Перо Жар-Птицы

Покидать родной лес было страшно. Здесь он знал каждый закуток, каждый овражек, каждое дерево. Люди редко приходили сюда и часто держались недалеко от тропинки, что вела к его избе. Когда-то люди часто к ним приходили за помощью. Так же часто и они приходили к людям. Алтан нахмурился, пытаясь вспомнить, как давно это было. Кажется, ему было около шести лет. Дед тогда часто брал его с собой в деревню, и пока он занимался своими делами, Алтан наблюдал за жителями. Местные ребятишки пытались завлечь его в свои игры, а он только краснел и убегал к бабе Мане. Та посмеивалась над ним, но никогда не прогоняла. Свою бабушку Алтан никогда не видел. Дедушка отказывался говорить о ней, да и люди молчали. А потом, когда пропала мама, стало уже не до этого. Дед перестал ходить в деревню и внуку запретил. Люди приходили к ним всё реже и реже — дед помогал им по настроению. Для Алтана настало непростое время. Казалось, тучи сгущаются над ним, вот-вот начнётся гроза, которая заберёт его с собой в подлунное царство… Она и забрала. Дедушку. После того, как его не стало, всё вокруг стало оживать. Алтан не чувствовал удушающего холода и тяжести на плечах, будто водяной пытался затащить его на дно. Возвращались птицы и звери. Лес ожил. Алтан выждал сорок дней и, пытаясь побороть терзавший его страх, вышел на тропу и направился к деревне. Путь предстоял неблизкий, но отчасти он был этому даже рад. Подул ветер. Разноцветные перья на его одежде тихо зашелестели. Звякнули бусины в длинных волосах цвета смоли. Алтан поднял голову и прикрыл багровые глаза. Люди боялись их семьи, считали порождениями зла, пока не узнали, что те несут лишь добро. Их назвали шаманами, к ним обращались за помощью… Как так вышло, что в один момент всё это прекратилось? Юноша покачал головой и пошёл дальше, спокойно оглядываясь. Он не боялся родного леса. Звери никогда на него не нападали — чувствовали, что он не причинит вреда, что он их понимает. Он любил и уважал лес. Тот с уважением относился к нему в ответ. Неподалёку послышался хруст веток. Алтан остановился и неторопливо повернул голову. Среди деревьев были слышны чужие шаги, но никого не было видно. Губы тронула едва заметная улыбка. Он знал, кто за ним наблюдает из лесной чащи. Знал, что если бы тот захотел, то его шаги никто бы не услышал. Но он хотел, чтобы его заметили. Среди деревьев мелькнула тень, которая вмиг выросла, превращаясь в жуткое на вид существо. Лицо его было высечено из дерева, на голове рос небольшой кустик, в котором, как разглядел Алтан, сидел воробей, борода больше напоминала траву, а руки и ноги — корявые лапы деревьев. Из-под кустистых бровей поблёскивали болотного цвета глаза. Алтан медленно поклонился старому другу. Тот с достоинством поклонился в ответ. — Лес дышит свободно, — тихо, но отчётливо произнёс он, выпрямившись. Птичка на его голове весело чирикнула. — Жизнь возвращается. — Как и вы, — осторожно начал Алтан. — Я рад вас снова видеть. Он не мог передать словами всю радость. Если в лес вернулся леший, значит, всё действительно возвращается на свои места. — А я никуда не уходил, — усмехнулся хозяин леса. — Твой дед меня отвадил, но дом свой я не брошу. Тёмные думы завладели им… Стар он стал. В лучший мир ушёл он. Алтан молча кивнул. — Однако… — продолжил леший, задумчиво оглядываясь, — Что-то всё равно не так… — Что именно? — забеспокоился последний из Дагбаевых. Если уж леший считает, что с лесом не всё в порядке, значит, быть беде. — Давно не видел я здесь огненных птиц, да только дух их никуда не делся. Леший покачал головой и посмотрел на Алтана. — Старею я. Уже и лешачата мои подрастать стали. Увидишь их — не прогоняй. Любят они поозорничать. Тебя они не тронут. Лес помнит тебя. Лес любит тебя. Знаешь, почему? Ты родился здесь. Ты — дитя леса. Баатар родился не здесь. Он не понимал. Но ты… Ты другой. Леший огляделся по сторонам и пристально посмотрел