Пов Крэйг.
Сегодня выходной и я не собираюсь никого видеть. Я проспал аж двенадцать часов и проснулся в час, блять, дня! В последнее время «слишком много стресса», поэтому я сплю, чтоб не тратить нервные клетки. Не буду сегодня гадать, мне похуй. У меня день прокрастинации. Я чёта заебался, честно говоря. В пижаме я спустился вниз, чтоб умыться. После долгого сна, тело почему-то ощущается более тяжёлым, чем обычно, да и в целом слабости больше. Мне снилось что-то тревожное, о чём я намерено стараюсь не думать, чтоб не загоняться ещё больше. Технически, пока ничего не случилось, мне не о чём волноваться. Но моя блядская чуйка (или шиза), которая досталась от бабушки, всё никак не уймётся. Безысходность какая-то. — Я решила сегодня отравить тебя блинами, — Триша встала посреди дверного проёма ванной со свернутым блином в руке, который она протянула мне. — Пошла нахуй, у меня привкус пасты, — я подвинул её и прошёл на кухню. — Мы культурные люди, сначала чай. Сестра закатила глаза. Ой, ой, начинается. Я долго завариваю чай, потому что я делаю это по всем китайским традициям. Обожаю этот процесс! Сегодня, пожалуй, выпьем е шен. Обычный дикий зелёный чай, но пиздецки вкусный. Добавлю лаванду для расслабления. Ну, можно ещё розмарин для приятного оттенка. Секс… Ну, а сначала нужно нагреть всю посуду. Я завариваю чай в маленькой гайвани, так что наливаю немного кипятка туда, в обычный прозрачный чайничек и в две небольшие чашки, из которых мы будем пить. Я немного покрутил посуду, чтоб вода согрела всю полость чашки, после чего эту воду слил. Теперь самое охуенное! Нюхать заварку… Я высыпал чай, немножечко лаванды и немножечко розмарина в ладонь. Лаванды должно быть совсем немного, иначе будет похоже на мыло, так же, как и розмарина, иначе чай будет уже не десертным. Я поднёс обе ладони к лицу, закрывая ими нос и рот, и начал согревать заварку своим дыханием. Как же охуенно… Такой приятный запах… У меня плохо с ассоциациями, но он такой, э, древесный с оттенком приятного шампуня, но не так химозно. Я вернул сухую заварку в гайвань и залил кипятком. Важно, чтоб кипяток не касался листьев, а то они повредятся и не раскроются должным образом, поэтому кипяток лью по стенкам. Выдерживаю пятнадцать секунд и сливаю в раковину через сито. На чае оседает пыль и всякая энергия, да и вообще первую заварку могут оценить только чайные духи, так что отдаём им. Все остальные заварки выдерживаю так же по пятнадцать секунд и через сито сливаю в чайничек. Запах заваренных листьев кардинально отличается от сухих. Теперь запах более травяной, а лаванда стала более незаметной. Я поставил чайник и чашки на стол, налил себе и Трише чая. — В Китае, кстати, чем меньше чая — тем больше тебя уважают, — с этими словами и налил Трише чай практически до краев. — Ну и пошёл нахуй, я тебе щас сахар подсыпаю, — она показала мне фак, что было вполне ожидаемо. Цвет заварки очень приятный: светло-оливковый. Я с громким звуком вхлёбываю чай и немного поласкаю им рот. Это может показаться некультурно, но чай пьют именно так. Во-первых, благодаря этому он остывает во рту и горло не обжигается, а во-вторых, так как вкус чая очень тонкий, нужно почувствовать его всеми рецепторами во рту. Вкус немножечко вяжет, но в основном цветочный благодаря лаванде. Просто охуенно. Кстати, когда ко мне приходил Кенни, мы выпили три чайника, после этого он сказал, что от большого количества моего чая эффект схожий с травой. Ну, от него действительно расслабляешься, чувствуешь себя будто во сне. Зато от чая нет вреда для здоровья, только польза. Если