Истинная любовь воистину зла

— Ты издеваешься?!       Вопрос, который всегда будет актуален, и на который Юджи совершенно не требуется ответа, потому что он очевиден, как ясный день за окном. Да — Сукуна издевается. И делает это искусно, играючи, со знанием толка и с расстановкой. Так профессионально, что до качества не докопаешься. На тренировки у него была целая вечность.       Двуликий демон самодовольно ухмыляется и поворачивает голову в сторону своего истинного, делая выражение лица наигранно невинным, словно не понимает, о чём идёт речь. Горячие воды бурлящего в каменно-костлявом бассейне источника приятно щекочут обнажённую плоть. Привычные традиционные одежды хозяина проклятой территории сложены в нескольких метрах — Сукуне придётся встать и выйти из воды, чтобы одеться. Всё внимание Юджи стальными цепями приковано только к нему, прекрасно ужасному Королю Проклятий. Сукуна любит чужое внимание к своей эпатажной персоне, особенно если дело касается Итадори.       Для Юджи ситуация «SOS», но положение безвыходное. Потому что живописного вида на голое татуированное тело подростку не избежать в любом случае. Отвернуться у него не хватит силы воли — Король Проклятий это знает так же ясно, как дважды два. Все мысли, все чувства и эмоции — весь-весь его соулмейт целиком и полностью открыт только ему одному. Эта власть опьяняет сильнее, чем что-либо в этом жалком мире, который Сукуна готов в любой момент стереть в порошок.       Итадори Юджи, весь нахохлившийся от возмущения, сидит на излюбленной скамейке — единственном «живом» уголке мёртвого царства. Серьёзно, вокруг деревянной лавочки даже трава растёт, и вся эта крохотная территория как бы светится, под стать своему «солнечному» хозяину. Юджи — вечное жаркое лето с ясными днями и звёздными ночами. Но сейчас глазёнки карие гневно сверкают, губы напряжённо поджаты, а волосы беспорядочно топорщатся в разные стороны даже больше обычного.       Подросток злится, и делает это весьма умильно. С точки зрения Сукуны, конечно. Возможно, кого-то Юджи в гневе мог бы даже напугать, но точно не Двуликого демона. Король Проклятий сейчас борется с навязчивым желанием сначала потрепать пацанёнка по макушке, потом поцеловать, а после — задушить до сладкого хруста тонких костей шеи и разорвать обмякшую сладкую плоть на части. Конечно, последние два пункта приходят в голову Сукуны скорее по привычке. Профдеформация, чтоб её.       Горячий пар, исходящий от воды, обдаёт кожу жаром и расслабляет мышцы. Двуликий отмокает здесь уже достаточно долго, чтобы его разнеженное теплом тело больше ни в чём не нуждалось. Впрочем, у Короля Проклятий семь пятниц на неделе. С физической точки зрения отдых ему почти не требуется, да и где ему уставать? По правде говоря, он залез в этот тёплый источник только потому, что Юджи его заранее предупредил о сегодняшнем разговоре. Ну как тут устоять перед возможностью покрасоваться голым телом на глазах у постоянно воздерживающегося истинного? А причина для нудизма веская — ванные процедуры. С фантазией у Итадори Юджи полный порядок, это Сукуна уже прекрасно почувствовал на своей шкуре. Наверное, поэтому ему так откровенно нравится периодически подливать масло в огонь.       Между соулмейтами стена огня стелется из самой пропасти преисподней — кажется, что шаг вперёд, и сгорят заживо, даже углей не останется. Но Сукуна чувствует, что огонь этот ему нужен больше воздуха. Нет, не так: больше хаотичных убийств невинных жертв и боевых шаманов, больше азарта на поле боя, больше хаоса и разрушений, больше боли и безумия, заливающего глаза пеленой кровавой. Никогда во всей его проклятой жизни объект вожделения не был так близок и так далёк одновременно. По отдельности истинные мучительно медленно сгорают от собственной безудержной страсти, но объединив пожары сердец воедино, могли бы моментально исцелить друг друга. Но, вот незадача — Итадори Юджи оказался альтруистом с комплексом спасателя. Подросток возомнил себя жертвенником и праведным мучеником, которому предстоит до конца жизни нести на плечах свой тяжёлый крест. Только вот Сукуна крестом себя не считает, и таких глупых чувств вроде долга и ответственности понимать не желает. — Что такое, сопляк? Хочешь присоединиться ко мне? — Король Проклятий приглашающим жестом проводит по глади мутной воды, разгоняя чёрными коготками на пальцах ветвистые клубы пара.       