировки, и она, привыкшая бороться за каждую секунду льда, тогда ушла, молча кивнув. Уже в раздевалке Анна расплакалась — расплакалась не только потому что у нее ничего не получалось, но и из-за того, что она позволила себе подобное малодушие. Она не собиралась сдаваться, хотя чувствовала себя так, будто лежит на земле в промозглый осенний день, дождь хлещет её по щекам, а на груди и теле лежит огромная каменная плита, которую она не может сдвинуть. Одно радовало: даже в этом положении она видела звезды. Она видела и знала, что не собирается отдавать свое место просто так.Тогда ей всё ещё казалось, что она может все.
Тогда она знала, что может все.
А потом случилось сегодня. Чемпионат Европы. Она совершает ошибку в короткой программе, и все разговоры о её недееспособности становятся все громче, а вера в собственные силы все тише. И снова нескончаемый круговорот проникающих из внешнего мира новостей, и снова непонятная ярость и злость, которая растет в ней и распространяется.«Исчерпала ресурс»
«Необходимо устроить закрытые прокаты»
«У нее нет четверных»
«Она в плохой форме»
«Недостойна олимпиады»
Анна с непривычным для нее отчаянием откидывает телефон куда подальше. Тот с глухим стуком падает на пол. Девушку душат слезы. Наверное, именно в тот момент вся тьма, которая в ней была, достигла своих максимальных размеров, окутывая и завлекая в свои объятья.***
Это был вечер борьбы с собой — вечер, когда она могла выиграть или проиграть гораздо больше, чем на любом из возможных стартов. Возможно, даже больше, чем на Олимпийских играх. В тот вечер её все больше преследовало ощущение, что где-то там, за пределами катка, тоже есть жизнь. Она могла бы быть обычной девушкой: ходить в кино, не соблюдать режим, не изнурять себя тренировками! В последнее время она все чаще смотрела какие-то романтичные фильмы, представляя, что является героиней всех этих подростковых драм, где все в итоге заканчивается хорошо, где герои остаются с любимыми людьми, и все получают по заслугам. После таких мыслей она легко, но одновременно грустно улыбалась, откидываясь на мягкую поверхность дивана или кровати. Как забавно! Она ведь тоже тут, в какой-то мере, героиня фильма. Мотивированная, несломленная девочка с железным характером. Только девочка на самом деле хотела уже совсем другого. В какой-то момент она поняла, что спорт — это не все, что есть и будет в её жизни. Тяжело вздохнув, Аня присела на скамейку недалеко от их гостиницы. Она вышла на улицу, чтобы проветрить голову и успокоиться. Кажется, это ей даже помогало. Морозный воздух обжигал щеки, но он был ей необходим, чтобы настроиться на завтрашний прокат произвольной. Улыбается легко и незаметно, пряча нос в массивный шарф. Со стороны она казалась очень хрупкой статуэткой, которую можно разбить одним неосторожным касанием, но из-за большого обилия теплой одежды сейчас больше походила на большой паралоновый шарик. — Аня! — из собственных мыслей её вывел знакомый голос светловолосого молодого человека, который аккуратно присел на скамейку с другого конца. Он чувствовал себя неуверенно, но поспешил продолжить. — Видел тебя здесь, когда выходил на вечернюю пробежку, — Она в ответ на это только понимающе кивнула, несколько виновато поджав губы. — Мне показалось, что тебя разыскивают по всей гостинице. Если у тебя что-то случилось, и ты хочешь кому-нибудь об этом рассказать, я буду рад, если мне… Видел, о тебе сейчас пишут много, да и обо мне тоже, — он говорил очень быстро, сумбурно, потому что совершенно не знал, что ей сказать. Когда он закончил свою речь, единственное, чего ему захотелось — это ударить себя по лбу и назвать последним идиотом. Он пожал плечами, ожидая ответа, а потом заметил, как меняется выражение её лица. Казалось, что молния, мелькнувшая в её глазах, могла запросто лишить света несколько жилых кварталов этого