you're a good leader, right?

Где-то в середине тура Хёнджин понимает, что больше просто не может. Всё его тело сходит с ума каждый день и требует к себе внимания. После концертов он особенно сильно возбуждён, поэтому со временем в привычку входит ежедневная быстрая дрочка в душе. Без неё уснуть вообще не представляется возможным. Первым его долгое пребывание в душе замечает Минхо и, конечно, отпускает грязные шуточки об этом. А Хёнджин не смеётся, но и ничего не отрицает, ведь, справедливости ради, друг прав. Он лишь кидает раздражённые взгляды на него и бурчит себе под нос. Вообще он мог бы заплакать от отчаяния в любую секунду, но вместо этого идёт к Джисону и на одном дыхании рассказывает все свои страдания в надежде, что это как-то поможет. — Ну, так подрочи, — предлагает Хан, пожав плечами. Хёнджин смотрит на него убийственным взглядом и закатывает глаза. Если он станет дрочить ещё чаще, то либо оторвёт себе член, либо заработает одну огромную мозоль. У менеджеров будет очень много вопросов. — Легко говорить, когда у тебя есть постоянный секс, — раздражённо отвечает Хёнджин. Он вообще, если честно, разучился говорить спокойно. Уже все вокруг это замечают, особенно на репетициях. Обычно Хёнджин довольно легко относится к ошибкам в хореографии, повторяя всё до тех пор, пока не выйдет на сто процентов правильно и идеально. Сейчас же он только громко бурчит и срывается на всех вокруг, а иногда вообще уходит посреди репетиции, хлопнув дверью. Однако вскоре Хёнджин находит небольшую отдушину, что стала спасать его от полнейшего сумасшествия. Он ловит себя на мысли, что чаще льнёт к Феликсу и, конечно, благодаря невероятной любви Ли к тактильности, он получает всё. Прикосновения к шее, вызывающие неконтролируемые мурашки. Чужие руки в волосах, массирующие его кожу головы. Даже тёплое дыхание в плечо и бесконечные объятия. Но всё снова выходит из-под контроля и даже катится в ещё более страшную бездну, когда Хёнджин осознаёт, что ему становится мало и этого. Он просто хочет, чтобы руки Феликса опустились ниже, когда они в очередной вечер лежат в обнимку за просмотром фильма. Хван возится в руках и чувствует, как буквально горит. Он полностью теряет суть происходящего на экране и зациклен лишь на том, как его член твердеет. По большому счёту, Хёнджин сейчас достиг той стадии возбуждения, что готов отдаться любому, кто поманит своим пальчиком. Он вообще боится прижиматься уже к любым поверхностям, мало ли что придёт в голову. От греха подальше. И, да, Феликс очень тактильный и нежный, но он тот самый друг, с которым черту переходить нельзя. Это всё ещё мелькает в затуманенном возбуждением сознании. Поэтому Хёнджин страдальчески стонет и выбирается из рук ничего не понимающего Феликса. Он пытается успокоить своё бешеное дыхание и как-то унять узел внизу живота, который с каждой секундой закручивается всё плотнее. — Что такое? — обеспокоенно спрашивает Феликс и сразу ставит фильм на паузу. — Просто дай мне минуту. Он сам не верит, что ему хватит минуты. Или даже часа, чтобы прийти в себя, когда решение проблемы лежит так близко. — У тебя температура? Феликс прижимает ладонь ко лбу Хёнджина, и того внезапно дёргает изнутри. — Пожалуйста, не прикасайся. — Что с тобой такое, Джинни? Расскажи мне, может быть, я смогу помочь. Ты уже давно какой-то странный… Хёнджин нервно трясёт ногой, не зная стоит ли открыться перед ещё одним другом. Даже думает уйти так ничего и не объяснив, но Феликс смотрит на него с таким обеспокоенным видом, что он в итоге плюёт на всё. А ещё это напряжение внутри. Оно сильнее него. — У меня слишком давно никого не было, Ликс. Я скоро на стену полезу, а твои руки…они… — Оу, — резко выдыхает Феликс, прерывая монолог Хёнджина. — Вот именно. «Оу». Мне уже ничего не помогает. Джисон сказал мне просто подрочить, как будто я без него не додумался до этого, честное слово. Ощущение, что я только сильнее возбуждаюсь от этого. А ты мой друг, и я чувствую себя ужасно неправильно от того, что хочу, чтобы твои руки опустились ниже. Поэтому тебе правда лучше перестать трогать меня. По крайней мере, до тех пор, пока я не разберусь с этой проблемой. — Как скажешь, — спокойно говорит Феликс, — И совет Джисона правда был довольно дерьмовым. Хван издаёт смешок. — Как на счёт спросить совета у Чана? Может