куда-то вдаль. — Жизнь возвращается в этот лес… Жаль, что ей пришлось уйти. — Будь это в моей власти, я бы остановил Баатара, — с сожалением покачал головой Алтан. — Увы, твоих сил было недостаточно… Страх стал пожирать его, и это нельзя было остановить. Потерял он себя, когда огненные птицы пролетели над лесом. — Они могут ещё вернуться? Леший задумался. Воробей на его голове притих и спрятался в листьях. — Странные они, эти птицы… Что у них на уме? Чем они живут? Одному небу известно… — леший взглянул на Алтана и криво улыбнулся. — Ровной тебе дороги, дитя. Прежде чем юный шаман успел ответить, леший уже скрылся среди деревьев. Вновь стало тихо. Юноша вздохнул и пошёл дальше по тропинке. Местами она заросла, но никуда не пропала, словно всё это время по ней ходили люди. Конечно, это не так. Никто здесь не ходил. Дед чётко дал понять, что не желает никого видеть. Вдали послышался шум. Алтан ускорил шаг и вскоре вышел к лесной речке, через которую был построен старый, но вполне крепкий мостик. Он остановился у края моста, с сомнением и неким страхом поглядывая на другой берег. Там начинался иной мир. Чужой мир. Мир, где жили простые люди, далёкие от того, что было для него привычным. Они боялись лешего и водяного, бежали в страхе от мудрой птицы Гамаюн и с ужасом смотрели на огненных птиц. На том берегу не водилось ничего подобного. Все эти существа жили здесь, по эту сторону берега. Река была своеобразной границей, разделяющей эти два мира. И всё же любой мог её перейти. Алтан тяжело вздохнул, бросил последний взгляд на родной лес и перешёл мостик. Лес на этой стороне ничем не отличался от родного. И всё же чего-то ему не хватало. Юноша пошёл дальше, не сходя с тропы. Он давно не был по эту сторону реки. Очень давно. Среди деревьев мелькнула чья-то небольшая фигура. Алтан остановился. Крупных зверей здесь не водилось, значит, это человек. И действительно — на тропу вышел мальчишка лет десяти с лукошком, полным грибов. Отряхнув одежду от сухих листьев, он с довольной улыбкой огляделся и вдруг увидел Алтана. Глаза его округлились от ужаса. Пронзительно закричав, он бросился бежать. — Шаман! Он вернулся! Алтан покачал головой. Пожалуй, начало не очень хорошее. Дальше он шёл ещё медленнее, чем до этого, и постоянно оглядывался по сторонам, пытаясь запомнить местность на случай, если произойдёт что-то плохое. Вскоре показалась деревня. Алтан остановился на несколько минут, скрывшись в тени деревьев. Неподалёку от леса собрались люди. Десятки людей. Много. Их слишком много. Сердце колотилось как сумасшедшее. Внутри нарастала паника. Кто знает, что дед такого натворил, что люди перестали к ним ходить? Может, стоило и дальше сидеть на своей стороне леса и не пытаться что-либо исправить? Но тогда бы леший его остановил… Тот ведь немало повидал за прожитые сотни лет, мудрее него в лесу никого нет. Если уж он не почуял опасности, может, не стоит бояться? Алтан стиснул зубы и до боли сжал кулаки. Нет уж, он не будет прятаться в лесу до самой смерти, как дед! Глубоко вздохнув, он решительно вышел из тени деревьев и неторопливой, бесшумной походкой направился к людям. Те при виде него заволновались, стали шептаться, о чём-то разговаривать. Алтан остановился недалеко от них так, что оказался ровно посередине между ними и лесом. Люди с интересом разглядывали его. Мальчишка, встретивший его в лесу, высунул голову из-за чужой спины. Подул ветер. Перья, вплетённые в его одежду и волосы, тихо зашелестели. Волосы тёмной волной струились по спине до самого пояса. Обычно он заплетал их в косы, чтобы не мешали, но сегодня решил оставить всё так, как есть. — Ванька сказал, что сюда идёт шаман, — прохрипел старик, что стоял ближе всех к нему. — Ты ли это, Баатар? Алтан скривился. Все говорили ему, что он похож на деда, и это сравнение всегда вызывало в нём отвращение. — Баатар отправился к праотцам, — ровно ответил он. — Я теперь вместо