Любовь во время холеры

Марте не спалось в эту ночь, точно так же, как и Малфою. Она не знала, что ей делать с новым знанием. С знанием того, что великого волшебника, о достижениях которого известно далеко за пределами Англии, хотят уничтожить. Девушка не выдержала и встала. На часах было пять утра. Она надела на себя белый свитер с высоким горлом, намотала на голову платок и влезла в длинное тёмно-зелёное пальто. Марта тихо прошмыгнула мимо мирно сопящих картин и вышла на свежий воздух. Зима была её любимым временем года, но не такая, как в Англии. Вместо привычных снежных отвалов вдоль дорожек, она заметила только иней на траве. Девушка скучала по русской зиме. Ей не хватало сильных морозов и декабрьского снега, который заметает всё на своём пути. Марта спустилась к Чёрному озеру, освещаемому уже закатывающейся за горизонт луной. Она вдохнула поглубже, надеясь услышать нотки родной зимы. Девушка присела на огромный пень и взглянула на тёмные воды: озеро слегка подёрнулось тонким льдом, трава вокруг пожухла и производила неприятное впечатление, словно Смерть прошлась вдоль берега. Её созерцание прервало тихое всхлипывание где-то недалеко. Марта навострила уши и осторожно пошла в сторону звуков. Возле старой ивы, что опустила свои ветви в воду, сидела девушка. Гермиона Грейнджер. Она плакала, вытирая горячие слёзы рукавом кофты, что вылезал из-под пальто. -Грейнджер? Что ты тут делаешь? — удивлённо спросила Орлова, подходя к подруге. -Марта? Я… — девушка вскочила, попутно пытаясь привести в порядок раскрасневшееся лицо, — …я не думала, что тут кто-то ещё есть. Я просто тут сижу, думаю. Русская стремительно подошла и обняла Гермиону. На мгновение гриффиндорка опешила, а потом, уткнувшись лицом в плечо слизеринки, разрыдалась -Сядь, Гермиона, — Марта наколдовала для них с девушкой меховую подстилку: земля была ужасно холодной и мокрой. -Этот Уизли, Марта, он даже не думает, что делает, — судорожно всхлипывая, начала Грейнджер, её словно прорвало. — Он поправился, а я всё то время, что он приходил в себя в больничном крыле, была рядом, поддерживала его. Рон даже не отблагодарил меня, он вернулся к своей противной Браун. Он не видит, что я к нему чувствую? Мне кажется, все вокруг уже заметили, все понимают, что происходит, а он и глазом не повёл! Эта дура его облапошит, она же никчёмная, мерзкая истеричка, — Гермиона вновь заплакала. Её худенькая фигура сотрясалась в беззвучной истерике. Она словно тростинка дрожала на ветру. -Чёрт, Грейнджер! И ты будешь реветь из-за этого рыжего недоноска? Ты посмотри на него, в нём же ничего нет! Он пустышка, — гриффиндорка подняла голову и посмотрела в глаза Марте. — Почему ты так уверена, что Уизли должен быть рядом с тобой? Он же и ногтя твоего не стоит. Марта подбирала слова. Он давно знала, что Гермиона неровно дышит к Рону. Но слизеринка не могла говорить с ней теми словами, которые так рвались наружу. -Посмотри на себя: ты сидишь тут заплаканная, с растрёпанными волосами и в тонком пальто. Ты убиваешься из-за парня, который предпочёл тебе, самой умной ведьме столетия, какую-то девку, которая была готова трахнуться с ним при первой же встрече. Ты всерьёз думала, что из вас выйдет хорошая пара? — Марта подняла брови и улыбнулась. Гермиона внимала её словам. — Открой глаза, Грейнджер! Тебе не нужен такой парень. Что ты от него получишь? Сломанную жизнь и рыжих детей? У него на лице написано, что его будущее — это язва и простатит. Гермиона рассмеялась сквозь слёзы. Марты выдохнула, смех подруги означал, что мыслительный процесс в голове гриффиндорки запущен. Разум превалировал над эмоциями. -Всё, что тебе нужно, это успокоиться и принять ситуацию. Дай ему быть счастливым с этой Браун. Начни и ты жить так, как хочешь сама. Просто общайся с ним, как прежде. Поверь, это его обескуражит куда больше твоего обета молчания. -Как будто так просто принять это и