Космический воин любви

Последние лучи заката мягко освещали песок, деревья и виднеющуюся вдалеке белую виллу. Солнце опустилось за горизонт, но он всё ещё пылал ярким оранжевым светом, озаряя пространство. Море казалось бескрайним, небо — невероятно высоким, и хотелось вечно созерцать эту красоту, чувствовать её всем сердцем и предаваться мечтам о любви, свободе и счастье. Но мечты эфемерны, а реальность жестока. Всего несколько дней назад, трясясь по просторам космоса в убогом ржавом корыте, мы радовались, что отделались от мерзкого работорговца и не попали в шахты. Мы верили в лучшее и надеялись оказаться на курорте, а оказались в тюрьме. В этом чудесном уголке неизвестной галактики нас заставляли вставать по расписанию, жестоко муштровали и кормили всякой хренью. После такой кормёжки очередь в уборную не иссякала порой по несколько часов, и не каждому удавалось донести свой понос до вожделенного унитаза. Клизма, горшок и чудовищный обряд инициации не прошли для меня бесследно — я чувствовал себя поруганным, униженным, опозоренным. Меня будто лицом в говно окунули и ещё сверху обосрали, но уже тогда я знал, что это не сойдёт им с рук. Наступит момент, когда я всем отомщу и сбегу отсюда, прихватив то, что должно принадлежать мне по праву. А если повезёт, то ещё и обкраду этих проклятых рабовладельцев — у дочерей Кассия небось столько дорогих побрякушек, что хватит на безбедную жизнь. Хоть какая-то компенсация за наши мучения! Эти мысли грели мне душу, и даже после пережитого кошмара я находил силы поддерживать своих друзей, которые очень тяжело перенесли изуверский ритуал и долго приходили в себя. Временами я опасался, что они тронутся головой, искренне беспокоился за них, в особенности за Афия и за свои шансы ему впердолить. Терпеть было невмоготу, но я понимал, что вряд ли его очко сейчас пригодно для ебли. Сам я, хоть и быстро встал на ноги и даже почти не ходил враскоряку, всё равно пока ещё чувствовал некоторый дискомфорт в анусе. А вчера вообще сожрал какую-то дрянь в нашей гладиаторской столовке и весь вечер провёл на толчке. Кажется, ещё никогда в жизни я так не дристал — говно пёрло из меня, лилось, плескало струями, разбиваясь о стенки унитаза. Стоило только поднять зад, как приходилось вновь садиться на толчок, и всё повторялось по кругу. Афий с Орвоном дождались меня возле туалета и довели до комнаты, за что я был безмерно благодарен — этот адский понос настолько меня вымотал, что сам бы я точно не дошёл. Рухнул бы посреди коридора, рискуя навалить жидкую зловонную кучу прямо под себя. Хорошо хоть сегодня Граут отдохнуть позволил, а не погнал с утра на тренировку. Как же меня достало всё это дерьмо! Продрыхнув весь день, к вечеру я решил пойти прогуляться, тем более что вечер выдался великолепный. Догорал закат, в чистом небе показались первые звёзды, а воздух наполнился приятной прохладой и свежестью. Я шатался по опустевшей территории в мыслях о том, что делать дальше, ведь ночью произошло нечто из ряда вон выходящее. Афий поцеловал меня! Казалось бы, ничего не предвещало — он гнал какую-то пургу про доверие и просил его не осуждать. А потом всего одно касание губ — сладкое, чувственное, волнующее, и окружающее пространство вспыхнуло россыпью мерцающих искр. У меня разом отшибло способность мыслить, а щёки горели так, словно меня ткнули лицом в раскалённую сковородку. Я был ошеломлён, потрясён до глубины души, и вместо того, чтобы использовать шанс и утолить свою звериную похоть, я впал в ступор и мычал себе под нос бессвязную ахинею. Пылающий жаром стояк болезненно пульсировал, каждая клетка моего тела желала только одного, но я растерялся и не смог сделать решающий шаг, перейти эту хрупкую грань, что отделяла меня от осуществления мечты. Афий быстро слинял — может, смутился и сам испугался того, что натворил, или тоже не сумел переступить черту. Как бы там ни было, я остался наедине с собой и сразу прибегнул к помощи правой руки, иначе бы мой член разнесло по кускам. В итоге меня совсем разморило, и я сам не заметил, как заснул глубоким сном без сновидений. И вот теперь, слоняясь по окрестностям, я вспоминал всё, что произошло ночью и корил себя за тупость и нерешительность. Я упустил такую прекрасную возможность, а ведь мог бы… мог бросить Афия на кровать и взять его — грубо, грязно, извращённо. Отыметь везде, в каждую дырку, заставить его плакать, стонать, кричать от наслаждения. Измазать его спермой с головы до ног, тем самым обозначив, что он мой, только мой и ничей больше. Я мог пердолить его всю ночь, затрахать до полусмерти, воплотить в жизнь самые развратные