не считать миллион ожогов, конечно. — Чай попили, теперь пробуем твою хуйню, — Я достал взял блин руками, едва надкусил и скорчил отвращение. — Да ты охуел, давай по-нормальному! — Триша ударила меня в плечо и я рассмеялся, после чего попробовал «по-нормальному». — Нет, если без рофла, то реально круто, я даже без сметаны ем, видишь, — я никогда не ем мучную хуйню без сметаны, потому что это, как правило, сухое говно. Но эти блинчики очень тонкие, пропитанные маслом, поэтому итак хороши. Да и, если честно, мне просто очень нравится, когда Триша готовит. Типа, вау, она что-то умеет и развивается… — Ну что, выкладывай, — я доел и помыл руки, хотел было спокойно уйти, но Триша хлопнула по столу и указала мне на мой стул. — Сигарет в карманах нет, пива в рюкзаке тоже, — вывернув карманы, отшутился я. — Да ты заебал! Место! — она снова указала мне на мой стул и ещё раз хлопнула по столу, только немного громче. — Да, господа, только не бейте, лучше обоссыте, — я драматично в попыхах сел на своё место и наиграно закусил губу, хлопая глазами. — Хочешь ты того, или нет, мы родня и у нас с тобой миндальная связь, — она нахмурилась. — если твоя нервозность проявляется не так очевидно, как у Твика, это не значит, что этого никто не заметит. — Да всё норм, — я пожал плечами. Тут всё пиздец очевидно, мне страшно. Нет, меня просто это раздражает, — Я разве вру? Если когда нибудь и врал, то только тебе. — Крэйг, без рофла. — Так я всё тебе и рассказал, — закатив глаза, я встал из-за стола и пошёл в свою комнату. Нет, всё-таки нужно погадать, я так не могу. Я начал судорожно перемешивать карты, в процессе немного успокаиваясь. Я мешаю долго, пока не почувствую полного расслабления и легкого транса. После этого с выдохом я кладу карту на кровать.Карта дня — Башня.
Может нахуй пойдёшь? Ладно, это я не тебе, карты то ни в чём не виноваты. Господи, ну нет. Я сегодня дома сижу, схуяли? Моя самая нелюбимая карта. Что мне ещё нужно отрефлексировать и почему именно сегодня? Я так заебался, ради Бога… Ладно. Может, у Твика будет что-то получше. Я снова перемешал колоду и вытащил карту.Карта Твика — Повешенный.
Блять, вот и думай теперь, хорошо это или плохо. Может, сегодня он одумается, но я боюсь того, после каких потерь к нему приедет осознание. Ладно, сука. Поживём — увидим.***
Пов Твик. Полотенчик. 17:48 «бля» «кенни перепутал» «это соль а не меф» Ну соль и соль, чё бубнить то. Я так-то планировал всё перепробовать, поэтому оно мне даже к лучшему.«мне панк я похуй че есть то и буду. если вселенная так подогнала значит так надо.☝️»
«ненене» «ты не знаешь о чем говоришь» «давай» «я те лучше беспоатно чего угодн подгоню» «а это рыжику отдашь» Я закатил глаза. Блять, вот и нахуя писать раздельно по одному сообщению? Да и я же сказал, что мне похуй.«свеча роза похуй. жди щас приду.»
«как хочешь» «я тя предупредил» Я уже был одет, так что просто вышел из дома и направился в подъезд Полотенчика. Да чё он вообще нагоняет… Я в любом случае изучаю всю инфу перед тем, как делать что-либо. Паранойя у меня более-менее прошла, но повышенный инстинкт самосохранения остался. В целом, от неё ничего такого, насколько я прочёл: эйфория, гиперактивность, могут быть спонтанные подёргивания. И через что из этого я не проходил? Конечно, там ещё куча драматизма, мол, человек сходит с ума, ну и прочее. С Рэд всё норм, она жива и почти здорова, так что проблем тут не вижу. Мы втроём встретились уже на нужном лестничном пролёте, я подошёл последним. Полотенчик, кажется, уже немного под кайфом, что неудивительно, да и Рэд была не в