Маленький человек в большом замке

На той стороне улицы, на киоске с газетами и с прочей маггловской ерундой, алым, в черном прямоугольнике, горели четыре цифры: местное время. Минерва Макгонагалл ещё раз сверилась с картой, спрятала в карман ключ-портал, открывший проход между мирами, достала карманные часы и невозмутимо перевела стрелки. Ключ-портал, белый каучуковый мячик с алыми разводами, сонно источал магию где-то под тканью. Совсем близко, сыпя нецензурной бранью, прошла группа рабочих. Люди и не вполне люди: Минерва, к удивлению своему, успела заметить торчащие из-под кепок кошачьи уши. А также пушистые кошачьи хвосты, нервно рассекающие воздух в такт репликам. Маты работяг отдалялись, звуча уже каким-то бессвязным бормотанием и гулом. Минерва поджала губы: магии нелюди не источали. Что полностью исключало малейший шанс, что перед ней анимаги. Мимо проносились маггловские машины: цветные легковушки и груженные чем-то тяжёлым синие фуры. На остановке переминались с ноги на ногу стайка детей и их мать, высокая, худая, кудрявая блондинка. Минерва Макгонагалл ещё рассеянно отметила про себя этот очень странный цвет волос детей: трёхцветные буйные пряди вперемешку. Рыжие, белые и черные кудряшки лохматым ворохом топорщились во все стороны, а их незамысловато и как-то слишком логично венчали вполне кошачьи ушки. Живые, чуткие и находящиеся в бесконечном движении. Хвостатые дети с любопытством таращились по сторонам, окружив свою бесхвостую мать и без умолку болтая. Что удивительно, мать их выглядела как обыкновенная молодая маггла. Ещё раз сверившись с картой, Минерва Макгонагалл спрятала её под мантию и поспешила прочь, мимо магазинов с яркими русскими надписями, мимо пирамидальных тополей и сквера, мимо лавочек, мимо кустов боярышника, мимо спешащих по своим делам людей. Ослепительно-голубое небо, казалось, звенело от чистоты. Линии электропередач и голубиные стаи в ней будили что-то трудноопределимое, что-то из ранней юности. Пахло пылью, нагретой солнцем брусчаткой, горячим асфальтом и выхлопными газами. Спасаясь от вони маггловских автомобилей, Минерва брезгливо прикрыла нос кружевным платком и в общем людском потоке, по зебре, поплыла через дорогу. Мимо, прижимая к груди какие-то папки с бумагами, пронесся, размахивая пушистым хвостом и прижав свои кошачие уши к затылку, какой-то носатый парнишка. Дряхлая старуха в буром платке и с тяжёлой клюкой, ковыляла где-то справа по зебре, опираясь на руку такого же дряхлого старика. Спутник въедливо изучал каждого встречного своими нечеловеческими оранжевыми глазами, облезлые кошачьи уши его раздраженно дергались от резких звуков, а совершенно седой, короткий хвост неторопливо мёл воздух позади, изредка замирая. Проходя мимо, старик одарил Макгонагалл подозрительным взглядом и недоверчиво принюхался. — Вась, чего ты? — проскрежетала старуха, ворочая головой и пытаясь найти источник недовольства её хвостатого кавалера. — Ничего, Машенька, машин много. Воняет очень, — узловатая старческая ладонь бережно опустилась на плечо старухи, поверх её теплых шалей, бережно разглаживая складки и отряхивая несуществующие пылинки. Старческие, узловатые пальцы украшали самые настоящие, крепкие когти. Мягкие, чуть дребезжащие интонации старика звучали устало, но как-то очень по-кошачьи, певуче, — никак не привыкну. Ты почему лекарства, которые доктор наказал пить, опять забыла? Старушка ахнула и ошалело воззрилась на старика: — Забыла! Тьфу ты, опять забыла. Голова дурная, ничего не держит. Да ты бы хоть напомнил, Вась! — Ох, горе ты моё. Забыла. Ты у меня как маленькая, Маш. Всё напоминать надо, — почти с нежностью сокрушенно покачал головой