Каждое слово, произнесённое Двуликим, фейерверком отдаётся в голове подростка, и Сукуна это чувствует. О да, он определённо получает кайф от чужих противоречивых эмоций. Итадори Юджи очень впечатлительный. Сейчас пацан буквально заставляет себя не думать о том, что его соулмейт абсолютно без одежды, и Рёмен Сукуна даже жалеет, что не имеет возможности подкидывать в фантазию подростка картины из своей головы. А ещё жалкие попытки Юджи скрывать своё трогательное смущение за смешанные чувства и искреннее любопытство весьма забавны. Потому что от Сукуны ничего не скроешь — он полноправный обитатель этой бедовой головы. Во всех смыслах. — Ты же знаешь, как мне сложно… — пытается давить на жалость подросток, но тут же бросает это бесполезное дело. Не поможет. У Сукуны нет ни стыда, ни совести, ни сочувствия. И гнев Юджи тоже не поможет. Ничего не поможет. Но Итадори всё равно ругается: — Ты специально это, да? Я сказал тебе о намерении поговорить заранее, чтобы ты ничего не выкинул. А ты что?! — А у меня по графику купание, — с расстановкой заявляет Двуликий демон, нагло лжёт, но сохраняет самое невозмутимое выражение лица. Будто весь этот его придуманный график не зависит только от Юджи. Будто Юджи совсем, ни капельки ему не интересен. Но алые глаза предательски жадно цепляются за манящую фигурку на скамейке. — И вообще, кто ты такой, чтобы я из-за тебя откладывал все свои дела? — Действительно, кто же я такой? — Язвительно передразнивает Юджи, сердито сталкиваясь взглядом с Сукуной, но тут же разбиваясь о плотную стену пламени напротив. Сделай шаг — сгоришь до тла. Но если соулмейт тоже шагнёт навстречу — спасутся оба. Осталось только решиться на этот отчаянный риск, больше напоминающий дешёвый фарс, если приглядеться поближе. Всё или ничего. Но даже если решишься — исходов будет несколько. И все они, кажется, заведомо проигрышные для шамана-первокурсника. Так что Юджи лучше сгорит до последнего люмена, чем вознесётся до рая в руках кровожадного исчадия ада.       Итадори отводит взгляд в сторону, уже не пытаясь бороться за превосходство со своим нахальным демоном. Пацан прекрасно понимает, что не его уровень. Король Проклятий самодовольно ухмыляется, ни на секунду не отвлекаясь, не отворачиваясь от Юджи и не скрывая своего пристального внимания. Если ему нравится вид — почему бы не смотреть. У проклятий всё просто. Это люди любят зачем-то усложнять элементарные вещи до уровня задачи на Нобелевскую премию. — Мне нравится, когда ты злишься, — легко признаётся Сукуна, довольно прищуриваясь. — А мне нравится, когда ты одетый! — Отрезает Юджи, но предательски горящие щёки выдают в нём маленького врунишку. Не говоря уже о его беспорядочных мыслях, сверчками скачущих туда-обратно и в разные стороны. Сукуна может наблюдать за каждой из них. — Интересно, кого ты пытаешься наебать? — Аргх, об этом мы и должны были поговорить, Сукуна! Но ты решил всё испортить своим…       С окончанием фразы Юджи так и не определяется, но Двуликий демон легко прочитывает все возможные варианты. Любой из них в конечном итоге сводится к тому, что Сукуна чертовски горяч, и это сбивает мальчишку с толку. О да, он знает. — Ну, если не можешь на меня смотреть — закрой глаза. И не подглядывай. — Отличная идея. Определённо, это лучшее решение на твоей территории. Может мне лучше сразу сесть к тебе на член, чего лямку тянуть? — Тоже не понимаю, чего ты тянешь. — Ухмыляется Король Проклятий, ни капли не смущаясь и не отводя лукавого прищура от взбесившегося соулмейта. — Мы оба этого хотим, разве я не прав? — Хотим, но не можем, потому что…       И Итадори Юджи в сотый раз начинает гнуть свою линию, которую Сукуна про себя назвал «тысяча и одна дурацкая причина, почему мы не должны…». Это, конечно, самая цензурная версия названия для данного спича. Нужно ли говорить, что Рёмен уже давно его не слушает? Каждый раз одно и то же: ты проклятие — я человек, ты зло — я борец со злом, ты плохой — я хороший, и тому подобный бред. Мыслит Юджи не глубже ракушки на морском дне, но наблюдать за подростком в моменты, когда он сильно увлечён разговором, Сукуне нравится.       