***
«Засланный казачок», – эта мысль отрезвляет и Саске резко вжимает педаль тормоза в пол. Машина возмущенно визжит и, наконец, останавливается. Альфа посмотрел в зеркало дальнего вида. Омега всё еще был без сознания. Он тогда даже не понял, что произошло. Собирался что-то сказать, не успел. Безвольно упал. … Люди такие слабые… Сейчас он всё так же неподвижно лежал связанным на заднем сиденье. Нет, не пришел в себя и не притворяется. Оказавшись в темноте, каждый будет искать свет, для них всех это так естественно… И вполне естественно подослать ему шпиона. Ведь он «играет» против всех. Полиция и преступные организации – все они для него одинаково враги. Естественно его хотят узнать получше, точнее, просто узнать, ведь Ястреб – практически неуловим. За собой он оставляет лишь «перья». Но его, конечно же можно попытаться поймать. К нему даже можно подослать омегу, на пробу. Рискованно, но игра стоит свеч. А работать под прикрытием омеги любят. Они почему-то находят это романтичным. «Что ж, – Саске криво усмехнулся, всматриваясь в неподвижное тело, лежащее на заднем сиденье, – он ощутит на себе всю эту романтику».***
Приезжать сюда всегда нелегко, хоть здесь уже практически ничего не осталось прежним. Однако это место по-прежнему самое безопасное из всех, которые есть. Место, где его никто, никогда не будет искать, куда никто не придет и куда никого не пустят. Это еще одна насмешка судьбы. Обычно, становясь преступником, теряешь всё, что связывало тебя с прошлым. А у него остался защищенный властями дом, а с ним память и скорбь. Роскошный прощальный подарок от старшего брата. Правда, об этом он никогда по-настоящему не думал. Замок поддается с трудом – это, пожалуй, единственное, что оставалось здесь прежним. Замок всегда немного заедал, и Итачи всё время собирался его починить. Не починил. Не успел. Он многое не успел и теперь никогда этого не сделает. Никогда. И в этом не виноват не поддающийся замок, но нужно на чем-то сорвать злость. Он открывает дверь собственного дома, как дилетант-взломщик. Но теперь-то этот треклятый замок наверняка будет заменен, и он немного выпустил пар. Совсем чуть-чуть, ровно столько, чтобы снова овладеть собой. Омега всё это время молчит. Это делает ему честь. Это спасет ему жизнь. Он подчиняется приказу, неуверенно идёт вперед и практически сразу же спотыкается. Он не умеет жить в темноте. Ему нужно видеть каждый свой шаг. Ничего. Увидит. Как в дом зайдет. Нет объективных причин так долго оставлять его «слепым». По деревьям и сухой траве он не поймёт, где находится. И всё же хочется помучить его еще чуть-чуть. Совсем немного. Затолкнуть в дом, избавить от пут, «вернуть» зрение и подарить новую пытку. …Ведь он сам этого желал, не так ли?***
– Зачем так грубо? – в голосе омеги слышатся обиженные нотки. – Я ведь здесь, никуда сбегать не собираюсь. Я не собираюсь ни отказывать тебе, ни останавливать, – он сглатывает и продолжает: – Я весь твой. Поэтому не будь грубым со мной. Саске криво усмехнулся. Они стоят в прихожей, он крепко, наверное, даже больно сжимает руку омеги. Что он хотел сделать? Содрать с него одежду? То, что омега не боится его, сбивает с толку. То, что он пытается диктовать ему свои условия, забавляет. Но, пожалуй, можно его испытать. До первого огреха. – Раздевайся, – сухо велит альфа, отпуская руку омеги, и удовлетворенно усмехается, видя легкий испуг на чужом чуть смуглом лице. Омега медлит. Сглатывает, явно собираясь с духом, выдыхает. Будет спорить, – не сомневается Саске, однако блондин, не перечит. Прикрывает на мгновение глаза и медленно начинает расстегивать рубашку. Это должно выглядеть пошло, но отчего-то так не выглядит. Вообще всё не так, как должно было бы быть, но Саске гонит эту неуместную мысль прочь. Омега расстегивает пуговицы на манжетах. Еще мгновение, и он снимет рубашку. Наблюдать за всем этим отчего-то совсем неинтересно. Омега не пытается его впечатлить и оскорбленным он тоже не выглядит. Он просто раздевается, как будто пришел к себе домой… Саске