***
Антон спешно поднимается по лестнице, заходит в коридор третьего этажа, уткнувшись носом в экран телефона в упорной попытке отыскать в присланном утром расписании номер аудитории. До звонка остается буквально пара минут, а молодой и ничего не смыслящий в большом и страшном университете Шастун буквально чувствует себя потеряшкой. Не замечая за своим занятием целое ничего вокруг, задевает кого-то плечом и скорее от неожиданности, чем от испуга, роняет смартфон. Тот с глухим стуком падает на пол. Антон шумно выдыхает и поднимает взгляд на неопознанный задетый объект. Замечает двух парней, настолько контрастно выглядящих на фоне друг друга, что Шастун даже немного теряется. Тот, что повыше, с глазами такими яркими, по-юношески шальными, улыбается, а затем юрко опускается за упавшим гаджетом, после чего возвращает его хозяину. — Спасибо, — Антон улыбку возращает, стараясь не обращать внимание на трещину, что расползлась противной полосой по защитному стеклу экрана. — Да не за что, ты аккуратнее будь, дальше по коридору пара колонн, так что вряд ли в них врезаться будет особо приятно, — брюнет даже не улыбается, слепит улыбкой скорее, и Антона это даже немного удивляет. Люди вообще умеют так вот улыбаться? Это законно? Парень напротив выглядит приятно: высокий, ниже самого Шастуна максимум сантиметров на десять, если не меньше, едва ли старше и с такими поразительно голубыми глазами, что не оценить их красоту — целое преступление. Быстро окинув незнакомца взглядом еще раз, Антон вновь приподнимает уголки губ. — Да уж, спасибо, буду знать, — усмехается, но как-то даже не стыдно за свою невнимательность. Ну случилось и случилось, чё бубнить-то. — Слушай, продолжая твою вереницу советов, может подскажешь как пройти до 412 аудитории? Брюнет так же изучающе рассматривает собеседника, но это занимает у него буквально пару секунд, а затем кивает за своё правое плечо: — Топай прямо по коридору почти до конца, там по левой стороне будет дверь с табличкой, — говорит без раздражения, с едва слышными смешинками в голосе, живущими там непонятно почему. — Я Арсений, кстати, — вдруг спохватывается теперь-не-незнакомец, а затем скачет взглядом на своего спутника. Плечом к плечу рядом стоит парень, много ниже Арсения, с кожей достаточно загорелой, забавной кичкой на макушке и плотной щетиной на щеках, которая ещё чуть-чуть и борода. — А это Серёжа. Шастун кивает, пожимая протянутые ладони, отмечая, что у голубоглазого кожа обжигающе-горячая, и на секунду даже кажется, будто тот только что грел пальцы у костра. — Я Антон, взаимно! Да и за помощь тоже благодарен, до встречи! — махнув ладонью напоследок, Шаст идёт в указанную сторону и необходимый кабинет, конечно же, находится.***
— Что Вы чувствовали в момент вашего знакомства? — Честно говоря, ничего необычного, просто приятно было, что мне помогли. Да и всё. Это не была любовь с первого взгляда, как в пресловутых романах, скорее я даже никакого конкретного интереса не почувствовал. — Правильно ли я понимаю, что в дальнейшем этот интерес появился? Антон усмехается так болезненно, что в солнечном сплетении всё сжимается и горит адским пламенем тревоги. Изящные подрагивающие ладони резко утирают выступившую влагу в уголках глаз, не позволяя ей скатиться по высоким скулам. — Правильно. Конечно, правильно…***
Следующая их встреча произошла через недели три и, как ни странно, за пределами университета. Тем вечером Шастун прогуливался по Невскому и после похода в Дом Книги, решил заскочить в Старбакс. Вечер был удивительно тёплый для конца сентября, а в кофейне царила приятная прохлада, отчего парень довольно зажмурился на секунду. Пропустив парочку, которая подходила к выходу, Антон скользнул к кассам. — Добрый день, что будете заказывать?.. О, Антон! — не ожидая услышать своё имя, парень резко поворачивает голову на кассира, отвлекаясь от просмотра меню. Собственный взгляд встретился с пронзительно-голубым. Замерев на секунду, Шаст тряхнул головой и приветливо улыбнулся. — Привет, Арсений, — чужое имя мягко перекатывается на языке и звучит приятно