Итадори сверкает глазами, размахивает руками и чуть ли не искрится проклятой энергией, подобно шальной шаровой молнии. Сукуна любит его таким. Вообще-то он любит его любым, тут выбирать не приходится. Есть в жизни моменты, когда протест или борьба абсолютно бесполезны и бессмысленны — это известно каждому опытному стратегу. Король Проклятий в стратегии лучший, и не было у него в жизни тех битв, исход в которых стратегически был предрешён однозначно. Не было, до момента встречи с Итадори Юджи.       Лишь едва коснувшись в первый раз взглядом чужой карей радужки, Двуликий демон сразу же смирился с вынесенным ему приговором. Тут хоть злись, хоть смейся, хоть об стену убейся — от истинной любви не отвяжешься. Она отпечатывается ядовитой меткой под кожей, в области сердца. Чем дальше от соулмейта — тем токсичнее выделяемый яд. И нет никакого иного противоядия.       Человеческая любовь требует самопожертвования, а Сукуна жертвовать не умеет. Он вообще не умеет любить так, как принято у людей. Любовь у проклятий такая же хаотичная, сумбурная и сумасбродная, как они сами. Любовь у проклятий — холодное лезвие ножа, подставленное к горлу — лучшее орудие для убийства. Но Юджи действительно не проклятие.       У Юджи принципы железные, твёрдым характером искусно выкованные, да закалённые дедушкиным воспитанием и магическими битвами. Юджи соперник интересный — в перспективе, конечно, не сейчас. Но Юджи не должен быть соперником, он должен бы стать целым миром для Короля Проклятий, не видящем смысла ни в чём кроме хаоса.       Соулмейты друг без друга умирают бесславно, загибаются и перегорают, как свечи — медленно плавятся, пока пламя жизни не угаснет окончательно. Королю Проклятий охота ещё пожить в этом мире, ему многое интересно. В таком случае придётся бесстрашно шагать навстречу стене пламени, надеясь, что Итадори Юджи по ту сторону решится пойти навстречу. Вровень, иначе оба сгорят без остатка. — Меня смущает, что ты так на меня смотришь. — Подросток неуверенно запускает пятерню в свои непослушные волосы, то смотря в сторону Сукуны, то снова неловко отворачиваясь. — И ты опять меня не слушал, верно?       Кажется, Король Проклятий действительно потерялся в хитросплетениях коридоров своего широкого сознания. Но теперь он не может думать ни о чем, кроме желания также запустить свои пальцы в эти каштановые локоны напротив. А ещё лучше с силой потянуть их на себя, сомкнуть пальцы второй руки на заманчивой шее и губами жадно ловить каждый сладкий стон…       Это именно то, что смущает Юджи. — Хорошо. Если я закрою глаза, ты начнёшь уже наконец свой дурацкий разговор по делу? — Сукуна не может не ворчать. Такой этот Юджи сложный. А самое главное — в голове у него полный бардак. — Может быть, — осторожно соглашается подросток.       Двуликий раздражённо вздыхает. Любовь требует самопожертвования, а Сукуна жертвовать не умеет. Ради Юджи приходится учиться. Король Проклятий послушно закрывает глаза и поудобнее устраивается корпусом на своеобразном борте из серых камней да рогатых черепов. Когда один из органов чувств отключается — другие обостряются. Всем известная простая истина.       