Перо Жар-Птицы

Алтан застонал. Голова раскалывалась. Руки почему-то болели, будто он опустил их в огонь. Огонь?.. Огонь! Жар-Птица! Шаман подскочил, хватаясь за табурет, и тут же с шипением отдёрнул руку. Кожа покрылась волдырями и почернела. Боль была невыносимой. — Алтан! К нему тут же подошла Маруся, бледная, как полотно, с коробочкой склянок и трав. — Как вы?.. — Как долго я.? — шаман огляделся и подошёл к кровати. Неизвестный мужчина тяжело дышал, раскинув руки в стороны. На молочно-белой коже остался красный отпечаток руки Алтана и глубокие борозды от чьих-то когтей. Тело его было прикрыто покрывалом — явно Маруся похлопотала. — Недолго, — прошептала девушка, глядя на раненого мужчину. — Кто же это с ним?.. И кто он такой? Алтан посмотрел на девушку, и боль мигом прекратилась. Она ещё слишком юна, чтобы знать такое. Не её это мир. Он-то уже привык, а ей это не нужно. — Уходи. Маруся удивлённо посмотрела на него. -Что?.. — Уходи. Скоро начнётся гроза. Нечего тебе здесь делать, — проворчал Алтан, выглядывая в окно. Тучи продолжали сгущаться над лесом. Если она выйдет сейчас, то как раз успеет к дождю. — Н-но я… — Иди, — холодно бросил Алтан, глядя на неё с едва заметной угрозой. — Нечего тебе делать в лесу. Возвращайся домой и ни при каких обстоятельствах не сходи с тропы, — он забрал у неё коробочку со склянками и отвернулся. — Иди. У меня ещё много дел. Обернулся он лишь когда хлопнула дверь. Шаман выглянул в окно. Маруся бежала по тропе, на ходу вытирая слёзы. Нет… Не нужно ей здесь оставаться. Её место среди людей. Его — в лесу среди леших и прочих удивительных созданий. Иначе никак. За спиной послышался стон. Алтан убрал коробочку со склянками и подошёл ближе к раненому. До этого дня он не знал, что Жар-Птицы могут превращаться в людей. Дед, кажется, рассказывал что-то подобное, но считал это не более чем сказкой. Впрочем, для него всё было сказками. Тем не менее, вот, перед Алтаном лежит живая огненная птица в человеческом обличье. И кожа у неё горячая, как огонь, и огненные перья лежали рядом. Алтан сел на табурет и принялся мазями обрабатывать свои руки. Чудодейственное прикосновение спасло от боли птицу, но отдало эту боль ему. Увы, за всё в этой жизни приходится платить. Боль не утихала, но шаман старался не думать о ней, не замечать её. В конце концов, от деда ему доставалось больше, и было куда больнее, чем сейчас. Тогда он терпел. И сейчас потерпит. О стекло что-то ударилось. Потом ещё. И ещё. Начался дождь. Алтан поспешил на улицу, чтобы проверить, успели ли куры и коза спрятаться. Птицы с криками бежали в курятник, перепрыгивая через грядки. За ними неторопливо шла коза, будто наблюдая, чтобы ни одна курица не осталась под дождём. Шаман криком погнал их вперёд и, когда все наконец спрятались в курятнике, запер дверь. В дом он возвращался смурнее туч, что нависали над ним. Внутри стало темно. Порывшись в ящиках, он достал свечу. За окном сверкнула молния и раздался гром. Алтан резко поднял голову, едва не уронив горящую свечу. Он не любил грозу с самого детства. Пока светило солнце, он мог прятаться в лесу от деда, но если бушевала гроза, ему приходилось сидеть в избе, и никогда это не заканчивалось хорошо. Алтан с ужасом ждал очередной грозы, потому что знал, чем это для него закончится. И вот, дед умер, а страх никуда не делся. Казалось, будто сейчас гром разбудит его от вечного сна, он выберется из своей могилы и придёт за внуком. Алтан нервно сглотнул и помотал головой, прогоняя