Азия моя

                    Тер лежал на кровати замершей куклой. Какой же верный психологический ход — притвориться скучным и мёртвым! Наверно, он думал, что это сработает. — Теперь ты доволен, Файт? — обессиленно прошептал Тер. Руки Файтера замерли у его ширинки. Тут нужно было или действовать, или падать перед Тером на колени и начинать рыдать. Рыдать, если честно, хотелось намного сильнее, чем трахаться: это его бросили, это он наскучил, от таких эмоций член не встаёт. — Почему, Тер? — спросил Файтер патетично, чувствуя себя в каком-то дурацком сериале. — Что я сделал не так? Да всё он сделал не так — ворвался в квартиру, вытер Тером все стены, растянул ему тонкий трикотаж бежевого свитера, уронил на постель, насильно засосал, как в последний раз, бантик его сочных губ в свой рот. Этим же ртом собрал выступивший пот в ложбинке обнажённых ключиц, оставил след слюны на дрожащем впалом животе. Остановился у самой кромки выглядывающих из-под брюк трусов, откуда сильно, ярко пахло — концентрированным Тером и его правдивым желанием: Тер всегда заводился с одного поцелуя. Так трахать или рыдать? Файтер раздумывал лишь пару секунд и, не дожидаясь ответа Тера — да к чёрту все ответы! — рванул его ширинку. Рванул слишком агрессивно — на красивом лице младшенького мелькнуло удивление и страх. А потом он снова стал сопротивляться. Впервые Файт радовался тому, что встречается с парнем. Было бы достаточно и пощёчины, но он с удовольствием по-серьёзному заломил ему руку, чего бы никогда не сделал с девчонкой. Тер зашипел от боли. А Файтер добрался до его белья, запустил туда руку незамедлительно, чтобы Тер понял — разговаривать с ним уже никто не будет, его будут заново присваивать. Файтер понимал, что, как бы ни хотел он причинить ему боль своим членом — у него не выйдет. Он мягкий, романтичный, обманутый дурак, это раз. Дурак, который за те три дня, что провели они на море, успел понять про эластичное мужское тело много удивительного. Это два. А ещё Файтер был по-прежнему влюблён и смертельно ранен. Это три. Тер всхлипнул, когда Файтер вывернул ему сустав сильнее. Это было единственной возможностью сделать больно и донести боль собственную, а уж прорыдаться можно было бы и в процессе. Тер перестал дёргаться, но как только Файтер отпустил его, снова начал выкручиваться из рук, извиваться на постели, кривить лицо в злой гримасе. Файтер навалился всем весом, неаккуратно впечатался в губы, мокро засосал. Почувствовал, как колено Тера со всего маху врезается в бок, схватил его ногу, удерживая, другой фиксируя голову и понимая, что их красивый, нежный секс навсегда теперь останется на том романтическом пляже. А ещё в спальне роскошного отеля, а ещё на слоновой кости ковролине изысканно обставленной гостиной, а ещё на отполированном дереве сидений сауны и на горячих от солнца плитах бирюзового бассейна... Всё красивое и эстетичное останется там навсегда дымчатым полустёртым воспоминанием. А сейчас они здесь: реальные, настоящие; кто-то с тайнами, кто-то с обидами и непониманием, но по-прежнему влюблённые друг в друга. Влюблённые же? Как эту влюблённость можно было не заметить, если аромат её так и витал в прохладном воздухе спальни Тера? Где сладко пахло и самим Тером, его разгорячённым телом, его отчаянным невысказанным «нет», которое он так пока и не произнёс? Файтер застонал с мукой — он не хотел слышать «нет»; он любил этого красивого мальчика до крика. Поцелуй стал совершенно неряшливым, когда Тер не смог удержать слюну, и она потекла из уголка