Истинная любовь воистину зла

      Когда Годжо-сенсей и Фушигуро возвращаются в токийский магический техникум — на улице светит редкое для последних дней солнце. Их встречают разве что Инумаки с Пандой — Зенин Маки задержалась на тренировке, а первокурсники уехали на короткую миссию под присмотром Иджичи. Последняя новость заставляет Мегуми выдохнуть с некоторым облегчением, что не ускользает от внимания Сильнейшего. К счастью, сегодня Годжо Сатору не в настроении лишний раз донимать своего пассивно-агрессивного подопечного. Гораздо больше он хочет поскорее слинять куда-нибудь подальше от предстоящего отчёта (надо же ещё выдумывать, чем общественно полезным они занимались последние дни в командировке), но директор Яга ловит его на горячем. — Мегуми, передай Юджи и Нобаре их сувениры. — Тяжело вздыхает Годжо-сенсей, протягивая два каких-то убогих магнита и футляр с пальцем Двуликого. — А ещё палец Сукуны. Внутри Итадори он всяко сохраннее будет. — Вы уверены, что Юджи не потеряет контроль? — Фушигуро недоверчиво хмурит брови. — Да-да, — как-то чересчур легкомысленно отмахивается Сатору.       Мысли сенсея явно заняты не своими учениками и даже не отчётами. Впрочем, Мегуми до него никакого дела. Он отправляется в свою комнату в гордом одиночестве со стойким намерением, во-первых, принять душ с дороги, а, во-вторых, собрать всю волю в кулак для выяснения отношений.       Последнее общение с Юджи в техникуме было, мягко говоря, не стандартным для них обоих. И если сначала Фушигуро пришлось скомкано отвечать на самый неожиданный поцелуй в его жизни, то потом он трясущимися руками тащил свалившегося в обморок друга прямиком до медпункта. Все события можно было бы объединить в один лаконичный вопрос «какого хрена?!», но вряд ли на него Мегуми получит исчерпывающий ответ. Придётся продумать хотя бы общие детали для будущего конструктивного диалога.       Итадори Юджи — сборная солянка из позитива, милости, упорности, наивности, храбрости и непредсказуемости. Фушигуро гнусно соврал бы самому себе, если бы сказал, что ему не нравится Юджи. Юджи просто не может не нравиться — внутренняя харизма и умение располагать к себе людей заложены в нём на фундаментальном уровне. А ещё Мегуми определённо привлекают люди с принципами. Но его собственные принципы превыше всего на свете.       Фушигуро Мегуми в любовных отношениях не нуждается, потому что каждый его прожитый день — это манна небесная. Среднестатистические шаманы редко доживают до старости, такова специфика работы с проклятиями. Разведчики не всегда верно оценивают уровень опасности, из-за чего впоследствии погибают люди.       Смерть близкого человека — боль адская, выбивающая из колеи наглухо, нестерпимая и всепоглощающая. Мегуми знает это не понаслышке. Ему не хочется обрекать своих близких на подобный риск. А ещё ему не хочется обрекать на подобный риск себя самого. Но с последним ничего не поделаешь — Фушигуро не стальной человек, хотя многим кажется иначе.       Однако, где-то в глубине души, в самом дальнем уголочке — всё ещё таится надежда на любовь. Трепетную, искреннюю и настоящую — от которой не отмажешься, не отвертишься, не откажешься. Истинную любовь. Мегуми хочется верить в своё светлое будущее, и он не теряет внутреннего запала продолжать вглядываться в глаза людей. Итадори Юджи не его истинный, да и к лучшему это, наверное. Распыляться на лишние привязанности и связи шаманам нет никакого смысла. Тем более, сосуд Двуликого в далёкой перспективе не жилец.       Фушигуро надеется, что Итадори поймёт его правильно. Но ему всё равно нестерпимо волнительно перед этой встречей, как будто от предложения руки и сердца идёт отказываться, в самом-то деле. К тому же, у Юджи есть свой истинный, а причины, по которым они не вместе, Мегуми совершенно не касаются.       Хотя это действительно странно. Кем же должен быть соулмейт Итадори Юджи, чтобы тот его избегал?

