Истинная любовь воистину зла

      Больше, больше, больше. Юджи жадно сминает чужие губы и свои руки на ненавистном кимоно. Юджи подставляется под скупую ласку, Юджи всем телом изгибается и извивается, как уж на солнцепеке, стараясь поймать как можно больше, ещё больше тепла и света. Юджи бесстыдно стонет в мокрый поцелуй, Юджи требовательно тянет на себя непослушные локоны, Юджи ловит горячее дыхание на пунцовых щеках и обвивает крепкую талию своими ногами. — Жёстче, Сукуна-сама. Мне нужно больше.       Татуированные руки свободно блуждают по юному телу, интимно сжимают бёдра и когтями царапают чувствительную плоть. Юджи сгорает в тисках своего жестокого тирана, своего личного господина, своего смертельного проклятия, своего грешного Дьявола, своего Истинного Господа Бога в одном флаконе. Его прикосновения стали жизненно необходимой дозой наркотика, музыкальным инструментом для музыки тела, единственным проводником к настоящим краскам жизни, у которых нет и не может быть названия. Обычные люди не то чтобы не способны, они попросту не должны их видеть — это противоречит законам природы. Сатору Годжо — шестиглазый? У Юджи сейчас этих глаз двенадцать. — Глубже, мой Господин.       У Юджи — искры из глаз от удушения, эдакий звёздный дождь в ясную ночь. Рука личного демона сжимает горло до хруста костей, сдавливает адамово яблоко, вминает в какую-то мягкую поверхность с такой силой, что стоны постепенно перерастают в хрип. Юджи чертовски хорошо. Нет, Юджи просто прекрасно, великолепно. Он именно там, где и должен быть здесь и сейчас — в тисках своего соулмейта, предначертанного госпожой судьбой.       Само божественное провиденье ведёт его сюда снова и снова — в постель Короля Проклятий. Потому что от него не убежишь и не скроешься. Потому что Юджи только его, весь его — со своим рваным дыханием, громкими стонами, жадными поцелуями и бешено колотящимся сердцем. Молодой сосуд, которому предстоит стать Богом. Богом руин этого бренного мира.       Адская боль смешивается с неземным удовольствием. Они беспощадно плавят юное тело, очевидно, не готовое к таким нечеловеческим нагрузкам. Ещё бы, секс с настоящим воплощением хаоса, гнева и греха — такое испытание дано пройти не каждому. Все сенсорные рецепторы уже давно в нокауте. Юджи не видит перед собой ничего, в исступлении продолжая кричать и царапать ногтями чужую широкую спину. Как же ему чертовски хорошо. Больше, больше, больше. — Мой Господин, ха-а!..

***

      В комнате определённо не остаётся воздуха, иначе почему голова Итадори так сильно кружится? Подросток судорожно открывает глаза и глотает кислород с таким отчаянным усердием, словно он только что вынырнул с глубины Марианской впадины. Сердце бьётся в ритме престиссимо, и Юджи готов поклясться, что ему уже давно пора встать на учёт у кардиолога. Как долго люди живут в таком постоянном стрессе? Похоже, Итадори Юджи собирается выяснить это на собственной шкуре. Звучит как работка для него, определённо.       Яркая картина сна постепенно растворяется в ночной тишине, оставляя после себя только неизгладимые впечатления и некоторые другие последствия. Правую руку Юджи обнаруживает у себя на шее. Подросток пытался задушить себя? «Ох, нет… кажется, удушение было иллюзорной частью неких других событий», — первокурсник нервно сглатывает, потому что его вторая рука находится ниже. Значительно ниже шеи. И она, похоже, напрямую участвовала в стимулировании бессознательного оргазма. «Просто чудесно. Отличная работа, Итадори Юджи», — корит себя жертва собственных сновидений, заливаясь пунцовой краской. — «Ты снова «наспал» себе в трусы. Блять. Придется тащиться в душ и менять нижнее бельё».       