Истинная любовь воистину зла

      Холодные чёрные стены и серые кости. Сгорбленное тело Юджи пробивает мелкая дрожь. Не от панического страха, но от едва сдерживаемой ярости, готовой выплеснуться наружу градом отчаянных ударов. «Он убил меня! Заставил пожертвовать собой, вырвав сердце… Я ненавижу его. Ненавижу, ненавижу, ненавижу». Мысли пролетают в голове Итадори хаотично, словно рой гудящих пчёл. Пчёл, готовых встать на защиту своего улья. — Похоже, ты не в себе от злости, — ненавистный голос Сукуны отражается от всех поверхностей, проникает в самое нутро, раздражает. — Ещё бы, чёрт побери. Из-за тебя я погиб!       Юджи с вызовом вскидывает голову наверх и неминуемо встречается взглядом с алыми глазами оппонента. Алыми… название цвета возникает в голове само собой, словно это знание всегда там было. Словно всё это время в мозгу Юджи стояла хрупкая перегородка, разделявшая жизнь на «до» и «после». Толкни её рукой, она рухнет. Но никто не толкает, потому что зачем прикасаться к всякому хламу? Кому придёт в голову искать за жалкой перегородкой секреты мироздания?       В своих мечтах маленький Итадори сотни раз прокручивал в голове будущую встречу с соулмейтом. Она должна была произойти, конечно, в каком-нибудь живописном месте вроде парка или центральной улицы большого города. В идеале судьбой Юджи оказывалась длинноногая красавица с приятными формами, но этот идеал подросток додумал себе относительно недавно. Ему казалось, что в минуту их встречи все яркие краски плавно расцветут у него на глазах, в голове заиграет чарующая музыка, а мир замрёт на месте, позволяя насладиться моментом. И этот момент будет воистину прекрасен, ведь нет ничего волнительнее встречи двух предназначенных друг другу сердец.       Суровая реальность наносит удар болезненнее, чем Юджи мог себе представить. Никаким живописным местом в этой дыре не пахнет, мир на месте не замирает, музыка не играет, и даже краски появились как-то буднично, спонтанно и мгновенно. Чего уж тут говорить о долгожданной встрече «двух предназначенных друг другу сердец»… Юджи это самое сердце накануне любезно вырвали, а у проклятого духа его никогда и не было. М-да, хуже некуда.       Подросток импульсивно встряхивает головой, пытаясь отогнать наваждение. Сукуна по-прежнему остаётся цветным до неприличия. Светлые каштановые волосы, бежевая кожа, розовые губы, иногда обрамляющие хищный оскал, и сверкающие в темноте алые глаза-рубины. Одеяние Короля Проклятий состоит из строгого, похожего на женское, белого кимоно с чёрными вставками. Наверное, на другие цвета фантазии Сукуне не хватало, по весьма понятным причинам. — Надеюсь, все люди после смерти видят мир цветным, — шипит Юджи, опуская руку за одним из рогатых черепов, — и я не собираюсь дальше мириться с твоим присутствием. Я заставлю тебя рыдать!       Рука Итадори с нечеловеческой силой мечет импровизированный снаряд туда, где всего мгновение назад находился расслабленный Король Проклятий. Разумеется, череп вдребезги разбивается о другие кости, но он служит лишь отвлекающим манёвром. Хотя и его Сукуна разгадывает быстрее, чем того хотелось бы Юджи. Проклятье готово взять на себя удар, когда подросток вместо его лица внезапно ударяет в поверхность их общей опоры. — Теперь ты упадешь! — Итадори резво вскидывает ногу, целясь точно в голову Двуликого.       Король Проклятий уворачивается настолько изящно, что даже неуловимо для своего неопытного соперника. Юджи не успевает опомниться, когда в спину прилетает безжалостный пинок, сбрасывающий его моментально сгруппировавшееся тело в мутную воду. — Ты удивительно скучен.       Сукуна безучастно наблюдает за полетом своего соулмейта. Итадори приземляется с характерным плеском, громко вздыхая то ли от боли, то ли от удивления. «Я думал, что всё просчитал…», — в следующую секунду Юджи оказывается под водой. Затылок и спину пронзает адская боль от удара и тяжести тела подлого соперника. Похоже, для тысячелетнего проклятого духа всё происходящее — не более чем детская забава. — Мы ещё не умерли, — наконец отзывается Сукуна, — ты на моей территории. Можешь звать это место «внутренним миром».       