тепло. — Можно капучино гранде? Оплата картой, — он чуть приподнимает телефон, будто подтверждая свои слова. Арсений же не обращает на этот жест внимание, копошится в небольшом терминале, секундой позже указывает ладонью в сторону терминала и принимается за приготовление напитка. Взглянув на брюнета ещё раз, Антон отходит в сторону зоны выдачи заказов и утыкается в свой смартфон. — Как твои дела, кстати? Освоился в универе? — бархатный голос звучит весело, крайне дружелюбно и в этот раз не неожиданно. — Слушай, да всё круто — как в целом, так и в университете. Преподаватели вроде приятные, одногруппники тоже, мы вполне сдружились. Единственное — к общаге со всеми её «можно» и «нельзя» сложновато привыкнуть, но это дело времени, — выдавливать из себя слова не приходится, настроение почему-то крайне расположено к диалогу, и прерывается Антон только чтобы взять готовый напиток из рук собеседника. Взгляд цепляется за надпись на стаканчике, и парень звонко смеётся. — «Потеряшкинс», серьёзно? Арсений опять улыбается — светит точнее — и весело пожимает плечами, промывая оборудование. — Уж прости мне такую вольность, не смог устоять, — усмешка трогает тонкие губы, а голубые глаза цепко стреляют в Антона. — Слушай, на самом деле в общаге классно, я сам к ней долговато привыкал, но свои плюсы там точно есть, — парень коротко смотрит на часы, висящие у входа, и тихо стучит пальцами по столу. — Слушай, у меня смена через полчаса заканчивается, не хочешь подождать меня? Вместе в общежитие поедем, если ты не против. Шаст лишь кивает, потому что «а почему бы и нет», и присаживается в одно из кресел у окна. Оставшееся время до закрытия молодые люди проводят за неспешным диалогом, из которого узнаётся, что Попов (фамилия тоже перестает быть неизвестной в процессе разговора) приехал из Омска, тоже учится на графического дизайнера, только на 4 курсе, а ещё уже пару лет работает в Старбаксе, потому что, ну, деньги лишними не бывают, а тут и коллектив хороший, и местечко симпатичное. Реплики иногда прерываются редкими клиентами, но сразу после выполнения заказа Арс возвращается к разговору, с удовольствием слушает рассказы Антона о впечатлениях от Питера, студенческой жизни, да и не только. Иногда тот вставляет шутки, пусть где-то странноватые, но пару раз смешит Попова до звонкого тёплого смеха и тот ненадолго останавливает свою уборку кофейни, чтобы успокоиться. Атмосфера в целом такая мягкая и комфортная, что Шастун как-то пропускает момент, когда собеседник отходит в раздевалку и возвращается через пару минут уже без рабочего фартука, а в огромной кастомной джинсовке, из-под которой выглядывает футболка «я хочу рассчитывать на помощь государства в момент, когда столкнусь с наркотиками». На вопросительный взгляд он лишь пожимает плечами и кивает в сторону выхода. Кофейня закрыта, и парни направляются к метро. — Если честно, то иногда всё бесит: работа, учёба, хочется просто исчезнуть, — неожиданно вставляет брюнет после недолгого молчания. Губы всё ещё чуть изогнуты в ненавязчивом подобии улыбки, но глаза в желтоватом вечернем освещении уличных фонарей какие-то уставшие. Антон неловко поджимает губы, раздумывает над ответом, но спутник вдруг легко встряхивает головой и снова светит своим позитивом, словно рассеивая предыдущие свои слова, но Шаст делает в голове мысленную пометку. До общаги добираются спокойно, не прекращая болтовню, и Антон неожиданно для себя понимает, что в какой-то момент скулы начинают предательски болеть от улыбки, которая последний час с губ не сходит. С Арсением разговаривать хочется, причем так искренне, что даже непривычно, для парня такой коннект со второй встречи кажется странным, но не менее комфортным. Собеседник, сидящий рядом, — яркий, не стесняется сыпаться с чужих шуток на виду у остальных посетителей метрополитена, а Шасту от этого на душе удивительно тепло. Прощание происходит уже в коридоре третьего этажа, потому что стоят напротив комнаты Антона, а Арсу идти немного дальше, он живет в 313, напротив кухни. Договариваются на выходных обязательно сходить в кино и посмотреть «Веном 2», просто потому что оба обожают эту киновселенную. На прощание Антон протягивает ладонь для рукопожатия, но Попов лишь приподнимает уголки губ и коротко парня обнимает, после чего спешно идет к своей комнате, негромко потряхивая связкой ключей. Антон в ступоре, но Антону поразительно хорошо.***
