~Sweet love, bitter tears~

— Хах, ты теперь, как Тоору. — Боже упаси, — крякнула я, завязывая шнурки. — не шути так, Мива, страшные вещи говоришь. — Да ладно тебе, считай, комплимент сделала. — Сравнение с Ойкавой это самое настоящее оскорбление, так что избавь меня от этого. — Ты сегодня ещё более вредная, чем обычно. Проблемы? — У меня две проблемы: ты и Маэда-сэнсей со своим чёртовым конкурсом. — А Тоору? Он же тебя тоже бесит. — Вот ты заладила, а. Тоору, Тоору, без конца, покоя он тебе не даёт. Попросила бы номерок уже, не знаю. — С ума сошла? Я? Номер? У Ойкавы? Тебе мячик последние мозги отбил? — Ты реально боишься номер у одноклассника взять? Вы больше года друг друга знаете, чего страшного-то? — Ты не понимаешь… — И надеюсь, не пойму. Пойдём, скоро урок. Уже несколько месяцев от Мивы не услышишь ничего, кроме имени нашей школьной звезды номер один. Как второклассница, честное слово. Меня теперь с ним сравнивает — мне повезло травмировать правое колено в точности так же, как и парень недавно, да ещё и фиксаторы у нас с ним одной фирмы, как посчитала нужным рассказать мне Ямадзаки. ________________________________ — Вот он, вот он, смотри! — подруга вцепилась в моё плечо и начала трясти, восторженно наблюдая за тем, как связующий входит в класс. — Да, Ми, ты удивишься, но в школу ходят целых пять дней подряд и для Ойкавы исключения не сделали, так что он появится тут и завтра тоже, и даже послезавтра. Ты каждый раз будешь дрожать от восторга? — Да, буду. — Пипеееец… — Не ругайся, Ками-чан, тебе грубость не идёт. Матерь божья, ты здесь откуда? Я отложила книгу и подняла голову. Над моей партой навис объект нашей дискуссии. — Ты мне мамочка что ли? — Не мамочка, а вот папочкой могу быть, если попросишь. — Подмигнуть ещё наглости хватило. Идиот. Сидящая рядом Мива поперхнулась соком и поспешила выйти из класса. — Пикапер из тебя отстойный, только дурочки ведутся. Чего тебе? — Я передам твоей подруге, какого ты о ней мнения. — Она прекрасно знает. Я повторяю свой вопрос: что тебе нужно? — А, точно. Я хотел передать, что у нас с тобой сегодня совместная тренировка. Тэдэо-сенсей отстранил тебя от командных тренировок, зато теперь ты вместе со мной ходишь на его «классы для инвалидов». Это после того, как закончат тренироваться ребята. — Передал? Теперь вали. — Фу, какая ты грубая. Пока-пока. Тут вернулась Ямадзаки и сразу же налетела на меня. — Камико, скажи, пожалуйста, ты больная? — Абсолютно здорова. — Да что-то не верится. Ты грубее гопника сегодня, он помочь тебе хотел, а ты не то, что не поблагодарила, ты нахамила ему так, что даже у уголовников уши бы завяли! — Нашлись воспитатели. Из вас точно хорошая парочка выйдет. — Я тебя с трёх лет знаю, ты ни разу за всю жизнь так никому не грубила, чем Тоору заслужил? — Меня ужасно, просто дико раздражают фальшивые люди. — Но Ойкава не… — Это моё мнение, так что давай не будем спорить, никто из нас друг друга не переубедит. Ладно? Мива только фыркнула и заняла соседнюю парту. _____________________________ — Камико! Останься, пожалуйста. И Хаджиме тоже. В гробу видала вашу историю, Маэда-сэнсей, если честно, я вообще-то собиралась идти на обед. Хаджиме ещё какой-то. Кто это вообще? А, точно. Персональный телохранитель мистера Совершенство. Мы подошли к столу учителя. — Вы же знаете, что конкурс уже через неделю? — Да, Маэда-сэнсей, знаем. — Ответили почти хором. — Вы уже начали работать над докладом? — Да. — Тц, умник. — Нет. — Решили откладывать всё на последний день, Окумура? — Нет, планировала начать писать сегодня