успокоиться, — протянула Гермиона, улыбка спала с её лица, но слёзы больше не текли. -Значит попробуй окклюменцию. Она в любом случае тебе пригодится в надвигающейся войне. Я отдам тебе свои книги, всё равно здесь они больше никому не нужны. Как только научишься загонять всё дерьмо на дальние уголки сознания, жизнь станет проще, –слизеринка взмахнула рукой. -Спасибо, Марта. Я не думала, что простые слова поддержки способны отрезвить меня. Надо к тебе почаще обращаться. Марта улыбнулась, она отклонилась и оперлась руками о подстилку. -А где твоя палочка? Ты наколдовала вот эту меховую подстилку не использовав ничего. Орлова поджала губы, она совсем забыла, что не говорила Грейнджер о своих способностях, как, впрочем, и остальным. -Понимаешь, за время обучения в Колдовстворце, мы проходили курс беспалочковой магии. Из нашего потока сдали всего пять человек, остальные же смогли достигнуть успеха только в невербальной магии. Но у этого колдовства есть нюансы. Однако мне всё равно больше нравится пользоваться палочкой. Хоть я и прибегаю к беспалочковой магии. -Но без палочки невозможно колдовать! — округлила глаза Гермиона. -Ты так думаешь? — Марта хитро улыбнулась. — Всё, что ты считаешь невозможным, я могу опровергнуть. Магия, что заключена в нас, вся эта энергия, способна лишь фокусироваться сквозь палочку. Если ты сможешь приручить свое тело и разум, тебе не нужно будет ничего. Лишь твои собственные руки и мозг, — Марта сделала элегантное движение рукой, и в её ладони появился огонь. Она направила его на лежащие рядом ветки. Пламя разгорелось. Огонь освещал девушек. Красно-оранжевые языки пламени отражались в карих глазах Гермионы. Девушка сидела и размышляла. Они молчали. Орлова ненадолго перестала думать о своих проблемах. Но тишина, образовавшаяся между собеседницами, вернула её к раздумьям. Хоть её голова и была переполнена мыслями, девушку всё больше обволакивало равнодушие. Её привычная маска довольного жизнью человека таяла каждый раз, когда она оставалась одна. Марта не позволяла даже брату увидеть то, что творилось внутри неё. Окклюменция спасала от непрошенных и настоящих эмоций. -О твоём брате шепчется вся женская часть Хогвартса. А когда он вышел на первую тренировку, то и мужская присоединилась, — тихо сказал Гермиона, нарушая безмолвие. Марта повернула голову. -Я знаю, — удручённо сказала она. -Ты не хочешь его ни с кем делить? -Что? — Марта даже закашлялась, настолько вопрос был неожиданным. — Конечно, нет! Это его дело, кого любить, с кем спать, кого ненавидеть. Я даже не знаю, есть ли у него кто-то сейчас. Грейнджер странно засмеялась. -Он интересный, — задумчиво произнесла девушка. — Мы как-то болтали с ним на травологии, тебя почему-то тогда не было. В голову слизеринки закралось интересное подозрение. -Марк даже и слова не сказал о чистоте моей крови. Как будто это его и не волнует. -А разве должно? — удивилась Орлова. Гермиона пожала плечами. -Все слизеринцы ненавидят грязнокровок. -Всё просто, Гермиона, — Марта закатила глаза. — Все действия и мысли идут от воспитания, то, что тебе наговорил, я полагаю, Малфой, идёт из глубины. Всё идет от семьи. Нас воспитали уважительно относиться ко всем. Для меня и Марка не имеет значения, какой человек расы, гендера, крови. Мы все равны и состоим из крови и плоти. Грейнджер поёжилась. Заметив это, Орлова наколдовала ей плед: теплый и колючий. Марта закурила. Она протянула сигарету Гермионе. Девушка взяла предложенную ей отраву. -Откуда ты узнала? — спросила она, вглядываясь куда-то вдаль. -Не думаю, что ты захочешь знать. У нас есть поговорка: меньше знаешь — крепче спишь. Гермиона хмыкнула, делая большую затяжку и выпуская колечки серебристого дыма. -Ты такая сложная, Марта. Никогда не думала, что мы найдём общий язык. -А ты разве простая, Грейнджер? Все мы ищем себе подобных. На границе озера и неба появились красные мазки. Начинался новый день.