уходит за миг до того, как омега сбрасывает рубашку. Омега разденется и без него, а нет – ему же хуже. Подготовить себя важнее. Шкафы на кухне завалены медикаментами. Орочимару хоть и был психом, толк в медицине знал. И все его изобретения испытанные и не совсем, он забрал себе, как трофей. Этот порошок был в ходу у элитных борделей. Поговаривали, что он даже не вредил организму омеги, но все эти тонкости волновали Саске мало. Он знал наверняка одно: эта дрянь работала. Остальное просто. Высыпать порошок в стакан, залить `водой, размешать, влить в омегу. Блондин уже полностью раздет. Ему неловко. Он не привык ходить нагишом. Но в этом доме одежда ему не понадобится. Омега красив, с таким было бы приятно иметь дело, даже не будь он его истинным. На протянутый стакан он смотрит насторожено. Медлит мгновение, но забирает его себе. По привычке принюхивается, явно ничего не понимает и в пару глотков выпивает. И только потом спрашивает: – Что это? Спроси он об этом раньше, ни за что бы не получил ответа, а так… не велика тайна. – Противозачаточное. «И немного наркотиков, чтобы уже не передумал», – повторяя это Орочимару всегда пошло хихикал, и это раздражало точно так же, как всё то, что он обычно делал. Глаза омеги на миг распахнулись шире. Он бесшумно выдохнул, облизнул губы. – Как тебя зовут? – спросил он. – Ястреб. Омега недовольно тряхнул головой. – Кличек у меня тоже достаточно, – фыркнул он. – Ты хочешь, чтобы я… – он запнулся, но продолжил насмешливо, с едва уловим вызовом: – стонал «Ястреб»? Он как будто не сознавал сложившейся ситуации. Мгновение проходит в тишине. Омега не отводит глаз, хоть ему явно не по себе от его холодного взгляда. Как смело. И глупо. Но если он действительно «казачок», то отступать ему некуда. И если уж всё время уступать, то нужно и получать что-то взамен. – Саске. В конце концов, имя ничего не значит. Сотни людей носят такое же. Да и не сможет омега применить своё знание. Никогда не сможет. – Саске, – медленно повторяет омега. Слышать собственное имя из чужих уст слишком непривычно. Но приятно. Хочется, чтобы он повторил еще. И он повторит. Много раз повторит… – А я – Наруто… – Иди в комнату, – Саске прерывает его на полуслове. Но главное и так уже сказано. Омега замирает. Подчиняется. Открывает указанную дверь и скрывается за ней. Саске еще несколько секунд стоит неподвижно, прежде чем начать раздеваться.***
Запах истинного одурманивает. Именно он заставляет выкинуть из головы все мысли и наконец, зайти в единственную в доме комнату. Омега лежит на спине, широко расставив ноги. Он тяжело и часто дышит, то и дело облизывая губы. Тёмные бусинки затвердевших сосков резко выделяются на фоне гладкой светлой кожи. Небольшой член стоит колом, его головка сочится смазкой. Сочится смазкой и его задница. Здесь её довольно много, хоть и не похоже, что у омеги течка. «Немного наркотиков», – с усмешкой вспомнил Саске, рассматривая возбужденного омегу. Если сравнить его состояние сейчас и пару минут назад, то складывается впечатление, что его нехило так накачали. Впрочем, так даже лучше. Омега всхлипывает, сворачивается калачиком. Это он зря. Им же любовались. Саске с рыком залез на кровать, силком поставил свою жертву на четвереньки, жадно сжал в ладони чужой член. Вскрик. Неважно. Возбужденная плоть пульсирует в руке. Если сжать чуть сильнее, почувствуешь это отчетливее. Наруто глотает ртом воздух. Его глаза широко распахнуты, а во рту пересохло. Саске не видит этого, но не сомневается, что всё именно так. От одной только мысли об этом по телу проходит новая волна возбуждения. Вдох. В нос бьет резкий, бесконечно сладкий запах. Выдох. Взгляд скользит по напряженной спине омеги. Он опирается на руки и сейчас совершенно беспомощен. Это опьяняет. Провести рукой по упругим ягодицам, надавить на влажное кольцо мышц. Вместе со смазкой пальцы с легкостью проникают в омегу. Наруто замирает и сейчас Саске искренне рад, что не видит его лица. Омега тугой и девственно узкий. И лишь из-за этого Саске мысленно соглашается не быть грубым. Хотя бы сейчас. Он входит в любовника медленно, позволяя к себе привыкнуть, и даже по-своему успокаивает его. Без слов, одними прикосновениями. Но едва ли его понимают правильно. Вынужденная медлительность раздражает, но терпение окупается сполна. Омега привыкает к нему, слабо двигает бёдрами, прося большего. Теперь себя можно наконец-то отпустить. Вдохнуть полной грудью, позволить себе сойти с ума от чужого невероятного запаха и жадно брать этого желанного омегу, чутко вслушиваясь в его громкие, несдержанные стоны.***