Всё бы ничего, если бы только на правой щеке не почувствовалось знакомое приятное покалывание. Главный виновник «горячего экшона» во снах Итадори не заставляет себя ждать. — Ками, ради всего святого, Сукуна, просто молчи. Просто заткнись и не говори ни слова, даже не смей, ты слышишь?! — Юджи старается вложить в свой шёпот всю злость и грозность, на которые он только способен. — Как скажешь, мой Господин, — хихикает Двуликий демон и бесстыдно облизывается.       Король Проклятий не был бы Королём Проклятий, если бы оставался послушным до конца. Кажется, Юджи опять сгорает, но теперь уже от всепоглощающего с ног до головы стыда. Как же это безумно неловко — когда все твои мысли и чувства, когда всё неконтролируемое и бессознательное лежит перед кем-то, как на раскрытой ладони. У Итадори нет и не может быть секретов от своего истинного. Что может быть ужаснее? — Как же я, блять, ненавижу это дерьмо. А ты вообще не должен всё это видеть! — Да ладно тебе, в первый раз что ли? — Примирительно воркует Сукуна, и Юджи испытывает невольный прилив благодарности за то, что тот не продолжает его дразнить.       Действительно, раз-то уже не первый. Да вот только каждый такой «раз» кромсает хрупкие остатки достоинства Итадори Юджи на мелкие кусочки.       Подросток раздражённо бьет по кнопке и включает свет в ванной комнате, тут же с порога стягивая с себя «конченные» боксеры. В этот раз хотя бы дрочить уже не надо. Минус один неловкий перфоманс на жадных до зрелищ алых глазищах. — Чё ты вылез вообще? — Твоего разрешения спросить забыл, сопляк. — Ага, вот и проваливай давай, шоу окончено. — Ну, ты же знаешь, мы всегда можем обсудить программу для следующего на моей территории, — нагло ухмыляется рожа на щеке, впрочем, уже заранее предугадывая поражение своего дешёвого флирта. — Ни за что! — Тут же вспыхивает Юджи, гневно сверкая карими глазами.       На территории Сукуны Итадори не появляется с тех пор, как они друг друга коснулись. Это довольно продолжительное время, учитывая, что подросток успел «воскреснуть» у всех на глазах, получить люлей от друзей сначала за то, что «почему не сказал, что живой», а потом за то, что «почему умудрился найти соулмейта раньше нас», да ещё и поучаствовать в магическом турнире в придачу. Как там говорил сам Двуликий? «Не стоит всё время ошиваться на моей территории, сопляк, бессознательный сон полезнее для твоего тупого человеческого мозга»? Отлично, Юджи с радостью вспомнил про этот совет, как только видеть Короля Проклятий стало слишком неловко. Вот только «бессознательный сон» решил подложить подростку ещё большую свинью — в лице потаённых на периферии сознания желаний и на почве нереализованных физических потребностей.       Таким образом, Итадори оказывается в ситуации, из которой ему уже не выйти победителем. С одной стороны — Сукуна собственной персоной, от которого можно ждать чего угодно, а с другой… с другой, похоже, отборнейшие порнофильмы прямиком из больной фантазии Юджи, с участием того же самого Сукуны. Которые Двуликий демон к тому же смотрит онлайн, в IMAX 4D качестве без смс и регистрации. Пиздец? Полный пиздец.       Светло-карие глаза подростка невольно цепляются за отражение в зеркале над раковиной. В целом, Юджи выглядит как обычно, не считая порозовевшего до кончиков ушей лица. Правда, у него ещё на щеке устроился повелитель хаоса — олицетворение человеческого ужаса, страха, ярости, гнева и первородной похоти в одной мерзкой роже, но сейчас он вполне миролюбиво и безобидно сверкает своими алыми глазёнками, смотря куда-то наверх. — Ты всё ещё здесь? — Строго хмурит брови Юджи. — А ты меня не гони, я делаю что хочу. Ты же ко мне больше не приходишь. — Поэтому ты