города. Анна, сама от себя не ожидая, почувствовала злость и детскую обиду на него. Вмиг ей показалось, что он пришел к ней только потому, что жалеет. А жалости она к себе никакой не хотела. Женя на секунду растерялся, не совсем понимая её реакции, и в очередной раз почувствовал себя последним придурком. Было неловко. Честно говоря, он пришел сюда далеко не из-за того, что его кто-то об этом попросил. Ещё в коридоре гостиницы он мельком услышал разговор Саши Трусовой и Даниила Глейхенгауза, в котором фигуристка сообщила тренеру, что Аня ушла на небольшую прогулку недалеко от гостиницы. Тогда же он услышал, что она переживает по поводу своих результатов и не очень хочет с кем либо разговаривать этим вечером. Её тренер хоть и выглядел обеспокоенным, решил, что ученица лучше понимает, что ей действительно нужно, а потому только попросил, чтобы ему сообщили, когда она вернётся. Женя увидел Аню сразу. Сначала она гуляла недалеко от гостиницы, потом примостилась недалеко от освещаемой дорожки. Он долго думал, подходить к ней или нет, боялся, что будет выглядеть глупым, но в какой-то момент он действительно был уверен в том, что ей необходима именно его поддержка. Хотя, честно говоря, он просто хотел с ней поговорить. Они достаточно давно были знакомы друг с другом, но не сказать, что когда-то общались уж слишком плотно — общение было обрывистым и, как правило, ограничивалось рамками каких-то общих турниров. Тем не менее, даже такое общение Женю привлекало — не сказать, что он был в неё влюблен — это слишком громко, но то, что она определенно привлекала его как девушка, он отрицать не мог. — Если ты пришел, чтобы утешить меня — в этом нет необходимости, можешь идти обратно, — с небольшим нажимом кинула девушка, даже не разворачиваясь к нему лицом. — Я справлюсь с этим сама! — последние слова прозвучали тише. Женя кивнул. — Я не собирался тебя утешать и жалеть. Завтра будет новый день, и все, что тебя сейчас тревожит уйдет, — он постарался говорить серьезно, но видеть её такой было странно, потому, наверное, ему так хотелось улыбнуться. — А если не уйдет, то выгоним. — Предлагаешь разбить мой телефон? — Как вариант, — Непринужденно пожимает плечами. — Но, честно говоря, я просто предлагаю вытеснить плохие впечатления хорошими, отвлечься, — проговаривает медленно и непринужденно, но от неловкости ситуации ему честно говоря хочется на фонарь залезть. И начать выть на луну. Это точно бы спасло ситуацию. Они перекинулись ещё парой фраз и внезапно замолчали. Сказать одновременно хотелось много, но слова из горла так и не лезли. Каждый думал о своем ровно до тех пор, пока голос тихий голос Ани не нарушил хрупкую тишину: — Чего ты хочешь сейчас больше всего? Она и сама не знала, почему спросила это. — Честно? — Женя буквально на секунду задумался, но ответил без колебаний с легкой улыбкой и назревающей шуткой. — Поиграть в компьютер, мамины вареники и посмотреть какой-нибудь хороший фильм. И чтобы бесячий меня одногруппник испарился, — последнее он произнес с особенным удовлетворением. — Почему ты на меня так смотришь? Ожидала чего-то другого? Одинокий фонарь, освещающий их, внезапно заморгал. Вяло мигающая лампочка довольно скоро перестала предпринимать любые попытки сопротивления и погасла. Правда, молодые люди этого особо не заметили. — Честно говоря, да. Думала, ты скажешь, что хочешь поехать на олимпиаду. — Ну ты же спросила, чего я хочу сейчас, а сейчас я хочу вареники и фильм! — и с ним очень трудно было поспорить: отношение к «сейчас» у них было несколько разное. Аня всегда хотела всего и сразу, у Жени отношение к этому было другим. — Чтобы все это закончилось. Последнюю фразу она выдохнула, поставив своего собеседника в ступор. Ему вновь стало немного неловко: он на самом деле просто не имел понятия, как общаться с ней правильно. После небольшой паузы, которая, казалось, длиться