Инстинкт требует нежности. Приласкать, поцеловать, обнять. Но они не влюблённые голубки, а потакать всем своим капризам опасно. Достаточно уже того, что блондин всё еще жив. Омега больше не скулит. Прерывисто дышит и едва ощутимо дрожит. Начало сцепки всегда болезненное, но менять что-то Саске даже не пытается. Наруто сам выбрал свою участь. Ему не на что жаловаться и не о чем просить. Но он и не просит. – Когда у тебя течка? – уж лучше говорить, чем вести мысленную борьбу с самим собой. – Не знаю… – негромко выдыхает омега и предусмотрительно уточняет: – не слежу. – Обычно? – говорить легче, чем кажется, и это отвлекает больше, чем он смел ожидать. – В середине, – вдох, – месяца, – выдох. – Ох… Омега упирается лбом в матрас, неосознанно сжимает в кулаках простынь. Рука так и тянется его приласкать. Успокоить. Саске остановил себя за миг до того, как пальцы коснулись спутанных светлых волос. Нет. Нельзя поддаваться. Нет грубости, нет нежности. Всё правильно. Отвлекись. Думай. Течка обычно в середине месяца. Сейчас почти середина августа. Если бы она уже была, то они никак бы не встретились. Значит, еще не было. – Еще не было, – вслух повторил альфа свою догадку. – Не было, – эхом подтвердил любовник. Саске удовлетворенно хмыкнул. Прекрасно. Ему нужно было схорониться на пару недель. Течка – неплохой способ скоротать время. Но игра ведётся по-крупному. Если с ним действительно «засланный казачок», то ему «подбросили» омегу в преддверии течки. Опасно. Уголовно наказуемо. Неужели этот Наруто настолько хорош? Или он просто непомерно глуп, и не додумался рассказать о такой «мелочи»… … «Укради меня», – в тот миг его глаза были печальны, и это было по-настоящему… – Саске… Омега уже не в первый раз повторяет его имя. Больше не кажется дикостью слышать, как оно звучит. Но всё равно непривычно, что рядом есть хоть кто-то кто может так его назвать. Не стоило ему «открываться». Эта мысль отрезвляет так же, как и недавно в машине. Злость на омегу и его нелепую провокацию, на самого себя, за то, что так легко пошел на поводу, на миг затуманивает разум. Нужно проучить этого «умника», показать, где ему место. Толчок не получается таким резким, как хотелось бы, но даже так омега потрясенно вскрикивает. Ему больно или приятно? «Приятно», – решает Саске. Ведь сейчас невозможно сделать больно. Только удивить. Узел долго не держится. Не течка, не положено. И сейчас это хорошо. Ведь можно снова брать своего встревоженного любовника, вслушиваться в его протяжные стоны, вскрики, жалобные всхлипы и не думать. Наконец-то не думать.***
А может он не ошибся? Сейчас, после бурной ночи, решение забрать омегу с собой уже не кажется таким уж неправильным. Ему было хорошо. До безумия. Его любовник учился быстро и отдавался без остатка. Он позволял делать с собой всё. Послушно раздвигал ноги, сильнее насаживался на его член, скулил, просил еще. Он твердил его имя, как молитву, вскрикивал, когда чужие пальцы болезненно сжимали основание члена, пошло выгибался, когда его соски попадали в плен чужих губ, но не препятствовал. Даже не пытался. И он не ворчал, когда в него кончали. Омега перевернулся набок, уткнулся лбом ему в плечо. Тёплый. Он крепко спал, не слыша, как шумит за открытым окном ветер, как стучит оземь давно обещанный дождь и даже раскаты грома, потревожившие его, Саске, не нарушают сон любовника. И хорошо. Хорошо, что идёт дождь. Хорошо, что омега этого не слышит. Сейчас наконец-то можно