Сросшиеся ветви

Принять непростое решение – одно. Оповестить об этом решении тех, кто считает тебя частью своей семьи – совершенно другое. – Нет, – резко ответила Эдна, едва услышав об Энканто, – Они вас там на вилы вздёрнут! И думать забудьте! Особенно, – глаза хозяйки дома переместились на Бруно, – Тебя. – Но Эдна… – Ты будешь виноват, как только вы сообщите, что стали парой! Я знаю, что это несправедливо, но для людей всё ясно как день: взрослый извращенец соблазнил невинное дитя. О том, что вы уже восемь лет вместе и никто не травмирован, они подумают после, – громко зашептала она. Разговор проходил в ночи, наверху спала Умбра, и пятерым взрослым приходилось сдерживаться. – Обниму? – предложил предсказатель, и домовладелица, кивнув, приняла его предложение: – Я жутко, жутко волнуюсь за всех вас. Ты для меня как родной сын, и прекрасно об этом знаешь. – Конечно, Эд… – Поэтому я поеду с вами. – То есть как это? – не понял Бруно, отстраняясь. – То есть на машине. Если твоя мать будет быковать на тебя или на Мирабель, я скажу, что теперь, – афроамериканка ткнула большим пальцем себя в грудь, – Она имеет дело со мной! Ну а если всё обойдётся, я с радостью познакомлюсь с остальными членами вашей семьи. Я не буду обузой, помогу по хозяйству и постараюсь держать себя в руках. – А я вот не намерена сдерживаться, и в случае чего шмальну наиболее дерзких вот этим, – заявила молчавшая до этого времени Ирен, достав из сумки шокер, – Никто не смеет обижать мою лучшую подругу и её любимого старика, и, тем более, лучшую эмэндемсинку во всей Колумбии. К тому же, – француженка тепло приобняла Мирабель за плечо, – У меня остался необработанный должок. – Твоя дружба была и остаётся для меня лучшим сокровищем, – курчавая голова мягко потёрлась об унизанное пирсингом уха. Обладательница тёмного дара вспомнила, как они познакомились: во время лекции на общем потоке, Мирабель только-только поступила и впервые увидела Ирен. Та шла с гордо поднятой головой, молчаливая и загадочная, как аравийский орикс. Пирсинг. Татуировка во всю руку – мелкие дудлы всех цветов и форматов, от зверушек до еды, снежно-белые волосы, выстриженные во что-то неописуемое. Амазонка. Дикая и смелая. – Ш****, – прошипел кто-то рядом с Мирабель, – Все парни на ней помешались. – Богатая выскочка, мы тут помирали за стипендию, а ей всё досталось даром. – Пусть валит туда, откуда приехала! – Лентяйка, у отца на шее. – А правда, что её родила какая-то эскортница? – Да ещё бы: только от таких ш**** и рождаются. Мирабель и сама не поняла, как встала с места, взяв учебники. Сердце колотилось как бешеное, вопя «Что ты творишь? Как ты приживёшься? Зачем?!». Заметив упавшую на парту тень, Ирен подняла голову и нахмурилась: – Чего тебе? – Здесь не занято? Исколотые пирсингом брови полезли наверх: – Нет, а… Ты уверена? – Уверена. В голубых глазах сверкнула еле заметная искорка тепла: – А звать-то тебя как, уверенная? – Мирабель. Мирабель Мадригаль. – А я Ирен, – навстречу протянулась тонкая ладонь, – Ирен Жаккар. Может, ты ещё не поняла, но репутация у меня так себе. – Поняла, они шепчут достаточно громко, – подождав, пока француженка подвинется, Мирабель села рядом, – Я в состоянии сама разобраться, что к чему. Так и началось их общение, постепенно переросшее из «Дай списать» в искреннюю дружбу. Ирен действительно оказалась дочерью очень обеспеченного бизнесмена и эскортницы со скандинавскими корнями. Узнав, что забеременела, мать девочки решила использовать ребёнка как разменную монету. Эжен Жаккар оказался не в восторге от своего нового статуса отца. Ирен не было в его планах, и девочка, переходящая из рук в руки нянек и репетиторов, понимала это как никто. Наконец, их занесло в Южную Америку, и