***
Все выходные Арсений находится в каком-то странном смятении. С одной стороны, у них с Антоном все, вроде как, налаживается и, в целом, они так или иначе разобрались с тем, что не давало им спокойно общаться и взаимодействовать так, как хочется. Но, с другой стороны, Арсений пытается понять, к чему это может привести и чем обернуться. Вторым «но» является и работа, которой Арсений дорожит, и он не знает, как начальство отреагирует на то, что он вступает в отношения (?) с родителем одного из своих детей. Мыслей много, но он старается разобраться с ними по очереди, раскладывая по полочкам и анализируя. Арсений понимает, что последние две рабочие недели будут самыми жёсткими, думает, как все сделать лучше, и в итоге пишет Антону в понедельник утром. Привет! Учитывая, что сейчас заканчивается учебный год и нагрузка дикая, я предлагаю встречаться хотя бы в выходные, потому что на неделе у меня порой есть силы только доехать до дома и упасть. Да и ты работаешь. Что думаешь? 08:58 Антон пытается проснуться перед работой и сидит цедит чай, залипая в стену. Звук оповещения удивляет, потому что по утрам ему обычно никто не пишет. Увидев адресанта, Антон удивляется ещё больше. Бегает по строчкам взглядом и хмыкает. Доброе утро! Да, вообще без проблем. Да и в выходные, если будешь совсем уставшим, то лучше отдыхай. В любом случае, ты всегда можешь мне написать. 09:01 Я бы всё-таки хотел хотя бы раз в неделю тебя видеть) Переписываться мы можем на регулярной основе по возможности, а вот увидеться… 09:04 Первых двух строчек сообщения хватает, чтобы сделать Антону настроение на весь день, если не на всю неделю, которую он проведет без Арсения. Кирилл сонный заходит на кухню, широко зевает и смотрит на светящееся от счастья лицо отца. Ему слепит. Антон яркий настолько, что Кир отворачивается и делает себе чай с бутером. Хорошо ☺️ Тогда договоримся. В пятницу вечером разберёмся, когда именно и где. Хорошей тебе рабочей недели) 09:07 Арсений не до конца понимает, они вместе или просто симпатизируют друг другу, но это сейчас не особо важно — их все устраивает, а это главное. И тебе. Береги себя! 09:08 Антон откладывает телефон, смотрит на сына, улыбается и на полном заряде идёт собираться на работу. Он уходит чуть раньше Кирилла. Кир же пытается проснуться и понять, с какого фига папаша с утра пораньше в понедельник светит как чертова лампочка. Потом заторможенный мозг вспоминает, и в тишине квартиры раздается мальчишеское: «А…» В школе Кирилл здоровается с Арсением как обычно, когда видит его в коридоре. Он не придает никакого значения тому, что происходит, потому что свою роль Купидона он уже выполнил. Он рад за отца и за психолога тоже, и пусть ему это кажется всё ещё немного странным, он сам приложил к этому руку, так что уже поздно пить боржоми. Учиться лень, в окно светит солнышко и плавит Кирилла по парте. Он залипает и думает лишь о том, что после школы пойдет гулять. Даже учителя уже без энтузиазма задают домашнее задание и больше парятся с девятыми и одиннадцатыми классами, а на семиклассников им плевать.***
В школе Арсений чувствует себя странно. Ему кажется, словно все на него смотрят, словно все знают то, что решилось в выходные. Причём он понимает, что, по сути, они не делают ничего страшного, но ему так долго вбивали в голову, что нельзя вступать в служебные отношения, нельзя настолько тесно сходиться с родителями детей. И вот он. Он вздрагивает, когда к нему обращается замдиректора, но расслабляется после вопроса об отчёте за год — он-то готов уже несколько дней, так что нужно будет просто вечером отправить. В своём кабинете Арсений падает в кресло и сжимает виски. Он знает только одно: ради Антона он готов рискнуть.***