вечером. — Вы хотя бы тему выбрали? — Маэда-сэнсей, извините, но, раз диалог теперь только между Вами и Камико, я могу идти? — Нет, Иваизуми, постой. Парень раздражённо выдохнул, но ослушаться не решился. — Да, тема у меня уже есть. — И о чём будете писать? — О прекращении официальных отношений между Китаем и Японией в восемьсот девяносто четвёртом году. — Чего? — Встрял парень. — А ты не расслышал? — Расслышал я прекрасно, только вот эта тема уже моя. Выбери другую, ты всё равно пока не начинала даже. — Я искала что-то действительно интересное почти два дня, не буду я тратить ещё столько же. — Но два одинаковых доклада не примут, да ещё от учеников одной школы. У тебя нет выбора. — Так-так-так, дети, стоп. — Маэда-сэнсей встал между нами. — Раз не можете договориться, то будете работать вместе. — Но ведь можно сдавать только доклады, написанные самостоятельно, разве нет? — Так вы и напишете самостоятельно, просто вдвоём. Групповая работа правилами не запрещена. — Но… — Возражения не принимаются, моё решение окончательно. Ваш классный руководитель как раз просил всячески способствовать укреплению дружеских отношений между одноклассниками. Вы в четыре руки и побыстрее всё сделаете. Постарайтесь управиться до четверга, чтобы я смог успеть прочитать и подкорректировать, если понадобится. Удачи, а теперь идите, у меня дела. — До свидания, Маэда-сэнсей. — Я вышла из кабинета и направилась к столовой, надеясь успеть перехватить хоть что-нибудь съедобное. Тьфу ты, дурацкий старикашка. Надо было заваливать все контрольные, не отстанет же со своей историей теперь. — Горе от ума в действии, да? — Со мной рядом зашагал товарищ по несчастью. — Ты мысли читаешь? — Нет, зачем, когда ты вслух говоришь? Вот блин. — Что будем делать? — Можно составить план и разделить работу на две части, потом соединим. — Можешь злиться и обижаться, но я не могу позволить тебе делать свою часть ночью со среды на четверг, а я знаю, что именно так ты и планировала поступить. Так что выбирай время для встреч. В качестве места предлагаю свою квартиру, ибо если мы будем работать у тебя, ты будешь постоянно отвлекаться на Сеиджи. — Откуда ты… — Мой дом напротив твоего, я часто вижу вас на детской площадке, твой неугомонный брат так носится и кричит, что даже мне нехорошо становится. Должна заметить, претензий и обвинений в голосе парня не было. Даже наоборот, какая-то теплота при упоминании малыша. Хотя, может, мне показалось. А я его ни разу не замечала даже. — Так что по времени? — А…давай сегодня в шесть тридцать вечера, сойдёт? — Будет уже темно, я зайду за тобой. — Я пойду из школы, у меня тут дела. — Хорошо, в шесть буду ждать тебя здесь. — Ты смотри, понял что ли, что я полчаса отложила на дорогу от школы до дома? — Нет необходимости, я прекрасно доберусь сама, только этаж и номер квартиры подскажи, пожалуйста. — До встречи вечером. — Эй! Но Иваизуми уже ушёл. Странный. Но хотя бы не такой понторез, как его дружок. И намного спокойнее. Почти не раздражает. _____________________________ — Оооо, приветики, Ками-чан! Как твоё колено? — Тебя кипятит? — Я просто вежливый, в отличие от некоторых. — Вот этим некоторым и расскажешь, какой ты вежливый, а мне не надо. Где Тэдэо-сенсей? — В тренерской, грубиянка. — Спасибо, выскочка. — Мне показалось или сама Камико Окумура только что сказала мне спасибо? Видать, снег пойдёт. Почти пять минут я упрашивала тренера поставить мне занятия на другие дни, но это ничего не дало, он сказал, что заниматься я должна обязательно, а у него нет времени, кроме того, что он