— После этого Вы, — Елизавета кидает короткий взгляд на свои записи, — и Арсений ещё общались? — Да, и, наверное, это стало точкой невозврата.***
Антон, честно говоря, пропустил момент, когда они с Арсом стали проводить так много времени вместе. После похода в кино стали случаться совместные поездки до универа и обратно, если расписание по времени совпадало, а чуть позже и вечерние посиделки в арсовой комнате, потому что его сосед, тот самый Серёжа, жил со своей девушкой, а место в общежитии держал просто на всякий случай, оставляя Попова жить одного. Как правило, смотрели какой-нибудь сериал, делали задания по учебе, изредка прерываясь на перекур. Почти каждое утро начиналось с обмена мемами, а картинка отфотошопленной чихуахуа в жёлтых резиновых перчатках с «Доместосом» и ёршиком, лаконично подписанная «пора мыть попу», ещё месяц стояла у Антона на аватарке в телеграмме. Когда же Арсений работал, Шастун с удовольствием вваливался в Старбакс за минут тридцать до закрытия и развлекал приятеля до окончания смены, попивал свой капучино гранде и всячески мешал Арсению работать. В оправдание Антона стоит сказать, что он пару раз даже помогал убраться перед уходом домой, подпевая Алёне Швец, звучащей из колонки. В тот же вечер по дороге домой, когда они сидели в вагоне метро, показывал Арсу понравившиеся за день видео из Тик-Тока, особенно громко смеясь над видео, где какая-то девушка зачитывала трек Биг Бейби Тейпа и Кизару «Миллион» голосом новостного диктора. Арсений же его веселье с удовольствием поддерживал, в особенно яркие приступы смеха утыкался носом в чужое плечо, едва слышно выдавливая из себя: «Антон… ты пиздец». Такое времяпрепровождение казалось настолько иррационально правильным, что Антон временами даже терялся в собственном комфорте, — с Арсением поразительно тепло. Тот периодически вбрасывал забавные каламбуры, язвил над страдальческим лицом Шастуна, абсолютно ничего не смыслящего в матанализе, который непонятно зачем сдался горе-дизайнерам. Арсений к себе людей тянул как магнитом, ведь в нём столько света, что хватило бы осветить Питер самыми тёмными зимними ночами. Прогуливаясь вместе по универу во время перерывов, Шаст не мог не отметить, как приветливо улыбаются и машут его спутнику другие студенты, как периодически приходится останавливаться ради того, чтобы улыбчивый брюнет переговорил с очередным преподавателем. Парень чувствовал себя мотыльком, который летел на полыхающий огонь костра, находясь в шаге от того, чтобы сгореть. И однажды Антон сгорел. Случилось это накануне Нового Года, 25 декабря. В тот день парни сидели на скамейках недалеко от университета после очередного зачёта, поедая бургеры из ближайшего Макдональдса. Декабрь новогоднего настроения не излучал абсолютно: снега не было и не намечалось. Если кому-то покажется, что это «не было» можно приравнять к «снега было мало», то это охуеть какая ошибка, потому что последний снегопад был в конце ноября, остальное же время периодически заливал дождь и температура стабильно стояла на нуле. Сегодня на улице удивительно тепло и Антону даже жарко в своем не самом тёплом плаще с asos’а и толстовкой под верхней одеждой. Между ним и Арсом молчание, но привычно комфортное и всех устраивающее. Тишина прерывается лишь гулом проезжающих мимо машин и шуршанием упаковки от чизбургера, который с удовольствием уплетает брюнет. Вдруг, задумчиво кинув взгляд на Антона, он облизывает губы и подаёт голос: — Не хочешь в клуб съездить сегодня? Меня Серёжа позвал, сказал тебя прихватить. Можешь своего кого-нибудь взять. Не то чтобы Шаст удивлён предложению Серёжи — они пару раз даже тусуются втроём в Контакт Баре на Владимирской. Скорее приятно отмечает для себя, насколько очевидным это приглашение кажется Арсению, потому