Ведьмак, новая эволюция

      Сколько длилась моя агония? Я не знаю. Часто боль затухала, и моё сознание отключалось. Но, чем дольше всё это длилось, тем меньше становились перерывы. Я уже не кричала, лишь хрипела. Глаза слезились и всё было как в тумане, сквозь шум в ушах пробивались громкие голоса. Спорили мужчина и женщина. Понять, в чём причина, было невозможно. Слова звучали тарабарщиной, за тем женский вскрик и шум упавшего тела. Не произвольно я открыла слезящиеся глаза и увидела мужской, расплывчатый, силуэт. Он протягивал ко мне руку, объятую непонятным зелёным свечением. От испуга в голове с тихим щелчком что-то лопнуло, глаза обожгло болью, и мужика снесло. Что было дальше я не знаю, меня вырубило, и теперь этот хмырь часто приходит ко мне и что-то проверяет.       Хоть время идёт медленно, но прошло три месяца, и вот меня переложили на постель, которая была на полу. Кажется, это называется футон. Прикольно, главное мягко и можно двигаться. Моя, так называемая, мама вообще прекратила обращать на меня внимание. В моём случае это плюс, я снова осмелилась заглянуть в подсознание, где крутилась моя голограмма. Полюбовавшись собой, мне стало интересно, смогу ли я что-то тут изменить? Как выяснилось, да. Это был отрыв, я вспоминала все те фанфики, что прочитала, вот вообще все. Память была идеальной. Что я только не творила у себя в голове! Я бог своего сознания!!!       Поверили? Ха-ха-ха-ха. Шутка!!!       Оказалось, творить в голове не так уж и легко. Чтобы создать что-то, нужно куча энергии и фантазии. Моё первое созданное дерево было кривое и косое. И это убожество заставило мою голову болеть так, что меня в реальности стошнило. Но мою упоротую шизанутость было не остановить: я продолжала с бараньим постоянством. Через боль и слёзы, через депрессию и упаднические мысли, мне всё же удалось создать сад. Ну там, травку, деревья и куча ещё всего, причём некоторые растения приходилось уничтожать, что тоже было не просто. Любая созданная или уничтоженная вещь, образ, да что угодно, что я создавала в своей голове. Все мои манипуляции и действия в подсознании имели последствия, болевые последствия. Иногда мне казалось, что я — мазохист, но был и огромный плюс: чем больше и чаще создавались вещи, тем не так больно и тошно было в реальности. И, если раньше мне надо было долго и упорно что-то создавать, а в реале чуть ли не блевать от боли, то с каждым часом, с каждым прожитым днём, это было всё слабее. Надеюсь, через год-два боль вообще прекратиться.       К своему стыду я увлеклась, так что многое пропустила в реале. Первое это то, что куда-то пропала моя мамаша. Не, её и так не видно было, кроме момента моего кормления, но теперь меня кормила другая женщина, и, знаете, когда в её глазах отображается жалость, разбавленная брезгливостью, это неприятно бьёт по моей психике. М-да, но была и другая проблема: со мной никто не разговаривал, вот вообще никто. А это плохо, очень плохо. Я не знала языка, не знала своего нового имени, вот вообще ничего. Информационный вакуум. И это заставляло всё чаще застревать в подсознании.       Знаете, что меня оторвала от виртуальной реальности? Мои подсчёты времени. Оказалось, что в реале прошло ещё пол года, мне девять месяцев, а я ещё не хожу. Надо исправлять. Открыв глаза я поняла что сейчас ночь, ну норма. Когда мне ещё заниматься? Я сытая, выспавшаяся — готова к труду. Подвигав ручками и ножками, повертела головой, хорошо. Мышцы в тонусе, нет слабости или ещё какой гадости.       Перевернувшись на пузико, я приподняла голову и огляделась. Темноту разбавлял серебристый свет луны, её кусочек был виден из окна по правую сторону от меня. Впереди меня было пусто, абсолютно пусто, деревянный пол и такая же стена, слева — дверь похожая на ширму. Ну, что ж, попу вверх, на коленки и, оттолкнувшись руками, я встала. Укрывавшее меня одеяло с тихим шуршанием спало. Повернувшись, я снова огляделась. Тоже самое, пусто. Правда, на стене что-то висело, большое полотно, но, что там было нарисовано, видно не было. Всё было в темноте. Пошлёпав босыми ножками к окну, я выглянула на улицу. Ну, что сказать, судя по всему первый этаж, густая трава, высотой достающая до окна, по бокам деревья, кусты и снова деревья, я в лесу.       Прислушавшись, в голову ввинтились звуки природы. Что-то шуршало, скрежетало, цвиринькало. Ползало и завывало, слышно было звуки леса. Расслабившись, я вслушивалась в эту какофонию. Так спокойно.       