День, когда Сакуса понял,
что хочет помогать тебе.
Вы с ним давние друзья, хоть в это и сложно верится остальным. Но так уж вышло, что общительная, яркая, шумная ты и застенчивый, спокойный, даже несколько апатичный Киёми стали отличным тандемом, который гармонично существует уже тринадцатый год. Вместе всегда — в одной песочнице, садике, школе, даже работать планируете, имея возможность пересекаться каждый день. Ты видишь себя спортивным врачом, а Сакуса метит в одну из топовых волейбольных сборных страны. Разумеется, он сделает всё от него зависящее, чтобы по окончании учёбы в университете тебя взяли личным медиком команды MSBY Black Jackals. Поэтому парень не смог отказать, когда ты пришла к нему домой три недели назад и начала буквально умолять выручить тебя. Ты танцуешь так же давно, как Киёми носится с мячом. Только вот его соревновательный сезон пока что завершился, причём как нельзя лучше для Сакусы и его сокомандников — они выиграли весенние отборочные, теперь будут Токио представлять на национальных (ты хорошо запомнила все подробности благодаря Бокуто, что после матча Фукуродани и Итачиямы целый час жаловался тебе по телефону на твоего «слишком крутого друга»), а ты возможностью отдыхать похвастаться не можешь, мягко говоря. БС, то есть Большой Смотр (или беги-спасайся, как называют его между собой ученики хореографических академий) проходит раз в полгода. Его наступление сулит юным танцорам массовое отчисление, изрядно потрёпанные нервы и множество других «приятных» вещей. От вылета не застрахован никто, все ваши заслуги, достижения, примерная успеваемость аннулируются, когда вы стоите на сцене перед комиссией. Ты перенесла это мероприятие больше десяти раз, так что почти не волновалась, вот только твой партнёр, Коджи, ужасно не вовремя травмировался на тренировке, поэтому весь номер, на постановку которого ушло без малого два месяца, оказался под угрозой, а вместе с ним и твоё пребывание в списках учащихся академии. И тогда тебя осенило. Сакуса. Подтянутый, стройный, выносливый — ты неоднократно пыталась переманить Киёми в танцы, иногда в шутку, иногда серьёзно сокрушаясь, что друг слишком сильно увлёкся волейболом и теперь ни на что его не променяет. Но в этой ситуации он действительно был твоей последней надеждой. — Я знаю, что это не совсем твоё, и пойму, если ты не согл- — Ладно. — Ты двадцать минут описывала Сакусе положение дел, силясь не разрыдаться от предчувствия отказа, а тут… ладно? Он что, согласен? — Оми, это не смешно. — А я шучу, по-твоему? — Вы изучающе рассматривали друг друга, будто впервые виделись. — Нет, но… — Вот и всё. Завтра после уроков буду ждать тебя около школы. Про тренировочную одежду не забуду. А теперь кыш, у меня завтра тест. И у тебя, кстати, тоже. Иди готовься давай. — Есть, сэр! — ты засветилась от радости и облегчения, поблагодарила друга и поспешила домой.День, когда Сакуса понял,
что хочет заботиться о тебе.