он знает какие-нибудь таблетки или сведёт тебя с кем-нибудь, он ведь много кого знает? — Я умру, если признаюсь ему. — Вы буквально сняли клип на «Red Lights», думаю, он как-нибудь справится с информацией. Хёнджин вынужден признать, что Феликс прав, поэтому уже через пять минут обнаруживает себя перед комнатой Чана. Он больше физически не может терпеть, поэтому вместо того, чтобы досмотреть фильм, стучится в комнату их лидера, хотя на часах уже давно за полночь. Ему открывают на удивление быстро. Крис без лишних вопросов пускает к себе. Остальные участники часто приходят к нему просто для того, чтобы получить немного комфорта. Случалось, что к нему приходили и в слезах, и с температурой, и в стельку пьяными. Так что Чан уже привык. На нём домашние шорты и футболка без рукавов. Всё чудесно, не считая того, как сильно завизжали внутренности Хёнджина при виде сильных рук. Он банально не доживёт до момента, когда его с кем-нибудь познакомят или напичкают таблетками. Потому что Чан — это не Феликс. С ним нет такой же чёткой черты, которую пересекать нельзя. — Мы можем поговорить? — неловко начинает Хван, приземляясь на край кровати. — Конечно, Джинни. Чан садится рядом, и Хёнджин буквально чувствует, как потеет. Он хочет приблизиться, возможно, залезть сверху на Криса и, забыв о своём стыде, тереться об его бедро пока не кончит. — Феликс сказал, что ты можешь помочь. Ты ведь хороший лидер. Прошу, помоги мне, — Хёнджин практически плачет, утыкаясь лбом в плечо Чана. Он последними силами держится, чтобы не начать целовать его и буквально умолять сделать хоть что-нибудь прямо сейчас. Запах кожи после душа забивает все его лёгкие до предела. — Пожалуйста, пожалуйста. Ему плевать к каким последствиям это приведёт. Он чувствует, как в штанах снова становится тесно, поэтому кладёт свою руку на промежность и сдавливает, выпуская почти неслышный стон. — Тшш, тише Джинни, — шепчет Чан. И Хёнджин уверен, что тот сейчас оттолкнёт его или просто мягко откажет, но вместо этого он чувствует, как чужая рука оглаживает его спину под футболкой. Это лёгкое движение едва не лишает его возможности двигаться. — Скажи, как помочь тебе? — Просто…просто прикоснись ко мне, прошу. Хёнджин хнычет и отчаянно тянется, чтобы всё-таки поцеловать шею Чана. Рукой он продолжает ласкать себя через одежду и готов разрыдаться, когда его грубо останавливают. Однако в следующую секунду Хван задыхается от того, как пальцы Криса заползают к нему в штаны и сжимают член. Хёнджин оказывается так не готов к этому, что отрывается от плеча и смотрит прямо себе между ног, словно не верит в реальность происходящего. — Смотри на меня, солнце. Хёнджин слушается без каких-либо возмущений, несмотря на то, насколько вся ситуация абсурдная и неловкая. Лидер группы дрочит ему у себя в комнате, чтобы помочь справиться с накопившимся сексуальным напряжением. Да и плевать. Чан смотрит в глаза в ответ, медленно двигая рукой на чужом члене, и видит картину, которую, вероятно, мечтали бы увидеть все их фанаты. Хёнджин полностью лишённый дара речи тяжело дышит с раскрытым ртом. Его чёлка липнет ко лбу из-за пота, а в его глазах смесь немой мольбы не останавливаться и какого-то искреннего удивления от реакции собственного тела на довольно обычные ласки. И он упорно держит зрительный контакт. Ровно до того момента, пока палец Чана не начинает массировать головку члена. Хёнджин неконтролируемо толкается вверх и стонет, откинув голову. Слишком красиво для этого мира. Закусанная губа приобретает более насыщенный оттенок. Чан припадает к его шее, оставляя на ней влажные поцелуи и лёгкие укусы. Хёнджину кажется этого слишком мало и слишком много одновременно, но он всё равно жадно просит ещё, царапая участки тела Чана, не прикрытые одеждой. По его телу бегут мурашки, и связь с реальностью постепенно теряется. Главной остаётся только чужая рука, которая ускоряет свои движения на члене. Хёнджин кончает неожиданно даже для самого себя, волна жара резко накрывает его и расползается по всем клеточкам организма. Он откидывается на кровать, не в силах больше держать свой собственный вес. После оргазма он готов биться руками и ногами об стены, потому что ему ничуть не становится лучше. Его член по-прежнему стоит, а нервы в теле вытянуты в одну тончайшую струнку. Чан ещё лениво