рта, пачкая ему щёки. Перемешавшись со слезами, она разъедала солью ранки от утреннего неловкого бритья на подбородке Файтера, он морщился, терпел и старался не замечать этих очевидных слёз Тера. Зачем он вообще плакал, глупый, сейчас же будет хорошо, приятно. Файтер пропустил момент, когда Тер, всё ещё всхлипывая, коварно высвободил свою руку и с хорошо тренированным оттягом врезал ему прямо по скуле кулаком. А после началось между ними это самое, о чём, как оказалось позже, Файтер мечтал, думал и представлял. Не сладкое рафинированное. Не дочиста выскобленное изнутри и сбрызнутое сверху синтетикой. А всё самое честное и настоящее, горячее, живое и откровенно грязное. — Пусти меня!!! Не смей!!! — орал Тер, пока Файтер, с восторгом ощущая, как наливается его скула багровым, как пульсируют внутри разорванные капилляры, с новой, неизвестной ему яростью, рвал на Тере оставшуюся одежду. — Пусти же!!! Я не... — Ну что ты «не»? — вскинулся на него Файт. — Не хотел отбирать у меня моё счастье? Не хотел вот так — без объяснений, без ссоры — бросать меня? Не хотел даже сейчас открыть свой рот и сказать правду? Файтер коснулся горящей щёки. — Или не хотел бить меня по лицу? Он посмотрел на Тера с неожиданной надеждой — а пусть ударит снова, пусть развяжет ему руки, сорвёт тормоза, сделает больно ещё раз, и чтобы болело не в сердце, а где-нибудь в другом месте, потому что в сердце, если честно, благодаря этому юному господину уже была дыра. — Не дёргайся, Тер, — произнёс Файтер зловеще тихо. — Ты хотел расстаться. Хорошо. Но мы сделаем это на моих условиях. Он наклонился к аккуратному уху Тера, задевая губами мочку: — А условия будут такими, что ты обязательно передумаешь. И можешь ударить меня за это ещё раз, я не против. Файтер повернул голову, подставляя другую щёку, святой Будда, гляньте-ка на него. Тер упрямо помотал головой: — Я не буду. Я не могу. Отпусти меня. Я уже не твой парень. Да ладно. Правда, что ли? Как просто оказалось выключить в себе пушистого, милого коалу. Вернуть брутального, дурно пахнущего мужика. Файтер усмехнулся, положил ладонь на шею Тера и сильно сжал. Он мог быть, да и был физически сильнее своего неженки. Ему ничего не стоило обездвижить сейчас его одной рукой, не обращая внимания, как Тер пытается пинать его коленками — коленкам сильно мешали спущенные на лодыжки брюки, а восприятию остального — свитер, натянутый Теру на голову. Между всем этим оказалось очень много обнажённой кожи — белой и гладкой, на Тьютере не росло ни единой лишней волосинки, только под мышками и между ног виднелся аккуратный брюнетистый островок блестящих волос. Розовый пенис любопытно выглядывал оттуда оголённой головкой. — У тебя стоит, — восхищённо пробормотал Файтер и наклонился ближе. Полез руками, пальцами, Тер снова задёргался, стал вырываться — не трогай там, я не помылся, я не готов, и так далее, чистюля, господи. Файтер сорвал с его головы натянутую ткань, выпутав Тера из свитера окончательно. Заглянул в лицо — а ты хотел, чтобы было красиво? Чтобы как раньше, да? Он сам не заметил, как орёт на него изо всех сил — не будет у нас ничего красивого после такого! Теперь только так — честно, грязно, не подмывшись! Хотел расстаться по-киношному? Я не дам тебе. Ни по-киношному, ни вообще!!! Я не хочу расставаться с тобой!!! Как ты не понимаешь? Файтер машинально, как уже привык, ловко подлез рукой под чужие напряжённые яички, вслепую нашёл сухие морщинки ануса, шумно сплюнул между ног распятого Тера — слюны было навалом, тело как ненормальное