фантазии. Мог бы… Всё было в моих руках, но ускользнуло, как песок сквозь пальцы. Кто знает, может быть, это и к лучшему — слишком рано кидаться в океан страстей, слишком мало мы знакомы и в слишком поганую переделку вляпались. Да и не бывает так, чтобы шанс выпадал всего раз в жизни — обязательно представится ещё один, мне бы только набраться смелости и не тупить. Длинные ряды цветущих кустов надёжно скрывали меня от посторонних глаз, но и без них меня вряд ли бы кто-то заметил — вокруг не было ни души. Мысли об Афии ни на секунду не покидали мой разум, а непристойные картины ярко вспыхивали в сознании, приобретая всё более живые оттенки. Внутри всё кипело от возбуждения, перед глазами плыло — казалось, что сперма бьёт в голову и плавит мозги. Не в состоянии выносить эту пытку, я сплюнул на ладонь, зажал член в кулак и начал натирать. Всё-таки хорошо, что нам запретили носить трусы — когда нужно срочно отдрочить, их отсутствие существенно облегчает задачу. Энергично работая кулаком, я в красках представлял сцену нашей близости, и мне было плевать, что кто-то может услышать мои недвусмысленные вздохи. Движения руки становились всё быстрее, интенсивнее, я чувствовал, что близок к развязке, и она настала — оргазм ознаменовался взметнувшимися перед глазами искрами и моим диким воплем. — А-а-а-а-а! Мощный фонтан спермы вырвался наружу, забрызгал листья кустарника и землю вокруг. Покачнувшись, я взялся за ветку, но она прогнулась под моей рукой и я с треском завалился прямо в кусты. Вставать не спешил — сладкая истома окутала всё моё тело, и я наслаждался этими невероятными ощущениями, желая растянуть их как можно дольше. Но ничто не вечно — вибрация наушника в кармане и писклявый голосок Тори, прорезавшийся сквозь шум помех, напрочь обломали мне весь кайф: — Рикс, приём! Приём! Как слышно? Меня передёрнуло от злости, как от удара током. Захотелось обхамить эту курицу и послать её куда подальше, но каким-то чудом мне всё же удалось овладеть собой. Я вставил себе наушник и зашипел, пытаясь изобразить помехи. — Ф-ф-ш-ш-ш-ш… — Рикс, приём! Ты меня слышишь? — Нет, совсем не слышу, — ответил я, не подумав. — Вообще всё глухо. — Рикс, мне помощь нужна, меня в публичный дом забрали! — Э-э-э… в смысле? — Сеть публичных домов Публия… Он в нашем городе уже несколько борделей открыл! — Так он их по всей галактике открывает! — с энтузиазмом подхватил я. — Радоваться надо, хорошая работа на дороге не валяется! Говорят, там можно успешную карьеру сделать. Станешь лучшей шлюхой и женщиной-вамп, голубые корсеты с подвязками носить будешь. Хотя… тебе это не грозит. — Вот это твой ответ, да? — в голосе Тори послышались истерические нотки. — Ты просто ничтожество! — А чем тебе плохо-то? У Публия лучшая сеть борделей, он профессионал своего дела! Заодно за Дареей присмотришь, я как раз её недавно туда же и сдал. — Как? Ты… да ты… — А чего такого? Публий сам к нам домой приходил, забрать её хотел, а я же не дурак — такой шанс просрать. Там и сытая будет, и одетая, и делу обучат. А какие перспективы! Может даже замуж выйдет за богатого клиента, главное, хорошо работать. — Не верю, что ты мог так поступить, Рикс, — Тори вздохнула, её заунывный голос был полон разочарования. — Бедные твои родители… на сестру плевать, так хоть бы о них подумал! — Так я и подумал! Я помог им, лишний рот на казённые харчи сплавил! Теперь они могут есть не только кашу, и для Дареи так лучше. Публий сам сказал, что её ждёт шикарное будущее! Правда, мама меня чуть не угрохала, когда узнала… Я невольно содрогнулся, вспоминая, как мне прилетело сковородкой в лоб и толпу соседей, которые сбежались на мамины крики, думая, что её убивают. Как потом мама плакала и крыла меня последними словами, но в итоге поняла, что я всё сделал правильно и так будет лучше для всех. А вот с отцом проблем не возникло — пропажу Дареи он даже не заметил. — Бедная Агнесса… бедный твой отец, бедная Дарея! — сокрушалась Тори, хлюпая носом. — Какой же ты негодяй, Рикс… а ведь ты мне нравился. Я думала… думала… — Кстати, можешь меня поздравить, — я поспешил сменить тему — её завывания мне порядком надоели. — У меня парень появился! — А… что? — Хуй в кожаном пальто! — злобно передразнил я. — Влюбился, чего непонятного? Такого парня встретил, увидишь — закачаешься! У нас с ним всё хорошо, я пердолю его круглыми сутками во все дыры! Воцарилось молчание. Где-то минуту я почёсывал яйца, ожидая, когда куриные мозги Тори переварят новость. Не дождавшись ответа, я решил продолжить рассказ о своих будущих постельных подвигах, но не успел и рот открыть — Тори вдруг завизжала