Живёте вы с Киёми рядом, а вот дорога до Итачиямы и обратно занимает порядочное количество времени. После уроков вы десять минут идёте до станции, неизменно забегая в крохотную уютную кофейню недалеко от неё, а потом едете на поезде наземного метро почти час. У этого поезда нет конечных, он ходит по кольцевой линии, чем сильно вам нравится. В свободные дни вы любите садиться рядом и кататься так до позднего вечера, слушая музыку, читая книги или просто болтая обо всём на свете, пока за окном проносятся пейзажи столицы и пригорода. Сегодня ты закончила раньше Сакусы, а потому уже дожидалась его возле школьных ворот. Наконец, он появился в поле зрения в крайне бодром расположении духа. — Привет. — Привет, Оми. Как день? — На удивление неплохо. Даже очень неплохо. Я единственный из своего класса верно решил восьмую задачу в контрольной! — у парня глаза горели от гордости, но он тут же прокашлялся и небрежно бросил. — Впрочем, я был уверен, что сдам на высший балл. А у тебя что? — Там же икс равен двум, а д — двадцати четырём.? — А? — Ответ. В восьмой задаче. Два и двадцать четыре? — Ну, да, а что? — Ты облегчённо выдохнула, и Киёми заметил, насколько бледная у тебя кожа. — Господи, ты белее простыни. Переволновалась? — Угу… — прошептала в ответ и тихо заплакала. Тебе было ужасно важно написать эту злосчастную контрольную на «отлично», ты готовилась днём и ночью, мало спала и почти не ела. С этими слезами выходило всё накопившееся напряжение, постепенно отпуская тебя и позволяя глубже дышать. Сакуса терпеть не мог чужие рыдания — считал это проявлением слабости, и ненавидел, когда плакали его близкие — паниковал и злился от того, что не знал, чем или просто не мог помочь. Но сейчас он почему-то вовсе не был раздражён. Ему хотелось… утешить тебя? Ты подняла на него глаза, замечая, в какой растерянности пребывает друг. — Прости, Оми, я сейчас перестану. Просто переживала очень. Но я ответила верно, значит, всё хорошо. Уже не плачу, — ты шмыгнула носом и улыбнулась Сакусе. Он недовольно цокнул и протянул тебе бумажный платочек. — Пойдём. А то опять все чизкейки раскупят. — Брюнет подхватил твой рюкзак и направился к кофейне. Ты сначала плелась позади, но через некоторое время уже поравнялась с Киёми, а совсем скоро во всю щебетала о предстоящем школьном празднике в честь победы волейболистов на отборочных. Вы уже перекусили, насладились божественным кофе и сейчас отдыхаете в поезде по дороге домой. Сакуса читает, а ты слушаешь музыку и смотришь в окно. Тебя ощутимо клонит в сон, и ты не можешь сопротивляться, поэтому уже через несколько минут Киёми слышит лёгкий стук и поворачивается к тебе. Ты сопишь в оконное стекло, заставляя его запотевать на несколько мгновений. При каждом покачивании поезда твоя голова встречается со стеной, о чём оповещает «бам» различной степени громкости. Он вздыхает и аккуратно перекладывает твою голову на своё плечо — большой потенциал в твоей черепной коробке не должен быть утрачен таким нелепым образом, как сотрясение мозга. Достаёт из рюкзака свою олимпийку и бережно укрывает тебя, стараясь не беспокоить. Ты улыбаешься во сне и обнимаешь предплечье парня, вцепляясь в него неожиданно сильно для спящей девушки. Брюнету остаётся только положить книгу на колени и переворачивать страницы свободной рукой. Поезд уже два раза миновал вашу станцию, но вы до сих пор сидите в комфортном вагоне. Звонила твоя мама. К счастью, у Киёми превосходная реакция — он поднял трубку, как только засветился экран, до того, как тебя разбудит «Fiction» на рингтоне. — Добрый вечер. Это Сакуса, я сейчас с ней. Мы в поезде, круги наворачиваем. Да, всё в порядке, она просто спит, а я не хочу её тревожить. Хорошо, разбужу в семь, если сама раньше не проснётся. Да, обязательно. До свидания. Ты проснулась в шесть сорок четыре. Кое-как разлепив веки, громко зевнула и потянулась, больно ударившись о багажную полку. Ну, зато остатки дремоты сразу улетучились. — Айщщщ, неприятно как. Оми, сколько времени? — Без пятнадцати семь, — спокойно ответил парень, прислушиваясь к голосу, объявляющему следующую остановку. — О, наша через две, можешь ещё по- — СКОЛЬКО?! — Шесть часов и сорок пять минут. — Господи… — ты уронила голову в ладони. — Мама там уже все морги обзвонила, наверное… — Нет, она никого не обзванивала, всё хорошо. — Друг прочитал немой вопрос в твоих глазах. — Она звонила тебе в начале пятого, я взял трубку, прости. Хотел, чтобы ты отдохнула. Я объяснил ей, что и как, так что она в курсе и не волнуется. — Оми… я так рада, что ты у меня есть. — Ты потянулась обнять его, но вовремя себя одёрнула, поэтому подарила парню самую искреннюю благодарную улыбку, которая только может быть, и нарисовала пальцем в воздухе ваш тайный знак, который вы сами придумали во втором классе. Сакуса повторил за тобой, а через три минуты объявили вашу станцию.День, когда Сакуса понял,
что хочет быть сильным для тебя.