сам пришёл ко мне? — Ага, — самодовольно ухмыляется клыкастая морда, и вдруг глаза Короля Проклятий округляются в притворном изумлении: — а вдруг я тоже умею скучать?! — Не взаимно. Я по тебе не скучаю, — ворчит Юджи, вылезая из домашних тапок и перекидывая ногу через бортик ванной. — Конечно. Поэтому твой тупой мозг подкидывает тебе такие сны. — Завались и оставь меня в покое. Я не хочу, чтобы ты видел меня голым. — Ой, да чего я там только не видел. — Уйди, Сукуна. Мне нужна хотя бы иллюзия личной жизни. — Я и есть твоя личная жизнь, сопляк. И вообще, я и так иду тебе навстречу чаще, чем никогда! Так что смирись уже со своей участью и лучше…       Резкий поток холодной воды напрочь смывает Сукуну с лица. Двуликий демон терпеть её не может — лайфхак давно проверенный и использованный уже бессчётное количество раз. — Пф, придурок, — беззлобно фыркает Юджи и вдруг тепло улыбается.       Нет смысла отрицать — злиться подолгу на личное проклятие Итадори не умеет. К тому же в последнее время Сукуна объективно не делает ничего плохого. И всё же…       Тёплые струи воды из душевой лейки смывают всю грязь, накопившуюся за несколько часов сна. Юджи старается думать на отвлечённые темы, но упрямые мысли возвращаются только к его истинному. Благо, Король Проклятий затих и больше не вылезает со своими ненужными комментариями. Похоже, в мире действительно есть вещи, которых ни за что не избежать. Придётся просто смириться? Но это не путь для Итадори Юджи.       Может быть, ему удастся найти приемлемый компромисс в отношениях с соулмейтом, но пока что всё происходящее больше напоминает безумие, которое они делят на двоих. И в таких хаотичных условиях думать адекватно просто не получается. «Наверное, стоит взять себя в руки, и всё же ступить на территорию Сукуны для серьёзного разговора», — решительно думает Юджи, активно вытирая голову махровым полотенцем. Но сделает он это точно не сегодня. И, пожалуй, даже не завтра.       На часах полпятого утра, а спать уже решительно не хочется. Хочется выпить стакан воды и проветрить комнату. Если со вторым у Юджи проблем не возникает, то за фильтрованной водой придётся выбираться на общую кухню столичного магического техникума. Итадори накидывает на голое тело белый домашний халат и завязывает мягкий пояс на талии.       Утренние незамысловатые тени дрожат на светлых стенах, отдалённо напоминая силуэты животных. Юджи любуется ими, тихо крадясь по коридору, чтобы не разбудить своих соседей. Впрочем, общежитие скорее пусто — учеников здесь гораздо меньше, чем могло бы вместить в себя учебное заведение. Природные тени на стенах, конечно, прекрасны, но они ни в какую не сравнятся с шикигами Фушигуро Мегуми. Каждый раз для их вызова хозяин складывает гибкие руки в причудливые фигуры, и на этот театр одного актёра Юджи мог бы смотреть бесконечно. Фушигуро — удивительный. Как и остальные шаманы, так сильно не похожие друг на друга.       По мере приближения к кухонному залу первокурсник, к своему удивлению, слышит громкие голоса. Если тембр любимого Годжо-сенсея Итадори не перепутает ни с чьим другим, то второй, более приглушённый голос, подросток с ходу не узнает. Кажется, собеседники о чём-то спорят или даже ругаются, но отступать уже некуда, поэтому Юджи бесстрашно появляется на пороге кухни. Голос Нанамина он узнаёт раньше, чем видит его широкую и абсолютно голую спину. — … прикладывай уже свой дурацкий лёд и не ёрничай, Годжо. — Появление первокурсника, пускай и весьма бесшумное, незамеченным шаманами не остаётся, поэтому Нанами Кенто тут же резко оборачивается и строго сверкает глазами. — Итадори Юджи!!! — Я, Нанами-сенсей! — Приказной тон заставляет Юджи невольно вытянуться в струнку, с руками по швам. За широкоплечей спиной шамана первого ранга раздаётся ехидное хихиканье. — Да какой я тебе сенсей, — вымученно вздыхает Нанамин, заметив вдруг некоторую неловкость своего положения и тут же его меняя.       