побыть одному. Побыть собой, но на последнее Саске всё же не решается. Как и не решается прикоснуться к спящему любовнику, хоть инстинкт и требует крепко прижать его к себе. И даже разум сейчас вторит ему, ведь так будет теплее. Нет. Нельзя забываться. Он – преступник. Этот омега – его жертва. Третьего не дано. Чтобы избавиться от ненужных соблазнов, Саске просто встал. Размял приятно ноющую спину, принял душ. Тёплая вода освежала. В голове было приятно пусто. Всё было замечательно. Увы, блаженство длилось недолго. Стоило только выйти из ванной и увидеть в прихожей вещи омеги. Возможно, он погорячился, решив, что без них теперь можно будет обойтись. Альфа вернулся в комнату с «трофеем». Его «жертва» всё еще спала. Это немного обрадовало Саске. Сейчас ему хотелось, чтобы омега спал как можно дольше. Хотелось оттянуть миг их повторной встречи. Саске не представлял, как себя с ним вести. Прежде он никогда никого не похищал. Прежде, он был по другую сторону закона… Альфа прошел по комнате, бросил чужие вещи на стоящий недалеко от двери стул. Было прохладно. Но вместо того, чтобы прикрыть окно, Саске открыл дверь. Он хотел, чтобы проветрилось. Чтобы запах дождя и хвои вытеснил застывшую в воздухе похоть. Саске сел на край кровати, прикрыл лицо ладонью. Они не смогут кувыркаться постоянно, не кролики. Держать его всё время в поле зрения тоже не выйдет. Он не может и не собирается всё время здесь отсиживаться. Его месть еще до конца не свершилась. Еще не все ему заплатили… То, что омега пошевелился, альфа заметил, но значения этому не придал. И спустя миг ругал себя на чем свет стоит. Он ведет себя непозволительно беспечно! При его-то образе жизни давно уже нужно было научиться быть осторожным и не доверять никому. Но угрозы не было… … И нет. Омега просто обнял его, прижался щекой к спине. Совсем необязательно было так грубо его от себя одергивать. К тому же так стало гораздо прохладнее. Саске медленно развернулся. Омега сладко зевнул, сонно потёр глаза. Нет, он совсем на него не сердился. И недовольным он тоже не выглядел. – Я хочу есть, – чуть хрипло признался омега, облизнул сухие губы и снова заразительно зевнул. – Посмотри на кухне, – сухо разрешил Саске. Он и сам был не прочь перекусить, но готовить настроения не было. Пусть уж омега этим займётся. Это же дело как раз для него. О том, что это может быть опасно, альфа не подумал. Он знал, что сильнее омеги, и, если потребуется, он с легкостью его скрутит. И даже если тот вооружится кухонным ножом, серьёзным противником не станет. Хоть нервы немного и потреплет. Но он может отравить еду. Нет, яд с собой он не принёс: Саске хорошенько его обыскал еще до того, как посадить к себе в машину и тогда очень удивился тому, что омеги нет с собой мобильного телефона; однако, он мог что-то найти в одном из навесных шкафов. Орочимару разной дрянью промышлял... Омега медленно слез с кровати и нетвёрдо встал на ноги. Сейчас он уже нисколько не стеснялся своей наготы, и было бы странно, будь оно иначе. И нет, от него совсем не веяло опасностью. Лишь похотью, которую ему нужно смыть. Омега чуть прихрамывая дошел до стула со своими вещами и остановился. Оглянулся, посмотрел вопросительно, безмолвно спрашивая, можно ли взять. Саске кивнул. Раздеться они еще успеют. Наруто, наверное, очень голоден, потому что в душе проводит гораздо меньше времени, чем ожидает Саске. Омега явно не пытался яростно стереть с себя все вчерашние прикосновения. Он вообще ведет себя странно. Вместо того, чтобы шарахаться, лезет обниматься. Да, им было хорошо, но не могло же ему понравиться всё. Ревизия кухни заканчивается так же быстро, как был принят душ. Саске за всё это время даже ни разу не пошевелился. И теперь он смотрел на вернувшегося в комнату омегу, и никак не мог решить, как он нравится ему больше: одетым или раздетым? И так, и так хорош. Особенно сейчас, когда его кожа чуть влажная, а волосы вот так небрежно растрепаны, а верхние пуговицы рубашки интригующе расстегнуты. Омега совершенно бесстрашно