вечно, он решил перевести тему. — И все же, почему не идешь к себе? — Не хочу, — голос стал стальным, в глазах мелькнула неизвестная ему эмоция. — Такое чувство, что в номере даже стены раздражают. Он понимающе усмехнулся, в один момент набравшись смелости. — Ну, если хочешь… — Женя на секунду стушевался, но тут же решил, что ничего предосудительного не предлагает. — Могу пригласить тебя к нам с Марком в гости, — сказать «ко мне» у него просто язык не повернулся, — Отвлечем, покажем фильм и напоим чаем. Покажу тебе свой способ борьбы с плохим настроением. — И выслушаем все комментарии Марка по поводу фильма, моего визита и смысла мироздания. — И это тоже, — Молодой человек засмеялся, а она засмеялась в ответ так легко и непринужденно, будто не было всех тех переживаний пару часов назад. — А ты откуда знаешь о его причудах? — Саша говорила, что он любит поворчать. Эту реплику Женя тоже предпочел проигнорировать. — Ну что, пойдешь? Она посомневалась будто для вида, а потом со всей решимостью выдала единственный тогда казавшийся правильным ответ: — Пойду. Облегченный выдох Жени она уже не видела. Девушка решительно встала и пошла в сторону гостиницы.***
Только спустя минут пятнадцать их ужасно молчаливой и крайне неловкой прогулки Аня подумала, что, наверное, с точки зрения логики и рациональности она поступает ужасно плохо — ну не должна она перед произвольной программой идти куда-то с приятелем. Однако сейчас она хотела разгрузиться, отвлечься, сделать что-то против режима, поэтому вовсе не была против такого маленького бунта против своей же собственной дисциплинированности. Сегодня она потакала желанием своей темной стороны. А Женя, как бы это цинично не прозвучало, очень удачно подвернулся под руку. Первое, что она увидела, заходя в номер парней, беспорядок. Беспорядок и главенствующего в этом хаосе Марка. Он, кстати, встретил появление Ани в их берлоге со скепсисом, который уже через пару минут сменился одобрением. Кажется, один раз он даже подмигнул отмахивающему от него Жене, который бегал по комнате и пытался превратить её во что-то приличное. В целом, Щербаковой было комфортно: с Марком они были знакомы дольше, часто пересекались в Новогорске на сборах. Поэтому, наверное, совсем скоро именно Марк стал главным действующим лицом этого вечера. Нет, они с Женей, конечно, посмотрели какой-то странный фильм, который активно рекламировал Кондратюк в качестве шедевра вселенского масштаба и который представлял из себя комедию абсурда, которую ни Женя, ни Аня досмотреть не смогли. Марка этот факт одновременно и рассмешил, и разозлил. Весь вечер он очень здорово разряжал обстановку, постоянно шутил и играл некоторым связующим элементом между ними двумя. Всем в этой ситуации было комфортно, но каждому по-своему. Аня сидела на полу, вытянув ноги. Настроение по прежнему прыгало туда-сюда, но парни очень успешно отвлекали от плохих мыслей. Периодически она отключалась, переставала слушать, что говорит Женя прямо подле неё, а потом включалась в разговор на самых неожиданных моментах. — Это так угарно, Вы знаете? — сквозь смех произнес Марк, валяясь на кровати. В его руках был телефон и, кажется, был открыт один из эдитов по фигурному катанию. Аня не могла точно сказать, какой именно — на тот момент она вывалилась из разговора. Женя же выглядел необычно весело — он улыбался и смущался одновременно, волосы растрепались. — На основе любого нашего взаимодействия нас всех женят… Трусотюки… — произносит спокойно. — Трусотюки? — он удивился и брови его взметнулись вверх, — Странное название, но мне даже нравится, — сделал закономерный вывод, но веселиться продолжил. — Жень, а Жень: давай сфоткаемся? — Зачем? — Сделаем Кондратенко каноном! — он говорил как политик на трибуне, не хватало только экспрессивности и стука кулаком. — Хочу заходить в тикток и видеть