самом трезвом состоянии. Она выглядела обеспокоенной, но не стала ничего спрашивать. У нас негласная договорённость — не пытаться отговаривать друг друга от саморазрушающих действий, ибо это всё равно бессмысленно. За это я ей благодарен. Рыжик огляделась и проверила этаж, который находился выше и ниже нас, чтоб убедиться в том, что нет абсолютно никого. Она высыпала довольно много вещества на экран телефона и принялась чертить, каждый раз шугаясь звуков лифта. Я думал, что мы поделим это на две дороги, однако этого не произошло. Получилась не очень длинная, но довольно толстая дорожка, от чего я смутился. — Это разве не много? — спросил я, немного сомневаясь. — Нормально. Если будет меньше — ты просто не заметишь, — ответила Рэд. — Быстрее, пожалуйста, — она выглядела встревоженной и оглядывалась по сторонам. Я поджал губы и начал сжимать и разжимать ладони. Внезапно я почувствовал укол страха. Прежде я не пробовал так много за раз… С другой стороны, его эффект действительно для меня слишком обычный. Да и к тому же, туда сто пудов подмешивают всякую хуйню, ну типа соды и стиральных порошков. Может, чтоб чистого вещества было достаточно, этого количества будет достаточно. Господи, никогда себя так долго не убеждал. Че я мнусь-то? Господи! Я мужик или кто? Яица в кулак и пошёл! Я поднёс трубочку к носу, зажал одну ноздрю и вдохнул. Альфа пахнет не так приятно, как меф. У неё более медицинский запах, немного похож на кабинет химии. Странный. И ощущения странные. Я остановился на половине. — Ты уверена? Прям всё? — я посмотрел на неё, как ребёнок, которого заставляет есть суп мама. — Да там правда нормально, — убеждал меня Полотенчик, пока раскуривал ещё одну ляпку. Ладно. С Богом! Экран телефона стал чистым, Рэд передала мне пакетик с солью, который спрятал под чехол. Это странное ощущение не прошло. Я думал, что это особенность запаха, но сейчас я точно могу сказать — носовая полость и горло онемели. Наверное, поэтому её так любит Рэд: с таким состоянием неприятно глотать слюну, а о еде не может быть и речи. Ладно, надо просто привыкнуть. Рэд, в отличии от меня, соль курит, а не нюхает. У неё есть какая-то специальная трубка для этого. Типа, как обычная химическая колбочка с круглым дном, но в ней есть ещё одно отверстие сверху. Ну, типа сверху засыпаешь соль, нагреваешь и куришь. Хз, по мне — хуета, пробовать такое не хочу. Кстати, после того, как я покурил траву, мне стало неприятно курить обычные сигареты. Даже когда кто-то курит рядом со мной! Появилось неприятное ощущение дыма, которое оседает где-то в груди. Одно лечим, другое калечим, всё по классике. Кстати, точно, надо рассказать. — Ой, да, кстати! — решил поделиться я. — Благодаря траве я перестал курить. После этой хуйни вообще больше ничего, что связанно с дымом не хочется. — В смысле… — Полотенчик выглядит оскорбленным, а Рэд дала мне пять. Мы спускались вниз по лестнице, как вдруг на пятом этаже последняя ступенька была вся в какой-то хуйне. — Ой, это я наменструировала… БЛЯ… обожаю её. Сразу так и не скажешь, она внатуре или прикалывается. Моя артистичная девочка! Может, поступим с ней вместе в театральный. — Да не, кровь не блестит… — протянул Полотенчик. — А если без рофла, то че это? — обратился я к Полотенчику, потому что он тут, в конце концов, живёт. — Я ебу? — он пожал плечами. — Наверное граффити кто-то рисовал. — Да не, болончиковые краски разве блестят? — нашли тему для обсуждения. — Мне кажется, что тут лак, типа для ногтей. — Ага, купили миллион баночек по два доллара, чтоб вылить это на ступеньки, — Рэд закатила