что тот произносит это таким будничным тоном, будто говорит, что трава — зелёная, небо — голубое, зачётная неделя — хуйня. — Да, идея заебись, позову Поза, тем более, Серый давно просил их познакомить, — парень тянет молочный коктейль через трубочку и с трепетной нежностью наблюдает за тем, как Арс облегченно выдыхает, будто не ждал согласия. — Ну и отлично, тогда к десяти вечера поедем на Пушкинскую, там клуб какой-то, «Доски» что ли, Серёга там был с Юлей пару раз вроде. Шаст молча кивает, не отрывая взгляда от рассматривания чужого профиля. Они сидят близко, почти плечом к плечу, и Антону непривычно волнительно. Он цепляется взором за родинки на чужой щеке, за тонкие губы, за забавный нос-кнопку и за длинные пушистые ресницы. Арсений красивый, и он Антону очень сильно нравится. До щемящего трепета в груди и непроизвольной тёплой улыбки на губах. Брюнет вдруг поворачивает голову и смотрит прямо в глаза. Задумчиво так, размышляя. В солнечном свете глаза у Арса очень напоминают лунный камень — радужка кажется полупрозрачной с переливом от серого к нежно-голубому, и это осознание так резко бьёт Антону в голову, что в солнечном сплетении растекается обжигающее восхищение. — Ты красивый, — слова с губ срываются неосознанно, но Шасту не стыдно даже, он взор оторвать от чужого лица не может. Попов на мгновение теряется, но потом вдруг улыбается так мягко, почти интимно-доверительно, а у Антона в голове издаётся умилительное протяжное «уо-о-оу-у». Друг неожиданно мягко сжимает шастовы пальцы в своей горячей ладони. — Ты тоже очень красивый, Антон, — говорит тихо, как самую огромную тайну и самое искреннее признание. Парни сидят так ещё пару минут, и Шастун за это время чуть-ли не постигает дзен, потому что всё кажется таким правильным: и влюблённость в Арса, и этот негромкий обмен комплиментами, да те же касания даже. Отведя смущённый взгляд, парень напоследок сжимает чужие пальцы и поднимается со скамейки. — Поехали-ка в общагу.***
Вечер проводят за парой пачек чипсов, апельсиновым соком и просмотром последнего сезона «Люцифера». Антон пищит, что Том Эллис пиздец какой горячий, а Арсений просто в ахуе со всего происходящего на экране. Когда часы показывают начало десятого, парни начинают сборы, перекидываясь язвительными комментариями про то, что худи в клуб надевают лохи, а пиджак на голое тело — это как-то совсем уже блядски. Но ни Антона, ни Арса колкости не останавливают, поэтому Шастун жадно скользит взглядом по не скрытым тканью пиджака родинкам на чужой грудной клетке и соблазнительной ярёмной впадине, кутаясь в огромную розовую толстовку. До клуба доезжают спокойно, обмениваясь шутками и (не)случайными касаниями. Музыка уже на входе гремит в ушах и, чтобы услышать друг друга, приходится сильно повышать голос. Арс сообщает, что Серёжа и Дима уже ждут их за столиком, и, мягко сжимая чужие пальцы, тянет друга за собой, а у Антона в это время сердце готово совершить прыжок с парашютом. Хотя можно и без. Не жалко. На мягких диванчиках у окна расположились два парня, увлечённых беседой, в которых узнаются Поз и Матвиенко. Место, выбранное молодыми людьми, чуть отдалено от танцпола, и музыка тут уши закладывает не так сильно, но в висках всё равно пульсирует. — О, да вы уже познакомились! Приветик, — брюнет улыбается радостно и искренне, обнимает друзей и плюхается на диван, утягивая рядом с собой Шастуна. Тот смущенно приподнимает уголки губ, обмениваясь приветствием с парнями. — Так, что будем пить? — Дима протягивает парням барную карту, до этого лежащую на краю стола. — Мы с Серёжей ничего не заказывали пока что, ждали вас. Вечер проходит в весёлой и непринуждённой атмосфере, друзья обмениваются историями из жизни, и Матвиенко даже рассказывает о том, как в 9 классе у Арсения были длинные волосы, которые он вечно заплетал в настолько тугую косу, что казалось, будто если дёрнуть её, то с арсовой головы можно будет снять скальп. Арсений возмущается и в шутку дёргает друга за кичку, деланно ядовито приговаривая: «Ой, да чья бы корова мычала». Дима сыпется с этой фразы и говорит, что