надрачивает ему и уже готов убрать руку, как Хёнджин задерживает её на месте. — Ещё, — просит Хван без малейшего стыда, — Пожалуйста, мне нужно избавиться от этого. Чан убирает с его лица непослушные пряди волос и мягко целует в висок. — Давай попробуем кое-что, Джинни. Может быть, тебе понравится. Согласен? Хёнджин несдержанно кивает сто раз подряд, потому что в данный момент согласился бы на всё, чтобы перестать быть настолько отчаянно возбуждённым. Его глаза блестят в ночи, пока наблюдают, как Чан достаёт тюбик с прозрачной субстанцией из своей тумбочки. — А это нам не понадобится, — говорит Крис, стягивая с Хёнджина штаны вместе с нижним бельём. Он какое-то время ещё возится с тюбиком, а затем разогревает смазку на пальцах. — Разведи свои ножки для меня. Хёнджин незамедлительно подчиняется, хоть и чувствует, насколько сильно колотится его сердце в груди. Он впервые раскрыт для кого-то настолько откровенно и доверяет безоговорочно всего себя. Как-то Джисон (будучи пьяным) рассказывал ему, как сильно он любит, когда Минхо растягивает его своими пальцами, но сам Хёнджин никогда не осмеливался опробовать это. И сейчас, когда первый скользкий палец входит в него, то он полностью теряет дар речи. Второй раз за последние несколько минут. — Говори мне, если станет больно, — предупреждает Чан, свободной рукой оглаживая дрожащий живот под футболкой. Хёнджин слышит его будто сквозь какую-то пелену, поэтому заторможено отвечает только через несколько секунд. — Всё прекрасно. Пожалуйста, продолжай. Чан усмехается, глядя сверху вниз на то, как Хван растворяется в удовольствии. Он задирает его футболку выше и по-издевательски дразнит соски. Хёнджин на автомате тянется к собственному члену, но получает только резкое «Не трогай». Слышится вымученный всхлип. Чтобы успокоить, Чан оставляет поцелуй на бедре, а затем медленно проталкивает второй палец. Хёнджин замирает и совсем не дышит, пока пальцы Чана не исчезают в нём до костяшек. Старший двигается внутри, оглаживает стенки, и по громкому стону снизу понимает, что нашёл простату. Теперь он ощущает её подушечками пальцев и специально оглаживает. Хёнджин стонет и выгибается на кровати, опираясь ладонями в матрас. Он неконтролируемо насаживается на чужие пальцы и чувствует, как всё удовольствие медленно собирается в одну точку, чтобы позже взорваться. — Добавить ещё один? — ласково спрашивает Чан, а Хёнджин уверен, что он потеряет остатки рассудка, если третий палец тоже окажется в нём. — Нет, просто прикоснись снова, — просит Хван, тяжело дыша. Чан слушается и вновь возвращает левую руку на член Хёнджина, пока пальцами правой продолжает двигаться по простате. Это вызывает реакцию даже лучше, чем всё остальное до этого. Бёдра Хвана совершенно теряют какой-либо ритм движений, потому что он сам просто не понимает, чего хочется сильнее. Внимания к своей заднице или члену. Так что он рассыпается на части между двумя вариантами и просто не способен перестать издавать всё более и более громкие стоны. Вероятно, его услышат все, чьи комнаты находятся по соседству. Но ему как-то плевать. — Ты такой красивый, когда так разрушаешься, Джинни, — говорит Чан, вновь целуя Хёнджина в бедро, — Ты уже так близко, да? Младший быстро кивает с закрытыми глазами. Его внутренности взрываются, когда он кончает второй раз, пачкая футболку собственной спермой. Оргазм постепенно расходится по всему телу и превращает Хёнджина в настоящую тряпичную куклу. Он пытается восстановить дыхание, раскинувшись на кровати Чана, и наконец-то чувствует, как напряжение полностью покидает его. Чужие пальцы легко выходят из него. — Тебе легче, Джинни? — спрашивает Чан, вытирая пальцы об салфетку. — Намного, — довольно улыбается Хёнджин. Крис помогает ему снять с себя грязную футболку, а затем отчищает остатки спермы и смазки влажными салфетками. Хёнджин вряд ли поднимется в душ в таком состоянии, так что Чан последний раз целует его в шею. Тот ещё больше расслабляется и тихо хихикает на эту ласку. На него внезапно обрушивается сонливость, которая накопилась за последние несколько недель. Чан укрывает его одеялом и ложится рядом, поглаживая спутанные волосы. — Можешь ночевать здесь, я не против. Хёнджин благодарно обнимает Криса и успевает прошептать «Спасибо» перед тем, как сон полностью накрывает его.