него. Люди снова начали шептаться и коситься на Алтана. Тот чувствовал себя неуютно под их испытующими взглядами, но усиленно пытался сохранить спокойное и равнодушное выражение лица. — Алташа?.. Из толпы вышла пожилая женщина. Она протянула к нему руки, счастливо улыбаясь. — Алташа, как ты вырос! Не помнишь меня? Баба Маня я. Ты как сюда приходил, так всё у меня прятался. Люди, вы что, забыли Алтана? Это ж внучок Баатара! Ай, какой красавец! Она подошла ближе, притянула Алтана к себе и поцеловала в щеку. Юноша смутился. Маска равнодушия треснула. Он позволил себе слабую улыбку. — Я помню вас, баба Маня. — Естественно, помнишь! В твоём возрасте грех на память жаловаться. А коль не вспомнил бы, так я быстро бы напомнила! Женщина весело рассмеялась. Остальные жители деревни расслабились. — Жаль твоего деда… Красивый был молодец. Ох, красивый! Ты на него очень похож. Да только характер у него был непростой, ох, непростой… Ты, верно, проголодался, пока сюда шёл? Дорога, поди, не близкая! — Нет, всё… Всё хорошо, — Алтан остановился и повернулся к людям, что всё ещё внимательно его разглядывали. — Мне нужно кое-что вам сообщить, — все насторожились, однако никто ничего сказал. — С уходом моего дедушки в подлунный мир многое изменилось. Лес, до этого умирающий, стал вновь оживать. Вернулся леший со своей семьёй. С ним вернулись звери и птицы. Жизнь вернулась в эти края. Баатар поступил неправильно, отвергнув всё это, отвергнув вас. Я не повторю его ошибок. Я не откажусь от своего долга и окажу любую помощь, за которой ко мне обратятся. Тропа вновь безопасна. Леший и звери вас не тронут, коль не будете вы сходить с тропы. Время власти Баатара прошло. Теперь всё будет как раньше. Люди некоторое время молчали, а потом разразились криками. Каждый поспешил к Алтану, чтобы пожать ему руку. Тот в растерянности отвечал, что-то говорил, а сам мечтал побыстрее спрятаться среди деревьев и никогда больше не покидать родную избу. Осень постепенно подкрадывалась. Скоро, вон, яблоки поспеют… Следующие полдня прошли как в тумане. Он побывал чуть ли не в каждом доме. У одной старушки болели колени, из-за чего она не могла ходить, у одной матери пропало молоко, а её ребёнок тяжело заболел. Алтан вспоминал всё, чему учил его дед, давал целебные настои, втирал лечебные травы, молил добрых духов и богов, чтобы те смилостивились над душами этих людей. Впервые он чувствовал себя таким… нужным. Никто не нависал над ним чёрной тенью, контролируя каждое движение. Он был спокоен, зная, что никто ему не помешает. Алтан склонился над годовалым мальчиком. У него был сильный жар, хоть он и был бледен, как облака на небе. Едва холодная рука шамана легла ему на лоб, он замолчал и прикрыл глаза, тут же проваливаясь в глубокий сон. Алтан долго и пристально смотрел на него. Сбоку, в двух шагах от него, стояла и мать мальчика. Юноша нахмурился и положил вторую руку на грудь малыша. Тот тяжело дышал, сердце его бешено колотилось. Протянуть бы ему до утра… — Вы можете его исцелить? — тихо спросила женщина, всхлипывая. Алтан задумчиво смотрел на спящего мальчика, перевёл взгляд на свою одежду и, подумав, решился. Лёгким движением он сорвал белое пушистое пёрышко и поднёс его к губам, нашёптывая известную лишь ему молитву. Он опустил пёрышко на грудь мальчика. Тот глубоко вздохнул и тут же обмяк. Дыхание его выровнялось. — Перо должно быть с ним до самого равноденствия. Едва закончится этот день, сожгите перо в пламени свечи и бросьте его прах в воду. Пусть он выпьет эту воду, и хворь его больше не тронет. Мать тут же рассыпалась в благодарностях, предлагая ему что-нибудь взамен. Алтан лишь покачал головой и молча покинул дом. Солнце слепило глаза. Он не мог дождаться зимы, когда наконец-то станет прохладнее. Он любил золотую осень, очень любил… Но лето выжимало из него все силы, так по-настоящему расслабиться он мог лишь холодной зимой. — Алташа! Он