так, что я чуть не оглох. — Ты что, шутишь?! Ты же собирался на мне жениться! — Ничего я не собирался! — теперь уже я заорал во всю глотку. — Это мама хотела меня женить, и тебе не терпелось замуж выскочить! Вы с моей мамой только и делали, что на меня наседали, и знаешь, что?! — Уже не важно… — Нет, чёрт побери, важно! Я даже рад, что меня с праздника похитили и на рынок рабов увезли, иначе бы я не встретил любовь всей своей жизни! — Так ты бросаешь меня из-за… парня?! — А до тебя ещё не допёрло, что ли? Вместо того, чтобы ныть, лучше бы порадовалась моему счастью! Мой парень от меня без ума, я пердолю его днями и ночами, представляешь? — Мог бы и не говорить мне всего этого, — Тори совсем поникла, даже носом хлюпать перестала. — Хоть бы о матери подумал, что с ней будет, когда она узнает? — Ей придётся смириться, потому что я не отступлюсь! — выкрикнул я и со всей силы топнул ногой. — А ты там при случае маме моей брошку верни — пусть в ломбард сдаст, хоть какие-то деньги выручит. И не доставай меня больше, заманала уже! Я резко вскочил и вылез из кустов, попутно сломав ещё несколько веток. Тори что-то верещала на другом конце провода, но слушать этот бред не входило в мои планы — я бросил наушник на землю и принялся дубасить его ботинком, выплёскивая всю свою ярость. Вскоре связь пропала, но я, как ошалелый, долбил наушник до тех пор, пока он не стал напоминать кусочек фольги, по которому проехался асфальтоукладчик. Наконец я вздохнул с облегчением. От сердца отлегло, злость схлынула, оставив после себя кристальную ясность мыслей. Всё кончено, с меня хватит! Теперь я решаю сам за себя и буду любить кого хочу, а мама пусть бесится, сколько душе угодно. Отец поймёт… наверное, поймёт — ему по большому счёту вообще насрать. Чувство необъяснимой радости и взлетевшее до небес настроение пробуждали во мне желание активно действовать, идти навстречу мечте и брать от жизни всё. Давно я не ощущал такого мощного прилива энергии, такого невообразимого душевного подъёма. Я был готов к свершениям, великим делам, да я бы хоть горы одной рукой скрутил и планету вверх дном перевернул! Ноги сами понесли меня в сторону казармы — я точно знал, где найти Афия. Сегодня он дежурит по уборной и наверняка до сих пор моет толчки. Заниматься этим в течение дня у него попросту не было возможности, ведь Граут проводит тренировки допоздна и раньше времени никого не отпускает. Я шёл, полный решимости заполучить то, о чём грезил днями и ночами, к чему так страстно, так отчаянно стремился. Предвкушение скорой встречи туманило рассудок, а нарастающее возбуждение только подхлёстывало мой пыл. Хватит терпеть! Пришло время брать инициативу в свои руки, а то ишь какой Афий хитрый — поцеловал меня, типа в знак благодарности. Не-ет, так не бывает! Благодарность он будет выражать по-другому, и сегодня я наконец-то получу своё. Я просто возьму его без лишних слов, и дело с концом. Ворвавшись в казарму, я взлетел по лестнице на второй этаж и быстро пересёк длинный коридор. Очередь в туалет слегка озадачила, но я не растерялся — задрав низ своего хитона, я заткнул жопу пальцем и стал упрямо пробиваться сквозь толпу. Со всех сторон послышались возмущённые возгласы, а один мужик в шлеме с хохолком встал спиной к двери, самоотверженно защищая проход в туалет. — Куда прёшь? Не видишь табличку? Уборка! — Да мне плевать, я сейчас дристану! — для большей убедительности я нагнулся и схватился за живот. — А ну, отойди! — И не подумаю, — издевательски усмехнулся мужик. — Все ждут, и ты подождёшь. — Ну как хочешь, сам напросился! — резко дернув за хохолок, я сорвал с мужика шлем и приложил его к заднице. — Сейчас в твой колпак насру и тебе на голову надену! На секунду мужик застыл с отвисшей челюстью, после чего сорвался с места и бросился на меня, но я отскочил в сторону и зашвырнул шлем подальше от двери. Хитрость сработала — мужик бросился его поднимать, и я, воспользовавшись моментом, быстро прошмыгнул в туалет. Запах говна меня ничуть не смутил, а вот странное внутреннее беспокойство мешало собраться с мыслями. Я схватил попавшуюся под руку швабру и подпёр ею дверь — всё-таки угрозу в лице взбесившегося мужика не стоило недооценивать. — Рикс? Как ты вошёл сюда? Негромкий голос за спиной прозвучал удивлённо и даже встревоженно, но был наполнен какой-то невыразимой душевной теплотой, которая загадочным образом будоражила моё сознание. Я вдруг понял, что не могу пошевелиться. Сердце билось часто и надрывно, отдаваясь пульсацией в ушах, разум заволокло туманом, но не было пути назад. Я сам себе перекрыл этот путь, я знал, на что шёл и