Антон во время перерыва на работе просматривает летние лагеря и кидает пару ссылок Кириллу. Тот изучает их, но пока ещё не знает, поедет ли вообще. В принципе, хочется, но… Девушка Кира предлагала поехать вместе в спортивный лагерь и даже кинула ссылку, чтобы почитать информацию. Но вечером, уже дома, они вместе пробегаются по вариантам и находят другой спортлагерь. Кириллу нравится, он загорается и, кажется, находится уже на низком старте. Антон ещё раз проверяет всю информацию и пишет письмо, чтобы узнать, что нужно для того, чтобы отправить ребенка к ним. Ответное письмо он получает только на следующий день и с того момента готовит бумаги и вносит предоплату — Кирилл отправляется на три недели в Подмосковье. Это не так далеко, поэтому Антон сможет приезжать к нему на выходных в родительский день. Малой уже пакует сумку, хотя до лагеря ещё месяц.***
На неделе Арсений настолько устаёт на работе, что пишет Антону лишь пару раз в день — утром по дороге и вечером перед сном. Коротко говорит о себе, расспрашивает о нем, ждёт выходных и снова теряется в рутине. Антон вполне довольствуется тем, что у них есть. И пусть они не говорили о каких-то возвышенных чувствах и отношениях в целом, но пока, кажется, обоим хватает и простой симпатии. К утру пятницы Арсений чувствует себя выжатым, как лимон, и испытывает дикую потребность во сне. Так что… Как насчёт кино? Прости, я развалина, не смогу много ходить завтра, но мы можем выбрать фильм, который подойдёт обоим, купить большой попкорн и кайфануть хотя бы так. Потом посмотрим. 09:02 Согласен. Я тоже разваливаюсь. Готов идти на любой фильм, даже на мультик. Просто хочу поскорее тебя увидеть… 09:07 Это взаимно) 09:08 Арсений барабанит пальцами по столу. Тогда я посмотрю, какие есть фильмы и какие сеансы будут наиболее комфортны для нас обоих, и тогда скину тебе варианты. 09:09 Хорошо, буду ждать. 09:09 Антону ничего ещё не скинули, но он уже летит к шкафу и думает, что надеть. Он обычно никогда не задумывался над одеждой, которую носит, главное, чтобы было комфортно. Но сейчас хочется выглядеть чуточку лучше, чем бомж. Выбор падает на стандартный низ и светлую джинсовую рубашку, у которой он подворачивает рукава. А ещё не мешало бы побриться, а то всю неделю проходил как еж. Арсений открывает сайт кинотеатра, который находится на удобном расстоянии от их домов, просматривает варианты фильмов и мультфильмов, отметая ужасы и что-то очень глупое, скринит описания и сеансы на субботу и скидывает все Антону. Я за Бонда. Обожаю эту франшизу. Сеанс на половину третьего выглядит, как мне кажется, весьма соблазнительно — зал ещё и не до конца забит, не будет много народа. 09:19 Антон не собирается воспринимать это как свиданку, но у него уже все заранее готово. Получив сообщение от Арсения, он проверяет скрины и думает, что в полтретьего ему удобно. Да, я согласен, можешь брать билеты) 09:20 Возьму шестой ряд, в самый раз будет. И тогда встретимся завтра у кинотеатра в два. До встречи) 09:21 Арсений улыбается переписке, встряхивается и качает головой — вот дурак. До завтра)) 09:21 Остаток дня и следующее утро он проводит в ожидании — успел соскучиться по своему… близкому другу? парню? Они кто друг другу вообще? Надо бы при встрече это обсудить. После завтрака, приняв душ, Арсений надевает белое поло, накидывает сверху джинсовую куртку с тёплой подкладкой и обычные тёмные джинсы. Смотрит на себя в зеркало — щетину решил оставить, а очки сменил линзами, чтобы было удобнее, — поправляет волосы и, захватив ключ и телефон, выходит из дома. Успевает дойти до кинотеатра за пару минут до назначенного времени и видит фигуру