Голос у Двуликого низкий, с характерным рычащим акцентом. То ли играет роль природная харизма тысячелетнего демона, то ли тот факт, что он является истинным для Юджи, но подростку хочется слушать его бесконечно долго. Даже острая боль притупляется и быстро отступает рядом с Сукуной. «Ну почему именно он…», — Итадори хочется выть волком от несправедливости жестокого мира, но вместо этого он лишь приглушённо булькает и стреляет глазами в сторону собеседника. Рот Двуликого растягивается в жадном оскале: — Если ты готов принять мои условия — я вылечу твоё сердце, вернув тебя к жизни. — О, какое благородство, — сарказм из Юджи так и прёт, — строишь из себя такого важного и делового, а на деле просто не хочешь умирать. Верно?       Сукуна едва слышно выдыхает, даже не поворачивая головы в сторону собеседника. Взгляд его устремлён куда-то вглубь непроглядной тьмы, из которой соткана вся проклятая территория. — Совсем скоро мы увидим нечто интересное. А ещё… надо же мне позаботиться о теле моего истинного.       На последних словах Рёмен изучающе скользит взглядом по напряжённому лицу Юджи и, прежде чем тот успевает отреагировать, выставляет перед ним два пальца: — У меня всего пара условий. Первое — как только я произнесу «выполняй контракт», ты меняешься со мной местами на одну минуту. Второе — ты забудешь о том, что я сделал. — Ни за что. Не знаю, что ты задумал, но это слишком подозрительно. Ты — худшее существо на планете, чистое зло во плоти. Я больше никогда не позволю тебе взять контроль над моим телом!       Сукуна вновь недовольно вздыхает, отворачиваясь от собеседника. — Какой ты капризный. Ладно, для своего соулмейта можно пойти на уступки. В таком случае, я обещаю никого не убивать и не калечить в течение этой минуты. Теперь ты согласен?       Слова «соулмейт» и «истинный» звучат слишком волнительно из уст Двуликого. Юджи невольно заливается краской, испытывая при этом какой-то необъяснимый трепет. Грязный прием, которым Сукуна не брезгует пользоваться. Смущение Итадори весьма легко переходит в ярость. — Оставь свои лицемерные подачки для слабаков! Кто вообще поверит такому, как ты? — Плевать, веришь ты мне или нет. Если я не подчинюсь «связывающему» контракту — пострадаю сам. Такой контракт работает в интересах обеих сторон. Это один из основных принципов магии.       На некоторое время между соулмейтами воцаряется тишина. Кажется, лицо Юджи омрачено бурной мыслительной деятельностью, в то время как Сукуна вполне беззаботно продолжает на нём восседать. Король Проклятий на удивление терпелив по отношению к этому мальчишке. — Слезь с меня, и тогда я приму твои условия. Уж не знаю, что ты задумал, но так я смогу вернуться к жизни. Надо же идти на уступки своему соулмейту… Похоже, слово «соулмейт» из уст Юджи действует на Двуликого так же опьяняюще. Проклятие на миг теряет бдительность, и этого времени достаточно для нанесения удара. Кулак Итадори прилетает точно в скулу Сукуны, отбрасывая того на пару метров. Равновесия проклятый дух не теряет. — Я никогда не пойду тебе навстречу, ублюдок. Верни меня к жизни просто так. Я ведь погиб по твоей вине, мой дорогой истинный.       Итадори довольно быстро улавливает тонкость игры с такими обращениями. На лице Короля Проклятий расцветает неоднозначная ухмылка. Если он и смущается, то красный цвет его щёк перекрывает свежая ссадина от крепкого удара. Кулак Юджи тоже ощущает едва заметное, но приятное покалывание. Прикосновение к коже соулмейта, так романтично… — Ладно, сопляк. Предлагаю честный поединок насмерть. Победишь ты — оживляю тебя без каких-либо условий. Выиграю я — вернёшься в мир живых с моим контрактом. — Ха, по рукам! Готовься к сме-…       Короткая вспышка перед красной пеленой возвещает о безапелляционном проигрыше Юджи.

***

— Эй, вы двое. Я начинаю. Не хотите посмотреть? — Незнакомый женский голос раздаётся над ухом подростка словно сквозь хреновую звукоизоляционную завесу. Под характерное шуршание латексных перчаток Итадори прикладывает усилия и садится. Окружающий мир плывёт перед глазами, а помещение охватывает напряжённая тишина. — А ой. Я же совсем голый, — невольно вырывается из уст Юджи. Смущённый этим фактом, подросток быстро поворачивает голову в сторону таинственной незнакомки. — Здрасьте. У вас красивая голубая блузка. — Голубая?.. — Юджи-и! С возвращением! — Сатору Годжо моментально подлетает к ученику.       Пока Иери Сёко задумчиво рассматривает свою «тёмно-серую» блузку, Итадори счастливо поднимает руку навстречу любимому сенсею. — Да, я вернулся.       После непродолжительного приветствия Годжо-сенсей окидывает взглядом бывшую одноклассницу в голубой блузке и задумчиво выгибает бровь. — Подожди, ты же не различал цвета до своей смерти. Признавайся, где успел столкнуться с соулмейтом?       Юджи в смятении чешет затылок и неловко смеётся: — Если честно, Годжо-сенсей… я не помню.

