— М-да уж, такого легендарно-тупого противника я в жизни не встречал, — скептически хмыкает Сукуна, скучающе подпирая кулаком свою щёку. — Бьёшь все рекорды, Итадори Юджи.
Пятая за ночь партия в сёги опять не задаётся. Юджи уже десять минут ломает голову над следующим ходом, в то время как Король Проклятий каждую пару минут вставляет едкие комментарии по поводу умственных способностей своего оппонента по настольной игре. Сукуне скучно, потому что исход данной партии виден ему как на ладони — Юджи уже не выпутаться, даже если он вдруг резко прозреет и превратится в гения тактики и стратегии.
— Сдаваться не буду, — обидчиво поджимает губы Итадори, то и дело протягивая руку к одной из фигур и тут же её одёргивая.
— Да ходи уже как хочешь, серьёзно. Эта партия проиграна тобой два хода назад.
Юджи тяжело вздыхает и окончательно опускает руки. Мысли ворохом разбегаются по углам, как тараканы, да и мозг отказывается думать о чём-то кроме долгожданных событий завтрашнего дня. Годжо-сенсей сказал, что Итадори готов вернуться к жизни, поэтому подростку так не терпится поскорее увидеть своих друзей — Нобару и Мегуми. Сейчас внимание можно переключить разве что на красоту алых рубинов напротив, но это очень чревато непредсказуемыми последствиями. Истинная любовь — настоящее безумие, особенно если её не подкармливать.
— Ещё одну партию? — Итадори Юджи отрывает взгляд от сёгибана и осторожно поднимает глаза на Двуликого.
Сукуна сидит непринуждённо, опершись локтями на игровой стол, нога на ногу и в белом, как первые хлопья снега, кимоно. Татуированное лицо выглядит надменно скучающим, а внимание цепких и ярких глаз приковано к фигурам на поле. На вопрос Юджи Король Проклятий только фыркает.
— Тактические игры — не твоя стихия. Почему бы тебе не скоротать время в бессознательном сне? Мне, конечно, льстит твоё добровольное общество, но эти жалкие попытки переиграть меня…
— Может быть. Но, кажется, я уже начинаю что-то понимать.
— Едва ли. К тому же твои мысли сейчас заняты не игрой, а людишками, к которым ты зачем-то испытываешь бессмысленную привязанность.
— Ага, это называется дружба. И да, я очень соскучился по своим друзьям и хочу поскорее их увидеть.
— Звучит как какой-то бессмысленный бред.
Двуликий поднимает глаза резко, прямо на лицо своего собеседника, чем тут же его смущает. Юджи прокашливается и нервно опускает взгляд на левое запястье Короля Проклятий. Сукуна заманчиво стучит пальцами по деревянной поверхности стола, глухой звук отскакивает в пустоту окружающего пространства. Карие глаза Итадори бегут выше, по наверняка приятной на ощупь светлой коже мускулистой руки, до места, где её предательски скрывает ткань древнего японского одеяния. Хлопковый рукав слишком откровенно обрамляет мышцы соулмейта, невольно будоража кровь и богатую подростковую фантазию.
Щёки начинают предательски гореть, из-за чего Юджи беспомощно закрывает лицо руками.
— Ты уже несколько ночей подряд приходишь ко мне, сопляк. Трогать тебя нельзя, смотреть тоже нежелательно. Ради чего тогда всё это?
— Я не знаю. Не спрашивай такие вещи.
Открывать глаза нестерпимо страшно, потому что голос Сукуны теперь звучит как будто прямо над Юджи. Итадори осторожно выглядывает сквозь пальцы. Действительно, Двуликий уже пристроился на игровом столе. В десяти чёртовых сантиметрах от лица Юджи, не говоря уже о том, что их ноги не дотрагиваются друг до друга только чудом.
— Я хочу прикоснуться к тебе. — Алые глаза настойчиво и жадно прожигают ладони насквозь.
— Мы не можем.