Горячие подводные потоки нежно ласкают очеловеченную плоть проклятия и заставляют его мысли лениво растекаться смолой по древу. Воду в источнике Двуликий с удовольствием заменил бы на кровь, да только дорогой гость вряд ли бы оценил такую инсталляцию. В ушах Сукуны шумит собственная кровь, безостановочно бегущая по его расширенным венам. Странное ощущение. За тысячи лет бесформенный Двуликий отвык от человеческого тела, и теперь мучительно привыкает заново. Юджи молчит, но Сукуна буквально чувствует, как тот старается взять себя в руки. «Что ж, не торопись, сопляк», — думает Король Проклятий, — «впереди у нас целая вечность». — Мне сложно говорить об этом… — тихо начинает Юджи, и Рёмен Сукуна уже невольно представляет себе эту яркую картину: как тот нервно и неловко прикусывает свою нижнюю губу, как опускает вниз глаза свои светло-карие, пушистыми ресницами обрамлённые, и как пятнами бледнеет его загорелая кожа в области висков. Чертовски хорошо, чертовски привлекательно. Сукуна хочет видеть это воочию… — Но я просто не могу никуда деться от тебя. Дело не только в том, что ты реально разговариваешь со мной. Когда этого не происходит, твой образ всё равно преследует меня в мыслях, когда я занимаюсь повседневными делами, вроде приёма пищи или чистки зубов. Когда я сплю — ты тоже со мной, но во сне я вообще не контролирую ситуацию! Ну, ты и сам это видел… о Ками, давай просто никогда не будем говорить об этом!!! — А вот сейчас Итадори Юджи точно похож на варёного рака, но эта новая картина заводит не меньше предыдущей. Глупый мальчишка хорош в любом своём состоянии. Как же Сукуна хочет его вжать в ближайшую поверхность и… — И когда я здесь, на твоей территории, я… немного боюсь, если честно. Боюсь тебя, потому что не знаю, что в твоей голове. Если всё то же самое, то я в опасности, ха-ха… — Всё то же самое, — хрипло отзывается Король Проклятий, невольно откидывая голову назад. Предательское тело характерно отзывается на возникающие перед закрытыми глазами выдуманные картинки. Хорошо, что вода в бассейне мутная, и Юджи пока не знает, какой же у его соулмейта на самом деле знатный стояк на одни только фантазии о нём. — Тогда мои страхи не беспочвенны, — со стороны Юджи раздаётся нервный смешок. — Но вообще-то, я думаю о тебе не только как сексуальном объекте… иногда, ладно, не иногда, очень часто я ловлю себя на мысли, что мне хочется гладить твои волосы, руки и плечи, хочется тебя целовать и… в общем, просто быть с тобой, ладно? Не хочу всё описывать, это реально смущает! — Одна только мысленная картина смущающегося Юджи сводит Сукуну с ума по новой. — И надо как-то это решать, потому что, мне кажется, что я такими темпами сойду с ума, если только не прикоснусь к тебе. Хотя бы одно касание… будет полезным для профилактики нашего безумия, наверное?       Двуликий демон старательно сосредотачивается на главном источнике звука, потому что Итадори определённо меняет своё местоположение. Сукуна прекрасно слышит, как тот мягко соскальзывает с деревянной поверхности скамьи. — Для профилактики «нашего безумия» будет полезен целый комплекс касаний, причём ежедневный. — Король Проклятий прислушивается к каждому осторожному шагу подростка, чувствуя малейшие колебания на своей территории. Что бы Юджи ни задумал — он не причинит вреда Сукуне. К тому же мысли подростка прозрачны, как вода в океане — он говорит, о чём думает. — Ага, помнится мне, в последний раз одно касание чуть не переросло в… — Ну, если ты и дальше продолжишь месяцами воздерживаться от любого контакта со своим истинным, — сердито перебивает Рёмен Сукуна, — в один прекрасный день ты действительно сойдёшь с ума. И я с тобой на пару. Вряд ли последствия тебя устроят. — Что ты предлагаешь делать?.. — Просто дотронься до меня, и развей уже свои дурацкие мифы. — Шаги Юджи совсем рядом, возможно, всего в паре метров от Сукуны. Король Проклятий нетерпеливо ведёт плечами, словно разминая их. — Может быть, первый раз получился несколько странным, не без моей помощи. Ну, знаешь, такое бывает не только с первым касанием… — Заткнись.       