подошел к нему, сел рядом, как-то устало положил голову ему на плечо. – Я не умею готовить, – с тоской признался он. – Ты хоть что-то умеешь? – вырвалось невольно, но всё же выходило забавным, что этот омега совершенно… беспомощный. Омега тяжело вздохнул, как-то обреченно выпрямился, хоть в этот раз его не спешили прогонять. Он должен начать говорить. Рано или поздно, должен. Он не закроет глаза на то, что видел. Никто не закрыл бы. Он заговорит об этом и о многом другом. «Казачок» или нет, он должен попытаться его «вразумить». Ведь в этом же все омеги, разве нет? И если ему нечего сказать, а ему нечего, иначе бы уже давно разлился защитной тирадой, то лучший способ «пойти в наступление». Ведь лучшая защита – это нападение… Однако, омега молчал. Он сжал пальцами виски и о чем-то напряженно думал. Искал свои сильные стороны? Молчание прервало голодное урчание. Блондин не лгал, говоря, что голоден. Впрочем, в это Саске и так, не задумываясь, поверил. – А что я должен уметь? Омега явно пытался скрыть своё смущение. Это Саске позабавило. Он не ответил. Встал, достал из тумбочки чистый комплект белья, небрежно бросил его на кровать. – Перестели, – приказал он, а сам ушел на кухню. Готовить.***
Омега забывался. Он делал это так часто, что Саске устал ему на это указывать. Дальше было только хуже. Омега не боялся его, он улыбался ему. Открыто, искренне, безо всякой фальши. Всё это совершенно сбивало альфу с толка. «Середина месяца» не спешила наступать, а что делать со своей «жертвой» до этого Саске не представлял. Всё-таки не нужно было его забирать. И не нужно было избегать грубости. Тогда омега если бы не боялся его, то хотя бы дулся и избегал. А так он ищет его общества и прикосновений. Раздражает. Он кажется назойливее липнувших к нему в школе и Академии омег. Ему что-то нужно. Он что-то хочет. Но он упрямо об этом молчит. На прямой вопрос широко распахивает глаза и кажется таким растерянным, что ему впору поверить. Но Саске не верит. Он давно никому не верит. Даже самому себе. Омега всё-таки на него обижается. Его задевает чужая холодность. Он оставляет попытки с ним подружиться. Затихает. И хорошо. Пусть знает своё место. Пусть не питает иллюзий.***
Запах. Он сводит с ума. Истинный пахнет потрясающе. Течка делает его невероятно привлекательным и желанным. К нему хочется прикасаться, хочется обладать им. Хочется выключить мозг и поддаться инстинкту. – Раздевайся, – собственный голос звучит хрипло. Это немного отрезвляет. Этого хватает на то, чтобы дойти до двери. Саске замирает на пороге комнаты. Всё его естество протестует против того чтобы уйти прочь от течного омеги. Сделать это кажется невозможным, ведь его истинный с готовностью начинает выполнять сухой приказ. Сейчас на него хочется смотреть. Хочется видеть, как он снимает одежду, как краснеет под его пристальным взглядом, хочется узнать, что он сделает, полностью раздевшись… Остатков самообладания хватает на то, чтобы выйти-таки из комнаты. Руки дрожат, но всё же он разводит в стакане треклятый порошок. Это продлит течку. Это обезопасит их от последствий. Нужно, чтобы омега выпил это. Так будет правильно. Наруто приходит к нему сам. Он обнажен, полон желания и жаждет прикосновений. Но обнять себя альфа не позволяет. Приказывает замереть, отдаёт «лекарство», требует выпить и только после того, как стакан пустеет, сам прикасается к омеге. Берет его за руку, отводит в комнату, толкает на кровать. Избавиться от штанов и белья настоящее блаженство. Омега смотрит на него затаив дыхание. Его взгляд задерживается на стоящем колом члене, он инстинктивно широко раздвигает ноги. Прекрасно. Пусть будет так. Омега восхищенно стонет, выгибается в спине, запрокидывает голову назад. Течка делает его более податливым. Даже не нужно растягивать, член и так входит в него практически без труда. – Саске… Тихий стон подстегивает к действию. Первый толчок выходит резким и каким-то неуклюжим. Всхлип. Это оскорбляет. Он будет стонать. Он будет просить еще. Вскрик. Да, хорошо. Так хорошо. Теперь надо лишь быстро двигаться и не останавливаться. Ни за что не останавливаться. Ведь в этом теперь весь смысл его жизни.***