Всё это время Кенто стоял, раздвинув ноги между острыми коленками сидящего на стуле Сатору Годжо. Как только Нанами смещается, Юджи тут же видит радостно машущего ему сенсея. Картина вполне обыденная. Только вот добрая половина лица Годжо, к которому прикладывается пакет со льдом, жутко отекла и опухла от очевидного и довольно увесистого удара ладонью. — Годжо-сенсей, что случилось??? — Глаза первокурсника удивлённо округляются. Ещё бы, видеть Годжо Сатору с увечьями на всегда идеальной бледной коже ему пока не доводилось. — Ах, Юджи, на твоего бравого учителя было совершено зверское нападение прямо в стенах токийского магического колледжа — самого безопасного (благодаря мне) места на планете! Но я храбро отбился от нападающего… — Об стенку вы отбились, — грубо перебивает Кенто Нанами, тактично при ученике переходя на «вы» с коллегой. Скрестив руки на груди, шаман первого ранга продолжает недобро сверкать глазами в сторону Годжо. — Рассказывайте, как есть! — Ну, раз вам не нравится моя версия, Нанами-сан, тогда сами рассказывайте, — безобидно смеётся Сатору, ловко поправляя на глазах повязку для сна.       Сложившаяся комичная ситуация на грани абсурда засасывает Итадори Юджи с головой. Пока что подростку вообще не понятно, что из чего вытекает и как всё пришло к такому смачному синяку на лице Годжо-сенсея, но ясно одно — эта парочка никогда не перестанет его удивлять. Очевидно, что на общей кухне мужчины оказались спонтанно, потому что на Сатору — очаровательные пижамные штаны с медвежатами и белая однотонная футболка, а на Кенто вообще ничего, кроме чёрных трусов. Впрочем, Нанамину стесняться нечего — вот и сейчас он не теряет времени даром, споласкивая в раковине свой гранёный стакан. Годжо же остаётся сидеть на деревянном стуле около такого же по дизайну стола. Юджи вспоминает про первоначальную цель своего визита на кухню. — С удовольствием расскажу всю правду, — легко соглашается Нанами, стряхивая воду с рук. Похоже, взрослых вообще не волнует, интересна ли Итадори Юджи эта история. Впрочем, конечно же она ему интересна. — Твой уважаемый сенсей, Итадори-кун, посчитал забавным пробраться ночью в мою комнату и начать заунывно выть в коридоре. — Так вы с самого начала знали, что это я? — Расстроенно поджимает губы Сатору. — Конечно, кретин! Какой ещё идиот будет заниматься такой ерундой в три часа ночи?!       Юджи не сдерживает нервного смешка, стоя по правую руку от обернувшегося на Годжо Нанамина. Да уж, кто ещё додумается до такого, кроме Сатору Годжо? — А я-то надеялся, что похож на проклятие второго ранга. — Вы были похожи на сбитого машиной полудохлого пса. — Ну да, наверное, именно поэтому наш любитель животных Нанами Кенто вышел в коридор и приложил меня так сильно, что я чуть сквозь стену не вылетел! — Тут же подхватывает увлекательный рассказ Годжо и вновь начинает смеяться. — Я думал, что вас защитит техника бесконечной пустоты… — обречённо закатывает глаза Кенто, и Юджи вдруг замечает, что тому действительно стыдно за содеянное. — Нана-а-ами-и-и, — снисходительно тянет Сатору, отлепляя от щеки мокрый пакет с водой, — не могу же я двадцать четыре на семь отгораживаться от внешнего мира. Рядом с близкими хочется побыть самим собой, знаете ли. Без преграды из пустоты, если вы понимаете, о чём я.       