***

      Копошение в общем коридоре раздаётся ближе к вечеру, и Мегуми решительно захлопывает свой учебник. Он готов. Почти. Нет, точно. Он готов к этому разговору на все двести процентов! Фушигуро бесшумно соскальзывает со своей постели, прихватывает сувениры с пальцем и нервно поправляет пятернёй как обычно небрежно не уложенную прическу перед выходом. Да уж, зрелище так себе — глаза выдают внутреннее цунами противоречивых эмоций с головой. Остаётся надеяться на то, что Юджи слишком устал для психоанализа.       Итадори действительно выглядит вымотанным и весьма потрёпанным. Немного сгорбленные плечи и тяжёлый взгляд выдают в нём изрядную измождённость. Не только физическую. Когда Мегуми переступает за порог своей комнаты и замирает у дверного косяка, Юджи поворачивает голову в сторону друга и слабо, но по-прежнему тепло улыбается. — Привет! С возвращением. — Привет. — Сдержанно кивает Фушигуро, скрестив руки на груди и на мгновение уперев взгляд себе под ноги. — Надо поговорить. — Надо, — соглашается Юджи и возвращается к борьбе с замком от своей комнаты. — Зайдёшь? — Нет, лучше здесь. Всё равно в нашем крыле никто больше не живёт, и вряд ли кто-то забредёт случайно.       На нейтральной территории Мегуми легче оставаться на плаву и держать ситуацию под контролем. Кажется, Юджи тоже это понимает. — Как скажешь, Мегуми. — Тихо вздыхает Итадори и поднимает серые глаза на собеседника.       Таким тяжёлым взглядом можно было бы убить на месте, но Фушигуро не позволяет земле уйти из-под ног. В зрачках Юджи безграничная пустыня, сотканная из песков чувства вины, сожаления и сомнений. Он будто преступник, приговорённый к смертной казни и смиренно ожидающий своего приговора. Мегуми — его личный судья и палач в одном лице. Это осознание убивает, от него пересыхает в горле и сжимаются кулаки до побелевших костяшек. Но больше Фушигуро ничем не выдаёт своего волнения. — Я-я это, в общем… я не хочу, чтобы между нами оставались какие-то недомолвки, потому что очень ценю тебя. — Осторожно начинает Мегуми, невольно всматриваясь в обострившиеся черты лица напротив. Кажется, Юджи немного скинул в весе и побледнел. Мало ест? — И поэтому не стал откладывать в долгий ящик. Ты… хороший парень, Юджи, но не думаю, что мы сможем быть вместе. В смысле, чёрт, я уверен, что ты просто парень мечты, если честно! Потому что ты добрый и классный, ты помогаешь всем и веришь в людей, несмотря ни на что, а ещё ты круто готовишь и рассказываешь мне про цвета, и… так, подожди-ка, я собирался говорить совсем не об этом!       Глаза Фушигуро испуганно округляются, а в лёгких заканчивается воздух, отчего он вдруг заходится в приступе неловкого кашля. Когда Мегуми приходит в себя и сквозь слёзы на глазах возвращает внимание к Юджи, тот уже весело улыбается, но выглядит всё ещё паршиво, откровенно говоря. — Всё в порядке, я понимаю. Прости меня, Мегуми. Я… был неправ во всём этом с самого начала. — Теперь очередь Итадори начинать захлебываться своими же словами. — Я просто… поцеловал своего лучшего друга назло истинному и наперекор судьбе, добиваясь… я не знаю чего, если честно. Всё, чего я добился в итоге — это расстроил тебя, расстроил себя, и расстроил его. Мне так жаль…       Юджи отчаянно всхлипывает, вдруг беспомощно цепляясь за собственные плечи. — Кого — его? — Вопрос срывается с языка Мегуми сам собой, хотя Юджи и раньше никогда не говорил о том, кто же такой этот его загадочный соулмейт. Вряд ли ответит сейчас. — Сукуну, — надрывно шепчет Юджи и улыбается так неестественно странно, будто вот-вот сорвётся на крик или потеряет сознание. — Мой истинный — Сукуна, и я…       Фушигуро прикрывает глаза, в слабой попытке разложить свои сумбурные, беспорядочно скачущие с места на место, мысли обратно по полочкам. Получается плохо, потому что сердце от волнения слишком громко колотится, да гоняет кровь по венам и артериям с излишней спешкой.       О, это многое объясняет.       Это объясняет всё. — Юджи, мне жаль… — Мегуми невольно делает шаг навстречу к уязвимо съёжившемуся под тяжёлым грузом проблем Юджи. — Я и подумать не мог, сколько ты держишь в себе на самом деле. — Это так сложно, — доверчиво выдыхает Итадори, и в глазах его блестят горькие слёзы. — Я… мне просто хотелось поделиться этим хоть с кем-то, но я не мог. Разве мог я… сознаться в том… что м-мой ис-стинный это… — Не мог. — Фушигуро в сиюминутном порыве заключает мелко трясущиеся плечи Юджи в свои крепкие объятия. — Никто бы не смог на твоём месте. Ты невероятный.       