Никто не застрахован от неудачи, рано или поздно тяжесть поражения обрушивается на всех. Даже если ты сильный игрок. Даже если ты самый молодой из трёх сильнейших асов страны. Даже если ты сделал всё для победы. Плохо, тяжело и больно — вот, что бы ответил сейчас Сакуса на вопрос о своём состоянии, если бы мог заставить себя говорить. Юноша никого не хочет видеть, третьи сутки не ест. Он сидит в своей комнате, освещаемой только старым ночником, который Киёми чинил уже бог знает сколько раз, категорически отказываясь выбрасывать — это твой подарок ему на восьмой день рождения. Он думает. Постоянно думает. Прокручивает в голове все детали матча, как на видеоплёнке, отдельно анализирует каждую мелочь. Он ищет ошибку. Точку невозврата, момент, когда команда старшей Итачиямы потеряла контроль над игрой, позволив измученным соперникам собраться и вырвать победу. Он уверен, что Комори играл не в полную силу, халтурил в защите, не спас несколько мячей только из-за собственной лени. Он считает, что Иизуна недостаточно концентрировался на своих обязанностях, поэтому иногда делал не очень удачные пасы. Сакусе есть, что сказать по поводу этой игры каждому в своей команде, но больше всего он злится на себя. Он ас, чёрт возьми, это он должен набирать очки. А сегодня он сделал недостаточно, и они проиграли. На бумажке с планом расстановки игроков для третьего сета высыхают две капли. Сакусе хочется спать. Даты матчей Киёми с противной точностью совпадали с датами твоих пятидневных сборов в Окаяме. Вы оба были расстроены: ты ужасно сожалела, что не сможешь поддержать друга с трибун, а Сакуса не хотел отпускать тебя так далеко в один из самых важных моментов в его жизни. Но ничего не поделаешь — парень посадил тебя на поезд рано утром, ещё раз напомнив, чтобы ты позвонила ему, как доберёшься, и поехал домой за спортивной сумкой. Через четыре часа в рамках третьего тура весеннего национального турнира старшая Итачияма встретится со старшей Тамамиме. Ты подскочила на кровати и громко завизжала, кидаясь на только что вошедшую подругу с объятиями. — Ты чего? — Кавамура растерялась, но тут же аккуратно высвободилась из твоего захвата, что уже стал лишать её кислорода. — Я тоже рада тебя видеть, конечно, но… — Оми выиграл! Они прошли в четвертьфинал! Два-ноль, ты только подумай! Боже мой, я так горжусь им! — Ого, передавай поздравления. — Хехе, спасибо, обязательно. — Немного успокоившись, ты вернулась к общению с Сакусой, и вы болтали ещё очень долго, пока волейболист не отправился отдыхать. Матч за право выхода в полуфинал был назначен на твой предпоследний день пребывания в Окаяме. Ну, можно сказать, что и последний, так как сегодня нужно сдать подготовленную программу, а завтра утром вы сразу же сядете на поезд до столицы, даже не позавтракав. Ты вызвалась первой демонстрировать свой сольный номер, так как хотела пораньше отстреляться и спокойно ждать сообщения от Киёми. Получив неслабые такие овации и диплом за прохождение тренировочных сборов с отличием, ты быстро всех поблагодарила и пулей унеслась в свою комнату, даже не осознав, что тебя выделили среди остальных учащихся, чему люди обычно радуются очень сильно и всё такое. Сейчас значение имело только одно в этой вселенной — как дела у Сакусы. Когда часы показывали половину девятого, а мобильный по-прежнему молчал, ты начала переживать. Ты написала двенадцать сообщений и три раза позвонила, но Киёми так и не ответил. Прождав ещё час, ты набрала Бокуто. — Хей-хей-хей! Как твои дела? — Спасибо, Бокуто-сан, у меня всё хорошо. А матч Итачиямы и Восточной Инубуши уже завершился? — Давно, в пять или около того. — С каждым словом парня тебе становилось ещё тревожнее, чем мгновение назад. — И-и как всё п-прошло? — Такого обидного поражения я давно не видел. Так уверенно играли в первом сете, а