уже назначил Ойкаве. Замечательный день, просто фантастический. — Идите разомнитесь и пасы через сетку сидя потренируйте. Я взяла мяч и села на своей стороне площадки. Послышался смешок. — Что? — Ты через сетку-то так перекинешь, стульчик не нужен? Ах ты псина блохастая. — Решил поиграть в заботу — найди себе девушку или больше времени с матерью проводи, одноклеточный. — Вы тренироваться будете или задницами мериться? Развели балаган мне тут. — Ой-ой, извините, Тэдэо-сенсей, всё, молчим! Первые минут пятнадцать всё шло нормально, мы в полной тишине передавали друг другу мяч. Пока Тоору не наскучило. — Держи, Ками-чан! Он сделал пас посильнее, и мяч полетел дальше. Вот кретин. Я перекатилась на спину, лёжа отдала пас обратно, но поскольку я оттолкнулась ногами довольно сильно, пришлось делать кувырок назад, чтобы хоть постараться красиво выйти из ситуации. — Неплохо-неплохо. А такой возьмёшь? Теперь он, абсолютно не напрягаясь, сделал лёгкий и короткий пас под сетку. Я резко вытянулась вперёд и успела подставить тыльную сторону ладони. Мяч ударился о мою руку и тихо откатился в сторону. Я встала, крикнула Тэдэо-сенсею, что ухожу, всё равно пять минут от отведённого времени осталось. Ойкава зачем-то понёсся за мной. — Ками-чан, подожди! Я… — но громкий хлопок двери женской раздевалки не дал ему договорить. Как же. Он. Меня. Заколебал. Плюхаюсь на скамейку, ероша волосы. Старая привычка — в детстве повторяла за дедушкой, он всегда так делал, когда раздражался или просто уставал. Ладно, надо идти. Я переоделась, закинула вещи в сумку и вышла из школы. В трёх шагах от входа, как и обещал, стоял Иваизуми. — Привет. — Привет, давно здесь? — Нет, буквально пару минут. — Ладно, тогда по… — О, Ива-чан, приветик! Меня ждёшь? Так мило. — Нет, не тебя, Дуракава. Ойкава удивлённо выгнул бровь и указал пальцем на меня. Тоже мне, вежливый. — Её, что ли? — Её зовут Камико. Да. — Вы встречаетесь? А почему ты мне не рассказывал? Я же твой лучший друг! — Потому что нечего рассказывать, мы просто вместе пишем доклад для конкурса. Нам уже пора. — Это предательство, Ива-чан, я запомнил! — Кончай дурака валять. — Ладно-ладно. До завтра! Ива ему ничего не ответил. Интересные дружеские отношения. Впрочем, не моё дело. При Хаджиме Ойкава хотя бы не лез ко мне. _________________________ — Когда я говорил «чувствуй себя, как дома», я не думал, что ты воспримешь это так буквально. — Мне встать? — Я приподнялась на локтях, лёжа на дьявольски удобном диванчике в гостиной семейства Иваизуми. — Та не, я просто докапываюсь. Ты закончила с седьмым пунктом? — Ага. — Отлично. Осталось восемь. Я издала стон отчаяния и окончательно развалилась на мягкой мебели. — Нам нужен кофе? — Определённо. Парень исчез на кухне. Я уже почти задремала, как вдруг услышала оглушительный грохот, а затем звук разбитого стекла. Оказавшись на кухне, я увидела Иваизуми. Он стоял, опустив голову, уперевшись руками в столешницу, а рядом на полу валялись осколки голубой тарелки. Я замерла, вглядываясь в его фигуру. Так бы и стояла, но услышала тихий «шлёп», а затем заметила красное пятнышко на полу. — Чёрт побери, Хаджиме. — Я взяла его за плечо и потянула в сторону стула. Массивное тело в полтора раза крупнее моего по всем параметрам безвольно приземлилось, куда нужно, без каких-либо усилий с моей стороны. Я взглянула в глаза парня — он смотрел мимо меня в одну точку совершенно отрешённо. На правой ладони красовался глубокий порез, из раны текла кровь. Я отыскала аптечку в одном из кухонных шкафчиков и спустя две минуты благополучно