Азия моя

                    В спальне было темно, они только что занимались любовью. В спокойном домашнем интиме была особая прелесть, но Лео помнил иное и иногда поглядывал в сторону комода, вспоминая то время, когда Фиату в процессе необходимо было непременно зажимать ладонью рот. При нынешнем регулярном сексе Фиат кончал тихо, еле слышно; жидкости исторгал самую малость, но как сжимал внутри, сложно было обмануться. Сегодня он сжимал Лео в себе два раза, и Лео хотел ещё. Лео был чертовски выносливым. Он уставился в потолок, где клубилась ночная мгла. Фиат дремал у него на груди. Тихонько поглаживал пальцами сосок, и пусть стимуляция эта никакого позыва не несла, Лео снова был возбуждён. От влажной, тропической темноты их спальни, от непрекращающихся прикосновений, от только что случившегося между ними нежного, медленного секса, которого было уже недостаточно. Лео опустил глаза на пальцы Фиата — сейчас подушечка указательного касалась самой вершины его соска, этой маленькой бусины, о чувствительности которой Лео раньше и не подозревал. Пальцы Фиата были образцом изящества. Ногти Фиат отращивал, и иногда Лео казалось, что он вполне может однажды этой длиннопалой своей, хищной рукой пробить дыру в его груди и запустить пальцы под рёбра, в самый главный, качающий кровь орган. С такими ногтями — по вторую фалангу, наверно. У Фиата были очень красивые руки. И даже не прикасаясь к сердцу, этими руками он мог заставить Лео кричать. Воспитание не позволяло. Лео не умел быть громким ни при каких условиях. Вместо этого ранним утром он шёл в свой кабинет, доставал ежедневник и открывал нужную страницу. «ФИАТ» было написано крупно сверху. Питание, гигиена, расписание занятий, досуг, секс, встречи с друзьями, визиты в дом отца с мачехой, психическое состояние... Напротив последнего стояло много красных галок. Лео тяжело вздохнул и не стал ставить ещё одну. Фиат вчера скандалил, но совершенно неубедительно. Напротив «секс» чиркнул плюс. Секс был необходим. Подумав, он добавил ещё один плюс — сегодня был необходим долгий секс, потому что после своих срывов Фиат приучился искать забвение в объятиях Лео. Или это Лео его приучил? Лео отмахнулся от навязчивых мыслей, от привычного анализа ситуации, какой бы мирной она ни казалась на данный момент — они наконец разобрались со своими отношениями, с матерью Фиата. Клиника, куда Лео определил её совместно с отцом Фиата, весьма любезно предоставила ему полную историю болезни, весь семейный анамнез. Лео много времени провёл в кабинете у главного врача, освежил свои знания по биологии, анатомии; внимательно прослушал краткий курс психиатрии. Лео вообще был умница и хороший парень. Парень с деньгами. Потому что без денег такие важные документы так быстро не подписываются; такие диагнозы не появляются на бумаге, а в очень важной графе «Опекун» не вписывается имя совершенно, казалось бы, постороннего человека. Но кто, если не Лео. Лео, который заботился и оберегал. Исправно носил задания с факультета, когда Фиат капризничал и не желал посещать лекции. Носил пищу, покупал необходимые мелочи, следил за одеждой, за обувью. Следил за посещением друзей — не чаще двух раз в неделю, а по вечерам беседовал с Метом о состоянии Фиата и способствовал примирению остальных членов семьи. Лео был образцовым будущим мужем. Он был мечтой. И он очень рассердился, когда Мет случайно увидел на его столе небрежно оставленные там документы. — ...