потом… — Ты не выдерживаешь. — Кто?! Кто победил?! — Так Инубуши и победили, я же только что сказал. Эээй, ты чего там, плачешь что ли? — удивился Котаро, услышав несколько всхлипов. — Святые онигири, я думал, Сакуса-кун тебе уже обо всём рассказал… — Я поняла. Спасибо, Бокуто-сан, увидимся, — выдавливаешь из себя ты и бросаешь трубку, не дожидаясь ответа. Смотришь на телефон, потом на полусобранный чемодан. Через пятнадцать минут тренер отдаёт тебе все твои документы, включая разрешение на самостоятельный выезд и желает счастливого пути, но ты ничего не слышишь, кроме звона в ушах. Ты чувствуешь — ему очень плохо. Хочется как можно скорее оказаться рядом с другом. Ещё через двадцать прибывает поезд до Токио. Три часа в пути кажутся вечностью, природа за окном совершенно не привлекает, о недочитанной книге ты и вовсе забыла. Лишь бы он не удумал себе навредить… Тебе как никому другому известно о склонности Сакусы к самобичеванию, и ты даже представлять не хочешь, до чего может дойти парень, коря себя за ошибки. Вылетая из вагона, чуть не сбиваешь с ног людей на платформе, но даже не оборачиваешься, кидая через спину извинения. Ты не хочешь тратить время, не хочешь заезжать домой, чтобы хоть чемодан оставить. Ловишь такси и мчишься к дому Киёми, мысленно кроя матом каждый светофор, решивший загореться красным именно сейчас. Ищешь в сумке нужный ключ, бросая на пол вещи, препятствующие его обнаружению. Наконец, маленький кусочек железа с резным боком оказывается у тебя в руке, и ты оказываешься в тёмной квартире. Тихо разуваешься, но свет не включаешь, по памяти добираясь до комнаты парня. — Оми? — ты взволнованным шёпотом зовёшь его. Ничего не видно, глаза ещё не успели привыкнуть к темноте. Вдруг тебя окутывает тепло, ты чувствуешь на себе тяжесть чужого тела. — Я так хотел, чтобы ты пришла… — выдыхает Сакуса тебе в макушку. Вы стоите в обнимку минут пять, но для вас это целые часы. Потом он отстраняется, садится на кровать и кивает на место рядом с собой. Киёми нуждается в объятиях. Он действительно теряет себя от отчаяния. Ты послушно приземляешься на мягкий матрас. Друг берёт тебя за руку и начинает говорить. — Мы проиграли. Теперь не участвуем в борьбе даже за бронзу, болтаемся где-то на седьмой строчке. Отвратительно. Нашему поражению нет оправданий, ни единой травмы, неплохие игроки запаса. У нас было всё, что нужно для победы, но она досталась не нам. Я изучаю детали этого матча уже третий день подряд, но так и не нашёл причину. Не хочу даже думать о везении, удаче и так далее. Этого не существует. Есть только техника, стратегия и мотивация. Чего нам не хватило? Об этой треклятой Инубуши никто доселе и не слышал, они с две тысячи пятого в аутсайдерах. Представляешь, как мерзко и позорно потерпеть поражение от аутсайдеров? Ещё журналисты эти. Уроды. «Как Вы считаете, выйдет ли Восточная Инубуши в финал?» Да мне насрать! А тренер? «Вы сделали всё, что могли, ребята, плохие дни случаются.» Какие, нахрен, плохие дни?! Мы не сделали всё, что могли, потому что если бы это было правдой, мы бы размазали их! Мы ничего не сделали! Испугались их блока во втором сете, поджали хвосты и сдались, даже не пытались бороться! Потом Иизуна говорил… Жаль его, я бы не смог после такого стараться подбодрить остальных. Я до сих пор злюсь, мне Мотоя вчера чуть дверь не вынес, а я так и не открыл. Не могу в глаза им смотреть, виню их, ненавижу себя, — вдруг Киёми затих и уставился на тебя стеклянным взглядом. — Мне следует уйти. Не из команды, вообще из спорта. Так действительно будет лучше для всех. Зачем я им? Я бесполезный эгоист; мало того, что недостаточно хорош на площадке, так ещё и ушёл, когда все должны держаться вместе, поддерживать друг друга, решать, что делать дальше. Они теперь наверняка и сами меня видеть не захотят. Ребята как-то