глаза. — Пойдём уже! — А куда ты так торопишься, Рыжик? — Полотенчик всегда называет её так, мне кажется это прикольно. — Мне всё же интересно! — заявил я, но Рэд уже повела нас под руку вниз. Вскоре у меня начали ужасно сохнуть губы, поэтому я купил водичку. Полтора литра, чтоб не мелочиться. Стоять в очереди из двух человек было намного более невыносимо, чем когда либо. Мы направились в парк, потому что мне очень хочется побегать, попрыгать, да хоть что-нибудь сделать. Я шёл и немного пританцовывал. Мы пели песню Стрыкало «Все мои друзья» и нас, наверное, слышал весь Южный парк, но это так охуенно. Хотя Рэд была не такой громкой, как обычно. Удивительно, но у нас вскоре закончилась вода. К счастью, Полотенчик сказал, что рядом была комната матери и ребёнка, а я не брезгую пить воду из-под крана. Эта комната — просто находка! — Охуеть! — я искренне восхищался, как ребёнок. — Никогда раньше не видел таких штук на улице… Помещение было относительно большим, как маленькая комнатка. По крайней мере, там удобнее, чем на ступеньках в подъезде. Тут был маленький столик, стульчики и цветные карандаши, пеленальный столик, большая раковина и сральня, отделенная дверью, которая не закрывалась на замок. Бля, да тут есть всё для комфортной жизни! Рэд докурила ещё немного, а Полотенчик кайфовал под музыку. У меня было настроение на жесткое пати! Я бы очень хотел сейчас поиграть на пианино… Бляяяя…. Так круто. Я включил Pixies и устроил небольшой концерт. Я очень редко чувствую себя так уверено, как сейчас, этим надо насладиться. Я мега-драматично пел, разыгрывая целую сценку по сюжетам песни. Даже Полотенчик снял наушники, чтоб посмотреть на моё невъебенное выступление. Мне поаплодировали, расхвалили. Так приятно! Меня редко хвалят за мой голос, потому что я, собственно, нарочно кричу в песнях, чтоб выразить свой протест, так что на музыку это не похоже. Так что вдвойне приятно! Мы пиздели, пели, а я тем временем выдул уже два литра воды. В этой комнате было зеркало, и тогда я заметил какую-то хуйню: я побледнел, а мои губы сливались с цветом кожи, сколько бы я ни пил. В процессе болтовни я так же заметил, что говорю не так, как обычно: всё с энтузиазмом, как ребёнок, который рассказывает про любимую игрушку. Я прокладывал слова, часто посреди фразы втягивал воздух, потому что не успевал дышать нормально. О, а ещё было странное ощущение в теле. Периодически я весь напрягался и ставил себя в неестественное положение: подняв плечо и максимально сильно прижавшись головой к нему, а так же сильно морщился. Это похоже на тики, но… они резкие, а это будто замедленная версия. Странно, но необычно. Я и не заметил, как прошло четыре часа, а мне уже надо было идти домой. Но, честно говоря, во мне так много эмоций и слов, что я обязан ими поделиться! В качестве жертв я выбрал Клайда, Токена и… Бебе, на удивление. Не знаю, мне резко захотелось спросить, каким шампунем она пользуется. Типа, мы блондиночки и должны делиться секретиками друг с другом! А ещё я хотел незаметно с ней подружиться, чтоб подсказывать Клайду, как правильно проявлять к ней любовь. Ах, я гений. Крэйгу, конечно, я тоже написал! Скинул ему фотки, сказал, что очень круто провёл время. Я выбрал размазанные, где мы все выглядим прилично, а наших расширенных зрачков не видно. Хотя, между прочим, от соли зрачки расширяются хуже, чем от мефа. Вернее, они реагируют на свет. Плохо, но реагируют. От мефа они и с фонариком в лицо по пять копеек. Светятся красным на фотках так прикольно! Жалко, что эти фотки нельзя никуда выставить. У меня много