Persona Grata

      Часы на панели кара неумолимо отсчитывали оставшиеся минуты до начала рабочего дня. Энакин Скайуокер, молодой человек приятной наружности, взрывного характера и нескончаемых талантов глядел на сменяющиеся цифры, не испытывая ни малейшего желания выходить из своего транспорта и встречаться со своими обязанностями лицом к лицу.       Привратник галактического сената обеспокоенно окликнул его, быть может, мистеру Скайуокеру стало дурно.       «Все в порядке!» — вымученно улыбнулся юноша, перемахивая через дверцу кара и борясь при этом с подступившей к горлу тошнотой.       Ему действительно было довольно дурно этим утром, и он дождался самой последней минуты, не желая быть в здании сената дольше, чем ему было положено. Он торопливо разгладил маскирующий крем под глазами, успевший уже скататься за это утро. Карк, разве не должен он оправдывать свою цену? В целом Скайуокер выглядел хорошо, но, как он уже подозревал, малейший недочет во внешности будет тут же обнаружен членами сената. Сплетни и интриги порой превосходили собой по важности все политические вопросы. Он нервно уложил на плечах закрученные золотистые локоны. Хотя бы с волосами у него было все хорошо.       Величественный вестибюль как и всегда встретил его шумом и суетой, дроиды разных мастей торопливо сновали из одного крыло в другое, посыльные перебегали с одного места на другое, не отрываясь от разговоров со своими клиентами по голопроекторам. Некоторых сенаторов также можно было встретить здесь расслабленно ведущими беседу перед началом дня. Орн Фри Таа Рилота, Акс Мо Маластара и Хэлли Буртони из Камино, конечно же, не могли пропустить его мимо себя.       — Сенатор Скайуокер, какая радость видеть вас сегодня! Мы заволновались, что вы не почтите сенат визитом.       — Я и в мыслях не мог допустить подобного. Служение Республике для меня превыше всего, — криво улыбнулся он; в логове гундарков он бы чувствовал себя комфортнее, чем в обществе сенаторов и правителей. — Есть ли новости, о которых мне стоит знать?       — Помимо политических склок, я предполагаю? — усмехнулась сенатор Буртони, всматриваясь в физиономию Скайуокера проницательным взглядом.       — Гала! — воскликнул сенатор Орн Фри.       — До нее ведь еще много недель, — неуверенно произнес Энакин.       — Это самое важное мероприятие сезона. Советую утвердить визит к мадам Менжерро в ближайшие дни. Боюсь, даже членам сената придется занять очередь.       — Меня не так заботят вопросы гламура… — начал он.       — На вашем месте я бы постаралась произвести наилучшее впечатление, сенатор Скайуокер. Для вас это первое мероприятие высшего света, — с напускной добродушностью возразила каминоанка.       — Я прислушаюсь к вашему совету.       Увы, в светском кругу Корусанта ему все еще приходилось действовать по инструкции коллег. Если бы весь этот высший свет столько же сил тратил на поддержание порядка в галактике, сколько на многочисленные бессмысленные вечеринки, мир воцарился бы даже на дальнем рубеже.       — К тому же, как я думаю, она будет рада поработать над вами. И в нынешнее время ваш лик — услада для глаз.       — Благодарю вас, — тут же ответил юноша, однако глаз его еле заметно дернулся. Он действительно надеялся на то, что нарочито нарядная одежда и распущенные волосы хоть кого-то отвадят других от его лица.       — И надеюсь ваше присутствие скрасит этот вечер, и вы нас еще удивите, — прозвучала брошенная напоследок фраза.       К концу беседы они даже не пытались скрыть яд в своих словах. Энакин направился к залу заседаний, перешагивая сразу по несколько ступенек, не в силах больше скрывать свой гнев. Удивит всех на гала-вечере… Будто бы он цирковой зверек, за которым сенат наблюдает как на каком-то гребаном представлении. Настроение было безнадежно испорчено уже в первые минуты его пребывания на работе, так что он ни капли не удивился, обнаружив сенатора Набу Падме Амидалу Наберри в компании Раша Кловиса. Всегда пунктуальны и исполнительны.       