Итадори Юджи отрывает руки от лица и резко поднимается с места, напрочь переворачивая несчастный табурет под собой. Хочется отпрянуть, но почему-то на это не хватает сил. Может, не так уж и хочется? Сейчас Юджи возвышается над Двуликим демоном, но превосходство над ситуацией в целом вовсе не у подростка.
— Ты что-то хочешь взамен на возможность касаться тебя?
Итадори Юджи чувствует на себе оковы власти над истинным. Король Проклятий привык брать всё, что ему захочется, но только не своего соулмейта. Пытается добиться расположения? Получается плохо, потому что злую сущность из него не выкорчуешь, ничем не выдернешь, не изведёшь. А Юджи должен бороться со злом. От заискиваний истинного на душе становится только тяжелее.
— Что-то мне напоминает эта ситуация, — зло выплёвывает Юджи.
Двуликий весьма гаденько ухмыляется.
— Унижаться как ты не стану. Но обещаю не пересекать рамки дозволенного. По рукам?
Этот вкрадчивый голос определённо сводит подростка с ума. Голос, глаза и предвкушение от возможного касания. Иначе почему так сильно трясутся руки, подгибаются ноги и мысли бьются в голове, как вереница птиц, потерявших дорогу домой? Будет Сукуна с ним грубым или нежным?
Ками, он не имеет права вообще о таком думать.
— Только одно касание, — сдаётся Юджи, поджимая искусанные губы. — Без какого-либо продолжения. И касание только руками — не губами.
Король Проклятий соскальзывает с насиженного места быстрее, чем Итадори Юджи успевает охнуть.
— Н-х-х?! — Пальцы Сукуны проникают под тонкую футболку, властно обхватывая талию подростка и резко притягивая к себе.
Юджи успевает только опереться правой рукой на грудь проклятия, а левой инстинктивно запускает пальцы в волосы на затылке партнера. Таким образом лицо Итадори оказывается на уровне уха Двуликого демона. Тело охватывает крупная дрожь. С губ срывается новый тихий стон, который тут же встречает нетерпеливое рычание со стороны Рёмена. На этот раз на ухо уже самого Юджи.
— Если продолжишь так себя вести — я рискую забыть о всех данных только что обещаниях.
Итадори трясётся, как банный лист. Не от страха, но от удушающего переизбытка
всего и сразу. Такая спонтанная близость определённо была ошибкой, потому что, кажется, сейчас чувствительные рецепторы у обоих выкручены на максимум.
Пальцы на голых боках Юджи дрожат, но сжимаются только крепче. Прикосновение Двуликого бьёт током, однако эти импульсы не причиняют боли. Напротив, вызывают чувство всепоглощающей эйфории, готовой вот-вот выплеснуться за пределы тесной коробки под названием «голова». От чистого первородного кайфа мир не стоит на месте — всё вокруг кружится и неумолимо смазывается. Соображать в таких полевых условиях становится просто невозможно.
— Юджи…
я хочу… — хриплый баритон ласкает ушные перепонки и одновременно с этим срывает крышу с петель, подобно тайфуну. Крепкие ладони настойчиво опускаются чуть ниже, на верхнюю часть бёдер.
«Мне нужно больше, больше, больше», — бессознательное бьётся птицей в клетке, беспощадно перекрывая своими крыльями остатки здравого смысла, — «Я хочу
тебя всего без остатка.
Мне нужно ещё больше».
— Нет, прошу, остановись. — Этот голос принадлежит Юджи? — Иначе я окончательно сойду с ума.
Сукуна вновь рычит. Ками-сама, почему у него получается так сексуально? А эти властные сильные руки и горячие бёдра, прижатые к телу подростка…
Так хочется податься вперёд.
Итадори сжимает собственные пальцы на затылке соулмейта и инстинктивно льнет носом к заманчиво раскрасневшейся коже на шее. Вдыхает так глубоко, как будто дышит в последний раз. В нос ударяет головокружительный запах, который невозможно сравнить ни с чем в этом проклятом мире. Наверное, так и должны пахнуть истинные. Смесь из чего-то жгучего, мягкого и до боли в зубах родного. Кажется, Юджи был рождён только ради того, чтобы чувствовать
это.