клевых вайбовых фоток дорожек, своих болтов, наших подъездных посиделок, которые достойны пинтереста, но я чёт ссыкую. Крэйг написал, что очень рад, что мне так хорошо, поэтому я решил позвонить, хули мне. — Алло, вы знали, что Ленин был грибом? — поздоровался я локальной шуткой. — Добрый вечер. Да что вы говорите? — Крэйг звучал усталым, но вроде радостным. — Клянусь! У меня хорошие новости: я перестал курить. — Нихуя, — тут он реально прифигел. Я бы тоже прифигел. А это не подозрительно?.. — Ну да! Я типа… это… ну, мне короче больше не нравится. Хуйня это всё. Не расслабляет. Я лучше твоей лавандочки попью. — О, это правильно. Сегодня её пил. — Почему? Как? Нервничаешь? — Нет, просто это вкусно. Ты сегодня болтливей, чем обычно, — как бы невзначай упомянул Крэйг. Но я знаю, что он волнуется. — Я не пил кофе, зато выпил энергос. Ты же знаешь, какой я мнительный! В целом, очень круто день провели, я просто зарядился энергией от песен и плясок с товарищами… Мой словесный понос, наверное, был бесконечным, но я уже дошёл до дома, а там я не люблю болтать по телефону в помещении. Так что мне пришлось сбросить трубку. Родители были дома, что я решил рассказать им, насколько у меня всё круто и охуенно! Пока я говорил, я ходил по комнате. Я думал, что протопчу паркет. Но у мамы болела голова, поэтому я не смог продолжить говорить вслух. Мой телефон садился, так что я поставил его на зарядку и продолжил переписываться со всеми, кому я ранее написал одновременно. Блять, но я просто не могу сидеть на одном месте. Меня всего трясёт и распирает от энергии! — Дорогой, перестань, пожалуйста, — тихо попросила мама, а я и не понял, о чём она говорит. И только сейчас я заметил, что переступал с ноги на ногу, не отходя от зарядки, чтоб хоть куда то потратить силы. — Ты сегодня… слишком гиператкивный, — папа выделил слово «слишком», мне стало стремно и смешно. Я написал об этом Рэд, поблагодарил миллион раз Полотенчика за знакомства с альфой. Тут реально мощный эффект! То, что мне нужно! Блять, какой же кайф! Не могу остановится, что бы мне поделать… Я пошёл в свою комнату, и начал делать «джампинг джек», «бёрпи» и другие активные упражнения, которые приходили в голову. Я бы мог открыть тренировку на ютубе, но тогда я бы не смогу быстро переключаться между сообщениями. Мой взгляд скользнул на пианино, и ко мне пришла гениальная идея. Я начал искать свои старые ноты, которые остались с музыкалки и нашёл ебанный «Революционный Этюд» Шопена. Бля, что надо. Я не помню его наизусть, но ноты читаю быстро. Господи, какой кайф! Не зря провёл аж 8 лет в музыкалке ебучей. Травма, конечно, ещё та, но иногда приятно. Фух. Спустя какое-то время меня начало немного подташнивать и резко хлынула лёгкая апатия. У меня слишком много мыслей, которые мешаются в кучу, но вот мы и добрались до сомнений. Я пошёл в комнату родителей, которые как раз только легли, но ещё не выключили настольную лампу. Я пробрался к ним в кровать с маминой стороны и крепко прижался к матери. — Мам, ты же меня любишь? — почему-то мой голос начал дрожать. Я реально в этом не сомневаюсь, просто. не знаю. Это будто вопрос не к ней, а ко всем в мире. — Конечно люблю, милый, — она поцеловала меня в лоб и прижала в себе. — Даже если я не такой, какой ты бы хотела? — Меня огорчают такие вопросы. Ты же мой ребёнок, это безусловная любовь, — она гладила меня по волосам. — даже если ты станешь бездомным, убийцей, даже если возненавидишь меня и папу, я продолжу тебя любить. Мне так больно от этого. Может, в детстве она правда была не лучшей мамой, хотя… Она