Он склонил голову в вежливом приветствии и натянул на себя самую добродушную улыбку, на которую только был способен в нынешнем состоянии.       — Энакин, — произнесла сенатор Набу с ноткой неодобрения в голосе, — я беспокоилась, придешь ли ты сегодня в сенат.       — Не вы одна.       — Ты не отвечал на мои сообщения, — озвучила она простой факт, и он отвел взгляд на проходящую мимо делегацию, стиснув губы. Затем перевел взор на Кловиса, который имел весьма мрачный вид.       — Я бы предпочел обсуждать только работу, — буркнул Скайуокер, заходя в зал.       Судя по напряженной позе, в которой стоял Раш Кловис, слегка придерживая рукав камзола и опираясь лишь на одну ногу, парню предстоял не менее тяжелый рабочий день, и это, пожалуй, было единственным приятным моментом. Энакин ухмыльнулся, ведь от его взора не ускользнула натянутость кожи на лице Раша, куда более заметная, чем на его собственном лице. Пару дней назад этот напыщенный придурок потерпел сокрушительное поражение.       Несколько дней назад       «Нет, R2, нет, я не… Я тут останусь! Это не из-за… Карк! Это Падме, ладно? Я просто…» — бессвязно и еле различимо бормотал Энакин, съезжая спиной по входной двери. Кловис успел хорошенько врезать ему в челюсть и разбить губу и нос, и кровь все еще собиралась во рту и норовила стечь в горло. Он чувствовал, что его вот-вот вырвет. Так плохо себя он не чувствовал наверно никогда. И вовсе не из-за драки, как он пытался объяснить своему дроиду, беспокойно нарезавшему круги по гостиной. Он окончательно повалился набок на холодную плитку и прижался к ней своим горячим разбитым лицом, чувствуя, что его тело начинают сотрясать рыдания.       Падме не могла так с ним поступить! Из-за, мать его, Раша Кловиса. Нет, нет, это просто бред какой-то, ведь все у них было так прекрасно. Их отношения были идеальными. Она ведь не могла оборвать их лишь из-за одной ошибки? Их чувства были настоящими, он готов был в этом поклясться! В душе его зияла огромная кровоточащая рана, такая, с которой никакие увечья не могли сейчас сравниться.       Быть может его возлюбленная сама поймет, какая это чудовищная ошибка? Верно, она поймет, она все поймет… Он увидит ее на пороге этого самого дома прямо с утра! Энакин пытался убедить себя в этом, хотя в душе уже понимал, что этого точно не произойдет.       Размазывая кровавые сопли и игнорируя причитания своего астромеха, он, наконец, добрался до своего компьютера, чтобы вызвать дроида-медика. Роскошь, небывалая для жителя Татуина. После заполнения симптомов однако система настоятельно порекомендовала ему обратиться в госпиталь. Может, он был бы и рад с головой окунуться в бакта-контейнер, но при мысли, что там же будет и Кловис (а он совершенно точно там будет, Энакин отделал его очень хорошо), и обеспокоенная за жизнь своего бывшего Падме… Нет, это невыносимо.       Проснулся новоизбранный сенатор Татуина давно за полдень, чувствуя себя ни на каплю лучше прежнего. Если основные травмы ему и удалось обработать, гремучий коктейль из обезболивающих и алкоголя, которым он глупым образом решил притупить свою душевную боль, угрожал окончательно вывести его из строя. Он добрался до уборной, и содержимое его желудка тут же оказалось в канализации.       Он все еще мог воспроизвести вчерашний вечер с кристальной ясностью.       — Прости меня, хорошо? Прости меня! Я вышел из себя! Я не мог просто смотреть, как он…       — Это не просто вспыльчивость, Эни! Ты мог убить его!       — И я сожалею! — он потянулся к Падме, но она оттолкнула его. И это было куда больнее только что полученных ударов.       