дурные мысли прочь. Никто не придёт. Он один. Нет больше никого. Он в безопасности. В безопасности… запертый в одном доме с Жар-Птицой. Снова сверкнула молния. Дождь усиливался. * * * Молодой черноволосый мужчина смотрел куда-то вглубь леса. Деревья не особо спасали от дождя, поэтому в короткий миг он промок до нитки. Впрочем, его это совсем не волновало. Он хмуро вглядывался в просветы между деревьями. Человеческий глаз ничего бы не разглядел за плотной завесой дождя. Ему в этом плане больше повезло. Уголки его губ дёрнулись, когда он заметил бегущего к нему огромного волка. Тот перепрыгнул через поваленное дерево и вдруг обернулся человеком — высоким свётловолосым мужчиной, один вид которого внушал ужас. — Ну что? — ровно спросил тот, что уже около получаса стоял под дождём. Крепыш криво усмехнулся. Было видно, что он злится. — Эта принцесса лесная приволокла его в своё логово, — он махнул рукой куда-то в сторону, будто отсюда можно было что-то разглядеть. — Поляна посреди леса. Окружена какой-то шаманской мутью, подойти невозможно — сразу начинает жечь. Пробовал пройти по тропинке, как все остальные, да толку! — В человека пробовал обратиться? — Олеж, я, по-твоему, совсем дурак? — взвился мужчина, взмахнув руками. — На тропу не попасть! Она только людей пускает. — Раньше с этим проблем не было, — задумчиво протянул Олег, глядя в ту сторону, где, как он знал, проходила тропа. — Тропа пускала нас… Что-то изменилось. Ничего необычного не заметил, Вадим? — Кроме шаманского дома и курятника? — хмыкнул тот, скрестив руки на груди. — Травы какие-то странные. По крайней мере, я таких не видел нигде. Яблони тоже какие-то не такие. Яблоки здоровые, как мой кулак! — Вадим для наглядности продемонстрировал кулак, однако Олега это не впечатлило. — Ну вот. Могилка там ещё была, но уже за пределами поляны, ближе к болоту. — Могила? — переспросил Олег, нахмурившись. — Уверен? — Я мертвечину за версту чую. Олег задумался и небрежным движением убрал прилипшие к лицу волосы. Вадим жадно проследил за его движением и облизнул клыки, довольно ухмыляясь. — Ты видел там ещё кого-нибудь? — не замечая его взгляда, спросил Олег. — Девица одна была. Сбежала от него в слезах. Надеялся, что она сойдёт с тропы, но — увы. Шаман побегал возле дома, погонял курей и ушёл. Могила, одинокий шаман, возвращение лешего и неожиданно усилившаяся защита… Это не совпадение. — Он один. — А? — не понял Вадим. Олег терпеливо вздохнул. — Шаман. Он один. Раньше он жил с дедом. Это его могилу ты нашёл. Видимо, с его смертью что-то произошло, раз больше мы не можем ступить на тропу. — Ага. Ещё и вся эта падаль вернулась, — Вадим скривился. — Пока сюда бежал, напоролся лешачье отродье. Такие мелкие и такие противные! — Не каждый может похвастаться густой шерстью, Вадик. Тот оскалился. Будь у него сейчас хвост, наверняка ещё бы и взмахнул им для пущего эффекта. Оборотней осталось совсем мало. Люди часто путали их с волками и убивали, а те не могли прижиться среди них в человеческом обличье — чувствовали люди, что с ними что-то не то, и боялись. Их стая часто охотилась в этом лесу, пока из него не пропало зверьё. Они ушли далеко-далеко и уже не собирались возвращаться, пока не пролетела над ними Жар-Птица. Олег и Вадим решили догнать её. Когда же ещё удастся заполучить волшебные перья этой птицы? Да ещё и сейчас, когда она отрезана от собственной стаи. Неслыханная удача! Олег смог её ранить, когда они гнались за ней по лесу. Кто же