закончила оказывать Иваизуми первую помощь. Хорошо хоть в ране не осталось кусочков стекла. Он заметил меня только когда я села перед ним на корточки и взяла за здоровую руку. — Хаджиме, что случилось? — Теперь он смотрел мне в глаза, буквально буравя взглядом. Я отнюдь не не уверена в себе, но эти пару мгновений выдержать было крайне непросто. — Она умерла. Умерла, представляешь? — Ива хмыкнул, на лице расползлась улыбка сумасшедшего. — Вот взяла и умерла. А вчера говорила, что хорошо всё. Ахах. Интересно как. Соврала мне, выходит. Мама… — Хаджиме засмеялся и зарыдал. Громко и отчаянно. Неосознанно сжимая мою руку, пытаясь хоть как-то уменьшить боль, от которой старадал он сам. У меня давно затекли ноги, но я не двигалась. Прошёл час. Два. Четыре. За окном давно стемнело. Парень лишь изредка всхлипывал, а вскоре перестал издавать какие-либо звуки вообще. Когда хватка на моей ладони ослабла, я медленно выпрямилась и чуть не вскрикнула — до того сильно ныли колени. Я вернулась в гостиную, взяла с дивана одеяло и накрыла им плечи Иваизуми. Посмотрела на время — десять вечера. Написала маме, что засиделась у друга и домой сегодня не приду. Сделала себе кофе. Я страшно боялась засыпать, так как Ива в любой момент мог проснуться и, не дай бог, решить что-то с собой сделать. Поэтому я всю ночь просидела напротив него за кухонным столом, лишь изредка вставая, чтобы налить в чашку новую порцию бодрящего напитка. Хаджиме очнулся в районе шести утра, тогда я почти перетащила его на диван, где он снова заснул. Я села рядом, задумавшись, как бы оправдать нас обоих за отсутствие на уроках. Внезапно мою талию обвила рука парня, а в следующее мгновение этой самой рукой я была без всяких усилий притянута к широкой груди Иваизуми. «Что ж, если ему от этого легче хоть на йоту — ладно.» — Я легла, но Хаджиме меня не отпустил. Вскоре Морфей одержал победу и надо мной. ______________________ Я проснулась, когда за окном снова сияла луна. Руки на талии не ощущалось. Я подскочила, дьявольски перепугавшись, за доли секунды успев придумать вариантов десять ужасных событий, которые могли произойти с парнем. — Всё хорошо, я здесь. — Я шумно выдохнула, взъерошивая и без того спутанные волосы. Ива лежал на том же самом месте, целый и невредимый и уже даже не такой помятый. — Хаджиме, как ты? — С тобой — лучше. Спасибо, Камико. — Я кивнула, совсем растерявшись. — Пойдём поедим чего-нибудь. — Давай. Мы, будто живём вместе уже два года, вместе отправились на кухню, из скудных запасов Ивы приготовили омлет и спокойно поели. — Ты сейчас уйдёшь? — Наверное. — Хаджиме заметно поник. — Но я могу остаться, если ты хочешь. — Хочу. Очень. А ещё хочу спать. В этот раз Ива дошёл до своей комнаты, а я направилась в гостиную и занялась выяснением того, какие темы мы пропустили, и что задали. Позвонила маме, описала ей всю ситуацию. Она отнеслась с пониманием, как и всегда, сказала, что готова помочь, если будет нужно. Я домывала посуду, когда услышала за спиной хрипловатый голос. — Не могу уснуть… — Иве будто снова стало хуже. Я подошла и обняла его. Держась за руки, мы дошли до его комнаты, где снова провалились в сон практически одновременно. __________________________ Так прошло ещё два дня. Я ни на шаг не отходила от парня, а когда он спал, работала над нашим докладом и каким-то чудом даже успела отправить его Маэде-сенсею в срок. В пятницу утром Иваизуми решил, что он в силах пойти в школу. Хаджиме отлично держался весь день, мы даже сходили к учителю истории за порцией комплиментов нашей работе для