обернулся. Никто, кроме бабы Мани, не смел называть его Алташей и Алташенькой. Он и сам это не любил. Но ей почему-то позволял. Она сидела на скамье возле дома, куда как раз падала тень. Она помахала Алтану рукой, подзывая к себе, и тот, поняв, что выбора у него всё равно нет, послушно сел рядом. — Какой же ты стал красавец! — улыбнулась женщина. — Ну просто загляденье! А уж как на тебя наши девицы поглядывают… Алтан против воли смутился. — Посиди тут, Алташа, я сейчас вернусь. Баба Маня ушла в дом и вернулась через минуту с глубокой миской аппетитных щей и свежим хлебом. — Кушай, Алташенька, а то вон, поди, леший ещё утащит к себе, али ветром унесёт. Худой, как былинка! — Ничего я не худой, — недовольно пробормотал Алтан, принимая из её рук миску. — Благодарю. — Кушай-кушай, — баба Маня погладила его по плечу. — Ничего, коль тропа теперь чиста, я тебя откормлю, золотко ты моё. И чего ты не хочешь здесь остаться? — Не могу я, — покачал головой Алтан. — В лесу я родился. Вот лес и зовёт меня к себе. А здесь я чужой. Да… Сколько бы его не уверяли в обратном, а не мог он жить среди людей. И с дедом плохо уживался, пока тот не умер. Одному ему лучше. В лесной глуши, где кроме него да диких зверей никого нет. Баба Маня что-то ещё долго говорила, пытаясь убедить его остаться. Алтан её не слушал. Не мог он иначе. В лес ему нужно. Он долго смотрел на яблони, что росли в саду бабы Мани, на поникшие цветы и вялую траву и невольно вспомнил разговор с лешим. — Баб Мань, а давно дожди тут были? Женщина замолчала и надолго задумалась. В лесу каждое утро был густой туман, из-за чего там всегда было сыро. Сильные дожди шли редко. — Давненько, Алташа, не было, — покачала головой женщина. — Земля сухая, ничего не растёт… Как только урожай дозрел — ума не приложу. И ладно бы только засуха, так повадился к нам зверь ходить. Алтан нахмурился. — Зверь? Какой зверь? — Волки, Алташенька. К нам не заходят, а дед Семён как утром на рыбалку идёт, так видит их по ту сторону речки. Однажды и на нашем берегу были. К людям не идут, да пугают всех! Шаман задумался. Он никогда не видел в лесу волков. И дед о них не рассказывал. Даже леший ничего не сказал. — И давно это было? — Да вот этим утром и видели их в последний раз! А вот это уже явно не к добру. Почему леший ничего не сказал? Не знал? Да быть того не может. Это ж его лес. Тогда как? — Я постараюсь разобраться с этим. Спрошу у лешего, вдруг он знает. Баба Маня покачала головой. Алтан порой забывал, что простые люди не относятся к магии, как к чему-то обыденному. И его дружба с лешим их явно пугала. — Всё лешие да водяные… А хочешь, я тебя со своей внучкой познакомлю? Марусь! Принеси-ка кувшин молока! Будешь молочко, Алташа? Парное, коровье. Алтан поставил на скамью пустую миску. Из избы вышла невиданной красоты девица с длинной русой косой. Большими синими глазами она посмотрела на Алтана и тепло улыбнулась. Тот удивлённо моргнул и, прокашлявшись, взял у неё кувшин с молоком. — Благодарю, — тихо сказал он, сделал глоток и довольно зажмурился. Он привык пить козье молоко, а оно сильно отличалось по вкусу от коровьего. — Так, значит, ничего странного больше не происходит? Кроме волков? — К счастью… После того, как лет пятнадцать назад кружили над лесом огненные птицы, ничего и не случалось. Алтан помрачнел. Он помнил тот день. Ему было шесть лет. Это был последний день, когда они с дедом приходили в деревню. Небо заволокло чёрными тучами, а над лесом огромной стаей кружили огненные птицы. Казалось, само небо горит. Их песнь было слышно отовсюду. Они покружили над лесом и улетели. Он никогда не забудет тот ужас, что испытал в тот день. Дед всегда говорил, что от огненных птиц стоит держаться подальше, а ежели встретил их — бежать без оглядки. — Дождь скоро начнётся, — вдруг сказал Алтан, глядя на ясное небо, на котором не было ни облачка. — Мне пора. — Дождь? — удивилась баба Маня. — Так ведь солнце