знал, что рядом бродит леший? Связываться с ним никто не хотел. Олег и Вадим дожидались, пока тот уйдёт, но вместо этого пришёл молодой шаман и забрал птицу с собой, а её перья, разбросанные по земле, осыпались прахом. — Так что будем с пташкой делать? — спросил Вадим, серьёзно глядя на Олега. Тот едва заметно улыбнулся. — Подождём. Рано или поздно он выйдет за пределы круга, и тогда… Олег обернулся волком густой чёрной шерстью, поднял голову и протяжно завыл. * * * Серёжа распахнул глаза, тяжело дыша. Ему снова что-то снилось, но он никак не мог вспомнить, что именно. Кажется, за ним гнались. Да, точно, гнались. А кто гнался? Он попытался перевернуться на бок и подогнуть колени, но всё тело вдруг отозвалось резкой болью, особенно в груди. Из горла вырвался слабый крик. Никогда ещё он не испытывал такой сильной боли. Больно. Как же больно! Послышались шаги. Он снова открыл глаза и в ужасе уставился на подошедшего к нему человека. Чёрные волосы были заплетены в длинные косы, поверх тёмной одежды висели разные бусы, амулеты и перья. А глаза… Таких страшных глаз он никогда не видел — багровые, как заморские яблоки, и такие опасные. Казалось, стоит их хозяину только моргнуть, и от названного гостя и пыли не останется. Такие страшные… И до странного красивые. Незнакомец долго на него смотрел, а потом вдруг резко вытянул руку. Мужчина зажмурился и закрыл лицо руками, опасаясь того, что с ним может сделать этот шаман, — а сомнений в том, что это шаман, у него не было. Секунды длились, казалось, вечность. Не последовало ни удара, ни чего-то ещё более страшного. Он уже хотел убрать руки, как вдруг боль нахлынула с новой силой. Серёжа всхлипнул и сквозь пальцы посмотрел, что делает шаман. Тот сосредоточенно наносил что-то вязкое на его раны, почти не касаясь их. На него он даже не смотрел. Когда же их взгляды встретились, в глазах шамана отразилась злоба, он резко поднялся и, не оглядываясь, ушёл. Серёжа коснулся раны на груди и вскрикнул, отдёргивая руку. Всё ещё больно. Но не так сильно, как раньше. Он тихо всхлипнул, изо всех сил пытаясь удержать слёзы. Его поймали… Его всё-таки поймали… * * * Алтан уже тысячу раз проклял тот день, когда поддался минутной слабости и решил спасти Жар-Птицу. Тот очнулся лишь спустя пять дней. Раны постепенно затягивались. Боль к этому времени должна была ослабнуть. Молодой шаман ждал этого дня, убеждал себя, что ничего страшного не случится. Птица очнётся, и он отпустит её. Таков был план. Но всё изменилось, когда он увидел его глаза. Мало пожара его волос, так ещё и глаза цвета мёда! Это выглядело дико, страшно. В тот момент на Алтана смотрел не человек, а настоящий хищник. В тот момент шаман едва удержался от того, чтобы убить его, но едва эта мысль возникла в голове, он выбежал на улицу, глотая свежий воздух. Что на него нашло, что он решил спасти Жар-Птицу? Что?! От них ведь одни беды! Сброшенные ими перья сжигают целые деревни, их стаи разоряют сады и уничтожают леса. Так почему он притащил эту птицу домой? Его наверняка уже ищет его стая. Алтан раздражённо бросил курам зерно. Те тут же налетели на него, путаясь под ногами. Только коза Зоська равнодушно жевала сухую траву. Шаман сел на крыльцо и закрыл лицо руками, не зная, что ему делать. Умом понимал, что добра от Жар-Птицы ждать не стоит, но что-то не давало ему просто вышвырнуть ту из дома и проклясть напоследок, чтобы больше не появлялась здесь. Но что?.. — В борьбе сердца и разума никогда не знаешь, кому