конкурса. К счастью, учитель уже отправил его жюри, поэтому хотя бы с одной из проблем было покончено. Вечером мы сели смотреть какой-то сериал на ноутбуке. От этого увлекательного времяпрепровождения нас отвлёк звонок в дверь. Ива пошёл открывать, а через минуту вернулся вместе с Тоору. — Я пришёл сказать, что ты теперь официально часть семьи Ойкава. — Более удивлённым, чем Хаджиме сейчас, я не видела никого за всю жизнь. — Но я тебе даже не гово… — Иваизуми сложил-таки два и два и на пятках развернулся ко мне. — Ты сказала? — Да. Тебе нет двадцати. А семья Тоору может усыновить тебя. Я сама с ними поговорила. И извиняться не буду. — Ты можешь жить тут, тебе необязательно переезжать к нам. Мы просто будем помогать платить за квартиру и еду, хахах. А так в твоей жизни ничего не изменится — на наших семейных праздниках тебе были и будут рады дальше, да и я уже давно считаю тебя братом. — Шатен подошёл к другу и пару раз хлопнул его по спине в знак поддержки. Хаджиме поблагодарил нас, после чего парни вышли в коридор, но мне по-прежнему было прекрасно слышно, о чём они говорили. Ребята обсудили пару моментов касательно процесса усыновления, а потом Тоору засобирался домой. — Спасибо тебе ещё раз, Дуракава. — Ещё раз не за что. И вот что. — М? — Береги Камико, таких девушек — одна на миллион, Ива-чан, поверь, я знаю, что говорю. — Брюнет кивнул, переваривая только что услышанные слова, проводил Тоору и вернулся ко мне. — Всё в порядке? — Да. Теперь да. ______________________________ — Тем же вечером твой папа предложил мне стать его девушкой. Через два года мы поженились, потом съехались. — А потом появилась я? — Маленькая темноволосая девочка заинтересованно глядела на свою маму. — А потом появилась ты. — Камико улыбнулась, поправляя одеяло с ромашками. — Спокойной ночи, малышка. Я люблю тебя. — Спокойной ночи, мам! На кухонном столе расположилась большая картонная коробка. Девушка села и стала доставать из неё по одной различные вещи. Последней она вытащила фотографию в рамочке. На снимке была изображена сама Камико на третьем месяце беременности, которую целовал Хаджиме. Молодая пара счастливо улыбалась, глядя в объектив. Девушка достала фотографию из рамочки, аккуратно проводя по ней пальцами. Она уже собиралась убрать её обратно, но случайно выронила. Снимок, планируя из стороны в сторону, приземлился на стол обратной стороной кверху. На ней Камико увидела текст. Этот почерк она узнала бы сразу, даже имея перед глазами тысячи похожих. Аккуратный завиток на первой букве в строке, остальные написаны небрежно, но вполне разборчиво. Сердце девушки сжалось, глаза заслезились, а душу болезненно пронзила смесь тоски и отчаяния. И всё это только усиливалось, пока Камико читала письмо… Привет, Ками. Как вы? Цуи уже научилась считать до ста? Уверен, что да, она способная девочка. Вся в тебя. Знаешь…смерть разлучила нас, но она же нас и свела. Интересно… — следующие несколько слов были размыты. Камико закрыла лицо руками, она была уничтожена осознанием того, что Иваизуми плакал, когда писал это письмо. — Я не жалею ни об одной минуте, которую провёл, разрываясь от боли, как ты сейчас. Это страшное время подарило мне счастье — вас с Цуи. Ты тоже будешь счастлива, обещаю. Берегите друг друга и помните, что я всегда рядом с вами. Я люблю вас. Я люблю тебя, Камико Иваизуми. Простите, что ушёл. Я ужасно скучаю.

Хаджиме

Последний раз смахнув наворачивающиеся слёзы, девушка вернулась в детскую, аккуратно легла рядом с дочерью и бережно прижала её к себе. «Мы будем сильными ради тебя».