в смысле — недееспособен? — тряс он перед красивым лицом Лео выпиской из психиатрической клиники. — Почему я ничего не знаю об этом, Лео? Что за?.. Откуда у Фиата взялся этот диагноз? Объясни, немедленно!!! Бумаги для отца Фиата ни в коем случае не предназначались. Лео медленно выдохнул, успокаиваясь. — Это предварительное заключение, дядя Мет, — ровно ответил он. — У Фиата было несколько срывов в последнее время. Вы же знаете. Знаете причину и то, насколько он предрасположен к этому генетически. Заболевание его матери передаётся по мужской линии. К сожалению. Лео добавил ещё парочку узкоспециальных терминов, которых наслушался на приёме, и это подействовало: Мет замер и посмотрел на него немного испуганно. — То есть... — начал он, но подобрать слов не смог — все умные слова уже успел сказать этот статный парень, которому отчего-то был настолько необходим его сын. — То есть, — снисходительно помог ему Лео, — Фиат сейчас временно находится под наблюдением опытного психиатра. Немного подумал — сказать или нет? — Опекуном назначен я, — сказал всё-таки, уже чувствуя новый виток скандала, который еле сдерживал. Мет, разумеется, сдерживаться не стал: хлопнул документами по столу, наконец позволяя себе заорать на весь дом: — Какого чёрта, Лео??? Его отец я!!! Постфактум я узнаю, что мой сын стоит на учёте в психушке, и за это отвечаешь ты?!! Как это возможно? Он полностью совершеннолетний, какой, к чёрту, опекун!!! Тебе не кажется, что ты много на себя... — Не кажется, — холодно оборвал его Лео — вот здесь нужно было выдержать характер и не сорваться на крик в ответ. И почему все мужчины этой неблагонадежной семьи заставляли Лео хотеть кричать? — По закону совершеннолетний, но недееспособный гражданин нуждается в опекунстве. Но пожалуйста, не волнуйтесь, дядя Мет. Вы останетесь для него отцом. Я — тем, кем меня назначила психиатрическая комиссия. Вы же знаете — я хочу для Фиата только самого лучшего. Я люблю его. С любыми диагнозами. И даже с этим вскоре сделаю своим мужем. Лео прислушался к себе, неожиданно понимая — перспектива женитьбы уже не кажется ему такой сладкой. При нынешней-то расстановке сил. — Не понимаю, — недовольно, но уже спокойнее проговорил тем временем Мет, — почему ты не обсудил это со мной. И почему эта... комиссия назначила опекуном тебя. Я — ближайший родственник. — Учитывая ваши не слишком доверительные отношения с органами детской опеки... — сухими бюрократическими фразами напомнил ему Лео. — Сколько раз убегал из дома Фиат, напомните? Лео не стал вдаваться в подробности, откровенно Мета пожалев. Кому охота быть главой неблагополучной семьи? — Ах, да, — поморщился Мет и раздражённо поворошил рукой кучку многострадальных документов, где были пропечатаны такие важные для Лео термины и определения. Лео хотелось, чтобы Мет не мусолил эти белые хрустящие листы своим вспотевшими ладонями. Он подошёл, аккуратно собрал их в папку и демонстративно закрыл в сейфе. Мет проследил за этим неприятным, цепляющим взглядом. — Ладно. Я понял, ты теперь плотно занимаешься здоровьем моего сына, — сказал и впился взглядом в лицо Лео. — Оставляю это на тебя. Но, Лео. Если я вдруг узнаю... Мет сделал драматичную паузу — Лео только мысленно усмехнулся: Мет мог узнавать что угодно. Кроме одного — какую именно сумму Лео заплатил за все эти официальные формулировки в этих восхитительных документах, против которых свидетельство о браке казалось смешной писулькой, не дающей никаких прав. — Будьте спокойны, дядя Мет, — заверил он. — Я никогда не обижу Фиата. Я позабочусь о нём. Я никого больше к нему не подпущу. Не отдам. Не позволю. Мет всё ещё смотрел с подозрением, и Лео поморщился — разве он был недостаточно хорош? Сколько можно доказывать это? — Фиат знает? — спросил Мет уже в дверях. — Нет, — честно