вырабатывало влагу во всех стратегически важных местах. Файтер чувствовал, как мокро у него в собственных трусах, под мышками. Как из глаз текут слёзы, в носу хлюпают сопли, а во рту всё наполнено скользкой — то, что нужно — слюной. Плевок шлёпнулся на мошонку, тяжело стёк ниже, Файтер подхватил влагу пальцами, направил ко входу, размазал, ещё раз наслаждаясь гладкостью и мягкостью кожи: а говорил — не готовился, Тер. Наверняка сидел утром в ванной, выщипывал свои шёлковые волосики, как девчонка. А то, что не почистил себя, это не главное. Файтер горько усмехнулся — в его жизни сейчас происходило дерьмо посерьёзнее, чтобы бояться вляпаться в какое-нибудь ещё. — Расслабь задницу, Тер, хватит!!! Не зажимайся, я всё равно тебя... — так и не договорил Файтер фразы, потому что слова были бесполезны и отнимали много сил — Тер стал выкручиваться активнее, зарыдал — от стыда, что ли. Зажал в себе пальцы Файтера так сильно, что от воспоминаний об этом — пульсирующем, сжимающемся — стало горячо между ног. Ничего лишнего Файтер не ощущал — ни запаха, ни... ещё какой тактильной гадости, но Тер всё равно плакал и отказывался лежать смирно. Файтер содрал с него брюки, с усилием подхватил голые ноги, развёл, закинул себе на плечи. Заблокировал одной рукой, другой нащупал, сжал сосок — сильно и больно. Тер застонал. Файтер помучил покрасневшую бусину ещё немного и схватил Тера за его красивое стонущее лицо. Большой палец проскользнул в рот. Файтер подумал — я только что трогал его там, внизу изнутри этой самой рукой. И медленно погрузил два тех самых пальца в рот тоже. Торопливо расстегнул свою ширинку, вытащил член и ткнулся в Тера, сложив его пополам. Тот упёрся руками Файтеру в грудь, попытался оттолкнуть. Не получилось, и Тер снова разрыдался, вцепился своими бесполезными руками в покрывало, Файтер почувствовал, как дрожат под ним его ягодицы. Чего он боялся — ярости своего бывшего парня? Какой-нибудь неловкой неожиданности? Боли? Файтер, теряя на ходу эту ярость и наполняясь до краёв нежностью, ласково ладонями огладил Тера от шеи до упавшего пениса. — Не реви. Сделай глубокий вдох, как делал тогда, — подсказал грубовато, совершенно не в силах вспоминать их сахарно-нежный первый раз; их темпераментный второй, медленный и глубокий третий... Да всю их трехдневную счастливую историю, которая вот так окончилась! Тер послушно вдохнул и задержал дыхание — Файтер направил себя рукой и мягко, на его выдохе, проскользнул в Тера сразу наполовину. Наддал бёдрами сильнее, надавил уверенно, беспощадно и под тихий мелодичный стон вставил до конца. Я его насилую или как это называется, думал Файтер, пока ритмично двигался в Тере под его повторяющееся «ах, нет, нет». Розовый член его снова стоял, тёрся Файтеру о живот, размазывая по коже влагу. Потом между ними громко захлюпало, кишечник Тера исторгал слизь, чтобы трение не навредило стенкам, пока Файтер осторожно менял угол и старался вслепую, самым кончиком члена погладить мужской бугорок внутри. Пару раз в их поездке Тер получал то самое, редкое удовольствие от стимуляции сзади. Тер вообще был в сексе редкий молодец. Но сейчас он совсем не старался; снова нервно задёргался в своей стыдной зафиксированной позе, зашептал: — Выйди, выйди из меня, я не в порядке, там... у меня там... Да что??? Файтер медленно вытянул член, опустил взгляд вниз, оценивая обстановку, и тут же поднял глаза на Тера. Тер посмотрел с ужасом. Файтер посмотрел с любовью. Мне всё равно, что ты не помылся, подумал, я люблю тебя любого. Загнал член