старик, ласково улыбаясь своей спутнице и линованному асфальту под ногами, — а помнишь как я жениха твоего измордовал? Разуться, змеюка такая, боялся при мне. — Бесстыдник, чего вспомнил, — утирая глаза и хихикая, тряхнула голова его спутница, — в ботинок трудовому элементу нассал — и рад, непутёвый. Так сколько лет-то прошло? Давно это было. — А как по мне — так будто бы и вчера, — легкомысленно отмахнулся дед, самодовольно ухмыляясь. Его пушистый кошачий хвост гордо встал по стойке смирно. А жёлтые радужки пересекли, стремительно сокращаясь, острые, вертикальные зрачки. — Вчера, вчера… Непутёвый ты, Вась, — сокрушенно качая головой вздохнула старушка, — человеком стал, да ума не нажил… — Не заводись, Машенька, плохой человек этот твой Федя был. Только в дом шасть — а уже по углам глядит. — Придумаешь тоже — глядит. Что ему, и глядеть нельзя? Глаза ж на месте. — Пнул он меня, Маша. Тварь я дрожащая или право имею? Да не будь я котячьей тушкой тогда, накостылял бы ему по первое число, чтоб пороги не оббивал. Женишок. А ты говоришь… Минерва Макгонагалл поспешила обогнать странную парочку. Вместе с людским потоком её вынесло на ту сторону дороги. Асфальт под ногами сменился серым, грязным песком и утрамбованной землёй. У газетного киоска Минерва Магконагалл краем глаза успела заметить человека в синей форме. Макгонагалл ещё раз оглянулась: ассортимент товаров газетного киоска задумчиво созерцал самый настоящий русский полисмен. С его погон золотисто сияли капитанские звёздочки. Макгонагалл опустила глаза ниже и наткнулась на лишнюю деталь: длинный, гибкий и совершенно черный кошачий хвост. Сняв фуражку, блюститель законности рассеянно повел своими острыми кошачьими ушами, почесал коротко стриженный затылок и так же рассеянно водрузил фуражку на место. После чего заглянул в окошко ларька и спросил что-то, стуча когтистым пальцем по витрине и помахивая из стороны в сторону своим длинным, беспрестанно извивающимся, чернильно-черным хвостом. Макгонагалл непонимающе стиснула зубы и свернула в узкий проулок между домами. Полисмен магии не источал. Совсем. И при этом человеком совершенно точно не являлся. Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, конечно, предупреждал её, что мир, в котором оказался волею случая Гарри Поттер — нечто совершенно невообразимое. Но чтобы настолько… Люди разбредались кто куда, по обе стороны грунтовой дороги громоздились низкие одноэтажные дома, пестрели разными цветами яркие заборы и калитки, повсюду, по обочинам, буйно цвели неведомые русские травы, повсюду терпко и душно благоухали какие-то рыжие и жёлтые цветы. Откуда-то из дворов ощутимо несло нагретым коровьим навозом и сеном. Запах горячего песка, металла, жженой древесины и свежескошенной травы наполняли ноздри и будили смутные воспоминания. Макгонагалл неторопливо шагала по узкой улочке, оглядываясь и рассеянно удивляясь: здесь не было кошек. Совсем. Ни одной кошки, что совершенно не вязалось с тем, как представляла себе госпожа профессор русский город в общем и район, застроенный частными домами, в частности. Где-то в зелёной тени почти нависших над дорогой ветвей зрели-наливались зелёные яблоки. Стайки детей носились в пыли с радостными воплями, а где-то во дворах брехали собаки. Кто мог посметь забрать Гарри Поттера с порога Дурслей, Макгонагалл не представляла, честно говоря, но место, в котором этот человек жил, не казалось ни опасным, ни враждебным. Макгонагалл ещё раз достала карту, сверилась с ней и, свернув влево, поравнялась с темно-зелёным, дощатым забором. На стук в калитку немедленно отозвался изнутри звонкий собачий лай. — Муха, сидеть! Сидеть, я сказал, — цыкнул нелюбезно густой мужской