Течка сделала омегу совсем раскованным. Он не стесняется к нему прикасаться, даже осмеливается его поцеловать, но ответа не получает и за поцелуями больше не тянется, но целует с удовольствием. Просто так, куда придётся. Он даже соглашается сделать всё сам, хоть и явно видно, что ему нравится совсем по-другому. Но омега не отказывает. Осторожно насаживается на пульсирующий член, начинает старательно двигаться. Ему явно тяжело, но он не останавливается. Всхлипывает, но требованию двигаться быстрее подчиняется. Наруто заслуживает ласки, заслуживает поощрительного поцелуя, но Саске упрямо сдерживает свои сиюминутные порывы. Он ограничивается лишь мимолётными прикосновениями и тем, что полностью подстраивается под омегу. Чутко прислушивается к его стонам, пытается избавить от боли, доставить больше удовольствия. Он не отказывается принести ему воды, соглашается отвести душ, жадно берет там пару раз, но всё же помогает искупаться. Омега обнимает его, утыкается носом в плечо, что-то неразборчиво бормочет, расслабляется. И он позволяет ему отдыхать. И даже заставляет что-то съесть. Им обоим нужны силы чтобы продолжать... Безумие заканчивается через шесть дней. Пара дней нужна на то, чтобы прийти в себя. Во всяком случае, Саске потребовалось именно столько. Омега всё еще восстанавливал силы. Он по большей мере спал, ненадолго просыпаясь по нескольку раз в день для того, чтобы поесть или принять душ. Он спал и сейчас. Выставил руки перед собой, едва касаясь груди альфы. Он то ли не дотянулся до него, то ли хотел его оттолкнуть. Омега не хмурился. Его лицо оставалось спокойным, расслабленным, но, смотря на него, Саске не сомневался, любовнику снится кошмар. Он всегда чутко улавливал чужие волнения и страхи. Это умение помогло ему быстро подняться по карьерной лестнице. Оно вообще всегда ему помогало. – Тебе хватит кошмаров наяву, – пробормотал Саске, резко затягивая блондина на себя. Омега фыркнул, но не проснулся. Что ж неплохо. Ему ведь нравится обниматься, пусть обнимает. И спит. Спокойно спит. Это единственное, что он сейчас может ему позволить. Омега вдыхает, едва ощутимо расслабляется. Теснее прижимается к нему, обнимает и совсем затихает. Спит долго, около шести часов, но Саске это совсем не тревожит. Он не спешит вставать и куда-то идти. У него еще есть время побыть с омегой.***
Не нужно было его забирать. Не нужно! Сейчас бы он невольно не искал повода остаться здесь подольше. Да что там! Не встреть он омегу, ни за что бы сюда не приехал! Но омега уже здесь. Он по-прежнему подолгу спит, но уже потихоньку встаёт, старается всё время быть рядом. Накричать на него, приказать не путаться под ногами всё еще не составляет особого труда. И после этого его совсем не мучает совесть. Значит, всё не так плохо как кажется. Он еще не безнадёжен. Главное – уйти отсюда. Собрать вещи особого труда не составляет. Саске делает это в то время, как омега спит. Оставшиеся медикаменты помещаются в две большие дорожные сумки. Он начал вывозить их около полугода назад. Не хотел, чтобы в доме брата хранилась такая «грязь». Потом перестал здесь бывать и только сейчас появилась возможность закончить начатое. Теперь в шкафах оставалась только аптечка первой помощи, упаковка «элитной» дряни и еще всякая безвредная мелочь, которая обязательно должна быть в каждом доме. Замена замка потребовала несколько дней. Похвастаться тем, что он всё всегда делает сам, альфа не мог. Он привык нанимать нужного человека для исполнения какой-то домашней работы. Сейчас же это было совершенно невозможно. Приходилось всё делать самому. Омега всё это время с любопытством за ним наблюдал. Ему явно хотелось что-то сказать, скорее всего, дать какой-то нелепый совет, но он всеми силами себя сдерживал. Саске искренне этому радовался. Заставить блондина держаться от себя подальше, он как ни старался, не смог. Не смог заставить себя