поглубже, чувствуя, как мышцы опомнившегося Тера на этот раз сопротивляются сильнее; как ощутимо скользит по коже пениса пузырь воздуха, который Файтер нагнал в кишку своими фрикциями, и как этот воздух выходит из отверстия со смешным пуком. Тер покраснел и зажмурился. Файтер покраснел и взглядом впился в его лицо. Стыдно, да? А я всё равно тебя хочу. Потом Файтер отбросил мысли, они сами уплыли куда-то далеко, оставив ему только восхитительное ощущение шёлкового трения, только сладкий запах вспотевшего от секса Тера и его изломанное, словно от боли, красивое лицо. С таким Тьютер обычно... — Кончай. Кончаешь, да?.. — зашептал Файтер ему на ухо, убыстряясь, радуясь, испытывая дурацкую гордость за своего чувствительного парня и свой талантливый член. Он навалился сильнее, поцеловал с языком, со слюной, с собственными стонами, мешая во рту их различные вкусы и тембры; чувствуя, как ещё сильнее твердеет член, как замирает стонущий под ним Тер, напрягая живот, и между ними теплеет от его выплеснувшейся спермы. Файтер кончил в него спустя секунды так, как почти одновременно герои кончают в фильмах, из которых он так стремился сейчас Тера вытащить. Кончил прямо внутрь, вдруг вспомнив, что никакой между ними защиты нет, он напрочь забыл о презервативах, трахал Тера голым членом, накончал в него и теперь, вытаскивая, видел, как белёсые следы его спермы неряшливо вытекают из припухшего отверстия на простыню; что они перемешаны с чем-то желтоватым, и пахнет теперь в спальне не слишком-то хорошо. Тер лежал под ним заплаканный, затраханный, обессиленный борьбой и оргазмом и окончательно добитый стыдом. — Не смотри, пожалуйста, не смотри, — лепетал и с усилием сводил затёкшие ноги, которые Файтер бережно снял со своих плеч. — Не смотрю, — включив обратно режим плюшевого коалы, послушно поспешил заверить его Файтер, но всё равно подглядывал сквозь ресницы, пытаясь запомнить этот честный секс между ними до мельчайших подробностей. Теру бы вскочить и убежать в ванную, но Файтер не пустил. Прижал к себе, зашептал: — Я не буду смотреть, а ты не будешь больше делать вид, будто мы расстались, любимый. Как теперь, после такого? Тер завозился под рукой, ткнулся носом в самую серединку мокрой подмышки Файтера. И всё-таки я с тобой расстался, сказал, только ты всё испортил. Он шептал что-то ещё, но Файтер уже проваливался в дремоту, вымотанный агрессивным сексом. Тёплое, безопасное ощущение дома убаюкивало насмерть. Проснулся он через час, рядом со спящим, чистым, вымытым до скрипа Тьютером, который ярко пах шампунем, гелем для душа, ещё какой-то сладко-синтетической отдушкой, слишком едкой, чтобы быть похожей на только что витавший в спальне естественный мужской аромат. Файтер удручённо вздохнул. Ладно. Он применил силу. Они грязно потрахались. Тер не задушил его во сне за это — уже хорошо. Скула, правда, болела сильно. На тумбочке завибрировал входящими сообщениями телефон. Зон что-то строчил Теру в лайне, плашки с начальными фразами выскакивали, как ненормальные. «Не загоняйся из-за Файтера...» «Лучше скажи ему правду...» «Поговори с ним о его отце и его условиях...» Файтер открыл рот. Ага. Так вот в чём дело. Как он сразу не догадался. Ай да папа. Посмотрел на спящего Тера и нежно погладил его по мягким волосам. Тут же поднялся, оделся и неслышно выскользнул из квартиры, оставив извинительное сообщение. С папой придётся очень серьёзно поговорить. Потом забежать в аптеку, закупиться и бегом к Тьютеру закреплять результат. Честно, красиво, безопасно. Это главное.