***

      Сатору принял решение держать воскрешение сосуда Рёмена Сукуны в тайне, и поэтому на ближайшие дни у Юджи не остаётся ничего, кроме холодного подвала с жёстким красным диваном, любимого сенсея, кучи разножанровых фильмов, агрессивной игрушки «в подарок» от директора и весьма назойливого проклятого духа. Последний, кстати, с трудом принимает тот факт, что его соулмейт не разделяет «святости» старой традиции. Итадори почему-то считает, что у него есть выбор: связывать свою судьбу с Сукуной или нет. И почему-то он делает этот выбор не в пользу своего истинного.       Сегодняшний диалог между соулмейтами завязался довольно просто — Сукуна впервые увидел телевизор и поинтересовался «что это за магия без проклятой силы?» Юджи, который, в свою очередь не шибко силён в точных науках, а в частности в физике, сначала пытался объяснить всё своими словами, затем запутался и полез в интернет. К сожалению, тёмный серый подвал качеством интернета не радовал, и подросток на пару с выползшим на щеку проклятым духом сначала долго ждали загрузку сайта с ответом, потом ещё дольше ждали загрузку рекламы на сайте с ответом. И всё это было ради заумной статьи какого-то недоученого, от которой принцип работы телевизора понятнее не стал ни самому Юджи, ни древнему Королю Проклятий. У Сукуны разве что появилось ещё больше вопросов из серии «а что такое электрический ток?», после которых он был успешно послан. Чувствовать себя тупым Итадори не любит.       Тогда Двуликий переключается со смысла работы телевизора на смысл фильма. Несмотря на основной жанр — экшн, в кинокартине присутствует и любовная линия между главными героями. — Они не похожи на соулмейтов, — строптиво замечает Сукуна. — Нигде и не сказано, что они соулмейты. — Тогда нахрена эти страстные отношения? — Ну, не знаю, может, они любят друг друга? — Любовь — бесполезный кусок дерьма для наивных дурачков. Она имеет смысл только с истинным, и то, будь у меня выбор, я бы от этой любви отказался. Зависеть от кого-то кроме себя — ужасно. А нести за кого-то ответственность ещё хуже. — Многие люди с тобой не согласятся, Сукуна. И да, я тоже с удовольствием отрекаюсь от тебя. — От истинных не отрекаются, сопляк.       Итадори смеётся. И как тысячелетнее проклятие до сих пор остаётся таким наивным? — Очнись, древний. Ты находишься в двадцать первом веке. Это эра демократии, и у каждого человека есть свой выбор. Люди имеют право отказаться от своего соулмейта, если он, например, является нездоровым уродом с психическими отклонениями. Или отбитым преступником, отбывающим вечный срок в тюрьме. Да кем угодно. И ты — худшее из возможных проклятий, безжалостный монстр, жестокий ублюдок, испортивший мне оставшуюся жизнь, считаешь, что я на всё закрою глаза и буду с тобой просто потому что «так надо»? — О, столько комплиментов за один присест. Я ведь могу и влюбиться.       Юджи раздражённо фыркает, но кукла, проснувшаяся в его руках, заставляет подростка сильнее сосредоточиться на равномерном распределении потока магической силы. «Безжалостный монстр» устраивается поудобнее на щеке Итадори, являя внешнему миру свой ужасающий оскал и один алый глаз. Кожа в месте соприкосновения с чертами лица проклятия приятно покалывает, вызывая легкую эйфорию. Суть фильма неминуемо ускользает от Юджи, но ему уже лень перематывать кинокартину в самое начало третий раз за вечер. Уж если Двуликого пробивает на «пообщаться», от него не отвяжешься. Властный Король Проклятий всегда получает свое. Почти. — Избавь меня от своих заигрываний, ублюдок. Я ненавижу тебя. Ты обрёк меня на смертную казнь одним своим существованием в моём теле. — Никто в тебя насильно мои пальцы не пихал. Зато по планам твоего заносчивого молодого сенсея мы должны будем умереть в один день. Правда, казнь вряд ли состоится, но разве эта мысль не романтична? — Я сказал отвали от меня со своим мерзким флиртом. Нихрена это не романтично! — Игрушка в руках Юджи жестоко наносит точный удар в лицо подростка. Сукуна злобно хохочет. — На самом деле, я делаю это непроизвольно. Просто говорю что хочу. А ты, кстати, не ненавидишь меня. Может, ты и хочешь, но пока получается довольно скверно, сопляк.       