ответил ему Лео: сейчас отец Фиата либо возмутится снова, либо поведёт себя благоразумно. Лео ставил на последнее. — Правильно, что не сказал, — немного подумав, кивнул благоразумный Мет. — И не говори пока. Раз это временно. Лео кивнул, а когда Мет ушёл, пробыл ещё недолго в гостиной, успокаиваясь, наблюдая, как солнечный луч медленно двигался в его сторону по пушистому паласу стального оттенка. Как подкрадывался к босой ступне, переползая с паласа на дубовый паркет благородного выбеленного цвета. И как весь дом оживал от заглянувшего в окна светила — бесполезные интерьерные безделушки ловили солнечные блики глянцевыми боками, отражали их, рассыпали вокруг золотистые искры, не принося, в общем-то, никакой практической пользы, существуя исключительно для визуальной услады и удовольствия. Волосы Фиата были такими же блестящими. Или его тонкая, светлая кожа в капельках воды, когда он выходил из душа. Или его продолговатые, влажные ланьи глаза. Фиат был красив до боли. Он так подходил этому дому. Он так подходил Лео. Он ещё спал. Ухоженный, фарфорово-белокожий, миниатюрный. Лео откинул с него одеяло. Пристально посмотрел — нужно будет убрать из тренажёрного зала тяжёлую артиллерию. В последнее время Фиат тягал слишком много железа, его руки стали рельефными, на спине перекатывались мышцы. Это было особенно заметно, когда они занимались сексом. Фиат выглядел мужественнее с каждым днём. — М, — тихонько промычал он, натягивая на себя одеяло. Лео отбросил его в сторону снова — не достать. — Ну, Лео-о, — капризно простонал Фиат со знакомыми интонациями. С такими он просил лучший, последний кусочек десерта; последнюю модель белоснежных Найк; адрес чьего-то чужого парня... А ещё — «быть погрубее» и «не сдерживаться». Лео покачал головой — Фиат был драгоценностью, которую следовало беречь. Поэтому, прежде чем «не сдерживаться», было необходимо убедиться, проверить, получить медицинское разрешение, в конце концов. — Фиат, тебе нужно вставать, — сказал Лео мягко. — У нас встреча, и к ней нужно подготовиться. Фиат недовольно завозился, раскинулся на огромной их кровати, потом припомнил, какая волнительная, чувственная была у них ночь, как надевать в итоге пижаму оказалось слишком тяжёлым трудом и пришлось спать в одних узеньких трусиках. Подскочил неловко, не зная, куда деть руки. А руки вовсю просились туда, в самое жаркое место между ног, где выделялось, где торчало, потому что с мальчиками с утра такое случается, даже если утро у этих мальчиков наступает в полдень. Лео спокойно опустил глаза на крепкую эрекцию своего парня и ласково улыбнулся. — Если поспешишь, мы успеем разобраться с этой проблемой, Фиат. — Ой, Лео! — отмахнулся тот, всё ещё нелогично смущаясь своих честных физиологических реакций. Сбежал в ванную, долго плескался в роскошной их душевой под тропическим ливнем огромной лейки и вышел уже совершенно новым, свежим, розовым. У Лео перехватило дыхание — Фиат по утрам был невероятно красив. — Стул был? — спросил он его, одновременно думая о предстоящем деле. Умея с юношества думать вообще обо всём за двоих. — А? — переспросил Фиат, не понимая. Лео повторил. Дважды. Когда щёки Фиата загорелись алым, наконец выдохнул — Фиат понял. — Ч-что... — пробормотал он, — зачем ты спрашиваешь меня о... таком? Блядь. Лео. — Не сквернословь, — тихим спокойным голосом приказал Лео. — И ответь на вопрос. Фиат всегда покупался на этот стальной, ровный тон его голоса. Всегда нежно робел, с детства привыкнув считать себя виноватым. У Лео не было цели подпитывать в нём ненужное чувство вины, оно лишь иногда помогало делать Фиата