светит! — Ветер нашёптывает другое, — пробормотал Алтан, поднимаясь. — Благодарю за гостеприимство и за сытный обед. Но мне пора возвращаться. — С пустыми руками? Так не пойдёт! Марусь, присмотри, чтоб не ушёл, пока я ему гостинец соберу. Баба Маня поднялась и тяжёлой походкой направилась в избу. Алтан покачал головой, но уйти не решился. Некрасиво получается. — А вам не тоскливо одному в лесу? — вдруг спросила Маруся, поглаживая длинную косу. Алтан мельком взглянул на неё и перевёл взгляд на небо. В вышине летал ворон. И летел он в противоположную от леса сторону. Странно. — В лесу ты никогда не бываешь один, даже если тебе так кажется. Они некоторое время молчали. — А леший, он… какой? — спросила Маруся. Алтан задумчиво пожал плечами. — Да обыкновенный, если не злить. — А если разозлить? — Я не проверял и не собираюсь, — хмуро ответил шаман. Общение с людьми у него никогда не ладилось. Они будто из разных миров. Впрочем, отчасти так оно и было. Вскоре вернулась баба Маня с крупным узелком. — Вот, Алташа, уж больно худой ты, ну прям как тростиночка! — Бабуль, а можно я провожу его до дома? — с улыбкой спросила девушка. — Прогуляюсь, посмотрю, какая там тропа… Алтан удивлённо на неё посмотрел, едва не выронив свёрток. Чтобы кто-то добровольно пошёл с ним в лес после стольких лет… Это сон или морок? — Ну, если только Алташенька не против. Возразить он не мог. Как бы он это объяснил? Сам ведь сказал, что в лесу теперь безопасно. Попрощавшись с бабой Маней, они направились прямиком к лесу. Всю дорогу они молчали. Поначалу Алтана тяготило чужое присутствие, но когда он оказался среди деревьев и перешёл через мост на другой берег реки, сразу стало спокойнее. Лес дарил ему покой и умиротворение. Лес был его домом. — Не сходи с тропы, — напомнил он Марусе, что с любопытством оглядывалась по сторонам. — Со мной тебя не тронут. Одной не стоит ходить здесь. — А не страшно вам? — спросила Маруся. — Тут ведь и леший, и… всякое. — Это мой дом, — коротко ответил Алтан. Дед всегда запрещал ему уходить далеко в лес. Алтана его запреты не останавливали. Он излазил лес вдоль и поперёк, исследовал каждый овраг, каждую ямку, знал, как быстро дойти до озера и болота. Это его дом, а дома не стоит бояться. Они шли в молчании очень долго. На небе, как он и предсказывал, стали появляться первые тучи. До дома оставалось совсем недалеко, когда слева послышался треск ломаемых веток и шелест листьев. Алтан мигом закрыл спиной Марусю. Опасности, однако, не было. К тропе бежали три маленьких — всего-то ему по колено, — малыша. На головах у них были молоденькие кустики, а высеченные из дерева лица с большими болотного цвета глазами обеспокоенно глядели на людей. Маруся вскрикнула, и Алтан жестом велел ей замолчать. — Это лешачата. Не бойся. Пока ты на тропе, они тебя не тронут. Сам же он сошёл с тропы. Один малыш схватил его за ногу и попытался потянуть за собой. Двое других показывали куда-то вдаль, что-то тихо стрекоча. — Помедленнее, — попросил их Алтан, присаживаясь рядом, чтобы лучше слышать. И то, что сказали лешачата, повергло его в ужас. — Что?! Вы уверены? Детишки закивали и снова потянули его в лес. Алтан повернулся к Марусе. Она испуганно смотрела на него, прижимая к себе узелок. — Беги ко мне домой и ни в коем случае не сходи с тропы. Живо! Маруся сорвалась с места и побежала. Алтан же посадил двух лешачат себе на плечи, а второго взял на руки. Малыши слишком шумные, да и бегают небыстро. Ему же нужно оказаться на месте как можно скорее. — Показывайте дорогу. Он бежал так быстро, как только мог, перепрыгивая поваленные деревья и скрытые за травой камни. Лешачата указывали ему дорогу, лишь иногда дёргая за волосы, чтобы он свернул в нужном направлении. Алтан боялся опоздать. Вдали что-то светилось. Ускорившись, он перепрыгнул через корни дуба и, схватившись одной рукой за ветку, а другой прижимая к себе дитя лешего, склонился над