Итадори яростно натирает ушибленный нос, стараясь вновь не терять концентрацию. Как же надоел этот злобный мерзко-милый медведь. Про Короля Проклятий можно даже не думать. Годжо-сенсею вообще необязательно было оставлять Юджи фильмы для тренировки контроля над эмоциями. Достаточно присутствия в личной жизни подростка одного отвратительно самоуверенного Сукуны. К сожалению для Юджи, проклятый дух буквально читает его голову, как раскрытую книгу, и эта связь работает только в одну сторону. Мысли Двуликого скрыты от его сосуда, и в открытую ими делиться он не горит желанием. Даже с «дорогим истинным».       Сукуна в какой-то момент исчезает, затаившись в сознании Итадори и больше не подавая признаков жизни. «Вот и отлично, сиди смирно», — беззлобно думает Юджи, фокусируя внимание на фильме, где главный герой ковыряется в сине-красных проводах. Зря, очень зря. Фокусироваться надо было на передаваемом проклятому трупу магическом потоке. Удар прилетает ровно в момент, когда горе-зритель прикладывается к банке с газировкой. Вода с раздражающими пузырями попадает в носоглотку, и Юджи заходится в приступе кашля. Сукуна бы обязательно позлорадствовал в этот момент… — Блин! Зачем бить, когда я пью колу?! — Ну так не пей. — Невозможно! При просмотре фильмов под рукой всегда должны быть кола и чипсы!       Может, Итадори и не слышал появления Годжо-сенсея в комнате, зато ему сразу стало понятно, почему затих Король Проклятий. Наверняка Сукуна слышит, видит и чувствует всё намного лучше самого Юджи, ограниченного собственной человеческой сущностью. «Опять мысль крутится вокруг этого ублюдка», — рассеянно думает подросток, — «раздражает меня эта связь». — Тоже верно, — тем временем легко соглашается Сатору со своим учеником, пряча руки в карманы. — Ладненько, у меня есть дела, так что просто продолжай в том же духе. У тебя неплохо получается! — Учитель, вы же тоже видите цвета?       Вопрос Юджи застает Годжо-сенсея на развороте к выходу из подвальной комнаты. Сатору снисходительно улыбается, смотря куда угодно, только не на собеседника. — Ну конечно. А как ещё я мог с уверенностью заказать тебе форму с ярко-красным капюшоном? Вдруг тебе бы не пошло?       Итадори с любопытством и неким восхищением глядит на учителя, облокотившись щекой на спинку дивана. — Значит, вы встретили своего истинного. Кто это? — Юджи, мне не нужен соулмейт, чтобы видеть мир таким, какой он есть. У меня шесть глаз, и я Сильнейший. Я всегда видел, вижу и буду видеть больше, чем кто-либо. — Сатору Годжо медленно переводит взгляд скрытых под повязкой глаз на Юджи и неопределённо ведёт плечом, когда на его расслабленном лице возникает определённая мысль: — Точно, у меня тоже есть к тебе вопрос. Юджи, ты говорил о чём-то с Сукуной, когда был мёртв? — Говорил? — Итадори невольно выпрямляет спину. — Ну, может, он «случайно» заставил тебя согласиться на какую-то сделку в обмен на твоё сердце?       В голове у Юджи отчётливо нет ответа на этот вопрос, но слабые отголоски интуиции… — М-м… мне кажется, что мы о чём-то говорили, да. Только я опять совершенно ничего не помню.       Годжо-сенсей молчит некоторое время, словно обдумывает нечто важное. — Понятно. Что ж, больше тебя не отвлекаю.       Как только долговязая фигура Сильнейшего исчезает за закрывшейся дверью, Рёмен Сукуна «великодушно» возвращается в свет. — Пиздит как дышит. — Ну, почему же, — обычно «тормозящий» Юджи легко понимает мысль своего соулмейта, — я верю, что Годжо-сенсей видит цвета. — Пиздит, что видит их без соулмейта. Это же по определению невозможно. Если тебе нужны аргументы, сопляк, то, между прочим, у меня тоже в прошлом была не одна пара глаз и меня тоже считали сильнейшим. Вот только мир я всегда видел чёрно-белым. До встречи с тобой, разумеется. Доводы у Сукуны, конечно, железобетонные.