Кенто неопределённо фыркает и лезет в морозилку за новой порцией льда. Юджи, в свою очередь, прикладывается губами к стакану холодной воды, не отводя весёлого взгляда от Годжо-сенсея. «Бедный Нанамин. Всё же личное пространство — это важно. Особенно по ночам». Думать о том, какую картину мог бы застать Сатору, реши он так же пробраться в комнату к Юджи… категорически не хотелось. — А знаешь, что самое забавное в этой ситуации, Юджи? — И без того широкая улыбка на лице Годжо вдруг растягивается ещё больше. — Ничего забавного в этой ситуации нет, — ворчливо отзывается Кенто. — Нет, есть. Самое забавное, что я даже опомниться не успел, когда Нанами-сан уже потащил меня сюда за ледовым компрессом. Прикинь, он уже целый час здесь со мной возится!       Годжо не ленится поднять повязку и заговорщически подмигнуть своему ученику. Пока что Итадори не выкупает прикола, но внутренний голос ему подсказывает, что это подвешенное состояние — временное явление. — Если вы считаете заботу о других чем-то забавным, я искренне вам соболезную, Годжо. — Нет-нет, что вы, Нанами-сан. Вы весьма милы ко мне… если не учитывать тот фактор, что я всё это время мог бы просто использовать свою обратную технику для восстановления.       Кенто Нанами замирает прямо напротив в открытую гогочущего Сатору Годжо. С пакетом льда в руках и буквально убийственным выражением лица. Осознание тонкими морщинками собирается в уголках узких глаз, и Юджи уже начинает казаться, что если Годжо-сенсей не вернёт свою спасительную технику — он рискует улететь не то чтобы сквозь стену, а прямиком в космос. — Вы..! — Шумно выдыхает Нанамин, до гневного треска сжимая в руках несчастный пакет со льдом. — Вы и так умеете, Годжо-сенсей? — Поспешно подхватывает мысль Юджи, искренне восторгаясь способностями своего учителя. — Очень круто… — Конечно умею, Юджи-кун, я же Сильнейший! — В подтверждение слов Сатору, синяк на его щеке рассасывается в мгновение ока. На Нанами Кенто в этот момент лучше даже не смотреть.       Спустя мгновение, шаман первого ранга несдержанно швыряет лёд на пол и круто разворачивается на сто восемьдесят градусов. — Так, знаете что?! С меня хватит! Спокойной ночи, Итадори-кун. — Доброй, Нанамин. — Тепло отзывается Итадори, искренне сочувствуя своему старшему товарищу по несчастью. Несчастью по имени «Сатору» и по фамилии «Годжо». — А как идёт, как идёт! Походкой от бедра, — нараспев дразнится Годжо-сенсей, уже в открытую облокачиваясь на стол и не скрывая своего цепкого игривого взгляда. — Лучше не попадайтесь мне сегодня на глаза, — злобно рычит Кенто, в последний раз обернувшись на своего невыносимого соседа. На прощание шаман первого ранга позволяет себе негромко хлопнуть дверью.       С уходом Нанамина на кухне воцаряется недолгая тишина, нарушаемая разве что тихим хихиканьем Сильнейшего. Юджи тоже не может сдержать невольной улыбки. Да уж, хорошее настроение ему обеспечено на весь день. Спасибо выходкам сенсея. «Рядом с Годжо-сенсеем Нанамин сам на себя не похож. Что же между ними происходит…» — Почему вам так нравится бесить Нанами-сана? — Думаю, потому что мне нравится Нанами-сан, — легко признаётся Сатору, невесомо пожимая плечами и наконец поднимаясь с насиженного места. — Он интересный, если его периодически тормошить. — Мне кажется, у вашего плана по завоеванию чужого сердца есть некоторые изъяны. — В этом мире вообще всё намного сложнее, чем ты думаешь, Юджи.       