послушнее. — Так у тебя был... — Боже, да, — ответил он тихо. — Ответ — да. Ты доволен? Лео кивнул — данная ему инструкция предписывала естественное опорожнение как обязательный нюанс подготовки, а Лео привык инструкции выполнять. Когда он принялся молча заправлять постель, Фиат радостно присоединился, его как всегда притягивало к Лео, что бы тот ни делал. Его утренние вопросы были странными, а утренняя уборка — нет. Фиат с детской, искренней улыбкой взмахивал покрывалом, взбивал подушки, в приятной суматохе задевал руками руки Лео, сталкивался с ним локтями, преднамеренно касался бедра бедром. Распространял вокруг себя ауру позднего, интимного утра, когда вместо спешки и сборов на учёбу можно упасть на кровать обратно, оказаться под Лео, обнять его за шею, обмениваясь лёгкими поцелуями и спрашивая между ними: — Зачем ты интересовался такой гадостью, а? Ле-ео... — Это не гадость, а необходимость, — честно ответил Лео. — Я никогда не заставлю тебя заниматься никакими гадостями без надобности. Фиат расцвёл, привычно расправляясь со следствием, опасно оставляя без внимания причину. Притянул за шею, высунул кончик розового языка, пощекотал им нижнюю губу Лео... Снизу раздался мелодичный звонок. — Пойду открою, — поднялся с кровати Лео без сожаления — теперь Фиат принадлежал ему, некуда было торопиться. — Ты пока приведи себя в порядок. Это пришёл твой врач. Лео вышел из спальни, чувствуя лопатками, как Фиат смотрит в его спину слегка ошарашенно. И пусть. Даже не применяя силы, не доказывая своих приобретённых прав, а всего лишь зная, насколько защищён юридически, юридически же наделён властью, Лео чувствовал себя достаточно уполномоченным склонить Фиата к любому безумию. Тем более, что осмотр врача в список безумств уже давно не входил. Но иногда Лео думал — а будет ли безумием, например, достать из шкафа тот памятный красный пиджак? Красный пиджак, надетый на голое тело Фиата, и больше ничего? И, осмелев, сняв собственные ограничения, он мысленно прибавлял к образу чёрное бельё. Женское чёрное бельё. Кружево. Чулки. Хорошие, крепкие верёвки. Будет ли это достаточно для Фиата безумно?.. ... — Какой врач, Лео? — донеслось в спину жалобное, и Лео с облегчением вынырнул из своих удушливых фантазий. Он мог этот несчастный тон понять — прежде чем получить соответствующий статус опекуна, ему пришлось три раза вывозить недовольного Фиата в клинику, и это было отвратительно — там они толкались в лифтах с другими пациентами, сидели в очередях, а в первый раз Лео даже не позволили присутствовать при беседе — он был никем для своего мальчика. Потом Лео опомнился и вспомнил про деньги. И последний психиатр — для бумаги требовалось заключение четырёх разных специалистов — уже пришёл к ним на дом, где Лео цербером сидел с Фиатом рядом. Когда с психиатрическими нюансами было покончено, Лео о душе Фиата больше не беспокоился — она и так принадлежала ему во всех возможных смыслах. Но сегодняшний врач был совсем другим доктором. Лео не ответил на вопрос, спустился, открыл дверь, поприветствовал довольно красивого молодого тайца с небольшой сумкой в руках и пригласил его наверх. В спальню. — Подождите, пожалуйста, здесь, — остановил он врача в небольшом уголке с диваном — вчера они долго здесь с Фиатом целовались. Рядом на полу стояла массивная ваза с крупными гибискусами — цветы пару раз роняли на чёрные волосы Фиата алые лепестки. Это было так эстетично и чувственно. А пока Лео запускал пальцы в эти глянцевые волосы на затылке Фиата и сосал его язык, Фиат тёр ему всей ладонью промежность, Лео чуть не кончил в трусы. Слава богу, они успели переместиться в спальню. Оставив врача ждать, Лео зашёл и встал над сидящим на кровати Фиатом, сложив на груди руки. — Оторвись от своего телефона, Фиат, — попросил и осторожно вынул аппарат из чужих пальцев. — Тебе предстоит не очень... приятная процедура. Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач. Нет, не опять психолог. Другой врач. Пока Фиат что-то у него спрашивал, вызнавал, хватал за руки, Лео так и оставался стоять над ним, сохраняя преобладающую позу. Рук своих не давал, выдерживая тяжёлую доминирующую паузу и уговаривая себя быть спокойным и убедительным. Так надо, милый. Твоё здоровье прежде всего. И как ты не понимаешь, физически ты сторона принимающая в нашем сексуальном взаимодействии. Твоё тело... Тут Лео сбивался, потому что говорить спокойно о теле Фиата пока ещё не мог. Он хранил себя для этого красивого, отбившегося от рук мальчика почти до двадцати трёх. Он знал, слышал, видел других мужчин Фиата. Он мысленно трахался вместе с Фиатом и его мужиками, приобретая весь его опыт через муку неразделённого чувства. Он не осознавал себя невинным. Тем, кто может оставаться безмятежным и чистым в помыслах. Он не мог. Он хотел Фиата. Хотел его тело. Хотел «грубее». И «несдержаннее». — Врач осмотрит тебя быстро. Я лишь задам ему пару вопросов о твоём здоровье. Чтобы в будущем не причинить вреда. Фиат, так нужно. Лео использовал нужный тон. Нужную позу. Нужное прикосновение. — Ладно, — пассивно согласился Фиат, хороший, послушный мальчик. — Сделаю, как скажешь. Лео внимательно вгляделся в его слегка заторможенное лицо — по его мнению, немного перебор: небольшой скандал, крик и возмущения от Фиата были бы предпочтительнее, но прописанные врачом таблетки работали так, как работали. В любом случае Лео уже решил, что больше их Фиат принимать не будет — они напрочь глушили взрывной темперамент его парня. Он сделал мысленную фармацевтическую пометку, выглянул из спальни и пригласил доктора. Доктор улыбнулся, зашёл, кивнул Фиату, представился. Я проктолог высшей категории, сказал. Я вас осмотрю максимально деликатно и безболезненно. Надеюсь, никакой неловкости не возникнет. Фиат сидел на кровати со стеклянными глазами. Лео вдруг задумался, а он вообще понял, какую часть его тела заявленный специалист будет осматривать? — Раздевайтесь, — подсказал доктор как раз вовремя. Лео подошёл, помог ему снять домашние штаны. В трусы Фиат вцепился — не оторвать. Понял, значит. — Трусы нужно будет снять, но футболку можете оставить, — понятливо сказал врач, спокойно раскладывая на клеёнке инструменты. Раскладывая ещё одну прорезиненную клеёнку на кровати со стороны окна, чтобы видно было лучше. Лео удивлённо к себе прислушался — независимо от его классических предпочтений в любых сферах жизни, эта картина, эта предстоящая Фиату процедура, этот чужой стыд заставляли низ живота гореть. Член под голубыми джинсами налился. — Я начну с некоторого вступления. Возможно, задам пару вопросов. Затем перейдём к осмотру, — сказал доктор, а Лео с неудовольствием заметил, насколько тот молод и хорош. Этого ему ещё не хватало — слишком красивого врача. Был уже один, он помнил. Лео остановил себя с усилием. Почувствовал некоторую неестественную паузу — доктор вместе с Фиатом смотрели на него выжидающе. А, да. Ещё одна проблема. Лео уселся в кресло рядом с кроватью поглубже. — Я буду присутствовать, — сказал уверенно, немного раздражаясь на самого себя — о некоторых вещах следовало договориться заранее. — Но... — начал врач, ни черта не понимая в устройстве мира Лео и Фиата. — Доктор, — оборвал его Лео. — Я ни в коем случае не хочу