почти не делала мне ничего плохого, просто игнорировала. Но это было давно. Сейчас она так обо мне заботится. Хотя она всё ещё не опекает меня так, как родители моих друзей: не спрашивает, где и с кем я, во сколько уйду и во сколько вернусь, что я делаю. Единственное, что ей важно — чтоб я был дома к десяти, или предупредил, если задержусь. Но мы много времени проводим вместе, я сам делюсь с ней событиями моей жизни, доверяю ей всё. Мы очень сблизились в последнее время. Нахлынуло чувство вины. Она не заслуживает такого сына, как я. Навернулись слёзы. Гей, панк, творческий, так ещё и наркоман. Ну еб твою мать! — Ты плачешь? — мама посмотрела на моё лицо и поцеловала в оба глаза. Она всегда так делала, когда я плакал. — Просто люблю тебя сильно. Забавно, как батя никогда в этом не участвует. Зато шутки уебищные не шутит, это уже прогресс, без рофла. Я рад, что он начал думать о том, что его слова мной воспринимаются всерьёз и травмируют, так что он тоже молодец. Подумав об этом, я приподнялся и перелез через маму, чтоб поцеловать папу в щёку. — Я люблю вас обоих, спокойной ночи! — я встал с кровати и пошёл обратно в свою комнату. Я переоделся в пижаму и приготовился ко сну. Сейчас, когда я наедине с собой, я понимаю, что это слишком. Я реально слишком гиперактивный. Внутри меня какая-то странная дрожь, а ещё у меня жуткое обезвоживание, хотя я выпил уже литра четыре воды. Серьезно, четыре. Может, больше. Я уже заебался ссать. Ещё около моей кровати стоит полторалитровая бутылка, которая уже на половину пустая. В тишине слышно, как я смыкаю, размыкаю и облизываю губы, потому что они уж слишком пересохли. Но я не могу пить. Меня тошнит. Я пытаюсь заснуть, но, конечно, не выходит, хотя с момента употребления прошло уже шесть часов. Тошнота усиливается, и вот я уже на могу нормально повернуться на другой бок. У меня так много мыслей в голове. Я просто не могу, мне нужно поделиться! Я достал телефон и принялся писать Крэйгу о том, как я рад, что у меня налаживаются отношения с родителями, как круто, что я учился в музыкалке, как я люблю все, что со мной происходит. Честно говоря, я никогда и подумать не мог, что у меня пройдёт моя паранойя, но она прошла и я могу спокойно спать один, ничего не боясь! Хотя, когда я об этом подумал мне стало стремно. Блин блять. А ещё, сука, когда я пишу, меня тошнит ещё больше. Меня тошнит от набора текста. Тошнит от всплывающих сообщений. Не эмоционально тошнит, а буквально, физически. Это становится просто невыносимым. Я откладываю телефон, потому что чувствую, что меня сейчас вырвет, если я не перестану печатать. Но меня так же тошнит от того, что я просто думаю. Блять. Мне очень хочется пить, но от каждого глотка воды меня тошнит. Блять. Меня сейчас вырвет. Я вскочил и побежал в туалет, и все содержимое моего желудка полезло из меня обратно. Хотя там была только вода. Вода с жёлчью и кусочки сыра. Фу, Господи, это так мерзко. Не успел я отойти, как меня сново начало рвать чистой водой, я просто не мог остановиться, пока из меня не стала выходить одна лишь желчь. Мне так плохо. Горло жжёт, а меня продолжает тошнить. Я даже видел, фу, блять, Боже, маленькие кристаллики соли в моей блевоте. Это так неприятно и ужасно. На всякий случай я взял аммиак из ванной с собой и медленно поплёлся в комнату. Меня тошнило от каждого движения, была жёсткая слабость, но в то же время внутренняя дрожь, а энергия так и не заканчивалась. Мой мозг активен как никогда, мне хочется подумать обо всем на свете, обсудить это с кем-то, но я просто не могу. Мне плохо. Я лёг повыше на