Но моё спокойствие продолжалось не долго: мимо что-то пронеслось и скрылось в листве, через минуту послышался металлический скрежет, хлопки и выкрики. Крики всё усиливались, появились звуки взрывов, лязг метала то стихал, то снова звучал. И, самое обидное, что ничего не было видно. Туча закрыла луну и в кромешной тьме моя паника нарастала. Что, или кто это? Что происходит? Сердце билось как не нормальное, а моё желание увидеть хоть что-то всё усиливалось. В какой-то момент глаза знакомо лизнула боль, и я увидела, как в меня летит веточка. Очень острая веточка. Время замерло для меня. Я смотрела, как она медленно приближается и, не отдавая себе отчёта, я повернулась спиной назад и, повернув голову, посмотрела, как это пролетает мимо моих глаз. Знаете, это была ни хрена не веточка. Мой больной мозг, а здоровым я не могу его назвать, радостно выдал:       — О, кунай! — а рука помимо воли схватила за рукоятку. И как только я поняла, ЧТО у меня в руках, я резко развернулась к стене с висевшей на ней тканным полотном.       Там, в темноте, я увидела то, что привело меня в ужас. Герб клана Учих. Нарисованный веер утива. Я переродилась в клане людей, которых называли красноглазыми демонами, и та боль в глазах означала, что я умудрилась пробудить наследие клана. Резко повернув голову назад, я увидела, как нечто большое приближалось ко мне. Я метнулась в ближайший угол, и в туже секунду в мою комнату попал человек. Судя по нему — подросток. Он остановился и посмотрел прямо на меня. Свет луны снова озарил комнату.       Его лицо исказилось, рот скривился в глумливой насмешке, и враг направился ко мне. Не торопливо, плавно, он не боялся меня, он наслаждался моим страхом. И знаете, вот это его наслаждение помогло перебороть мой страх. В груди стало горячо, и злость на себя, за свой страх и панику, помогла собраться. Я поняла одно: если сейчас сдамся, если поддамся — я умру, и мой второй шанс на жизнь закончиться прямо тут и сейчас, от рук неизвестного мне врага. Мысли столь ярко пронеслась в моей голове, что разозлили меня. Злоба как яд распространялась по венам, заражая всё тело. Я не отдам свою жизнь, не отдам этому выродку. Я не умру, не сейчас и не так.       Мне, восьмимесячному ребёнку, нечего было противопоставить вражескому подростку, только хитрость. И я, погасив глаза, заплакала. Тихо, чуть всхлипывая и медленно опускаясь на колени.       Враг улыбнулся и расслабился. Ему нечего было бояться, ребёнок не был большой проблемой. Ему нравился этот густой запах страха, всхлипы и затравленный взгляд. Приблизившись к, как он думал, жертве, он замахнулся зажатым в руке кунаем. Это и стало его ошибкой. Глаза ребёнка вновь загорелись красным, и зрачок расцвёл причудливым узором, ручка, слабодержащая кунай, мгновенно крепко ухватила оружие и ударило туда куда, доставало, в пах. Последующий крик разорвал тишину комнаты. Я, отпустив кунай, метнулась влево, выбираясь из угла. Враг согнулся, а я, не теряя времени, запрыгнула ему на спину и схватив за волосы, запрокинула голову назад. От резкости и боли, он открыл глаза и посмотрел на меня. Хватило секунды, и я ворвалась в его сознание. По ощущениям, я попала в небольшой аквариум, где плавали рыбки. Они были разных размеров и имели цвет, от планктона до рыб размером со щуку. Растерявшись, я остановилась. Что мне делать? Перед глазами мелькнула коричневая с золотистыми пятнами рыбка. От неё слышалась та тарабарщина, что я слышала. Схватив её, села. И что дальше?       А дальше я начала вылавливать разноцветных рыбёшек и есть. И чем больше ела, тем меньше ощущала сопротивление вражеского сознания. Съев всех, кто мне приглянулся, я вышла. И, надо сказать, вовремя. В комнате оказался ещё один подросток. Он с криком метнул в меня кунай, но попал в своего. Я прикрылась телом врага. Мерзко захихикав, я как, в лучших ужастиках моего мира, не выпуская остывающий труп, метнулась к стене и поползла на потолок имитируя паука. Стараясь двигаться быстро и хаотично, я не выпускала дохлого парня. Он, мотыляясь туда-сюда, мешал двигаться, и, подустав, швырнула тело в его убийцу. Своими действиями я оттеснила пацана от окна. Враг был напуган и хаотичными движениями приближался к двери спиной, стараясь не выпускать меня из поля зрения, попытался их открыть.       В комнате, как по заказу, резко потемнела. Я, закрыв свои светящиеся глаза, увидела его СЦЧ. Да я круче Чужого с его тепловидением!       Тихо приземлилась на пол за его спиной. Будущий труп успел повернуться спиной к окну. Ошибка. Я застыла в опасной близости от врага — медленно он повернулся ко мне лицом. И я, открыв глаза, громко заверещала. Звуковая волна вынесла урода спиной вперёд. Выломав собой хлипкую дверь, приземлился, ударившись об стенку напротив. Не прекращая визжать, я приближалась к нему. У моей жертвы уже шла кровь не только через нос, но и через уши. Глаза и лицо покраснели, вены вздулись. Чем больше сил я вкладывала в крик, тем больше он краснел и корчился от боли. Кровь пошла и из глаз. Ещё немного, грудную клетку сдавило, и из рта пошла кровь. Он обмяк, прекратив дышать. Я присмотрелась: вроде не двигается. Хотела приблизиться чтобы убедиться в смерти, но уловила лёгкое шевеление. От страха я собрала всю злость и снова попыталась закричать, но вместо крика вырвался огонь. Яростное пламя с громким гулом испепелило его. Остановившись, я ощутила дикую слабость в теле и краем глаза заметила третьего. «Вот и всё.» — подумалось мне. Тьма поглотила меня.