выказать этим недоверие к вашей квалификации. Но я не только будущий муж, но и... Мы говорили, помните? — Ах, да, да, — закивал понятливый врач. — Извините. Я... Присутствие третьего лица, знаете, это не слишком обычная практика. Пациенты предпочитают оставаться с врачом один на один. Но в вашем случае... — В нашем случае — я остаюсь, — подвёл итог их разговора Лео и посмотрел на Фиата. Фиат сидел с совершенно непонимающим лицом. Был таким милым, немного дезориентированным. — Лео, Лео, но... — забормотал жалобно, и это было так стыдливо и так возбуждающе, что Лео захотелось что-нибудь сделать, разбить какую-нибудь вазу, например. Но в спальне предусмотрительно не было ничего такого. Правда, оставалось ещё лицо красивого доктора. Жаль, Лео не бил людей. Люди рядом с Фиатом автоматически становились отвратительными. Договорюсь позже о домашнем обучении, подумал Лео. Буду учить, проверять, подсказывать, направлять, наказывать. Буду играть с ним в баскетбол на заднем дворе, там как раз заканчиваются работы по строительству спортплощадки. Буду тренировать, переодевать, мыть, кормить, лечить, заботиться. Буду хранить его безмятежность, его покой. — Я должен сказать о нескольких вещах, которые вы наверно знаете сами. Но это важно и должно прозвучать вслух, — начал говорить врач. — Анальный секс, практикуемый гомосексуальными парами, является сексом травматичным. Поэтому я всегда настаиваю — он должен быть защищённым, независимо от того, насколько вы близки и доверяете друг другу. Также я рекомендую использовать несколько большее количество лубриканта, не смущаясь его избытка, потому как от излишнего трения появляются микротрещины кожи, а это микротравмы, подверженные атаке микрофлоры и микроорганизмов. Наносить регенерирующий успокаивающий крем после акта также обязательно, каким бы ни было воздействие деликатным. «Деликатным». Лео позволил себе понимающе улыбнуться. Нежный секс, доктор, это называется нежный секс. — Далее, — продолжил врач, — важно понимать, насколько непригодна толстая кишка для проникновения, и поэтому оно должно быть максимально постепенным и медленным. Пусть человеческий организм и имеет свойство приспосабливаться, особенно, если приспосабливается он к одним и тем же размерам, объёмам. Фиат покраснел. Лео смущённо кашлянул в кулак — его размеры и объёмы были стандартными. Он был идеальным партнёром даже в этом, проктологическом смысле. — Итак, с какой интенсивностью вы занимаетесь или планируете заниматься анальным сексом? — спросил врач. Лео недовольно скривился — а я вас, доктор, именно для этого и позвал, решить, с какой интенсивностью мне можно. Определить степень воздействия; предел и желательно — максимальный. — Полагаю, регулярность напрямую зависит от состояния здоровья пассивного партнёра, — сказал он бесстрастно. — И интенсивность тоже. Господи, осмотри его уже и проваливай. Лео сахарно улыбнулся — по какой-то причине ему было жизненно необходимо получить медицинское разрешение на то, чтобы выебать Фиата нормально. Он мысленно дал себе пощёчину — ебали Фиата те, прошлые его мужики. Лео будет своего мальчика любить. Просто максимально интенсивно. — Тогда начнём с осмотра, — согласился понятливо врач, — проверим эластичность, общее состояние слизистой, наличие микротрещин... Он повернулся к замершему Фиату. — Молодой человек, вы должны снять трусы и встать на четвереньки, руки на локти, колени развести. — Лео, — жалобно пробормотал Фиат. — Я не... не хочу. — Фиат, — жёстко ответил Лео. Таким тоном, помнится, он выбивал из Фиата признание о его мастурбации в постели Лео. Это было легко. Фиат