Мегуми чувствует сбивчивое дыхание на своей открытой шее и мягко оглаживает ладонью чужие лопатки. Он действительно не может представить, что бы делал на месте Итадори. Когда великий Король Проклятий оказывается не просто чьим-то соулмейтом, а твоим… немыслимо, наверное. Фушигуро бы убился об стену на месте своего друга. Он даёт Юджи некоторое время на слабость, и тот действительно начинает постепенно успокаиваться, приходя в себя. В голове у Мегуми столько вопросов… — Получается, вы сейчас вместе? — Ну, конечно, всегда стоит начинать с глупого. — Нет, мы поссорились после… того случая. И Сукуна ушёл. Насовсем…       На последнем слове голос Юджи вновь предательски надламывается. Мегуми непонимающе хмыкает и отрывает собеседника от себя на расстояние вытянутых рук. Впрочем, его ладони всё ещё остаются на плечах Итадори. — В смысле, ушёл? — В смысле, я больше не чувствую его присутствия рядом. Между нами какой-то барьер, наверное. И это… так изматывает меня. Кажется, будто без него я умираю каждый день.       Вымученная и болезненная улыбка определённо Юджи не к лицу. «Изматывает, значит. Не к добру это», — думает Мегуми, но вслух произносит другое: — Но ты же понимаешь, что ему никуда от тебя не деться? Тебе нужно просто…       Рука Фушигуро вдруг перемещается на скулу округлившего глаза Юджи, и Мегуми недвусмысленно подаётся вперёд, с очевидным намерением… но железная хватка когтистых лап на его запястье перехватывает инициативу раньше. В следующую секунду Мегуми уже шипит от нестерпимой боли, потому что рука оказывается вжата в стену над его головой. Опасные огоньки, бликами играющие на тёмно-серых радужках напротив, говорят сами за себя. Кошмары Фушигуро, связанные с Рёменом Сукуной, определённо вернутся в его жизнь на пару с бессонными от ужаса ночами. — Такая дешёвая уловка. Даже не думал, что ты купишься, на сам-… — Назови мне хоть одну причину не убивать тебя прямо сейчас, зенинское отродье, и я, может быть, тебе поверю. — Тон Короля Проклятий звучит обманчиво мягко, будто его искренне забавляет эта беспощадная игра в «кошки-мышки».       Мегуми болезненно сглатывает, опасаясь даже предпринимать попытку вырваться в заведомо проигрышных условиях. — Если бы этой причины не было — я был бы мёртв ещё в тот день.       Слишком вызывающий тон для того, на чьём запястье уже останутся иссиня-чёрные отметины налившихся кровью синяков. — Верно подмечено, — Сукуна с некоторым упоением скалит заострившиеся клыки и склоняет голову набок. — Но это вовсе не помешает мне вырвать с мясом все твои конечности и засунуть их тебе в глотку, если продолжишь лезть не в своё дело.       Рука Мегуми в железной хватке резко перемещается вниз, до характерного щелчка в неестественном изгибе. Из глаз тут же брызгают слёзы, а изо рта вырывается отчаянно-болезненный стон. Чертовски хуёвая ситуация, и весь этот фарс ради Юджи. Взгляд кровожадных глаз скользит ниже, и Сукуна достаёт свободной рукой футляр с собственным пальцем из кармана чужих штанов. — Это мне? Как любезно. А то я как раз выбиваюсь из последних сил в борьбе за контроль. — Подавись, — выплёвывает грубость Фушигуро, и рука его выворачивается ещё неестественнее. Кажется, скоро она совсем оторвётся. Отращивать людям конечности доктор Сёко не умеет. Крайне дерьмовая ситуация. — Если бы ты не был дорог моему истинному, твои кишки уже бы украшали местные подвесные светильники. — О, Мегуми даже не сомневается в том, что это может быть чистой правдой. — И раз уж Юджи ввёл тебя в курс дела, то предупреждаю в первый и последний раз: один неверный взгляд, одно неосторожное движение в его сторону, одно неправильное слово — я оставлю тебя без ручек и без ножек. Понял меня?       Фушигуро мычит что-то нечленораздельное, давясь собственными беззащитными хрипами. Боль пеленой застилает глаза и туманит разум. Не закричать получается чудом. К счастью, Сукуне достаточно простого кивка. — Славно. Ну, пока.       Король Проклятий без дальнейшего сопротивления меняется с Итадори, и первым делом перепуганный до смерти Юджи отпускает руку Мегуми. Последний тут же скатывается по стене и грязно выругивается. — О, Ками, мне жаль, мне так жаль… — тут и до новой панической атаки недалеко. — Всё хорошо, всё в порядке, это было ожидаемо. — Мегуми хочется эгоистично уйти в отключку, но другу он сейчас нужнее, чем себе. — Зато С-сукуна… вернулся. Ура-а?       Кажется, его жалкий стон в конце больше похож на муки агонии, чем на искреннюю радость за друга. — Да… вернулся… — Юджи нервно поднимает глаза на Фушигуро, наконец-то приходя в себя и перенимая инициативу. — Мегуми, твоя рука?! — Внеплановая консультация у доктора Сёко не помешает, — соглашается Мегуми. — Я донесу тебя. Ками, она нас точно прикончит за новую травму… — По крайней мере, Сёко-сан определённо будет со мной милосерднее, чем твой истинный.