Гостиная ее дома была разрушена. Разбитый вдребезги столик, остатки ужина, перевернутый диван со сбитыми углами и пятнами крови. Она прятала лицо в ладонях и отводила взгляд от лица своего молодого человека. Она хотела броситься вслед за искалеченным Рашем, Энакин чувствовал это совершенно отчетливо. И не понимал, почему.       — Я не знаю, что ты за человек, Эни, — горько произнесла Падме, — и я не чувствую себя в безопасности рядом с тобой.       — Конечно же ты в безопасности со мной, — чувствуя, как ком встает в горле ответил он, — я никогда не раню тебя. Пожалуйста…       — Ты уже ранил! Крифф, ты сенатор Татуина, как ты вообще можешь поступать таким образом?       Она не просто была разгневана этой жестокой дракой, она была глубоко разочарована в нем, и это было хуже всего. Первая слезинка скатилась по щеке Энакина, смешалась с кровью и шлепнулась на пол, ведь он уже знал, что услышит дальше.       — Мы не можем быть вместе, Эни.       — Нет, нет, нет, не говори так. Я стану лучше. Не избавляйся от меня. Я люблю тебя. Солнце…       — Не нужно.       — Скажи мне, почему ты мне не даешь и шанса? Это жестоко. Это нечестно! — потребовал от нее Энакин, снова выходя из себя. Он имел право знать обо всем, что думала его, как оказалось не такая идеальная девушка, хотя бы при расставании.       — Тебя слишком много. Ты слишком ко всему привязываешься.       «Тебя слишком много, Энакин. Что это вообще значит?» — с обидой пробормотал парень, сидя на корточках перед одним из своих спидеров. R2, работающий подле него уже не стал удостаивать своего хозяина каким-то ответом. Энакин возмущался произошедшим уже на протяжении получаса. Обычно работа над спидерами его успокаивала, но в этот раз он не пытался даже быть полезным в ремонте, а лишь изливал душу своему дроиду.       «Разве не был я идеальным парнем? Я отвозил ее на работу, забирал ее оттуда, готовил ей ужин и завтрак, покупал цветы, покупал подарки, я был с ней каждый день. Да если бы у меня самого был такой парень!» — он вскочил с места и начал беспокойно ходить по своей мастерской, кусая губы.       «Мы слишком разные, R2, ведь так?». Тот издал звук, походящий на согласие. С этим утверждением вообще нельзя было не согласиться. Падме была королевой Набу, а он родился в рабстве. По меркам Татуина у Энакина были очень высокие и изящные манеры, но здесь, на Корусанте, он ловил на себе постоянные насмешливые взгляды. С другой стороны именно его… креативность и свела их вместе. Скайуокер не походил на остальных членов сената, и его непосредственность привлекла внимание Падме Амидалы когда-то. Она говорила, что родившийся в рабстве человек, занявший затем кресло в сенате, это очень вдохновляющий пример. Она смеялась над глупыми шутками и завороженно слушала самые пылкие признания в любви. Они знали тогда друг друга не больше недели.       Мысли об этом привели за собой и печаль. Возможно, Падме и была права в чем-то, но признаться себе в этом юноша не мог, сердце его было безжалостным образом разбито.       «Прости меня, мой друг, я оставлю оставшуюся работу на тебя».       Астромех ответил язвительно. Энакин не сделал ничего, лишь вывалил на него очередную порцию нытья, к чему дроид, к слову, уже давно привык.       Шмыгнув носом, Скайуокер поднялся в свою квартиру. Который день он уже думал об этом расставании, просыпался с мыслями о Падме, и засыпал в слезах, которые затекали ему в уши и пропитывали подушки. Она казалась ему идеалом, ангелом, первой и последней любовью. Но их отношения начались и закончились настолько стремительно, что Энакин не смог себя заставить рассказать об этом даже матери. Карк, да кто угодно усмехнулся бы с его наивности, и был бы абсолютно прав.       Может и был где-то человек, которому бы не показалось, что его слишком много. Кто-то, кто верил бы в романтику так же, как и он сам, кто-то, кто был бы далек от этого криффова сената.