отвернулся, помедлил, стеснённо спустил трусы, улёгся на расстеленную клеёнку в позу бревна лицом вниз. Проклятые таблетки. Лео очень сильно надеялся, что позже, когда Фиата отпустит, он накричит на него, расплачется и, может, попытается влепить пощёчину. Доктор вопросительно взглянул на него, не решаясь приблизиться к пациенту — Фиат так и лежал на расстеленной клеёнке лицом вниз, стиснув ноги: обнажённые ягодицы скромно выглядывали из-под длинной футболки. Футболка принадлежала Лео. Впрочем, Лео в этом доме принадлежало теперь всё. — Фиат, — поднялся со своего места он — хотел успокоить, хотел обезопасить. Хотел ощутить это абсолютное послушание. — Встань на четвереньки, милый. Сделай так, как сказал врач. Это быстро. И не больно. Фиат нехотя приподнял свой упругий, белый, круглый зад. Острые локти утонули в мягком пухе одеяла. Ляжки Лео развёл ему сам. Спокойно провёл ладонями по внутренней стороне стиснутых бёдер. Ласково огладил, надавил — Фиат, ну — и Фиат послушно переступил коленями в стороны. — Не смотри, — прошептал еле слышно и зарылся головой между локтей. Лео честно не смотрел. Хотя смотреть на Фиата почему-то хотелось, и это было омерзительным. — Доктор, — отошёл он от Фиата в сторону, отводя взгляд. Тот кивнул и, подойдя, склонился, мягко развёл руками в перчатках ягодицы пациента. А потом начался внутренний осмотр. Фиат вздыхал, дышал шумно, ойкал — доктор трогал его изнутри одним пальцем. Что-то массировал, наглаживал, обследовал, искал — работал тщательно и бесстрастно. Лео снова сидел в кресле и с удовольствием, от которого не мог избавиться, смотрел в лицо Фиата, которое тот повернул в его сторону. Лицо было с зажмуренными глазами, со сведёнными бровями, с приоткрытым влажным ртом. Прелестное лицо юного мужчины, которого стыдно и ощутимо трогали изнутри уже двумя пальцами. Лео покачал головой, вспомнил, как носился его мальчик с той ужасной розовой игрушкой, и как Лео демонстративно её выкинул в мусорку под негодующий вопль — это же подарок, эй! Никаких искусственных заменителей в тебе, мой хороший, осадил его Лео. Добавил мысленно — только мой член, мой язык и мои пальцы. Сказать это вслух не позволило воспитание и слишком яркий солнечный день. Но в темноте ночи он повторил их Фиату, прошептав вслух в пылающее ухо. Выходит, соврал. ... — Вот и всё, — сказал тем временем доктор, вынимая пальцы. — Я готов сделать заключение. Лео с усилием отвёл глаза от страдальческого лица Фиата, чтобы всё-таки посмотреть на белые его ягодицы. Они блестели в луче солнца от медицинской смазки. — Или вы хотите использовать инструменты для более тщательного осмотра? — поинтересовался неожиданно врач с довольно странной интонацией, и Лео вздрогнул — что-то неуловимо в воздухе поменялось — какая-то ненужная эмоция проскользнула, и флёр чего-то дурно пахнущего засквозил в прохладном бризе, что генерировала роскошная сплит-система их спальни. — Что вы имеете в виду, доктор? — приподняв бровь, холодно спросил Лео. — Если более глубокий осмотр нужен по медицинским показаниям, я даю разрешение. Если же вы... Врач испуганно заморгал — дрянь, а не врач, если честно. Лео подумал — а все те три психиатра, которым он заплатил немаленькие суммы денег, они тоже наверняка думали об этом самом — об извращениях, о власти, о полном контроле, который воспитывать намного проще, имея на руках соответствующий документ; о жажде и похоти, о бесконечном сексе, сексе, сексе... Просто идиоты. Что они знали о настоящей любви? На клеёнке были разложены стальные приспособления — некоторые очень массивные. Какая же гадость. Лео с омерзением перевёл глаза