бас из-за забора. Где-то совсем близко забренчала цепь, — хорошая девочка. Макгонагалл подняла глаза, моргая и с изумлением разглядывая свисающие отовсюду буйные космы винограда и ветви слив с незрелыми плодами, тянущие свои руки к небу и во все стороны сразу. В частности — за забор. — Кто? — в негромко, басовитом голосе чувствовались напряженное внимание и плохо завуалированная угроза, — счётчиков нет, плачу́ по среднему. — Господин Иванов, нам необходимо обсудить несколько вопросов. Я по поводу вашего сына. — Сына, — повторил как эхо голос и с любопытством переспросил, — сына, говорите? А документы у вас есть? Мы в своей стране законы знаем. — Я — декан факультета Гриффиндор, вы разве не получали писем? — Макгонагалл раздраженно повела подбородком и процедила убийственно вежливо, воинственно сияя глазами и нервно сжимая древко палочки в кармане мантии, — позвольте, вы действительно полагаете, что общаться через забор на подобные темы — хорошая идея, мистер Иванов? Калитка распахнулась. И из тенистого сумрака, пахнущего виноградной листвой, подцепив когтистыми пальцами подтяжки и похабно ухмыляясь всей своей квадратной, ехидной физиономией, выплыл кряжистый, но очень крепкий тип. Он едва доставал Минерве Макгонагалл до плеча своей стриженой пегой макушкой, но держался с вальяжным достоинством провинциального артиста. Абсолютно кошачьи, косматые уши незнакомца непрестанно двигались, хищно ловя любые шорохи, а яркие голубые глазищи с вертикальными зрачками шарили по сухой профессорской фигуре самым недопустимо циничным образом. Голубая рубашка прилично разошлась на груди. И в просвете этом равнодушно поблескивал простой металлический крест. — Мистер Иванов, — глаза гриффиндорского декана заметались с креста на вертикальные зрачки и обратно, — прошу простить мою бестактность, но вы… — М? — Вы не похожи на человека. Я полагала, вы -- маггл. И... — Я и не человек. Я кот, — невозмутимо сообщил мужчина, откидывая голову назад и щурясь на солнце, — был котом. — Вас обратили? — Можно сказать и так. Вас разве не предупредили? Нас таких полно, вообще-то... — Нас..? — Видите ли, мне в тот момент не исполнилось и девяти месяцев. Мимо Земли пролетела комета, излучающая неизвестный науке тип энергии. Всё без исключения коты и кошки, все — в одночасье стали людьми. Такие дела. Я не шучу. — Это невозможно, — судя по лицу Макгонагалл, ей стало дурно. Мужчина равнодушно пожал плечами: — Феномен. Неизвестная науке хрень из неведомой дали просто изменила нас, наделив способностью говорить, мыслить и передвигаться вертикально. Я так понимаю, вы хотите видеть моего воспитанника? Входите. — Другими словами, вы — кот? — уточнила Макгонагалл проникая во двор и наблюдая, как странный тип, помахивая пегим пепельно-серым пушистым хвостом, запирает калитку и прячет в карман связку ключей, — это действительно необычно. Как ваше общество принимало таких как вы? — Относительно мирно, мы же шикарны, — пожал плечами человек и, ухмыляясь, подмигнул Макгонагалл мерцающим в полумраке голубым глазом, — нет, сами коты, конечно, разделились. Одна треть хотела получить образование, пойти работать, заниматься политикой. По телеку говорят, вон, в США, в предвыборной гонке вот-вот победит наш собрат. Не, ну это будет та ещё хохма — первый кот-республиканец в Белом Доме. Ради такого шоу не грех и двадцать четвертый канал сутками гонять. — Постойте, но… хотите сказать, что бывший кот хочет быть президентом? — лицо Макгонагалл вытянулось, — кот-президент? Это же… О, простите мою бестактность… я не имела ввиду, что ваша раса не способна… — Какие обиды? Я, как бы, это, сам считаю такие закидоны блажью. Политика, — фыркнул