глубоким оврагом. От увиденного кровь стыла в жилах. Лешачата не соврали. Алтан отступил назад, не в силах поверить в то, что видел. В овраге лежал нагой мужчина. Молодой, с копной огненно-рыжих волос. Он лежал, раскинув в стороны руки, и едва дышал. На груди у него багровели глубокие следы от когтей. Но не это поразило Алтана. Весь овраг был усыпан горящими огнём перьями, от которых исходил яркий свет. Вот он — тот, от кого дед велел держаться подальше и убегать, едва встретишь. Жар-Птица. Лешачата дёргали Алтан за волосы, шептали, чтобы он спустился и помог. Помог… Ведь он ранен! Шаман поставил малышей на землю, а сам схватился за корни дерева и осторожно, боясь сорваться, спустился в овраг. От света перьев слепило глаза. Алтан прищурился и осторожно направился к раненому. Нечаянно он задел лежащее на земле перо и взвыл от резкой боли. Огненная птица… Буквально ведь создана из огня! Зашипев, юноша подошёл ближе. Мужчина был молод, возможно, одного возраста с ним, если не младше. Вблизи его раны казались ещё ужаснее. Он истекал кровью, и жить ему осталось явно недолго… Будь он обычным человеком. «За что мне всё это?!» — мысленно закричал Алтан. Он не мог бросить раненого умирать. Но ведь он — Жар-Птица! Зато теперь понятно, куда яблоки пропадают… Алтан нервно рассмеялся, удивляюсь, как в такой момент мог подумать о яблоках. Какие яблоки, когда тут чужая жизнь висит на волоске! Но ведь не зря предостерегал его. От Жар-Птиц одни беды. Встретить её — плохой знак. Очень плохой. Но об этом он будет думать позже. Поднять раненого оказалось на удивление легко — тот был худым, словно не ел целый месяц. Что же с ним случилось? И где его стая? Кое-как выбравшись из оврага, Алтан огляделся. Он был далеко от тропы, но если он побежит напрямик, то сможет добраться до дома быстрее. Лешачата уже убежали. Наверняка побежали известить обо всём отца. Леший, старый пень! Не зря ведь чуял дух огненной птицы! Алтан прижимал к себе чужое, ненормально горячее тело и бежал, боясь оступиться. Одно дело — нести почти невесомых лешачат, но вот человека — это уже другое. Каждый шаг давался ему с трудом. По горячей коже птицы текла кровь. Алтан чуял её запах, и от него становилось дурно. Казалось, лес не закончится никогда. И вдруг он оказался рядом со своим домом. Маруся сидела на крыльце, а при виде Алтана поднялась и с ужасом уставилась на окровавленное тело в его руках. — Что… — Не сейчас! — рявкнул шаман, с ноги открывая дверь. Раненого он уложил в соседней комнате на кровать. Мужчина тихо застонал, и только это дало Алтану понять, что он всё ещё жив. — В травах разбираешься? — повернулся он к Марусе, вошедшей вслед за ним. Та с трудом кивнула, отводя испуганный и смущённый взгляд от распластанного на кровати мужчины. — На столе должен быть пузырёк с экстрактом бадьяна. Давай, живее! Алтан не привык командовать и уж тем более кричать на кого-то. Но сейчас иной случай. Он сорвал с кровати простыню и принялся разрывать её на лоскуты. Вернулась Маруся с коробкой разных пузырьков. В руке же она держала другой, с ярко-жёлтой жидкостью. — Отлично, — кивнул Алтан, откупорил пузырёк и вылил содержимое на раны Жар-Птицы. Мужчина вдруг закричал от боли. От его крика звенело в ушах. — Держи его!!! Маруся схватила его за руку. Алтан схватился за другую. Мужчина кричал и извивался. Из раны продолжала бежать кровь. — Отпускай его! И отойди в сторону! Бадьян бесполезен. Человеку он поможет, но не существу, сотворённому силами природы. Оставался лишь один выход — призвать эти силы, чтобы они спасли своё дитя. Алтан зажал ладонями его рану и начал шептать молитву на родном языке. Кожа птицы стала настолько горячей, что руки шамана покрылись волдырями. Нужно разжечь его огонь. Нужно снова его разжечь! Алтан продолжал повторять молитву, сжимая рану и игнорируя жгучую боль. В какой-то момент боль достигла своего пика, и его сознание провалилось в темноту.