Арс звучит как старый дед, на что брюнет остро стреляет глазами и, шутя, посылает того нахуй. Антону так хорошо в этой компании, что даже не представляется, как они вообще раньше не общались. Он большую часть времени потягивает виски из бокала или молча смотрит на парней взглядом приласканного щенка. Всё кажется таким правильным, что парень, не сдерживая счастливой улыбки, смотрит на профиль Арса и сжимает под столом его ладонь. Парень не отвлекается от очередного рассказа, не убирает руку, лишь нежно переплетает свои пальцы с чужими, от чего Шастуну чуть ли не плакать хочется — настолько этот жест мягкий и нежный. — Пойдем танцевать, — сам не понимая своего резкого порыва, Антон поднимается с дивана и тянет друга за собой, на что тот лишь кивает и следует к танцполу. Биты отдаются дрожью в теле, а алкоголь приятно туманит голову, освобождая от мыслей о том, что надо бы уже брать билет в Воронеж на каникулы и собирать потихоньку дорожную сумку для поездки домой. Сейчас есть только какой-то популярный трек Инстасамки про деньги, которые пахнут pussy и что на работе она трясёт своей огромной ass. А ещё есть Арсений, громко подпевающий максимально тупому тексту и двигающийся в ритм музыки, положив одну ладонь на свою талию и покачивая бёдрами из стороны в сторону. Парни смеются с того, как это всё наверняка глупо выглядит со стороны, но продолжают веселиться. Происходящее здесь и сейчас Антона манит, он не может оторвать взгляда от чужого лица и чувствует себя самым счастливым человеком на свете. Попов невероятный, к нему тянет и его хочется. Не в похабном смысле из серии «валить и трахать», хотя и это тоже, а просто хочется рядом. На расстоянии вдоха и выдоха, пусть и звучит это сопливо.грязь — расскажи мне о любви.
В какой-то момент Шастун теряется и не замечает как музыка сменяется и звучит что-то незнакомое, по ощущением совсем не клубное, хотя брюнет, кажется, эту песню знает и выглядит слегка удивленно, явно не ожидая её тут услышать, но от этого не менее доволен. Текст в совокупности с музыкой дерёт душу, если честно, потому Антон замирает посреди танцпола, иногда задеваемый медленно покачивающимися по кругу парочками.любовь — не сцена из драмы, где двое плачут от счастья это шрам на запястье, что прячут от мамы под длинными рукавами
Арсений неотрывно смотрит прямо на Антона и в момент, когда их взгляды пересекаются, Шастун понимает, что это конец. Сгорел. Сгорел в Арсении, в камнях его лунных вместо радужек глаз, в губах этих тонких, а еще в созвездиях родинок. Туман заполоняет голову, когда на шею ложатся чужие обжигающие ладони, а родинки на собственном носу касается арсов нос-кнопка. И это, наверное, самый идеальный мэтч, совпадение на сто процентов, и Антону хочется плакать, потому что, несмотря на свой огромный рост, он ощущает себя слишком маленьким для таких огромных чувств. Арсений прикрывает глаза и прижимается своим лбом ко лбу Антона, и тот с умилением отмечает, что брюнет привстал на носочки, чтобы быть на одном уровне. Шастун кладёт свои ладони на чужую талию, скрытую пиджаком, прижимает тело напротив к собственной груди. — …любовь повсюду: в каждой клетке, в каждом звуке, в истошном крике, в водосточном люке, любви нет только в фильмах про любовь в твоём ноутбуке, — Арс шепчет текст песни, задевает своими губами губы Шаста. Прикосновения совсем лёгкие, невинные, но тогда почему от них сердце начинает биться где-то в гортани, мешая дышать? Почему так хочется прижаться ближе? И именно в этот момент всё вокруг теряет какой-либо смысл. И люди, танцующие вокруг, и Дима с Серёжей, ждущие их за столиком, и то, что вот так стоять друг с другом может быть неправильно, совсем не безопасно. Значение имеет только то, как Арсений целует Антона. Как мягко обхватывает сначала нижнюю губу, потом верхнюю, будто проверяет реакцию человека напротив. Не встретив ответа или, наоборот, сопротивления, брюнет на секунду озадаченно замирает и в следующее мгновение ощущает окольцованные пальцы, сжимающие тёмные волосы на собственной макушке и чужой горячий рот, накрывающий арсовы