бояться. Омега как будто понятия не имел, что такое страх и каково это, испытывать его. Когда он жаждал прикосновений и объятий, а хотел он этого подозрительно часто, блондин даже забывал о том, что обижен. – Саске, – то, что омега ничего не комментировал и не делал замечаний, вовсе не значило, что он молчал, – погода замечательная. Давай погуляем! – Нет, – отрезать коротко и закончить, наконец, возиться с этим несчастным замком. – Можно мне выйти на улицу? – холодный тон и резкий ответ блондина нисколько не смутили. – Нет. Потом его еще в дом не затащишь. Лишняя головная боль ему не нужна. Саске попробовал закрыть и открыть дверь. Замок работал исправно. Сделано всё было далеко не изящно, зато всё прекрасно работало. Альфа критично осмотрел свою работу, тихо вздохнул и принялся за косметический ремонт. В этом доме всё должно быть симпатичным и аккуратным. Так хотел брат… – Саске, – омега не унимался. – Можно тебе помочь? – Нет. – А что мне можно? – Помолчать. Все их разговоры неизменно заканчивались так. После этого омега на пару часов затихал, недовольно дулся и, порой, даже не смотрел в его сторону. Саске такое положение вещей больше, чем устраивало.***
– Ты можешь выходить на улицу, – сухо говорил Саске еще несколько дней спустя, – но соваться за сосновый лес не советую. Убьют. Омега сидел на табурете неподвижно, ровно выпрямив спину. Он напряженно смотрел куда-то в сторону. Его взгляд невозможно было перехватить. Оттого понять, что у него на уме было очень трудно. – В этом доме для тебя ограничений нет, – спокойно продолжал альфа. – Но если что-то заклеено или заперто на ключ, оно тебе ненужно. Омега машинально кивнул. За всё время, что они провели вместе, он так и не задал главных вопросов. Собирался сделать это теперь? Нелепо. Сейчас его никто слушать не будет. Момент упущен. Он сожалеет? Корит себя? Трудно его понять, когда он сидит немым памятником самому себе. Почему он молчит? Обычно ведь не заткнуть… – Уходишь, – наконец, прервал молчание омега. Его голос звучал потрясающе ровно. Так он еще не говорил. И улыбка, тронувшая бледные губы, показалась Саске странной. Неестественной. – Конечно, – пробормотал он, отвечая, скорее своим мыслям, чем пытаясь сказать что-то внятное. – Но… – омега тряхнул головой и всё же посмотрел ему в глаза. – Ты оставишь меня так? Даже не свяжешь? – В этом нет нужды, – хмыкнул Саске, искренне досадуя на то, что даже встретившись с омегой взглядом, он не смог понять ни его мыслей, ни, что гораздо удивительнее, его чувств. А ведь казалось, он совершенно не умеет владеть собой… – Попытаешься сбежать – умрешь. Омега снова кивнул, но ничего не сказал. Саске это больше, чем устраивало. Он сказал всё, что хотел. На этом разговор можно и закончить. Альфа встал из-за стола. Они только что позавтракали. Вернее, позавтракал Саске, омега всё еще ковырялся в своей тарелке с рисом. «Серьёзный» разговор заставил его забыть о завтраке и теперь, когда уже всё было сказано, он вновь машинально потянулся к недоеденному рису. Сейчас он едва ли отдавал себе отчет в том, что делал. Альфа криво усмехнулся. Пусть думает подольше. Он как раз уйдёт… – Саске! Не успел. Омега одумался на минуту раньше. Можно было бы его проигнорировать и просто уйти, но блондин вихрем вылетел из кухни и остановил его на пороге дома, крепко сжав в объятиях. – Саске, – на выдохе повторил он, упираясь лбом в чужое плечо. Сейчас начнётся. Будет умолять остаться, упрашивать одуматься. Сейчас он будет говорить о правильных вещах, начнёт объяснять, что хорошо, что плохо, где он грубо ошибается и что на самом деле нужно делать. Поздно. Теперь уже поздно. Оттолкнуть от себя омегу как всегда не составляет труда. Встречаться с ним взглядом совершенно не хочется, но, увы, сейчас избежать этого совершенно невозможно. В небесно-синих глаза отражается неуместная сейчас грусть. – Береги себя, – на выдохе шепчет омега, окончательно и бесповоротно оставляя за собой последнее слово. Теперь остаётся лишь уйти. Негромко хлопнуть дверью и исчезнуть.