левый бок и свернулся калачиком. В глазах темнело. Полотенчик был прав. Они все были правы. Я думал, что меня никогда это не коснётся. У меня никогда не было отходов, по крайней мере физические. Меня предупреждали. Почему я не слушал? Почему я настоял на своём? Господи, разве это того стоит? Я этого заслуживаю? Я написал Полотенчику, что он был прав во всем. Написал с закрытыми глазами, потому что просто не мог смотреть в телефон и меняющиеся изображение. С каждой секундой мне становилось хуже. Я пил маленькими глоточками, но даже так меня тошнило, да и из-за отсутствия чего-либо в желудке, моментально тянуло в туалет. Мне так хуево. Я боюсь, что если встану — лягу. Ладно, как учила Рэд. Растирать мочки уха, все движения делать плавными. Так переставало темнеть в глазах, но не переставало тошнить. Я едва дополз до туалета и сразу блеванул тем, что выпил только что. Поссал и чувствую, что щас мне пиздец. Наверное, я тут умру. У нас в ванной есть три аммиака, поэтому я взял ещё одну баночку и лёг на пол. Задрал ноги на раковину, одной рукой растирал мочки ушей, а другой открывал аммиак. Резкий запах немного привёл меня в чувства, но я всё ещё не мог встать. Мне так плохо. Я умираю? Мне так больно, что я не могу позвать на помощь. Полотенчик и Рэд, конечно, могли бы придти, но у моих родителей будут вопросы, я боюсь их звать. Больше об этом никто не знает. Никто не может помочь мне, кроме меня самого. Почему я вообще в это ввязался? Я доживу до утра? Мне страшно пошевелиться, меня мучает жажда, но я знаю, что моментально всё выблюю, поэтому терплю. Вся ванная комната пропахла блевотой, вернее… Блять, солью! Всё таки я нашёл в себе силы встать. Я опирался на все, что мог и держал около носа смоченную аммиаком вату, чтоб дойти без происшествий. Я лёг на спину, немного облокотил ноги на стену и постарался заснуть. Как наивно… Мне плохо. Мне так плохо. Мои мысли не могут заткнуться, хотя сил на них совсем нет. Они проносятся так быстро, что я не успеваю следить за их потоком. Господи, я умру. Я точно умру. Я могу прямо сейчас лечь и это будет финалом. Совершенно точно будет. Я знаю. К большому сожалению. Я засну и больше никогда не проснусь. Блять. Я больше не могу молчать. Крэйг был в сети. Я решился написать ему, что мне пиздецки плохо. Я позвонил ему, стал умолять придти, потому что я боюсь больше никогда его не увидеть. Тут я заметил, что мой голос дрожит, а я плачу. Я почти не слышал, что он говорит, но он обещал придти. Господи, когда это закончится? Прошло уже девять часов, разве тут не должен быть край? Я этого не вынесу… Я лежал и плакал, голова кружилась в кровати, а я не мог даже пошевелиться. Тогда я попытался максимально напрячься и резко расслабиться, как советовал психиатр. Но это расслабляло на секунду, а потом я снова весь дрожал внутри. Я просто надеялся, что Крэйг придёт до того, как я откинусь. Наверное, у меня сейчас остановится сердце. Блять, у меня такие лютые флешбеки из детства. Тогда я чувствовал примерно так же, но ослабленное в два раза, не так сильно тошнило, зато 25/8. Блять, как я тогда жил? У меня снова появилась паранойя и постоянно ощущение, что сейчас я вот-вот и прямо сейчас умру. Мне так жалко себя. Как я мог? Я чувствую себя слабым котёнком, который родился полуживым, но мама-кошка не даёт мне умереть и прячет, чтоб хозяева не утопили. Пожалуйста, пусть это закончится. Я больше так не могу. Я услышал шаги на лестнице и сначала испугался, но вспомнил, что позвал Крэйга. Господи, как хорошо, что у него есть запасной ключ, а мои родители никогда не против его