***

      Энакин Скайуокер шел по одному из нижних уровней Корусанта, шумному, людному, грязному, полному дроидов, и бедняков, и воришек, и торговцев, и запах мусора, канализации, машинного масла и выхлопов смешивался с запахом жирной уличной еды и дурманящих духов. На нем была ужасающая синткожаная одежда, в которой он не так уж и давно впервые прибыл на Корусант, и всем на этой улице было совершенно невдомек, да и плевать, если честно, на то, что он был членом галактического сената. Он чувствовал, как навязчивые мысли о девушке его мечты, стали покидать его измученную голову.       Будто бы вернулся в родной и понятный Мос-Айсли.       Ему хотелось найти место, максимально далёкое от рафинированного болота верхних ярусов, место, где дешёвая выпивка, от которой по неосторожности можно ослепнуть, лилась бы рекой, а посетителям было глубоко плевать на политику. Ноги понесли его к клубу с завлекающими неоновыми вывесками, но стоило ему ступить внутрь, как он встал, совершенно оглушенный ощущениями.       Громкая музыка, низкие частоты которой отдавались прямо во внутренностях, мерцающий свет, горячий воздух с ароматами, о природе которых ему не хотелось задумываться, но самое главное — всепоглощающая атмосфера разврата. Несколько мгновений он стоял, зажмурившись, пока сладострастные стоны перестали маячить на границах его сознания. Он медленно выдохнул. Поведение этих людей не касалось его никаким образом, и он точно не был каким-то слабаком, не способным вытерпеть громкую музыку. Ему удалось выбраться живым из ямы с ранкором Джаббы Хатта, и это что-то значило.       Энакин с неуверенностью обводил взглядом танцпол и кабинки, занятые гуляющими компаниями, и длинную барную стойку. Он встал у ее края, терпеливо, а вернее все так же неуверенно ожидая бармена. А что вообще пили на Корусанте? Быть такого не могло, чтобы Татуин имел тот же ассортимент.       Вдруг он ощутил между лопаток уверенное прикосновение, и удивился тому, что в подобном клубе его не схватили сразу за задницу. У самого уха прозвучали слова, сказанные с чистейшим корусантским акцентом. Даже по службе ему нечасто доводилось слышать этот говор.       Я могу угостить тебя выпивкой?       Парень торопливо обернулся и встретился взглядом с мужчиной, чей облик оставил его без слов. Он выглядел отлично. Черты лица были такими правильными, и его ясные глаза смотрели с таким любопытством и теплотой, и борода его была просто идеальной. Энакин никогда до этого не находил растительность на лице привлекательной (да и о мужчинах он в общем-то не задумывался). Этот мужчина в белой одежде, которая так и притягивала на себя весь свет этого клуба, выглядел совершенно чужеродно, нет, таких тусовщиков он точно не ожидал встретить в нижнем Корусанте. Что делает такой ангел, как он, в подобном месте?       — Что делает такое любопытное существо, как ты, в подобном месте? — спросил он.       — А? — лишь произнес Энакин, растерянно моргнув, а затем, осознав, что вопрос был задан ему самому, сказал. — Отвлекаюсь от работы. Ты можешь… можешь купить мне выпить.       Новый знакомый перегнулся через барную стойку, выкрикнул заказ, какое-то незнакомое название, и Скайуокер не мог перестать пожирать его взглядом.       — Я не встречал тебя раньше, — сказал мужчина, поворачиваясь обратно к юноше.       — А ты всех здесь знаешь? Постоянный посетитель? Хотя нет, погоди, ты наверно владелец этого клуба.       — О нет, — улыбнулся он, и взгляд Энакина сам задержался на губах, — я здесь нечасто. Отвлекаюсь от работы, снимаю напряжение.       Бармен поставил перед ними два шота. Мужчина залпом опустошил свой стакан, и Энакин последовал его примеру, однако, без такой же лёгкости.       — Я не привык так снимать напряжение, — сознался парень.       — И как ты это делаешь?       — На трассе. На спидере я счастлив, как нигде больше.       — Так ты гонщик.       — Да. Доводилось заниматься тем же?       — Конечно. Но мне больше по душе быстрые корабли.       — Так ты пилот? — повторил вопрос собеседника Энакин, глупо хихикнув. Что бы он только что ни выпил, вещь была отличная.       — Можно и так сказать. Не хочешь потанцевать? — мужчина кивком указал на середину зала.       — Я не умею.       — Это и не важно здесь.       В клубе было темно, всполохи света едва ли освещали происходящее, так что танцующие действительно выглядели как некоординированная дергающаяся масса. Энакин через мгновение почувствовал, как его до неприличия красивый знакомый ухватил его за локоть и потянул за собой, и парень не захотел этому сопротивляться. С ним было так приятно и легко общаться, что предложил бы он сбежать на край галактики — Скайуокер бы это сделал прямо сейчас. Работа в сенате перестала приносить ему радость после расставания с Падме, так что он уже всерьез подумывал о возвращении на Татуин. Нет, правда, он последовал бы за ним куда угодно.       Кто-то сзади Энакина пихнул его с такой силой, что он едва не повалился на мужчину, и их бедра столкнулись, что заставило их обоих просто рассмеяться.       — Я знаю тебя? — задался вопросом парень, снова пытаясь получше рассмотреть лицо собеседника.       — Сам пытаюсь это выяснить.       — Как тебя зовут?       — Бен, — после некоторого молчания ответил он.       — Я Эни. Ты сверху.       — Ладно, — с замешательством ответил Бен и расплылся в широкой улыбке       — В смысле с верхних уровней, — Энакин чувствовал, как у него краснеют уши.       — Как и ты. Есть шанс, что ты скажешь мне, откуда ты?       — Без шансов. Давай продолжим разговор где-нибудь.       Но они не стали продолжать разговор. Едва они дошли до подсобных коридоров, как какое-то неведомое притяжение соединило их губы. Они зарывались в волосы, нетерпеливо скользили ладонями по плечам и спинам друг друга, тихо постанывая, не обращая ровно никакого внимания на окружение и других людей, одаривающих их многозначительными взглядами. Энакин готов был поверить, что в выпивке был какой-то наркотик, заставивший его сейчас запустить пальцы за резинку штанов. И борода, карк, добавляла неведомых ему до этого ощущений. Этот поцелуй не имел ничего общего с тем, что у него было с Амидалой.       Губы Бена опустились ниже, он зубами скользнул по чувствительной коже шеи, и коленки Энакина подкосились. Парень запрокинул голову к потолку, полностью отдаваясь ощущениям, жарким и влажным поцелуям под кадыком и рукам, что забирались под ткань футболки и штанов. Бен оторвался от терзаний шеи и опустился на колени, и это выдернуло Скайуокера из транса. Он испуганно вцепился в плечи мужчины, не давая тому придвинуться ближе.       — В чем дело? — обеспокоенно спросил Бен, готовый тут же прекратить.       — Мы же у всех на виду.       — Ладно, — улыбнулся он. В этих коридорах можно было наткнуться и не на такое зрелище.       Несколько комнат для ценителей приватности все же имелись, и он потянул Скайуокера туда. Дверь одной очень вовремя для них распахнулась, и оттуда, ещё не отошедшие от оргазма, вывалились двое тви’леков. Энакина передёрнуло от мысли, в каком состоянии оказывалась комната после целого вечера.       — Да, старайся ни к чему не прикасаться — озвучил его мысли Бен.       — Хорошо, что я слишком возбуждён, чтобы остановиться.       В полумраке было не ясно, чем именно была заставлена комната, но точно имелся потрёпанный кожаный диван и криво стоящий столик неподалеку. Энакин не стал испытывать судьбу, опёрся о спинку дивана, с удовольствием отмечая, как его новый знакомый тут же прильнул к нему между разведенных ног.       — Так на чем я остановился?       — Ты собирался стянуть с меня штаны, — пытаясь не показывать сильного смущения, пробормотал парень.       Бен же не чувствовал и капли смущения, судя по тому как без колебаний обхватил головку губами и одним движением насадился глубже, почти до самой глотки. Энакин считал, что размер имел больше среднестатистического. Для его сегодняшнего любовника это не было проблемой. Парень чувствовал лёгкую досаду от того, что его идеальный во всех вопросах партнёр, вероятно, успел переспать со многими до него. Но с другой стороны это был отсос высшего класса.       Когда вдруг Бен уткнулся лицом ему в пах, и член оказался прямо в горле, Энакин подавился воздухом. Самообладание покинуло его совершенно, происходящее для него было слишком, и хоть он никогда не замечал за собой такой склонности, он почувствовал, что кончит прямо сейчас. Да, не выдержав и минуты. Он ухватился за волосы партнёра на затылке, что тут же заставило Бена томно застонать, и отстранил того от себя.       Между губами мужчины и головкой члена протянулась ниточка слюны, и Энакина почти что сотрясла судорога, но он сумел совладать с едва не наступившим оргазмом.       — Я сейчас… кончу, — тяжело произнес он.       — В этом и смысл.       — Не хочу, чтобы все прекращалось так скоро.       — Вот это настрой, — не смог не поддеть его Бен, ухмыляясь.       — Хватит дразнить.       Бен встал с колен, требовательно притянул его к себе и впился поцелуем, и голова Эни даже пошла кругом. Он с трепетом отметил свой собственный вкус на языке. Ничто не могло его заставить оторваться от нового партнёра, он чувствовал эйфорию и нестерпимое желание вцепиться в того зубами, забраться под его кожу, устроиться под ребрами, прямо у трепещущего сердца, и остаться там навсегда.       — Чего ты хочешь? — спросил Бен, и в его глазах на миг блеснула такая же одержимость.       — Трахни меня.       — Занимался уже подобным?       — Нет, — не стал врать Скайуокер.       — Я не могу этого сделать, — тут же осадил его Бен, с беспокойством почесывая подбородок, — я просто нанесу тебе вред.       — Мои бедра! — поспешил он с новым предложением.       Стоило мужчине замешкаться, обдумывая это, как Энакин торопливо сдернул с себя штаны, поясницей устроился на спинке дивана, и вскинул свои сведенные ноги вверх, едва не потеряв равновесие. Бен в тот же момент обхватил его бедра и закинул ноги на свое плечо, не давая парню свалиться. Инстинктивно, скорее. Энакин сдул кудрявую челку с лица и уставился на своего партнера самым пронзительным своим взглядом, уверенный в том, что тот сдастся. Бен шумно выдохнул, и Скайуокер не смог сдержать широкой дрожащей улыбки.       Он едва ли мог в таком положении и при таком освещении увидеть, что у его партнера в штанах, но все равно выгнулся в сторону, пока Бен наносил на себя смазку. Очень предусмотрительно с его стороны.       Как оказалось еще, кожа с внутренней стороны бедер у него была довольно чувствительной, и с годами боязнь щекотки не стала меньше, так что он покрепче вцепился в обивку дивана, чтобы не дернуться и не упасть самым постыдным образом, когда Бен толкнулся между его ног в первый раз. Открывшееся зрелище заставило его покраснеть до корней волос и тихо и жалобно простонать. Блестящая от смазки головка члена прижалась к его собственному органу, и сквозь пелену, вызванную крепким алкоголем и животным возбуждением, прорвалось осознание, что все это происходило по-настоящему. Он с разбитым сердцем пришел в замызганный клуб нижнего Корусанта и решил трахнуть первого попавшегося парня. И это было великолепно.       