довериться. Алтан резко поднялся и выставил вперёд руку. Он знал, что это леший, но лишняя осторожность не повредит. Наивные в лесу не выживают, а глупцы становятся добычей диких зверей. Леший стоял в тени деревьев и слабо ухмылялся. Пройти дальше он не мог из-за возведённого барьера, что не пускал ни одно магическое существо внутрь. Только тот, кто находился внутри барьера, мог провести его внутрь. Такой же барьер окружал тропу, ведущую от дома шамана до реки. Алтан нахмурился. Он давно знал старика и видел, что за ухмылкой тот скрывает беспокойство. — Самый верный вариант — не доверять никому, — негромко ответил он, подходя ближе. — В чём дело? Леший фыркнул. — Говорил же, что чую дух огненной птицы. Видно, не настолько ещё стар. Алтан никак не изменился в лице, хоть внутри вскипала злость. — Если так нужно — забирайте его себе. Мне лишние проблемы не нужны. Леший внимательно на него посмотрел. — Готов вот так просто избавиться от него? — Не вы ли говорили, что от огненных птиц одни беды? — хмыкнул Алтан. — Когда его стая прилетит… — Никто не прилетит. Шаман недоверчиво взглянул на лешего и фыркнул. — Ну да… В прошлый раз они прилетели за умирающим птенцом и спалили половину леса, пока не нашли его. С того дня лес и стал умирать. Моя мать пропала в тот день, — голос Алтана дрогнул. — Мне-то терять уже нечего, а вот у вас семья. Не страшно? Леший грустно покачал головой. — Всё куда сложнее, золото леса… Гораздо сложнее. Алтан насторожился. Давно леший не называл его «золотом леса». Явно не к добру… — Минул уже пятый день, а стаи нет, — продолжил хозяин леса. — Не чувствую я их духа. Не прилетят они. Другие силы хотят забрать огненную птицу. И тебе с ними не совладать. Не уходи за пределы границы, коль не хочешь навлечь на себя беду. — Это связано с волками? — спросил шаман, когда леший уже скрылся среди деревьев. — Не ходи в лес — опасно там… Алтан отошёл ближе к дому, с опаской поглядывая на тени деревьев. Если уж леший считает, что в лесу опасно, значит, это действительно так. Но вот что странно — где же стая огненных птиц? Почему они не прилетели за своим собратом? Быть может, леший ошибается и они прилетят. Однажды точно прилетят. Как и тогда… Алтан вздрогнул, прогоняя мрачные воспоминания. Куры копошились у ног, Зоська жевала траву. Надо бы и птицу покормить. Шаман скрипнул зубами и вернулся в дом. Чем кормить птицу, он не представлял. Не зерном же! Он взял хлеб, кувшин молока и прошёл в соседнюю комнату. Лежащий на кровати мужчина вздрогнул и уставился на него янтарными глазами. Алтан скривился, но ничего не сказал. Даже в человеческом обличье в нём оставалось что-то птичье: резкие черты лица, хищный взгляд, скрюченные пальцы. Это смотрелось дико, неестественно. Шаман положил еду на стол возле кровати и торопливо вышел, не желая находиться с этим существом так близко. От Жар-Птиц одни беды. Уж он это знает… * * * Олег склонил голову набок, прислушиваясь к разговору лешего и шамана. Старый пень знал о них. Что ж, этого следовало ожидать. Забавно, что юный шаман сам не горит желанием оставлять у себя пернатого. Это уже интересно. Вадим рядом заёрзал, из-за чего разговор стал почти не слышен. Недовольный Олег больно укусил его за ухо. Вадик тут же прижался к земле и уставился на него огромными преданными глазищами, но тот показательно проигнорировал его. Леший скрылся в лесной чаще, уходя как можно дальше от двух оборотней. Неужели чувствовал? Или знал? Олег проследил взглядом за шаманом и, едва