чего хочу, но как я мог предвидеть, что в такой важный момент у меня окончательно сдадут нервы? — Рикс! Я обернулся. Афий стоял в двух шагах от меня и выглядел совершенно растерянным. Его беспокойный взгляд блуждал по моему лицу, глаза будто что-то искали в моих глазах, пытаясь прочесть скрытое. — Я психанул немного, — натужно хмыкнул я, как бы оправдываясь за своё неадекватное состояние. — Пришлось штурмовать туалет. Меня там чуть не убили! — Это я виноват, — Афий устало вздохнул, бросив на пол говняный ёршик. — Всё никак убраться не могу. — Да плевать, главное, что я прорвался! Я это… соскучился по тебе. Нервозность понемногу отступала, и я снова дышал полной грудью, чувствуя себя полным сил и уверенности. Вот он передо мной — вожделенный объект моей страсти, причина моих бессонных ночей и натёртой до мозолей руки. Это он лишил меня покоя, украл моё сердце, перевернул всю мою жизнь. И хватит мять яйца — пора брать его, брать и владеть безраздельно! — Я тоже очень скучал. И помню всё… всё, что сказал тебе ночью. Лёгкая улыбка коснулась губ Афия, заиграла искрами в глубине его тёмных глаз, и у меня душа ушла в пятки. А когда он приблизился ко мне почти вплотную и нежно провёл пальцами по моей щеке, все мысли разом выветрились из головы. От возбуждения трясло, член окаменел до такой степени, что им можно было пробивать металл, в паху разгорелось пламя. Я подался вперёд — ближе, как можно ближе, обхватил Афия за пояс и притянул к себе. — Ты сказал, что хочешь стать для меня чем-то большим, — учащённо дыша, я припал губами к его шее. — Ты должен понимать, что такие заявления могут иметь последствия. — Я хочу быть с тобой, — его голос звучал с придыханием и невероятно сладко. — Я готов к последствиям, потому что… — Замолчи… Не позволив договорить, я потеснил его назад и зажал в углу. Поначалу он растерялся, но уже через мгновение обнял меня — быстро, импульсивно, и наши губы слились в жарком поцелуе. Я сходил с ума от этой близости, от осознания того, что Афий со мной и полностью в моей власти — такой тёплый, нежный, податливый. Такой бесконечно желанный. Я вкушал его с упоением, чувствовал тепло его ладоней на своей спине, и мне хотелось, чтобы этот момент никогда не кончался. Афий прервал поцелуй, посмотрел на меня, будто ожидая чего-то, но мне было не до слов и признаний — я жаждал большего, намного большего. Искры страсти в его глазах ещё сильнее распалили мою похоть, и остатки самоконтроля полетели к чертям. Наши губы снова встретились, я с упрямой настойчивостью просунул язык в его рот. Запустил пальцы в волосы, а другой рукой полез к нему под тунику и ощупал его гладкую задницу. — Ух… Ты тоже без трусов! — За трусы высечь могут, — Афий выгнулся, подставляя шею. Я жадно впился в неё губами, засосал. Он вскрикнул, легонько оттолкнул меня — и вновь обжигающее касание губ, проникновение языка, и биение наших сердец сливается воедино. Вот так… всегда бы так — не отпускать, не разрывать объятий, вечно гореть в этом неистовом пламени… — О-о-о, какой же ты сладкий! — Рикс, подожди… — Не хочу ждать, — горячо прошептал я, продолжая ласкать его кожу под туникой. — С самого первого взгляда я мечтал тебе вперд… любить тебя вот так! — Скоро Граут придёт проверять работу, меня высекут, если не успею! — У тебя навязчивый страх быть высеченным. Меня это заводит! Я издал рык и захватил его губы своими, он ответил на поцелуй с глубокой нежностью и безудержной страстью. Мы вновь душили друг друга в объятиях — жёстких, даже болезненных, но на эту сладкую боль я бы не задумываясь променял полжизни. Афий тихо стонал под моим напором, его руки хаотично скользили по моей спине, а я целовал всё злее, агрессивнее, время от времени покусывая его губы. — Рикс, мне нужно закончить уборку, — он слегка отстранился, в глазах отразилась мольба. — Граут и так мной недоволен, а если увидит… — Зато я тобой доволен, — торопливо перебил я, вновь набрасываясь на него, как голодный зверь на добычу. — Меня влечёт к тебе, это превыше моих сил! — Рикс, пожалуйста, не сейчас. Афий был сам не свой — его руки подрагивали, тревога, сквозящая в его глазах, становилась всё отчётливее, но я словно с катушек слетел, и уже ничто не могло меня остановить. Я схватил его за локоть и резким движением развернул лицом к стене. Провёл ладонями от подмышек до бёдер, огладил аккуратный упругий зад, обтянутый тканью длинной туники. — Не кипиши, — я старался говорить спокойно, даже нежно, но не получалось. — Понимаю — не лучшее место, и уборка ждать не будет. Но дай побыть с тобой ещё немного… — Я тоже хочу этого, Рикс. Не отпускай меня… — Никогда