Голос Итадори совсем близко, прямо над лицом бестактно ухмыляющегося Двуликого демона. Фантазия проклятого духа не перестаёт ему подбрасывать новую пищу для вожделения. У Юджи наверняка солёные капельки пота стекают по кадыку и дальше вниз, за шиворот хлопковой футболки. Сукуна слизал бы каждую из них, а после — прокусил бы тонкую плоть до мышечной крови, до сдавленного хрипа партнёра, музыкально перерастающего в громкий крик. А ещё сейчас Итадори смотрит на Двуликого сверху вниз. Король Проклятий никому не позволяет подобного, но Юджи… Юджи всё-таки можно. Около источника очень жарко. Мысли Итадори Юджи — только о нём, о Сукуне. Он может их видеть. И это тоже жарко. Это чертовски горячо. — Нам нужно просто привыкнуть друг к другу, — продолжает единственную здравую и связную мысль Сукуна, не прекращая утопать в пошлой грязи собственного бессознательного. — Ты не будешь каждый раз при касании пытаться меня трахнуть. Ну, я так думаю. — А ты совсем не умеешь замолчать, когда это нужно, да? — Дыхание подростка вдруг опаляет нос, губы и щёки, заставляя внутри Двуликого всё мысленно перевернуться с ног на голову. Он думал, что будет готов к этому контакту. Он оказывается не готов.       Юджи близко. Король Проклятий слышал шелест его одежды, когда подросток садился. А теперь он совсем рядом, так близко, но всё ещё невероятно далеко. Хочется уже протянуть руку и коснуться манящего своей юностью лица Юджи. Но сегодня очередь подростка брать инициативу в свои руки. Он должен понять сам, что касаться своего истинного не так уж и страшно. А там дальше как пойдёт…       Сукуна действительно чувствует чужие руки на своём лице, и это заставляет его оцепенеть. Знакомые ощущения током бьют по нервным окончаниям, но Двуликому не больно. Мягкие подушечки пальцев плавно очерчивают невыразительные скулы и опускаются вниз, по овалу заострённого лица, к шее, а потом плечам. Всё это происходит настолько медленно, словно время замерло на месте вместе с ошарашенным Королём Проклятий. Так нежно. Сукуна вовсе не привык к подобному трепетному и бережному отношению.       Юджи незатейливо придвигается к телу своего соулмейта. Колени утыкаются в чужие лопатки, невольно заставляя Двуликого откинуть голову навстречу и положить её на плотные мышцы тренированных бёдер. Пальцы у подростка немного шершавые от загрубевших мозолей, но их прикосновения всё равно кажутся такими невозможно нежными, словно Сукуна здесь и сейчас утопает в императорском шёлке. Юджи плавно массирует мышцы у основания шеи явно отточенными движениями, и это действо по-своему кружит голову. Когда глаза закрыты — тактильная чувствительность выкручена на максимум. А эмоциональный фон и так безбожно зашкаливает, ведь в подобные моменты Двуликому сложно отличать собственные ощущения и мысли от чужих. Всё захлёстывает одновременно и с головой, утягивая в беспорядочный водоворот сливающегося воедино чувства вселенской любви.       Сукуна открывает глаза и встречается со всепоглощающим нежным взглядом Юджи. Подросток тут же недовольно хмурит брови, а звёздочки, свето-пляску которых Король Проклятий едва успевает поймать на радужке у самой кромки, поспешно потухают и растворяются в глубине чёрных зрачков истинного. Своих массирующих движений Итадори не останавливает, но его внутреннее беспокойство возрастает в разы.       В жизни Юджи намного красивее, чем даже в самых потаённых и развратных фантазиях. — Ты обещал держать глаза закрытыми, Сукуна. — Не припоминаю, где именно обговаривался срок, на который я должен был закрыть глаза.       Подросток понимающе хмыкает. Очередная неудачная сделка с Дьяволом во плоти. Всегда нужно оставаться внимательным. Да, Двуликий пользуется чужими ошибками и вертит своими обещаниями как хочет, но Юджи на это не злится. Он запоминает и учится. — Это всё, о чём ты хотел поговорить со мной? О своих чувствах и страхах? — Вкрадчиво интересуется Сукуна, не сводя с собеседника алых глаз. На Итадори хочется смотреть вечно. Пускай он похож на солнце, но свет его не ослепляет. — К-кажется нет, — смущённо признается парень, перемещая руки на края широких плеч истинного. — Но я напрочь забыл про всё остальное. — Значит, это не так уж и важно. — Может быть.       На лбу Юджи вновь возникает эта знакомая морщинка — явный признак того, что он о чём-то думает. Сукуне сейчас не хочется вникать в его мысли, ему гораздо больше по нраву отдавать всего себя навстречу нежным касаниям в области плеч и шеи. Руки Итадори ниже дозволенного не опускаются, хотя сейчас Король Проклятий позволил бы ему всё. В сознании Двуликого перемешиваются жестокость и милосердие, боль и наслаждение, ненависть и любовь. В своём сочетании все эти противоположности на самом деле не создают красивых красок — они лишь превращаются в несуразное грязное месиво, на которое хочется махнуть рукой, плюнуть и убрать куда подальше, в самый тёмный ящик.       