видео про нас с тобой! А то тебя все с Анькой сводят… — он усмехнулся, — А я может ревную! — он произнес это таким тоном, что Аня непроизвольно засмеялась. — О чем Вы? — и она действительно не знала. На просторы тиктока она заглядывает крайне редко, предпочитая то, что связано с фигурным катанием пролистывать, а весь директ и все отметки в инстаграме проверить казалось невозможным. Она даже некоторое разочарование испытала, потому что ей никто не ответил. Женя тут же вскочил с кровати, достал какую-то мягкую игрушку, которую ему кинули из зала и запустил её прямо в голову смеющемуся Марку. — Да пошел ты! — Щербакова не могла определить злился Женя или веселился. Его мимика показалось непроницаемой. — Выложу те видео из Новогорска, — что за «те» видео она не знала, но любопытство возрастало с каждой секундой. Марк, разумеется, понял, о чем он говорит, но относился к этой угрозе не слишком серьезно. — Но-но! — он взмахнул рукой. — Знал бы ты, какой передо мной контент сидит, с руками бы оторвали! Только подумай: Щербакова с Семененко сидят на полу гостиничного номера в ночь перед произвольной на Чемпионате Европы! — его эмоциям позавидовали бы артисты Большого. — Выложу и оправдывайтесь потом перед всеми! Девушка, до этого тихо наблюдавшая за перепалкой парней, за секунду почувствовала соревновательный дух: желание осадить Марка возникло в ней молниеносно и уступать ему она нисколько не собиралась. — Тогда мы скажем, что специально делаем контент! — вдруг с вызовом произносит Аня, а потом звонко смеется, но смех её сейчас кажется каким-то нервным. — Хоть сейчас снимай и выкладывай! — она, конечно, знает, что блефует, но Марку об этом знать необязательно. Ей все равно, что она даже не видела ни одного подобного видео: вечером она посмотрит их все. Сейчас же она хотела получить эмоции от общения. — Опасная ты женщина, Анька! — восклицает Кондратюк, уворачиваясь от очередной летящей в него подушки. — Боевая, — «но и я сдаваться не хочу» — произнес Марк уже про себя и достал телефон. — Улыбочку! Аня маневр Марка поняла, но и сама отступать не хотела. Женя сидел рядом с ней, и в ответ на это она только придвинулась к нему ближе, легонько прислонила голову к его плечу и широко улыбнулась. Женя остался сосредоточен на ноутбуке, который лежал у него на коленях, отвечал на какие-то сообщения вконтакте, а потому сам улыбаться и позировать не стал. Щелкнул затвор камеры мобильного телефона. Марк издал довольный звук. — Щербаненко или Кондратенко? Вот в чем вопрос, — после этого Кондратюк, наконец, замолчал. Семененко продолжал сидеть неподвижно. Аня от него отодвинулась, но, честно говоря, краем глаза занималась чтением его сообщений на открытой вкладке. Занимательно, конечно, но не особо интересно. — Уже начала делать ему контент? — со скрытым неудовольствием поинтересовался Женя, подозрительно взглянув на неё. Аня смутилась, но быстро вернула себе уверенный вид. — Да, а ты против? — чуть слышно произнесла она. Женя непроизвольно пожал плечами. Кажется тогда он выдохнул, что не против, но, честно, он бы предпочел, чтобы это все оставалось в рамках шутки в этой комнате. Она еще немного посидела у них в номере: ребята рассказывали ей забавные моменты их жизни, а она только слушала, иногда думая о том, что сама слишком интересных ситуаций припомнить не может. Когда Аня пришла в комнату, Саша уже видела десятый сон. Практически сразу, как Анина голова коснулась подушки, она подняла с пола телефон, скачала новую для себя социальную сеть, создала там аккаунт и, кажется, ещё минут 30 листала разные ролики. Настроение было чуть лучше, чем никакое — будто все счастье испарилось, когда она вышла из их комнаты. Впрочем, засыпала она с пустой головой. Именно так, как хотела. В тот вечер все воспринималось как шутка. Кто же знал, что все самое интересное именно с шуток и начинается.