***
После скомканного позднего завтрака Кроули один выходит за дверь. Ему срочно надо подумать и по возможности проверить, что творится в Конторе. Он ни разу не проникал в Ад на территории департамента Диюй. Для качественного входа под землю Кроули решает принять свою змеиную форму и ищет уединённое место, чтобы не привлекать излишнего внимания. Как назло, вокруг снуют облачённые в сиреневые костюмчики ученики Юньмэн Цзян, чтоб их! Он удаляется всё дальше и дальше от строений и скопления людей, пока не выходит к берегу длинного, как язык, озерца, окружённого мирно колышущимся камышом. Среди голубых и бронзовых стрекоз он чувствует себя значительно спокойнее. Он совсем было уже собрался обратиться, как за спиной раздаётся деликатное покашливание. — Господин Гжоу Ли? Прошу прощения за то, что нарушаю ваше… — Кроули резко, по-змеиному, поворачивается. — Уединение. Перед ним склонился хрупкий молодой человек, которого он поначалу принял было за Цзинь Лина, но уж больно вежлив этот приставала. Распрямившись он едва достигает груди демона. Кроули прищуривается и рассматривает пришельца. Он точно знает, что секунду назад его здесь не было. Но что он явственно ощущает: от парня попахивает. Адской копотью, вонью загробной жизни, чёрным душком предательства и клятвопреступления, гаденьким ароматом жжёной карамели с привкусом тухлой рыбы и прогорклых благовоний. — Этого недостойного зовут Цзинь Гуанъяо, я помощник судьи тринадцатого округа департамента Диюй. И я дядя Цзинь Лина. — Нгк? Еще один дядя? Сколько их у несчастного мальчишки? — Он мой единственный племянник… был. Я подарил ему собаку на день рождения. Растил его в Ланьлине, он же остался без отца и матери. Но я погиб после войны из-за происков моих политических оппонентов. Они могли внушить мальчику враждебные мысли. А ведь я его действительно любил, вам кто угодно скажет. Цзинь Гуанъяо не кривит душой, он никогда не испытывал к Цзинь Лину ничего, кроме симпатии. Разве что однажды в детстве, когда малявку стошнило на его парадную мантию за мгновение до выхода к народу на празднике Середины Осени. Это было омерзительно, но никак не хуже того, что он ежедневно видит и обоняет теперь. Потом А-Лин рос сообразительным и вполне усердным, несмотря на дурную наследственность вздорных Цзянов. Цзинь Гуанъяо смотрит Кроули прямо в глаза, и всё его кукольное личико выражает уверенность в собственной правоте. Правая рука протянута в сторону демона, и в ней всё те же три бланка на серой бумаге из вторсырья. — Я не имею никаких прав настаивать, но установленный срок приближается, и вам надо принять решение. Я ручаюсь, что Цзинь Лину моя помощь в управлении Ланьлином будет только на руку. А вам — тем более. Кроули поднимает брови над маленькими чёрными стёклышками очков. Весь его вид выражает недоумение, граничащее с возмущением, но Мэн Яо продолжает: — Вам что важнее, исполнить глупое желание мальчишки? Доброе дело хотите совершить, Гжоу Ли? Ни капли не хотите Хас Тючжи нос утереть? Завоевать доверие начальства и зависть коллег? Кто кого здесь соблазняет? Кроули осознаёт, что под влиянием Азирафеля заигрался в добренького небожителя. А он такой же, как этот вот Цзинь-как его, даже ещё более расчётливый и властный. Он будущий герцог Ада! И Хастур со своей жабой будет чёрной слизью исходить, когда поймёт, что ему как до Луны до неподражаемого Кроули, Змея Эдемского… — Кроули, ты где?! — голос Азирафеля высокий и звонкий, и разносится далеко. Ну вот, всё величие спугнул, ангел чёртов! Кроули выдёргивает из протянутой руки бланки, хмурит изогнутые брови и резко спрашивает: — Имя точно как пишется? Мне надо латиницей внести и отправить сегодня же. Цзинь Гуанъяо долго терпеливо, буквально по отдельным звукам диктует своё имя, неотрывно смотрит, как значки дублируются ещё и ещё раз. Его давно смолкнувшее сердце готово вырваться из бестелесной груди. — Но ведь я сам могу отправить, господин Гжоу. Меня, собственно, с этим к вам и направили. Госпожа Вэй Цзэвуй… — он наугад произносит чужеземное имя, но по реакции Кроули замечает, что всё правильно сказал, — велела поторопиться. — Иду! Иду! — орёт дурным голосом демон и торопливо суёт Цзинь Гуанъяо три бумажки, на которых уже вывел в качестве исполнителя своё имя. Тот кланяется три раза и исчезает в болотистой почве в мгновение ока. Кроули его не замечает: он торопится к ангелу сказать, что всё прекрасно уладил и они могут двигаться прежним курсом.***
В далёком Заоблачье в светлом стерильном кабинете на белоснежном офисном столе звенит серебряный колокольчик. Нежно-фиалковое велюровое кресло-яйцо резко разворачивается. Архангел Гавриил хлопает и потирает ладони. — Попался, голубчик! Эй, кто там в приёмной! Несите! Дверь кабинета отворяется. Возникший на пороге кудрявый ангел-секретарь с кремовыми бакенбардами и курчавыми перьями на крыльях держит двумя пальцами мелкую летучую мышку. Гавриил достает из невидимого стенного шкафа шишковатую палицу, которая в замахе превращается в деревянный молоток для крокета, и сразу же — в титановую клюшку для гольфа: — Давай! Секретарь подбрасывает мыша, клюшка описывает дугу и отправляет несчастное создание в полёт прямо сквозь огромное панорамное окно. Стекло остаётся невредимым. — Ну что, Вельзевулище, попляшешь у меня, высокомерная тварь!