тот скрылся в доме, поднялся. Ветер, насвистывая тихую мелодию, трепал блестящую чёрную шерсть. Олег побежал вдоль границы поляны вдаль, туда, где, по словам Вадима, была могила старого шамана. Он должен сам увидеть, сам почувствовать, что того больше нет. Никто не должен им помешать. Уже там, рядом с болотом, он обратился в человека, с поразительной грацией поднимаясь. Рядом тут же появился Вадик. Юный шаман явно не любил своего деда. Вместо приличного надгробия на земле лежал простой булыжник, а рядом валялась деревяшка с надписью «Баатар Дагбаев». Олег присел рядом и коснулся кончиками пальцев небрежно выцарапанных букв. На месте могилы не было травы. Значит, умер он совсем недавно… — Погоди, Дагбаев?! — опешил Вадик, подбирая деревяшку. — Не тот ли это Дагбаев, который… Волч, ты вообще слышишь? Олег едва заметно кивнул и, вырвав из рук Вадима деревяшку, бережно положил её на место. — И зачем ты стараешься? Мелкий вряд ли сюда придёт. Не похоже, что он так уж сильно любил старика. — К мёртвым нужно проявлять уважение, — спокойно ответил Олег, медленно поднимаясь. — Ты был здесь до этого. Почему тебя так удивило имя? Вадик почесал затылок, неловко переминаясь с ноги на ногу. Олег изогнул бровь и выжидательно на него посмотрел. — Из-за дождя мне показалось, что я видел кикимору, — признался мужчина. — Тут болото рядом. Я решил не рисковать. Если бы я тогда знал, что это Дагбаев… — Вадик… — Ты же знаешь, что он сделал! — закричал Вадим, сжимая кулаки. — Знаешь! Сколько жизней он погубил! Из-за него нам пришлось бежать, поджав хвосты, как каким-то трусливым собакам. Он моего отца убил. Я отомщу. Не ему, так его поганому щенку! Слышишь?! Олег спокойно выслушал его, мрачно глядя из-под смолистых бровей, и вдруг отвесил мощную пощёчину. Вадик едва на ногах удержался. Не успел он сплюнуть кровь, как его схватили за шиворот и бросили лицом в сырую землю. — Чуешь? — процедил Олег. — Чуешь запах гнили? Ему ты мстить собрался? А что это изменит? Никого уже не вернуть. Так что кончай истерить и поднимайся. Он отвернулся и медленно зашагал прочь от могилы. Остановился он достаточно далеко. К нему неторопливо шёл Вадик, сплёвывая на ходу кровь. На своего друга он старался не смотреть. Олег же повернулся к нему и внимательно осмотрел его лицо. — На меня посмотри. Вадик подчинился. Олегу всегда нравились его глаза цвета ясного неба. Было в них что-то завораживающее. А уж как они сияют, когда Вадик в ярости, словами не передать. И шрам над бровью после их детской драки остался. Весёлое же было время. С тех пор они устраивали драки ради развлечения и никогда не переходили границы. Забавно, что в этот раз оказалось достаточно одного удара. Из разбитой губы текла кровь. Олег взял Вадика за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза, и, прежде чем тот успел среагировать, прижался к его губам, слизывая кровь. Вадик заскулил, охотно принимая ласку. Олегу он доверял безоговорочно и ради лёгкого поцелуя готов был быть избитым до полусмерти. На его счастье, этого не требовалось. В стае Олега любили, его уважали, на него смотрели с диким обожанием и желанием. Всех к нему тянуло. Но он ни к кому не тянулся. Кроме Вадима. Только его он одарил своим вниманием и заботой. Только ему он позволил перейти грань дозволенного и стать больше, чем просто друзьями. Вадик не сдержал стон, когда Олег впился острыми зубами в его шею, оставляя темнеющую метку. — Решил сегодня всю кровь из меня выпить? — усмехнулся он, глядя