справляются, работают дальше — я хуже них. Я слабее. Как я могу быть нападающим лучшей сборной Японии, если поражение на школьном турнире не могу принять? — Именно поэтому тебе нельзя уходить, Оми. Уйдёшь — будешь презирать себя всю жизнь. Каждый провал — это возможность стать лучше, найти слабые места и учесть их в будущем. Ты сказал, Инубуши были аутсайдерами. Значит, они решили, что пора, наконец, собраться и сделали это. И у тебя непременно получится. Я уверена, у каждого в команде MSBY Black Jackals не одно тяжёлое поражение за спиной. Но именно благодаря им эти ребята стали теми, кем мы их знаем. А твоя команда — замечательные парни, которые очень ценят тебя как игрока и как человека. Поэтому сворачивай рефлексию и собирай форму, у тебя завтра тренировка. Быть сильным, Оми — не значит не проигрывать. Быть сильным — значит уметь заново строить себя из ошибок. — После твоих слов в комнате на пару минут воцарилась звенящая тишина. — Спасибо. Я никогда не говорил об этом вслух, но я начинаю каждый день с мысли о том, как счастлив быть твоим другом. — Это взаимно, Оми-Оми, — улыбнулась ты, сдерживая слёзы. — Пойдём поедим чего-нибудь? Сакуса улыбнулся тебе в ответ и решил с этой минуты быть сильным всегда. Чтобы иметь возможность прийти на помощь, когда сильной устанешь быть ты.День, когда Сакуса понял,
что хочет касаться тебя.
Вторые выходные апреля всегда были для вас с Киёми личным праздником — субботу вы посвящали уборке в твоей комнате и ревизии гардероба Сакусы, а в воскресенье занимались только твоей одеждой, так как комната волейболиста никогда не нуждалась в отдельном дне, выделенном под протирание пыли и мытьё пола в ней. Наградой за труды всегда оказывались доставка какой-нибудь вредной еды и ночной киномарафон под пледом в чьей-то комнате. — Боже мой, какая красота… — Что? — Иди надевай, быстро, — ты метнула в сидящего на кровати друга его старой чёрной водолазкой. — Да я не влезу, я совсем тощий был, когда покупал её. — Ну Ооомиииии! — Ты сошла с ума, женщина, — цокнул брюнет, но отправился в коридор переодеваться. Ты решила не терять время зря и продолжила разбирать вещи Сакусы. Синие джинсы, потрёпанные волейбольные кроссовки, шикарное серое пальто… А это что? Ты взяла в руки большую сиреневую футболку с логотипом одной из твоих любимых групп. К её творчеству со временем пристрастился и Киёми, но тебе даже в голову не приходило, что парень станет покупать их мерч… Ты сразу решила попросить Сакусу подарить тебе её и была почти полностью уверена, что он согласится, хоть и будет долго ворчать, как это негигиенично. Но сначала ведь нужно посмотреть, как она на тебе смотрится… Ты решила, что успеешь её примерить до возвращения друга, поэтому быстро скинула свою футболку, переоделась и посмотрела зеркало. И-де-аль-но. — Она божественно прекрасна… — сказала ты своему отражению, не переставая улыбаться. — Вообще-то я тоже её люблю. — В дверном проёме стоял Сакуса. Ты вскрикнула и повернулась к нему. Киёми в ЭТОЙ водолазке, что действительно ему мала, а потому очень сильно обтягивает шикарный торс парня. Ты в ЭТОЙ футболке, что ужасно тебе велика, а потому делает тебя ну очень маленькой и милой, хотя, казалось бы, куда милее. Нервное покашливание, румянец на щеках, взгляд, увлечённо изучающий белые стены — у вас с Сакусой одинаковая симптоматика. — Я… Это… Хотела тебя попросить подарить мне эту футболку, но, если ты её любишь и носишь, то не стоит, конечно, она просто классная очень! Вот… — выпалила ты, из последних сил сопротивляясь желанию залипнуть на друга минут так на двадцать. — Да нет, забирай, я не против. Как же жарко… — Киёми ухватился пальцами за низ водолазки, желая поскорее избавиться от неё, но ты испуганно пискнула, заставив его замереть. — Ай, прости, я сейчас… — он снова кашлянул и вышел