человек, презрительно шевеля своими кошачьими ушами, — не моё. Хотя, в Англии, вон, премьер — манул. И всем всё вроде за первый сорт. Правда, забывается временами старикан. Может за руку тяпнуть, если перед лицом неправильно махнуть. Да и еле ползает, зараза. Не заседания, а брачные игры ленивцев, о них ещё только слепоглухонемой не пошутил, наверное… Гарри, выходи! Из школы твоей приехали! — Иду, бать! — прокричал из глубин сливового сада звонкий мальчишеский голос. — Вот… Разделились мы, значит, — необычный русский отец Поттера провел Макгонагалл мимо заливающейся лаем и рвущейся с цепи овчарки, — треть захотела учиться и работать, а две трети потребовали, чтобы в конституции закрепили священное право каждого кота быть котом. Ну и всякое. Чтобы в жилье обязательно прописаться, семья чтобы кормила. Права чтобы защищались, выплаты от государства ежемесячно. И прочее в таком духе. — Надеюсь, вам не покажется мой вопрос праздным любопытством, но чей это дом и сад? — поинтересовалась Минерва Магконагалл. И перед ней самым галантнейшим образом, помахивая хвостом и загадочно улыбаясь, распахнули дверь, — я в некотором образе заинтересована… — Мой. Мой дом и мой сад, — спокойно сообщил мистер кот, разуваясь и предлагая озадаченной Макгонагалл пару пушистых сиреневых тапочек, — государственная программа. Кот, усыновляющий человека, в кратчайшие сроки получал дом, землю и ежемесячные выплаты на поддержание штанов, так сказать. Как я могу вас называть? — Минерва Макгона… — Минерва, — в мягком, басовитом голосе бывшего кота зазвучали урчащие нотки, а тёмные зрачки расширились, почти полностью поглощая голубую радужку, — будем знакомы. Валентин.

***

Гарри развалился в кроне дерева, удобно свесив конечности и лениво наблюдая за тем, как отец что-то тихо вещает пунцовой Макгонагалл на веранде, подливая в чашку чая. Он мог бы услышать то, о чём они говорят, даже несмотря на внушительное расстояние, но даже частично превращаться было лень. Гарри качнул ногой в воздухе и зубасто зевнул. В памяти всплыли лёгкие и ненавязчивые акварели из книжки детского писателя. Тогда ещё, кажется, Гарри ужасно мучил тот факт, что он совершенно не похож на отца, а уши его — самые обычные, неинтересные человечьи уши, даже без кисточек. Неясные детские мечты и тоска по невозможному сплелись однажды с магией маленького волшебника. И просияли особенно ярко. И случилось необычайное — маленький Гарри Поттер в тот же миг стихийно, совершенно бессознательно, превратился в маленький шерстяной комок, хвостатый, усатый и тонко пищащий. Когда это произошло впервые, Гарри не смог бы сказать точно, но отчётливо помнил ошалелые глаза отца и со звоном рассыпающуюся на осколки-брызги кружку, саданувшую о бетонные ступени. Так и появилась у Ивановых — у отца и сына — очередная тайна от всех сразу. Отец объяснил Гарри в тот же вечер самые разные вещи: и, что он, Гарри, умыкнут с какого-то порога вместе с корзиной и с запиской, и что уже очень давно никто в целом свете не видел настоящего четырёхлапого кота, и что люди так уметь не должны, и что это всё чудо чудом, но точно что-то да должно значить. И сегодня Гарри взаправду, воочию убедился, что он действительно не один такой. Чопорная профессор из английской школы тоже умела надевать кошачью шкурку. Правда, делала это как-то неестественно, при помощи палочки. Гарри наблюдал и не спешил открывать карты: кто его знает, может, лёгкость, с которой он, Гарри, обращается котом, — это что-то ненормальное даже для магов? К тому же из разговоров взрослых он сумел уловить главное: где-то далеко у него есть целая куча врагов. И этой куче врагов точно не стоит знать про его сомнительные особенности.