Итадори согласно вздыхает. Уж ему ли не знать о сложностях выражения таких тонких чувств, как любовь. Сатору необычайно быстро собирает разбросанный по кухне лёд, и спустя минуту уже треплет по макушке своего крепко задумавшегося ученика. — А ты почему не спишь в такую рань? — Да так… захотелось воды попить, — виновато улыбается Юджи, в очередной раз заставляя себя зайцем увиливать от правды. Итадори врать не умеет, приходится недоговаривать. — Понимаю, — кивает Годжо-сенсей и вдруг широко зевает. — Наверное, мне стоит всё же немного поспать. — У нас с вами, кстати, первый урок через три часа. — Что, серьёзно?! Занятие в восемь утра??? Отсто-о-ой. Что за жестокий человек вообще составлял это расписание… — Кажется, вы сами, Годжо-сенсей. — Правда? Ах, ну да… сегодня же днём меня опять выдёргивают на какой-то педагогический тренинг. Такая скукотища страшная, ты бы знал.       Юджи понимающе мычит в поддержку, за что снова получает поглаживание по голове от учителя. Годжо-сенсей неумолимо приближается к своему лимиту ласки для сосуда Двуликого, который был установлен самим Сукуной пару месяцев назад, а ведь рабочий день ещё даже не начался. Некоторое время учитель и ученик делят молчание на двоих, попутно приводя в порядок кухню. Много времени это общее занятие не занимает, и очень скоро Юджи расстаётся с загадочно улыбающимся Годжо в одном из коридоров токийского магического колледжа. Остаётся только догадываться, что теперь на уме у Сильнейшего, но судя по хитрой ухмылке на его губах, — что-то очень интересное. В неизменном авторском стиле «Сатору Годжо».       К своему удивлению, в коридоре перед родной комнатой Юджи сталкивается с Фушигуро Мегуми. Однокурсник крутит в руках белые наушники и выбирает подходящую музыку в своём плей-листе на мобильном. Парни явно не ожидали встретить кого-то в столь ранний час, отчего оба неловко замирают на месте и смотрят друг на друга, как бараны на новые ворота. Судя по спортивному внешнему виду, у Фушигуро по планам что-то вроде утренней пробежки. Юджи раньше никогда не замечал за другом особой любви к «внеучебным» физическим нагрузкам. — Доброе утро, — первым выходит из ступора Юджи, по привычке приветливо улыбаясь. Для Фушигуро у него есть своя, особенная улыбка. — Привет, — эхом откликается Мегуми, окидывая друга знакомым взглядом. В глубинах зрачков однокурсника застывает немой вопрос.       Глаза у Фушигуро синие-синие, как глубокое озеро, в котором отражается ночное небо. Они похожи на холодный и тихий омут. Если попадёшь — уже так просто не выберешься. В лучшем случае мирно пойдёшь ко дну, и дело с концом. Но для Юджи взгляд этих синих глаз всегда будет оставаться тёплым. Они станут единственным источником света в самую безлунную ночь, они будут верным проводником в запутанном лабиринте чужих мыслей. Это негласная привилегия, похожая не то на контракт, не то на договор, заключённый в самый первый день их знакомства. Только тогда Итадори ещё не мог оценить его по достоинству. А теперь… — Не знал, что ты бегаешь по утрам. — Я недавно начал, — пожимает плечами Мегуми, — подсмотрел эту идею у Инумаки-семпая. — Фушигуро как-то странно опускает глаза, но продолжает говорить: — Некоторое время после… твоего ухода… меня мучала бессонница, а физические нагрузки способствуют крепкому сну. Раньше бегал по вечерам, чтобы устать, теперь по утрам, чтобы взбодриться. — Это здорово. Лично мне никогда не хватало силы воли для бега, — снова улыбается Итадори, — а может, хорошей компании тоже. — Если ты хочешь — можешь присоединиться… — Хочу.       Первокурсники одновременно моргают, как бы прогоняя общее и странное наваждение. Сейчас они будто не до конца осознают всё ранее сказанное. Словно до этого момента слова вырывались и складывались в предложения сами собой, раньше мысли, и теперь до обоих медленно, но верно доходил их смысл. Издержки раннего подъема? — Не думаю, что в этом тебе будет удобно бегать, — мягко намекает Фушигуро, кивая на халат своего собеседника. — Дай мне пять минут, и я тебя догоню! — Не нужно догонять, я подожду. — Хорошо. Спасибо, Мегуми.