не отпущу! — выпалил я со всей твёрдостью и решительностью, на которые только был способен. — Даже если ты захочешь от меня сбежать, я найду тебя на другом конце галактики и заберу силой! Не медля больше ни секунды, я вынул свой набухший член и всем телом навалился на Афия. Ткнулся головкой в его ягодицу, вдохнул аромат его волос, опустился к шее и оставил на ней влажную дорожку поцелуев. Задрав его тунику, я медленно провёл ладонью по внутренней стороне его бедра, добрался до члена. Афий напрягся под моими прикосновениями, запрокинул голову мне на плечо, и чувственный стон вырвался из его груди. — Нравится? Тебе нравится? — Рикс, не надо… Он остановил меня, быстро одёрнул тунику и обернулся. Виноватая улыбка мелькнула на его губах, во взгляде читалось сожаление. Мы оба понимали, что пора расходиться — из коридора доносились отборные ругательства, и кто-то очень настырно ломился в дверь. Неизвестно, сколько это продолжалось — охваченные страстью, мы не замечали ничего вокруг. — У меня есть план, — я поднял валявшийся неподалёку ёршик и вручил его Афию. — Я сейчас в столовку сбегаю, возьму нам поесть — наверняка там что-то осталось после ужина. А ты, как толчки отдраишь, приходи ко мне — посидим, пообщаемся, всё такое. — Я приду, — пылко произнёс Афий, глядя на меня с нежностью и едва скрываемым восхищением. — А как ты выйдешь отсюда? Они тебя не убьют? — Пусть только посмеют! — я гордо вздёрнул подбородок и расправил плечи, всем видом показывая, что меня ничем не напугать. — Я с ними разберусь в два счёта! — Хорошо, Рикс. Я приду. Он не хотел отпускать меня — я видел это в его глазах и чувствовал всем своим существом. Но одного слова было достаточно — я знал, что он придёт, я верил ему безоглядно. Стоило мне только открыть дверь и сделать шаг в коридор, как озверевшая толпа братьев по оружию ломанулась в туалет, расталкивая друг друга. Два каких-то громилы чуть не внесли меня обратно — чудом мне удалось вывернуться и протиснуться вперёд. Желающие справить нужду давили меня со всех сторон, галдели как на базаре; тут и там слышались звуки пердежа, но самое страшное было другое — прямо на меня, словно разъярённый бычара, надвигался тот самый мужик в шлеме с хохолком. С перепугу я чуть было все сфинктеры не расслабил, но мужик только злобно выругался и пихнул меня в бок. И тут я понял, что бояться-то по сути и нечего! Всем этим придуркам сейчас не до меня — им нужно только дорваться до толчков и отложить столь долго и бережно хранимое в кишках богатство. Однако осторожность никогда не бывает лишней, и я поспешил унести свой зад подальше от этой одичавшей своры — ну нахрен, ещё затопчут и обдристают. Только этого мне не хватало перед самым важным свиданием в жизни! Не помню, как я оказался на первом этаже возле столовки — я будто летел на крыльях, не замечая ничего вокруг. Всё, что я знал, понимал, чувствовал — это безграничное счастье, которое не умещалось в душе, не могло быть постигнуто разумом, ведь это было нечто за гранью реальности. Всё-таки жизнь — чудесная штука, особенно, когда любовь взаимна, и уже сегодня… подумать только, уже совсем скоро, через какие-то считанные часы всё свершится — Афий станет моим! Моим — всей своей сущностью, моим — всей душой и телом, моим — всецело и без остатка! Да, сегодня я ему впердолю! — Да-а-а-а! С радостным криком я распахнул дверь и влетел в столовку. Внутри было пусто, только за дальним столом какой-то мужик, рыгая, доедал баланду из уродливой железной миски. На стойке раздачи громоздились кучи грязной посуды с остатками серой жижи, в которой обрели свой вечный покой несколько мух. — Эй, есть тут кто? — я нетерпеливо постучал по прилавку. — Вымерли все, что ли? Шум воды, доносящийся с кухни, внезапно стих, и из-за железной перегородки показался Орвон. Ну ни хрена себе! Вот уж не повезло, так не повезло — не видать мне теперь жратвы, а ведь я ещё надеялся добыть подсолнечного масла… Знал бы я раньше, что он сегодня в столовке дежурит, ни за что бы ужин не пропустил, и уж наверняка под шумок спёр бы порцию для Афия. — Ужин закончен, — сухо оповестил Орвон и, подхватив одну из грязных мисок, стряхнул в котёл остатки чьей-то похлёбки. — Вовремя приходить надо. — Мне, между прочим, плохо было! — резко выпалил я. — И это… ты чего делаешь?! — Кассий экономит, — ответил Орвон без единой эмоции в голосе, продолжая сливать отходы в котёл. — Завтра будете это жрать. — Что-о-о? — я отказывался верить своим ушам. Должно быть, это дурацкая шутка, как и все шуточки Орвона, иначе и быть не может. — А мухи тебя не смущают? — Я что, должен каждую муху