из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь. Ещё какое-то время после «инцидента» вы общались очень напряжённо, стараясь даже не смотреть друг на друга, но, слава вашей долгой и крепкой дружбе, смущение постепенно сошло на нет, и вскоре Сакуса уже предложил освежиться лимонадом, как делал всегда, когда звал тебя в гости. Ты охотно согласилась. — Я тогда пойду налью, а ты достань, пожалуйста, со шкафа ту серую коробку. Можешь на стул встать, не навернись только, ахах. — Очень смешно, ходячая колокольня. Давай иди, пить хочется. — Брюнет засмеялся и удалился на кухню. «Твою. Же. Мать», — подумала ты, стоя на дурацком стуле и вытянувшись всем своим существом, когда поняла, что даже это не поможет тебе дотянуться до злосчастной коробки. До цели оставалась буквально пара сантиметров, только вот брать эту пару тебе было неоткуда. Киёми давно вернулся с двумя стаканами прохладной газировки и молча созерцал твои страдания, периодически добродушно посмеиваясь. — Ладно, слезай, половина человека, я сам достану. — А вот нет! Сейчас я дотянусь, вот увидишь! — Ни ты, ни Сакуса в это не верили, но парень послушно отошёл назад, искренне веселясь. Правда, минуты через три это ему надоело, он фыркнул, снял тебя со стула и поднял над собой на вытянутых руках. Удивления снова хватило на двоих — ты вообще не ожидала так резко потерять твёрдую поверхность под ногами, а волейболиста поразило то, что держать тебя ему не составляло абсолютно никакого труда. Впрочем, оцепенение быстро уступило место более ярким эмоциям. — Симбааа! — Киёми захохотал, к месту вспомнив момент из твоего любимого диснеевского мультфильма. — Поставь меня обратно, одноклеточный ты организм, сейчас же! — Да ты лучше не визжи, а коробку достань. — Ладно. В конце концов и ты, и Сакуса, и коробка оказались на полу. Парень сел по-турецки и с интересом стал перебирать безделушки, лежащие в ней, пока ты в упор смотрела на него, практически не моргая. — Ты уже минуту на меня пялишься, в чём дело? — друг отложил вещи в сторону и посмотрел на тебя. — А тебе не…некомфортно? — В плане? — Ну, ты меня держал, но даже руки не пошёл помыть после этого… — А ведь и правда. Обычно Киёми поле любого физического контакта с любым человеком пропадает в ванной комнате часа на два, почти истерически стараясь как можно быстрее смыть с себя следы чужих прикосновений, но сейчас и не вспомнил о привычке. Касаться тебя казалось чем-то…правильным? Брюнет прислушался к собственным ощущениям и понял, что совершенно не чувствует брезгливости, а, даже наоборот, пребывает в очень умиротворённом и радостном настроении. Это так необычно и странно, причём не только для самого парня. Ты давно привыкла и понимающе относилась к бесконечному стремлению друга к чистоте своего тела и всего, что его окружает, поэтому была готова к тому, что сейчас он поставит тебя на ноги и умчится принимать душ со всеми гелями и шампунями, которые найдёт в шкафчике над стиральной машинкой. Что ж, Сакуса обязательно всё тебе объяснит, когда сам разберётся в этом, а пока он просит тебя подвинуться чуть влево, чтобы лучше видеть содержимое коробки — это всё детские фотографии Киёми, по которым он очень соскучился.День, когда Сакуса понял,
что хочет радовать тебя.
Эпидемия гриппа, стремительно опустошающая улицы и затормаживающая привычный темп жизни всего Токио, не на шутку напугала всю твою семью — родители моментально отправили бабушек и дедушек по санаториям и дачам как можно дальше от столицы. Вообще, они хотели и тебя отвезти к тёте на Хоккайдо, но ты категорически отказалась — до экзаменов всего ничего, и ты лучшеСчастливый визг, долгие объятия, завистливые взгляды девушек на улице, новый набор красок и ваше селфи в масках на аватаре твоего профиля во всех социальных сетях.
Сто двадцать часов,
которые помогли Сакусе
осознать, что он
любит тебя.