на резиновые катетеры — как он не проследил за тем, что этот врач вынимает из своей проктологической-урологической сумки? — Показаний нет, — поспешно согласился доктор, заметив его взгляд, и стал быстро инструменты собирать. — Достаточно обыкновенной пальпации. — И что пальпация показала? — раздражённо спросил Лео, уже мечтая, чтобы их с Фиатом оставили одних. — Что ваш партнёр имеет прекрасное здоровье. Кожа эластичная, сфинктер в хорошем тонусе, я даже сказал бы, что... — Что? — рявкнул Лео хорошо поставленным львиным баритоном. — Что анальное отверстие вашего партнёра практически не подвергалось активным воздействиям, — закончил доктор. Лео улыбнулся краешком губ. Никто не смел активно воздействовать на его нежного Фиата. Никто. Лео глянул с любовью на смущённо сидящего на краю кровати Фиата — он никогда так быстро раньше не одевался. — Я очень его берегу, — сказал, потому что сказать хотелось. — Но смысл вашего визита несколько в другом, да? Лео снова посмотрел на Фиата — онемевшего до полного ступора от столь неожиданного вторжения в своё тело чужих мужских пальцев. Продолжать не стал. Не при нём. Доктор посмотрел понимающе, но уже с другим смыслом. Никакой пошлой гадости в атмосфере больше не ощущалось. Быть может, страх. Лео не мог определить чётко — чей. А провожая врача из дома, продолжил свою мысль, пока их не слышал запершийся в душевой Фиат. — Я не слишком опытен в таких вопросах, поэтому хотел спросить... Доктор посмотрел рыбьим взглядом — он изо всех сил делал вид, что его не разъедает демон любопытства. Деньги заставляли его быть глупой проктологической рыбой. Рыба сказала: — Вы же понимаете, что сексуального удовлетворения в такой паре, как ваша, можно достичь не только посредством проникновения. Совсем необязательно... — Обязательно, — прервал его Лео. — В нашей паре — обязательно. Поэтому хочу спросить — что будет считаться при этом проникновении неприемлемым симптомом. В физиологическом смысле, хотел добавить Лео, но доктор уже начал говорить. — Присутствие в выделениях крови. И, разумеется, сказанное партнёром слово «Нет». Лео кивнул. Он был согласен с первым утверждением полностью. — Так насколько я могу быть с моим будущим мужем неосторожным, доктор? — Вы можете быть неосторожны, — ответил этот проплаченный садист довольно откровенно. — Вы можете быть очень сильно неосторожны. Лео на всякий случай сделал вопросительное лицо. Доктор вздохнул, видимо вспомнив «я его сильно берегу». Ответил ещё раз по-другому: — Вы можете его не беречь, так понятно? Лео молча кивнул. Ему было понятно более чем.       Это был превосходный, нет, лучший секс в жизни Лео. Наконец в постели с Фиатом романтические категории, которыми он вынужденно мыслил до сих пор, перетекли в нечто простое и первобытное; Лео перестал быть интеллигентным, воспитанным юношей из хорошей семьи. Теперь он называл вещи своими именами. Он хотел не только Фиата, но и отдельно его по частям. Хотел его задницу, его член, его рот — все его отверстия и всю влагу, что источало тело этого красивого юного мужчины. Кожа у Фиата была цветом как отполированная черешневая косточка. А под кожей этой, знал Лео, жила тварь. Тварь хорошо трахалась. Тварь эта нуждалась в контроле. Тварь, которая жила под оливковой кожей самого Лео, могла этот контроль предоставить. Фиат теперь не имел права произносить запрещённого слова, да и не мог, но Лео на всякий случай склонился к нему, голому, влажному, уже вымотанному несколькими болезненными оргазмами; припал губами ко рту, шепча в гладкий, глянцевый, плотно наклеенный на кожу скотч: — Условие прежнее — не говори «нет».