вылавливать? Надо будет, сами выловите. И вообще, шёл бы ты. У меня ещё работы навалом, скоро Граут проверять придёт. — Ты серьёзно? Нас кормят этими помоями?! — горло скрутил рвотный спазм, и я возрадовался, что не успел поужинать. — Так вот почему все постоянно дрищут?! — Тебе чего надо, а? — Орвон наконец отвлёкся от своего занятия и уныло взглянул на меня. — Вали к своему… Я выдохнул сквозь зубы и облокотился на стойку. Пришло время объясниться, и я понимал, что чем тактичнее буду себя вести, тем больше у меня шансов заполучить масло и нормальную еду. В самом деле, не стану же я жрать это дерьмо, да и смазку достать больше негде. — Орвон, видишь ли, — я отмахнулся от назойливой мухи, которая всё норовила сесть мне на нос. — То, что произошло между нами в мастерской отца… — Для тебя ничего не значило, так? — перебил Орвон, скорчив обиженную гримасу. — Для тебя вообще хоть что-то имеет значение? — Конечно, имеет! Что за вопрос?! — Ага, — он криво усмехнулся и долбанул половником по столу. — Пока не трахнешь. — Что ты несёшь?! — угрожающе насупившись, я стиснул кулаки. — Оставь свои больные домыслы при себе! — А что, правда не нравится, Рикс? Трахнул Тори — и она сразу стала тебе неинтересна. Со мной переспал, и теперь нос воротишь. Ну вот он следующий, и мне его даже жаль. Никому не пожелаю связаться с таким ничтожеством, как ты. — Следи за языком! — рыкнул я, пронзив Орвона негодующим взглядом. — Ты сам знаешь, что в мастерской всё спонтанно вышло. И вообще, я тебе ничего не обещал! Было — прошло, дерьмом поросло. — И что тогда припёрся? Катись отсюда! — лицо Орвона побагровело, голос сорвался на крик. — Думаешь, я не видел, как ты пялился на него со стояком наперевес? Думаешь, не заметил, что вы весь полёт где-то пропадали? — Мы ходили в туалет! — Вместе?! Может, ты ему там и присунул?! — А если и так, то что? — я самодовольно ухмыльнулся, скрестив руки на груди. — Тебе завидно, да? — Совсем уже охренел?! Ещё скажи, что я ревную! — Да ладно, ладно! — чуть не прыснув со смеху, я поднял руки в примирительном жесте. — Ты ясно дал понять, что не ревнуешь, а я вообще-то по делу пришёл. — Чего тебе от меня надо? — с наигранным безразличием спросил Орвон и зачем-то вытер стенки котла грязной тряпкой. — После твоих выходок я с тобой никаких дел иметь не хочу. — Какие, к чёрту, выходки?! — запальчиво крикнул я. — Как друг, ты должен меня понять и поддержать — я влюбился! И сегодня у меня ответственный день, решается вопрос жизни и смерти! Орвон так и застыл с тряпкой в руках. Под его укоризненным взглядом я на мгновение почувствовал себя неуютно, но поспешил отбросить лишние эмоции. В конце концов, я объяснился, причём сказал намного больше, чем изначально планировал, и он обязан ценить моё доверие. — В общем так, — я картинно прокашлялся и перешёл непосредственно к сути. — Мне нужно две тарелки нормальной еды и стакан подсолнечного масла. — Ужин при свечах со всеми вытекающими, да, Рикс? — по губам Орвона скользнула язвительная усмешка. — Тут я тебе не помощник, так что проваливай и не мешай работать. — Вот так, да? — моё терпение лопнуло — взбешённый отказом, я мгновенно вспылил. — Такова цена твоей дружбы? А кто тебе руку подал, чтобы ты из вонючей ямы вылез на празднике? Кто тебя поддержал, когда ты на рынке в штаны наложил от страха?! А теперь ты похлёбки с маслом пожалел? Так ты ценишь всё, что я для тебя сделал?! Закончив свою гневную речь, я обиженно отвернулся. За спиной слышался звон посуды и сердитое бурчание Орвона, но я демонстративно не реагировал — напустив на себя гордый вид, я ждал, когда Орвон раскается и в качестве искупления выдаст мне хотя бы масла. — Ладно, — пробухтел он через несколько минут напряжённого ожидания. — Ты же всё равно не отвяжешься! — Верно подмечено, — я взглянул на него, расплываясь в победной улыбке. — Только не надо вести себя так, как будто я тебе обязан. Не советую портить со мной отношения, если не хочешь навсегда остаться в этой тюрьме. Орвон ничего не ответил, только подозрительно покосился в мою сторону, после чего метнулся вглубь кухни и притащил аккуратную кастрюльку с чем-то вкусно пахнущим. — Граут не ест всякую дрянь, для него отдельно готовят, — пояснил он, выкладывая на поднос две чистые миски. — Сегодня у него не было аппетита, так что осталось много. — Ух ты, ништяк! — я радостно потёр руки, чувствуя, как мой желудок сводит от предстоящего удовольствия. — А может, всю кастрюлю отдашь, чего мелочиться-то? — Не наглей, я тоже проголодался, — вооружившись половником, Орвон разлил по мискам густой ароматный суп. — Заныкал остатки, надеялся нормально