губы. Они целуются трепетно, жарко, так потрясающе нежно, что у Антона перед глазами пляшут звезды. В происходящее не верится, чувства разрывают грудную клетку и горят где-то в районе солнечного сплетения. В какой-то момент воздуха начинает не хватать, и Шаст мягко отстраняется, одной ладонью накрывая чужую щёку, а вторую оставляя покоиться на талии. — Арс, это пиздец. Арсений тихо смеётся и смотрит Антону в глаза, подёрнутые поволокой. — Согласен, — он кивает осторожно, кончиками пальцев скользя по губам Шастуна, но что тот лишь коротко целует мягкие подушечки. У Попова от этого невинного жеста во взгляде плещется безграничная нежность, которая способна затопить всё вокруг. — Антон, мне кажется, что я очень сильно в тебя влюблён, — признание даётся неожиданно легко, его не хочется списывать на действие алкоголя, потому что это была бы самая наглая ложь. Антон не может не улыбаться, он запрокидывает голову, несколько секунд смотря в потолок и снова возвращая взгляд на человека напротив. — Я тоже, Арс. Парни молчат пару мгновений, а потом по-глупому тихо смеются, прижимаясь лбами. Улыбаются ярко и на этот раз светят оба.***
— Антон, — голос психолога нарушает тишину, которая затянулась на несколько минут. До конца сеанса четверть часа, но Елизавета заканчивать его вовремя не собирается. Клиент, будучи последним на сегодня, в предыдущие сеансы откровенничал плохо, а сейчас слова из его уст льются с таким отчаянием, что завершение сеанса можно приравнять к преступлению. Кто знает, будет ли такое откровение через неделю? — Судя по Вашим словам, между вами всё было хорошо. Что же случилось? Антон слёзы уже не сдерживает, прожигает взглядом кольцо-печатку на среднем пальце и, наконец, подаёт голос: — Три года назад Арсений исчез.***
После той вечеринки Антон не помнит ни одного дня, когда он бы не влюблялся в Арсения ещё больше. Разговор, расставивший все точки над ё, конечно состоялся, и общими силами было принято решение быть вместе. С Арсом все казалось правильным, и их дальнейшие отношения, кажется, могли стать эталоном здоровых отношений. Антон свои вещи к брюнету в комнату перетащил после новогодних каникул, поставив своего соседа в известность, что переезжает к другу. Тот, в целом, ничего против не имел и лишь с удовольствием занял чужую тумбочку в довесок к своей. В целом, Шастун мог без сомнений называть себя человеком крайне счастливым, потому что Арсений во всех смыслах невероятный, пусть временами и немного странноватый. Вместе с ним хорошо, уютно и чувствуешь себя безумно ценным и важным. Даже в приступах гиперактивности, когда обоим парням так хочется побеситься и они колотят друг друга подушками, Арс все равно мягко цепляет чужой затылок, избегая столкновения со стеной, ласково приглаживая Антону топорщащиеся во все стороны кудри. Арсений целовал Антона так, как не целовал никто, — до дрожащих коленок и поджимающихся пальцев на ногах. Арсений выгибался ночами навстречу, жался ближе доверчиво и стонал горячо-горячо куда-то в адамово яблоко. Арсений морщил нос-кнопку по утрам после звонка будильника и тёрся кончиком об скулу Антона, пробуждая и того тоже. Арсений Антона любил. Они почти даже не ругались, а если и ссорились, то старались всё обсуждать, но однажды что-то идёт не так. Это произошло накануне дня рождения Арсения. Попов тогда ходил радостный и довольный до бесконечности, потому что, во-первых, планировал завтра отметить свой двадцать второй день рождения в компании любимого человека и самых близких друзей; а во-вторых, он, наконец-то, спустя два года после получения прав, купил себе машину, пусть и с рук, но зато без мам, пап и кредитов. Антон же тогда уже пару дней ходил почему-то крайне тревожный, его не покидало омерзительное чувство, будто что-то может случиться. Как оказалось позже, не зря. И как бы Шаст не старался не проецировать свою тревогу на Арсения, это случалось и выражалось непонятными приступами гиперопеки. Арсений, хватит так из окна высовываться, чтобы покурить, ты можешь свалиться. Арс, перестань крутить нож, это небезопасно. Уйди от края проезжей