в тёмные, как ночное небо, глаза. — Я не против. Только, может, найдём местечко по-симпатичнее? А то заниматься этим рядом с покойником как-то неуважительно. Олег вдруг улыбнулся и, прикрыв глаза, медленно кивнул. — Малой кровью сегодня не обойдётся, — оскалился он. — Хорош трепаться, пошли… Олег заткнул его очередным поцелуем, не давая закончить фразу. Да, малой кровью сегодня точно не обойдётся… * * * Алтан устало вздохнул, собирая нужные баночки с мазями и настойками, чтобы пойти снова обработать раны птицы. Как только тот встанет на ноги и сможет превратиться, шаман выгонит его в лес, подальше от себя. Да, так будет правильно. Ему Жар-Птица в доме не нужна, ещё и со всей её стаей. Что бы там ни говорил леший, Алтан привык доверять своему чутью. И если от Жар-Птиц одни беды, то лучше всего избавится от неё раньше, чем она эти беды принесёт. Сейчас он подлечит её и отпустит. Всё просто. От чего тогда так трясутся руки? Юноша раздражённо перекинул длинную косу через плечо, взял в охапку баночки и пошёл в соседнюю комнату, где раньше жил его дед, да так и застыл на пороге. Мужчина сидел на кровати и ощупывал свои раны, морщась от боли. Алтан зашипел, и птица его наконец заметила. — Ты что творишь?! Золотые глаза расширились. Он явно не понимал, чего от него хотят. Шаман бросил банки на кровать, схватил мужчину за запястья и отбросил их в сторону. — Убери свои кривые лапы! — голос Алтана так и сочился ядом и ненавистью. — Если решил добить себя, следовало попросить меня — я это сделаю быстрее. Мужчина вздрогнул и протянул руки к лицу, закрывая глаза. Алтан поморщился, открыл одну из баночек и принялся наносит вязкую мазь на раны, не особо заботясь о том, что чувствует Жар-Птица. Тот же мелко задрожал, всхлипнул и с силой прижал руки к глазам. Между пальцев бежали мокрые дорожки, которые тут же испарялись, оставляя после себя ожоги. Алтан широко распахнул глаза и схватил мужчину за запястья, отнимая их от лица. Из тёмно-золотых глаз бежали слёзы, оставляя на коже дорожки ожогов. — Эй, а ну перестань! — растерянно крикнул на него шаман. Тот же громко всхлипнул и ещё сильнее заплакал. Видимо, боль была настолько сильной, что он не мог успокоиться, а слёзы делали только хуже. — Перестань… — неуверенно повторил Алтан. Что-то было в глазах птицы такое, что не давало ему покоя. Это не боль, это… Страх. Дикий ужас. Птица… боится его? — Успокойся! — процедил Алтан, схватил подушку и заставил мужчину уткнуться в неё лицом. — Ну же, так не будет больно! Тот обнял руками подушку и мелко подрагивал. Всхлипы становились всё реже и реже. Дыхание постепенно выровнялось. Алтан неподвижно сидел рядом. Он не знал, сколько времени прошло. Осторожно отняв подушку, он с удивление обнаружил, что Жар-Птица спит. Вокруг глаз появились красные следы от ожогов. Рыжие брови хмуро сошлись на переносице. Шаман не помнил, как это произошло. Он видел лишь, как пальцы осторожно наносили мазь на ожоги, бережно касаясь нежной кожи вокруг глаз. Казалось, он всё ещё видит наполненные диким ужасом глаза. Возможно, будь они красными, так бы выглядел он сам, когда дед… Алтан вздрогнул. Неужели он становится таким же, как Баатар? Внушает в других ужас, а сам наслаждается этим. Как он мог превратиться в человека, которого так ненавидел? Юноша закрыл лицо руками и прижал его к коленям. Он никогда не забудет, какой ужас испытывал, когда дед бил его. Теперь на него так смотрит и птица, хоть он её даже не трогал. И чем он лучше своего деда?