поесть, а приходится делиться с вами, придурками. — Это в твоих интересах, — бесстрастно заверил я. — А на досуге подумай, какой ты друг, если собирался украдкой целую кастрюлю схавать. — Тоже мне, моралист выискался! — фыркнул Орвон. — За собой следи, может и поймёшь, что сам не такой уж исключительный, каким себя возомнил. Я хотел было огрызнуться, но не нашёл подходящих слов. Да и смысл пререкаться, когда меня ждёт отличная еда и ночь безумного секса? Радоваться надо, а не растрачивать себя на всякие несущественные мелочи. — Масло не забудь, — бросил я как бы между делом, вдыхая восхитительный запах ещё тёплого супа. — Выпечка есть свежая? — Обойдёшься, — Орвон брякнул стаканом о поднос — несколько капель масла выплеснулись мне на руку. — Ты и этого не заслужил. Произнеся последние слова с едва уловимой обречённостью в голосе, Орвон развернулся ко мне задом и скрылся за железной перегородкой. Вскоре сквозь плеск воды и звяканье посуды послышалось угрюмое: — Ничтожество… Я лишь презрительно хмыкнул — продолжать перепалку не было никакого желания. Ничего не скажешь, забавный денёк у меня выдался — уже два человека назвали меня ничтожеством. Интересно, кто будет третьим? Усмехнувшись своим мыслям, я забрал поднос и поспешил прочь из столовки — больше в ней ловить было нечего. Радостный и очень довольный собой, я резво поднялся по ступенькам, но как только перешагнул порог этажа, застыл на месте как вкопанный. Ситуация принимала весьма щекотливый оборот — по коридору твёрдой размеренной походкой шёл Граут, держа курс на уборную. Вот засада! И как меня угораздило забыть, что в это время он ходит проверять чистоту туалета? Теперь придётся действовать быстро и бесшумно — не дай бог ещё заметит и докопается, а в самом худшем случае… нет, разделять с Афием тяготы мытья толчков я совсем не жаждал. Постель — с удовольствием, хоть круглыми сутками, но драить парашу — это уже слишком. Я же не опущенец какой-то. Граут неспешно удалялся, время от времени посматривая по сторонам — вчера кто-то исписал стены казармы бунтарскими лозунгами. Вот же идиоты! Чем стены говном марать, лучше бы план побега придумали, а теперь по вине этих горе-мятежников меня могут заставить отмывать весь коридор. Узнаю, кто это сделал — сам лично руки оторву, чтобы впредь не смели товарищей подставлять. За пару минут я успел живо представить себе всё многообразие неприятностей, которые непременно обрушатся на меня, если столкнусь с Граутом. Мелькнула мысль затаиться на лестнице и переждать, пока он скроется за дверью уборной, но я зверски проголодался, а дымящийся в мисках суп так и манил своим ароматом. Поэтому решил не медлить. Не отрывая взгляда от могучей спины Граута, я шмыгнул к противоположной стене коридора и на цыпочках прокрался к комнате. Как же мне всё-таки повезло — спальню я отхватил себе хорошую, и подальше от туалета. До неё даже запах фекалий почти не доходил, в отличие от комнат моих друзей, где говном воняло постоянно. Проскользнув к себе в комнату, я закрыл дверь на замок и облегчённо выдохнул. Ух, пронесло! Совсем немного разминулся с Граутом — выйди я из столовки чуть раньше, точно нажил бы себе проблем. Он никогда не упустит шанса докопаться и загрузить работой, а то, что время уже к ночи близится, ему плевать. Ну ничего, скоро я всех обведу вокруг пальца и сбегу из этой тюрьмы. Мне предстоит продумать грандиозный план, да такой, чтобы эти грёбаные вершители судеб во главе с Кассием навсегда меня запомнили! А то совсем охренели — людей свободы лишать. Я не какой-то сраный раб, я достойный гражданин галактики, и никому не позволю покушаться на свои права! Я со злостью грохнул подносом об стол — праведный гнев рвался наружу, а план побега уже который день никак не выстраивался в голове. Хоть бы одна зацепка, одна лазейка, но нет — все мы тут безропотный скот за оградой под напряжением, как в клетке на рабском рынке. Один неверный шаг — и от нас останутся обугленные трупы всем на посмешище. Ситуация казалась совсем безвыходной, но я не собирался раскисать и напрягать мозги на голодный желудок. Самое время подкрепиться — меня ждёт свидание с потрясным парнем, которого я буду пердолить всю ночь напролёт! Я должен быть яростным как зверь, неукротимым как ураган, сокрушительным как торнадо, чтобы он запомнил эту ночь на всю жизнь! В себе я ничуть не сомневался — гигантом в постели я был всегда и облажаться мне в любом случае не грозило, но в этот раз я хотел превзойти себя. Схватив ложку, я с жадностью набросился на еду. Суп оказался поистине великолепным — наваристый, тягучий, с нежными кусочками