части. Не гладь собаку на улице. Не смотреть, не дышать, не стоять, не бежать, не садиться — окрашено. Попов честно пытался никак не реагировать на все эти «не», потому что, ну, у всех бывают заскоки время от времени, но точку кипения тоже никто не отменял. Арсений перебирал вещи, закупленные раннее продукты и раскладывал их по пакетам. Праздновать собрались на даче бабушки Попова, которая до конца апреля, как правило, обычно пустовала, и уютный домик в трёх часах езды от Питера идеально подходил для дружеских посиделок. Арс планировал уехать туда сегодня, чтобы всё приготовить и украсить дом к празднованию, а завтра его одногруппник должен был захватить Антона, Диму и Серёжу, чтобы вместе приехать на всё готовое. Шаст же сидел на кровати, подмяв под себя ноги, и строчил очередной реферат, чтобы закрыть последний долг перед сессией, иначе допуска к экзамену ему не видать. Арс гремит бутылками алкоголя, шуршит упаковками еды, да и в целом слишком увлечён сборами, чтобы обращать внимание на своего взволнованного парня, что кидает в сторону тёмной макушки тревожные взгляды. Когда же всё, в целом, упаковано и остаётся перед дорогой только переодеться, Попов довольно потягивается, разминая затёкшую спину. Он лениво стягивает с себя пижаму и неспешно натягивает джинсы с тем самым розовым худи Антона. У них как-то в привычку вошло брать вещи друг друга, и если это не любовь, то что тогда? Арс накидывает на плечи бежевое пальто и поворачивается к Шастуну. Рассматривает полюбившийся и такой родной сердцу силуэт, что сдержать улыбку вне возможностей. Брюнет в два шага подходит к чужой кровати, упирается коленом в жестковатый матрас и склоняется к своему парню. Скользит ладонью по пушистым отросшим кудрям, ныряет пальцами под воротник и притягивает Антона для ленивого поцелуя. Тот, конечно, отвечает, но так отчаянно, цепляясь зубами то за нижнюю губу, то за верхнюю, будто надеется задержать, показать, что стоит остаться вдвоём в комнате. — Поможешь спустить сумки? — Арсений клюёт носом в щёку первокурсника и осторожно отстраняется, давая парню возможность одеться. В лифте едут молча, каждый думает о своём, и тишину сохраняют вплоть до самой машины. Арс загружает вещи в багажник, окидывает всё взглядом, словно ещё раз перебирая в голове список всего, что он взял. Кивнув самому себе, парень закрывает багажник и подходит к Антону, засунувшему руки в карманы ветровки и хмуро следящему за движениями Арсения. — Потеряшкинс, я поехал. Эд за вами заскочит в районе одиннадцати утра, но, если что, я отпишусь, ну, или он даст информацию, ваши номера у него есть, — Попов кладёт свои горячие ладони на антоновы плечи и мягко улыбается. — Арс, может не нужно тебе ехать одному туда? — Антон выглядит как побитый котёнок и смотрит так же жалостливо. — У меня ощущение, будто что-то пойдёт не так. — Что? — Арсений отстраняется, прищуриваясь. — Антон, ну что за детский сад который день? — Прости, я понимаю, что это звучит глупо, но, может, мы завтра все вместе поедем? Просто предчувствие дурацкое, пиздец параноиком себя чувствую. — Ты и выглядишь как параноик, Шаст, — Арсений злится, отходит на два шага, смотрит устало, гневно даже как будто. — Меня заебал уже твой контроль по поводу и без. И ладно бы единичный случай, так нет. Может хватит делать из меня маленького ребёнка? Антон шумно выдыхает, понимая, что стоило придержать язык за зубами. Но сделанное уже не отменить, к сожалению. Молчание зависает, и парень тянется к брюнету, но тот лишь кидает колкий взгляд и делает шаг назад. — Успокоишься, перестанешь из всего повод для тревоги делать, тогда и поговорим, надеюсь тебе не придет в голову завтра сказать парням, что у тебя ощущение приближающегося конца света и вы не можете приехать ко мне, — Попов резко открывает водительскую дверь и плюхается за руль. — Блять, Арсений, не перегибай… — Это ты не перегибай, Шастун, — обрывает резко, грубо, с звенящей обидой в голосе. Парень заводит машину и, убедившись в отсутствии приближавшихся автомобилей, начинает движение. Антон молча смотрит на удаляющийся автомобиль и мысленно называет себя идиотом. Ну вот зачем он это начал, мог бы молчать спокойно и всё было бы нормально. Зло пнув камушек, Шастун разворачивается и шагает обратно к общежитию.***