Сукуне хочется острыми когтями вцепиться в эти руки и не отпускать, никому не отдавать их. Сукуне хочется снова вырвать беспокойное сердце из груди мальчишки и оставить себе навсегда, в качестве трофея. Сукуне хочется клыками вцепиться в горячую кожу, упиться этой сладкой кровью до умопомрачения, до дрожи в теле от её приторности. Сукуна хочет сохранить сладость Итадори Юджи на кончике языка до конца своей бессмертной жизни.       Сукуна любить по людским меркам не умеет, но «солнечный» мальчик учит его терпимости к другим — иначе почему Король Проклятий так послушно позволяет Юджи беспорядочно трепать его волосы и водить ласковыми руками по плечам, ключицам и шее? Двуликому вдруг хочется ответить тем же — не жестокостью, но всей нежностью, на которую он только способен.       Рёмен без какого-либо предупреждения поднимает правую руку, обхватывает шею подростка и прижимает его лоб к своему. Юджи испуганно охает, и Сукуна почти уверен — глаза у сопляка забавно округляются. Просто в данной позе ему не очень-то видно.       На достигнутом Король Проклятий не останавливается. Голова вместе с корпусом плавно отклоняются дальше, и вот уже две пары глаз созерцают друг друга в каких-то жалких нескольких сантиметрах. Радужки у Юджи тёплые-тёплые — в них лихорадочно плещутся блики знакомой мутной воды и отражается яркий рубиновый блеск. Сукуна мягко сталкивается кончиком носа с носовой перегородкой напротив и только тогда позволяет себе весёлую усмешку. — Ты что, решил умереть в моих руках, сопляк? Дышать-то будем?       И розовые губы, на которые теперь Двуликому открывается такой замечательный вид, действительно судорожно размыкаются и втягивают воздух. А в следующую секунду голову Юджи пробивает одна ясная мысль, настолько важная, что даже Сукуна это чувствует. — Я вспомнил, что ещё хотел сказать! — Шепчет Итадори и слегка отстраняется.       Король Проклятий недовольно закатывает глаза и в слабом протесте грубо утыкается макушкой в грудь своего истинного. — Ну, валяй. — Когда я думаю о том, что у тебя был кто-то до меня — мне становится очень обидно. — Ох, ну да. Извини, что за тысячу с лишним лет успел с кем-то потрахаться. — Сукуна и не пытается скрывать своего едкого сарказма, а после, с некоторым упоением, продолжает: — Кстати, точного количества своих партнёров я не вспомню, можешь даже не спрашивать. Поверь, их было о-о-очень много… — Всегда знал, что ты поддержишь и успокоишь. — Юджи скептически щурится, отчего в уголках его глаз разбегаются морщинки. — Наверное, я неправильно выразился. На самом деле мне наплевать на твоё прошлое, что и с кем у тебя было раньше. Но мне обидно за своё настоящее. Ты до меня успел неплохо провести молодость, а вот у меня до тебя ничего такого не было. Даже поцелуя первого, понимаешь? Я, может, не хочу отдавать его тебе. — Ахуеть, вот это новость. Не забудь поплакаться об этом в плечо своему белобрысому сенсею или Фушигуро. — Смотрю, Фушигуро Мегуми тебе противен меньше остальных шаманов, раз ты называешь его по фамилии. — Да, он неплохой парень. В чём-то мне даже нравится. — Мне тоже, — согласно кивает Юджи и снова запускает пальцы в волосы своего двойника.       Правая рука Сукуны по-прежнему покоится на шее истинного, поэтому он вдруг легко сжимает в кулак ворот пижамной футболки. Итадори напрягается. Король Проклятий недвусмысленно ухмыляется. Игривый блеск алых глаз не предвещает ничего хорошего. — Не хочешь сегодня со мной целоваться? Ну и ладно. Мне тоже теперь не хочется. Расскажешь потом, как тебе водичка.       На последних словах Двуликий демон резко выбрасывает корпус вперёд, а вместе с ним через голову перелетает возмущённо размахивающий руками Юджи. И всё-таки истошные крики Итадори на пару с отборной бранью — лучшая симфония для ушей Короля Проклятий.