мяса, которые так и таяли на языке. Я не заметил, как слопал целую миску, и потянулся за добавкой. Ну а что такого? С Афием ничего не случится, если съест немного меньше. В конце концов, это я суп раздобыл, пусть будет благодарен, если вообще что-то останется. Закралась мысль напроситься на днях дежурить в столовку — уж больно место хлебное, это не толчки драить! Наворую нам с Афием самой лучшей жратвы, а Орвону плюну в похлёбку. Что-то много он борзеть стал в последнее время, видимо забыл, сколько я для него сделал. За окном совсем стемнело, и только застывшая в небесах луна разгоняла сумрак ночи своим серебристым сиянием. Пламя расставленных по углам комнаты свечей колыхалось от лёгкого дуновения ветерка, наполняющего комнату дивным запахом океана. Вся эта интимная атмосфера нагнетала сладостное волнение в ожидании встречи, и моё сердце то замирало в груди, то колотилось как обезумевшее. Жрать больше не хотелось — мало того, что я схавал свою порцию, так ещё и выловил всё мясо из тарелки Афия. Ну ничего, скажу ему, что сам голодным остался, а для него ухитрился добыть немного супа. Афий точно оценит мою самоотверженность и ещё сильнее в меня влюбится! Только надо будет пустую миску спрятать, чтобы не спалиться. Прикроватная тумбочка стала надёжным укрытием как для миски, так и для стакана с маслом. Выставлять его на обозрение точно не стоило — вдруг Афий решит, что я думаю только об одном и вообще откажется со мной чпокаться? Тогда придётся брать его силой — не могу же я допустить, чтобы все мои старания пошли прахом. Прибегать к крайним мерам мне совсем не хотелось, так что лучше бы Афию согласиться и не доводить до греха. Я всё-таки живой человек со своими потребностями, и моё терпение не безгранично. Я бесцельно прошёлся по комнате — нужно было как-то убить время и перебороть нервозность. Меня нехуёво потряхивало из-за предстоящей встречи, да ещё и Афий подозрительно долго задерживался. Не утонул же он в унитазе, в конце концов? Тут меня будто кнутом раскалённым хлестнуло, и сердце заметалось в груди острым комком боли. Вдруг Граут пердолит Афия в туалете, пока я жду и с ума схожу? Ну нет, я этого не потерплю — хватило уже обряда инициации, когда Граут осквернил то, что должно принадлежать только мне! Помутнённый ревностью рассудок потерял способность трезво мыслить. Я был готов со всех ног нестись в туалет и разбираться с Граутом по-мужски, но в последний момент отбросил эту сомнительную затею. На Граута лучше не быковать, а то, чего доброго, и меня нагнёт за компанию. Я слегка приоткрыл дверь и осторожно выглянул в коридор, чтобы разведать обстановку. Граут стоял неподалеку от туалета и с недовольным видом давал какие-то указания Хотчу. До слуха донеслось что-то про исписанные стены, про полы, которые не мыли аж со вчерашнего вечера, и я со спокойной душой снова закрылся в комнате. Всё-таки зря я переполошился — надо было раньше догадаться, что помешанный на чистоте Граут вряд ли станет пердолить кого бы то ни было в вонючей уборной. На радостях я решил привести себя в порядок — перед свиданием уж точно стоило надеть что-нибудь поприличнее. Сбросив замызганный спермой хитон, я затолкал его под кровать и направился к шкафу, но остановился перед зеркалом и невольно залюбовался собой. Повернулся вправо, влево, оглядел себя с головы до ног. Боже, как я хорош, как огромен, как мощен мой хуище! Ну где же пропадает Афий, сколько можно испытывать моё терпение? Я устал ждать, устал изливаться в простыню каждый раз, когда спал и видел, как насаживаю его на свой гигантский ствол! И вот теперь, когда всё должно свершиться, я подготовился как нельзя лучше — даже масло раздобыл. Неужели я зря старался? Пусть только попробует не прийти — отмудохаю так, что кровью ссать будет. С трудом подавив вспышку гнева, я нацепил первую попавшуюся тунику и завалился на кровать. Надо успокоиться и не накручивать себя понапрасну — Афий никак не мог забыть о нашей договорённости. Похоже, это Граут спутал нам все планы, подкинув ему работы. Мне оставалось только ждать, что становилось совершенно невыносимым. Я лежал, изнывая от скуки, глазел по сторонам и безотчётно теребил рукой своего могучего великана. С потолка упоротой каракатицей свисал ржавый вентилятор, лениво вращая лопастями. Бесполезная херня! Вот от напольного толку гораздо больше — на него можно насрать и устроить грандиозный фейерверк. Тоска неумолимо затягивала меня в своё вязкое болото, пока стук в дверь не разорвал гнетущую тишину. Я вскочил, словно в жопу ужаленный, и на негнущихся от волнения ногах пошёл открывать. Кажется, момент истины настал…