прихода в любое время. Мы раньше периодически выходили гулять ночью, но родители однажды меня спалили и я всё рассказал. Тогда они посчитали, что лучше Крэйг будет приходить сюда в любое время, даже ночью, чем я буду гулять неизвестно где посреди ночи. А родителям Крэйга, кажется, поебать. Ну, он, во-первых, очень тихо съебывает, в отличии от меня, а во-вторых его батя говорит, что сам в детстве сбегал ночью и с ним ничего не случалось, поэтому не беспокоится за сына. К тому же, я боксёр и если что защищу моего хиленького жениха! Блять. Меня тошнит от этом думать, как бы смешно не звучало. Дверь в мою комнату открылась и я увидел Крэйга с сумкой и термосом в руке. Он бросил его на кровать и кинулся ко мне в объятия. Я обнимал его и плакал. Теперь он все узнаёт. Я всё разрушил. Мне так плохо. Он много раз повторял, что любит меня и это меня успокаивало. А ещё он пахнет лавандой, от чего мне становилось немного легче. Я боялся, что блевану на него, поэтому старался не двигаться. Но я больше не пил воды, поэтому и блевать мне нечем. — Прости меня, прошу, — я сжимал руки вокруг его плечей и всхлипывал. — Я не должен был скрывать, блять… Соль — это зло, Крэйг. Они были правы, Я… — Я знаю. Мы поговорим об этом завтра, — его голос был мягким и приятным, он уложил меня в кровать, поцеловал в щёку и облизнул мои губы. Они всё ещё бледные? Он достал из сумки, блять, сметану и ложку. — Поешь. — Ты шутишь? Я вырву! — я пытался возмутиться, но сил на это особо не было. — Не шучу. Тебе станет легче. Он дал мне чайную ложечку сметаны, которую я по частям слизнул. Я съел ещё две ложки, и спустя время мне, кажется, действительно стало немного легче. Наверное, сметана жирная и обволакивает раздражённые стенки желудка, типа того. Крэйг протянул мне термос и я сразу понял, что это обычная лаванда. Это очень хорошо. Она не была обжигающе горячей, поэтому я выпил немного и отстранился, потому что почувствовал, что дальше — перебор, и я снова пойду блевать. Но сейчас мне, кажется, немного лучше. — Давай помедитируем? Я аккуратно кивнул и постарался перестать плакать. Расположившись прямо на кровати, я положил руки себе на грудь и кивнул ещё раз, чтоб показать, что я готов. Сначала он гладил меня по волосам, чтоб я начал расслабляться понемногу — Представь, что кончики твоих пальцев ног начинают заполнятся песком, — моё любимое начинается. — Песок мягкий, тёплый… Крэйг уже проводил мне медитации в детстве, когда я сильно нервничал и был перенапряжен. Мы пробовали разное, она пришли к технике с песком. Ему такое подсказала бабушка. Суть в том, что нужно представить, как песок постепенно заполняет всё твоё тело, начиная от пальцев ног до головы. Вот и сейчас моё тело постепенно «наполняется песком» и я наконец чувствую расслабление. — Все крошечные мышцы вокруг глаз наполняются песком, — он всегда замечает, когда и где именно я напряжен, и это невероятно круто. — Всё твоё тело становится тяжёлым, расслабленным, а сердечный ритм постепенно замедляется, приходит в норму… — он говорит так мягко и протяжно, это очень приятно. Хотя в процессе я много раз отвлекался и пытался что-то сказать, Крэйг аккуратно меня затыкал, переводил моё внимание на «песок». Когда я полностью расслабился, он просто начал гладить меня по волосам и говорил, что мой сердечный ритм приходит в норму, что я расслаблен, ну типа аффирмации. А ещё он через фразу говорил, что любит меня. Я тоже так его люблю. Но я не могу говорить. За эту ночь я столько всего осознал… Обещаю, я больше никогда-никогда не буду заниматься этой дрянью. Больше никогда.