Так хочется отдаться в его сильные страстные руки.
Шея соулмейта нестерпимо напрашивается на растерзание. Её хочется покусать, облизать, а потом поцеловать так нежно-нежно, но в то же время жадно, до кровоподтёков на тонкой уязвимой коже. Ещё сильнее хочется разве что пробраться под это чёртово кимоно, а лучше сразу сорвать его напрочь, чтобы всем телом прочувствовать запретную близость. «
Моё, моё, моё», — трепыхается жадная птица в клетке. С каких только пор Юджи стал таким собственником? Сокровенные фантазии затмевают собой окружающее пространство.
Так хочется потереться об его жаркие бёдра.
— Ты испытываешь моё умение держать себя в руках? — Вкрадчивый голос Двуликого демона и его тёплое дыхание на ухо совершенно не отрезвляют. Скорее наоборот — отравляют и без того помутневшее от похоти сознание.
— Я теряю собственное самообладание, — жалобно выдыхает Юджи прямо в шею партнёра.
Так хочется оставить цепочку из кусачих поцелуев на его рельефном животе.
Рёмен Сукуна выпускает когти от собственного напряжения. Видно, что проклятый дух проходит настоящее испытание на стойкость.
— Твои сексуальные фантазии сносят мне башку. Обещание точно всё ещё в силе?
Так хочется расцарапать его спину.
— Да. П-пожалуйста, Сукуна…
Так хочется стонать его имя снова и снова.
— Твою ж мать, Юджи…
Под пальцами подростка на груди Сукуны бьётся живое сердце, словно в припадке. Впрочем, его темп идеально совпадает с сердцебиением самого Юджи. Такой пульс вообще совместим с жизнью? Кажется, что нет. Но именно сейчас жизнь ощущается полнее, чем когда-либо до этого момента.
«
Больше, больше, больше».
В глазах темнеет, потому что Юджи забывает, как дышать. Он якорем цепляется за остатки разума, молится, чтобы собственное помутнение рассудка наконец-то закончилось. Ему бы оттолкнуть, отдалиться от своего
истинного источника бесконечного безумия, раз нет никакой возможности воссоединиться до конца.
Потому что как бы истинные не тянулись друг к другу, между ними всегда будет оставаться пропасть. Последний шаг навстречу — и камнем вниз.
— Будешь продолжать отрицать очевидное? Я нужен тебе, как вода рыбе.
— Ты вода морская, а я рыба пресноводная. Убьёшь меня, не заметишь и дальше пойдёшь. Я никак не могу быть с тобой, и ты прекрасно знаешь почему.
Дыхание всё ещё сбивчивое, но постепенно в груди становится легче. Безумная эйфория первого касания сменяется на простое приятное покалывание в области талии. Чужое тепло больше не сжигает до тла, но обволакивает, заставляет чувствовать себя уютно и по-домашнему. Отчаянная страсть отступает на второй план, на её место приходит приступ безграничной нежности. Юджи разжимает пальцы на затылке Сукуны, но руки его вдруг мягко скользят за спину соулмейта. Итадори заключает смущённо «ухнувшего» Короля Проклятий в тёплые объятия.
— Нихуево тебя штормит, конечно, — отстранённо бурчит Двуликий, словно его это событие никак не затронуло. Вопреки своему холодному тону, истинный Юджи тоже смягчает хватку и осторожно отвечает на объятия. Ему определённо непривычны такие перепады настроения.
— Спасибо, что сдержался…
Итадори Юджи неловко утыкается носом в чужое плечо, старательно скрывая своё смущение.
Как же рядом с ним хорошо. Сукуна фыркает.
— Угу. Долго ещё будешь бегать от принятия очевидного факта?
— Сукуна…
— Ты —
мой истинный. Плевал я на всё остальное.
— Я так не могу.
— Можешь. Как минимум ты уже пять минут игнорируешь будильник, трезвонящий прямо под ухом. А теперь пиздуй уже к своим драгоценным друзьям, сопляк…