Возможно, вообще все решения в жизни он принимал спонтанно, и оттого расхлебывал затем неприятные для себя последствия       Ему даже не пришлось представлять, как Бен берет его, потому что эта картина была прямо перед ним. И не только картина, но и звуки, частое громкое дыхание, шлепки кожи о кожу и постанывания. Светлые волосы его партнера растрепались, и челка выпала из уложенной прически и прилипла к влажному лбу, и Бен, к восторгу Энакина, был очень силен, потому что продолжал держать на весу всю нижнюю половину его тела.       Он был идеален.       — Ах, скажи мне… что-нибудь грязное, — произнес Эни, с некоторым опасением, однако, потому что он в очередной раз приказывал партнеру что делать. У Бена видимо было поразительное терпение.       — Эни… чем дольше я провожу времени в твоей компании, тем больше становлюсь уверен в том… — начал мужчина, осекся и уткнулся носом в коленку Скайуокера. Он впервые заметил цветущие синяки на ногах парня, и это, похоже, сбило его с мысли.       — В чем?       — Что из всех злачных мест Корусанта судьба привела тебя именно сюда, чтобы мы встретили друг друга. В первую же секунду, как я увидел тебя на пороге потерянного и девственно смущенного этим окружением, я понял, что… обязан взять тебя. Какой бы ситховщиной ты ни занимался, что бы ни было в твоей голове.       — Ха? — растерянно выдохнул Энакин. Не совсем то, что он ожидал услышать, но не менее круто.       — Ты даже не представляешь, каким видишься со стороны, и как тобой могли бы воспользоваться.       — Я не… я могу постоять за себя, — попытался оправдаться он, чувствуя как в животе завязывается узел. Он готов был свести этот странный и в какой-то степени пугающий разговор на нет, но он уже каким-то необъяснимым для себя образом догадывался, что тот имел в виду.       — Можешь? — вкрадчиво переспросил его Бен.       — По крайней мере могу сказать, что попал в надежные руки, — голос Скайуокера дрогнул, когда он обвел взглядом свои скользкие от смазки бедра, — ты ведь позаботишься обо мне?       — О да, — усмехнулся мужчина и прильнул ниже, складывая Эни пополам, — я сделаю все, что попросишь. Но если ты заявишься сюда снова, я трахну тебя прямо на барной стойке на виду у всего клуба, и буду слушать твои крики. Ты неплохо треплешься, но я бы хотел увидеть, как ты теряешь дар речи…       Договорить Бен не сумел, так как со сдавленным вскриком парень вдруг дернулся в оргазме, и его самого через мгновение захлестнуло волной наслаждения. Энакин зажмурился, когда семя брызнуло до самого его лица и липко протянулось по брови и щеке. Он не знал даже кому оно принадлежало. Бен аккуратно поставил его на ноги, и какое-то время они стояли молча в полумраке. Ничего, кроме громкого дыхания, приглушенных басов клубной музыки и растерянности.       Скайуокер со вздохом снял с себя куртку, футболку, запачканную их спермой, и ей же вытер свое лицо и бедра. Точным броском отправил ее в урну в углу. Нет, разбираться с этим он точно не будет. Бен встрепенулся и придержал его плечо, не давая надеть кожаную куртку обратно.       — Погоди, — просто сказал он, стягивая с себя белую толстовку. Под ней обнаружился слой других одежд, и судя по всему не единственный. Что ж, это было любопытно, как ему удалось не вспотеть как гупте на Мустафаре после всего, что произошло в этой комнате.       — Спасибо, — растерянно пробормотал Энакин, надевая вещь на себя. Какой же она была мягкой, мешковатой и непривычной.       Хотелось сказать что-то еще. Поблагодарить, выразить надежду на следующую встречу, задать больше вопросов, задать вопросы самому себе, и он уже раскрыл рот, готовый выпалить что-то, когда в дверь бесцеремонно постучались, напоминая, что таких, как они, в клубе еще немало. В коридоре они замешкались, не желая тут же расставаться.       — Эни, да пр… — первый начал Бен, и на его лице отчего-то возникло виноватое выражение, — удачной дороги.       — И тебе, — просто попрощался с ним юноша, натянул на голову капюшон и пошел к выходу, гадая про себя, какой же была та оборванная фраза.