бизнесмен со скрипом пристроил негодную дочь в университет. Время от времени слыша их разговор по телефону, Мирабель в полной мере поняла слова Эдны о том, что далеко не все дети рождаются по любви и живут в любви. – Если бы ты мог, ты сделал бы так, чтобы я работала на бензине, словно одна из твоих машин! – однажды сердцах крикнула отцу Ирен, пьяная, с размазанным по щекам макияжем. – Если бы я мог, – последовал холодный ответ, – Я бы провёл тот злосчастный вечер без твоей матери. Француженка швырнула телефон об стену, а затем с воем уткнулась в колени подруги: – Только тебе… Только тебе не плевать! Ты мне как сестра, как семья! – И ты мне, – с дрожью в голосе бормотала Мирабель, с трудом сдерживая слёзы. – Будь ты парнем, – Ирен шумно втянула воздух заложенным носом, – Я бы сделал тебе предложение руки и сердца. Но ты не парень и замужем. – Извини, – невольно усмехнулась обладательница тёмного дара. – Так уж и быть, – лучшая подруга приподнялась, вытирая слёзы размашистыми движениями, – Тогда семья? – Семья, – с нежностью обняла её Мирабель. *** – Очень не хочется напрашиваться и быть обузой, но я загнусь от тоски и переживаний, что у вас там и как, – объявил Виджай, – Я просто дефектный сирота из окрестностей Мумбаи, и вроде как привык быть один, но… Договорить он не успел: четыре пары рук обняли его, не дав ни секунды сомнений в том, кто больше не носит статус одиночки. – Я схожу к муиска, разведаю тропу, пока Мира будет сдавать последние экзамены, – обозначил свои намерения Бруно, – Чтобы выяснить, можно ли проделать хотя бы часть пути на машине. – Не дело ехать с пустыми руками, как-никак, мы без приглашения, – нахмурилась Эдна. – Кто-то сказал «тратить деньги»? – оживилась Ирен,– Эй, мелкая, пойдёшь со мной по магазинам? Выберем подарки!.. Да хорош прятаться, я уже давно услышала, что ты не спишь. – Мам, можно? – донёсся с лестницы детский голосок. – Можно, но не не будем злоупотреблять щедростью тёти Ирен, и ты сейчас пойдёшь спать. – Будет сделано! – шутливо гаркнула Умбра, возвращаясь в свою комнату. – Ну и нам нечего сидеть, раз всё решено, – легонько стукнула ладонью по столу хозяйка дома, вставая, – Завтра будет новый день, начнём готовиться к походу… Ирен, останешься на ночь? – Да, если разрешишь, – протяжно зевнула француженка. – Тогда я провожу Виджая, – Бруно тронул лучшего друга за плечо, – Скоро вернусь. *** Спустившиеся на Картахена у сумерки наполнились попискиваниями лягушек и песнями сверчков. – Ещё попытка? – поняв, что предсказатель хочет поговорить, спросил Виджай, как только они отошли от дома на порядочное расстояние. – Думаешь, не стоит? – Если честно, не знаю, – индус похлопал его по лопатке, – Может, путешествие смягчит её сердце. И вообще: ты ведь можешь заглянуть в буд… – Нет. У меня правило: не гадать для своей семьи. Только в самых крайних случаях. А это… – он коснулся кармашка в любимом пончо, – Не крайний случай. – Что ж, – Виджай вздохнул, – Как знаешь, приятель. В любом случае, вы вместе и у вас ребёнок, да? – Да, – ответил на его улыбку Бруно, – Ты абсолютно прав. – Мой райончик, – указал в переулок индус, – Иди домой. И не грузись так, впереди и без того много переживаний. – Да уж… Как думаешь, наша родня нас примет? Виджай обернулся: – Допустим, поорут немного, но потом куда они денутся? Примут, конечно. А теперь спокойной ночи. – Спокойной ночи, – кивнул ему предсказатель, поворачивая обратно. Не выдержал и всё же остановился у фонаря, роясь в кармане пончо. Всего два кусочка драгоценного металла. Сущая ерунда. И только для него это так важно? Мирабель права, у них есть штамп в паспорте. Но... Бруно тяжело вздохнул, убирая с глаз долой два обручальных кольца. Шесть отказов. Повезёт ли в седьмой?