С того момента, как Арсений уехал, проходит часов пять и даже с учётом пятничных пробок, он уже должен был приехать. Но ни сообщения, ни звонка Антон не видел. Пару раз проверяет соцсети, и почти везде Арсений был сети ещё будучи в общаге. Шаст кусает губу, но набрать номер парня не решается — мало ли, не звонит, потому что злится, а дёргать Арсения без настроения — себе дороже, только сильнее разругаются. Поэтому приходится молча надеяться, что всё в порядке и Арсений просто сидит дуется. Ночь проходит беспокойно, и засыпает Антон в восемь утра, до этого регулярно обновляя диалог с Арсом в Телеграмме, пытаясь отследить, когда же он был онлайн, но строчка «был(-а) в сети вчера в 17:23» навязчиво режет глаза. Шастун открывает глаза, когда слышит будильник, поставленный на десять часов утра, и с трудом поднимается с подушки. Опять проверяет соцсети и потирает красные невыспавшиеся глаза. — Может связи там нет? — вздыхает тяжело, откидывает телефон на тумбочку и направляется умываться. Собирается не торопясь, потому что Эдик, свинья такая, задержится обязательно, да и вещей много брать не надо — Арс большую часть необходимых шмоток вчера забрал. Медленно натягивает спортивки и любимую футболку Арсения, ту самую, которая «я хочу рассчитывать на помощь государства...», потому что от нее пахнет пряностями и цитрусами — этот аромат Антон ему подарил на новый год, потому что Попов долго пускал на него слюни. В 11:13 на телефон поступает звонок, и Антон подрывается, надеясь, что это Арсений. Но это оказывается всего лишь Скруджи — сообщает своим грубым басом, что ждёт с парнями его внизу. Окинув комнату взглядом, Шаст подхватывает рюкзак за лямку и покидает помещение. В машине атмосфера привычно дружелюбная, непринуждённая, но Антону от этого ни капли не легче, он лишь кусает губы и крутит смартфон меж длинных пальцев. Заебавшись в конец, Шаст не сдерживается и набирает номер своего парня. Гудок. Ещё один. И ещё. Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. Нервы уже буквально на пределе, глаза слезятся предательски, резко становится до боли в груди страшно, поэтому Антон жмурится и поджимает губы. — Шастунец, ты как, рыба моей мечты? — Скруджи каламбурит, и Шаст с усмешкой подмечает, что тот перенял эту манеру у Арсения. Чужой голос грубый, но приятный, бархатный, чуть отвлекает от волнения. Антон кивает и смотрит в экран телефона, отмечая про себя, что едут они чуть больше часа, а значит, нужно просто немного подождать, и они с Арсением наконец-то поговорят, помирятся, и всё будет отлично. Шастун переводит взгляд за окно, наблюдая как деревья сменяются полями и наоборот. Черту города они уже давно проехали и сейчас мчали по какой-то трассе, название которой парень не уточняет, просто старается отвлечься на вид. Неожиданно в поле зрения попадает светло-голубая машина, стоящая на узкой обочине, но без аварийки. Антон хмурится, резко напрягаясь и цепляясь длинными пальцами за обивку собственного сидения. Как только они подъезжают ближе, Антон всматривается в номера автомобиля и с ужасом замирает. Это машина Арсения. — Эд, блять, Господи, тормози, — он поворачивается к другу, находясь в шаге от истерики. — Чего? Братиш, если ты хочешь отлить, можем доехать до заправки, тут километра три…. — Арсений! Там была машина Арса! — Шаст голос повышает неосознанно, цепляясь за плечо Выграновского. Тот хмурится и тормозит метрах в ста от автомобиля, и, едва транспорт останавливается, Антон распахивает дверь, выбегая. Несётся сломя голову, с ужасом замечая разбитые лобовое стекло, стекло со стороны водителя и фары, крыло помято, да и в целом авто выглядит не самым приятным образом, но сохранность машины — последнее, о чем переживает Шастун. За спиной слышны оклики друзей, а у парня перед глазами только белые пятна. Останавливаясь у водительской двери, Антон еле сдерживает крик, потому что Попова в машине нет.