Антона. Улыбка вспыхивает сама собой. Он и правда скучал. Антон как раз проверяет переписку с Арсением, чтобы убедиться, не напутал ли чего, и думает уже написать, но, будто почувствовав на себе взгляд, поднимает голову и видит Арсения. Как это обычно говорится про бабочек в животе? Антон расплывается в улыбке и убирает телефон. Делает несколько шагов навстречу, чтобы… обнять? поцеловать? просто пожать руку? Что делать? Арсений подходит ближе, читает на лице Антона знакомое ему самому смятение и решает сделать первый шаг: сжимает его ладонь, тянет к себе и осторожно целует в губы — без нажима, без напора, просто то самое «привет-я-очень-скучал». Антон протягивает руку, решив, что пусть так, ведь они на людях. Но от приятной неожиданности сердце пропускает удар. От Арсения приятно пахнет, и не только его запахом, но ещё и лёгким одеколоном, который не перебивает родной аромат, а наоборот делает его лучше. — Здравствуй. Давно стоишь? Я, вроде, вовремя. Можем зайти купить где-нибудь попить, потому что в самом кинотеатре наценка на напитки, а там уже взять большой попкорн. — Привет. Нет, я недавно пришел. У нас ещё есть время, пойдем, — Антон берет его за руку, но не тащит за собой, а идёт вровень. И жест этот настолько автоматический, что Шастун не сразу понимает, что сделал. Но руку не отнимает — лишь сжимает чуть крепче. Антон точная копия себя в пятнадцать, только разве что не визжит от счастья — просто тихонько скулит в себя, перебивая мурчание омеги внутри. Арсений переплетает их пальцы и идёт ко входу в торговый центр. Они находят продуктовый, где покупают попить, и поднимаются на следующий этаж, где находится сам кинотеатр. Вспоминает, что Антон, как и он, любит солёный попкорн, покупает самое большое ведро и передаёт его Антону, а потом зависает на фигурки на стеллаже. — Насколько сильно нам нужны маленькие версии агента Бонда? — Могу подогнать от Фанко, будет куда лучше, чем это, — улыбается Антон. — В Фанко не все фигурки выглядят интересно, некоторых вообще трудно идентифицировать… Но можно подумать. За пять минут до начала они заходят в зал, находят свои места — людей и правда немного, — Арсений снимает куртку и садится, держа попкорн, пока Антон устраивается рядом. — А мы найдем хорошую и идентифицируемую, атакуем Хамлейс и перероем все полки, — предлагает Антон дальнейший план действий. В зале тихо, почти никого. Они сидят в самом центре — лучшие места. Антон ворует попкорн у Арсения, а потом достает из рюкзака их напитки и поднимает подлокотник между ними, чтобы было удобнее. «Чёртовы подлокотники», — думает Арсений, но ничего не говорит, потому что понимает, что так проще поставить воду. Да и там можно поставить само ведро с попкорном, чтобы обоим было удобно. Они смотрят рекламу, отмечая, на какие фильмы можно сходить, а потом начинается Бонд и Арсений садится ровнее — он безумно ждал премьеры. Антон не особый фанат франшизы про Бонда, но все равно интересно посмотреть, что они там намутили в новой части. Поэтому он чуть сползает по спинке, устраиваясь удобнее, и неотрывно смотрит на экран. Фильм привычно начинается с потасовки, и Арсений в который раз отмечает, насколько же Крейг красавчик. — Когда я начинаю загоняться из-за возраста, то смотрю вот хотя бы на него и понимаю, что все в порядке. Тут в пору Антону загоняться из-за возраста, потому что он чувствует себя пиздюшонком рядом с Арсением. — Мне начинать затирать про полный расцвет сил и все такое? — тихонько интересуется Антон с лёгкими осуждающими нотками и несильно щипает Арсения за бедро. — Да нет, просто… общество, — Арсений разводит руками. — Мне идёт четвёртый десяток, а я не женат и не замужем, у меня нет детей, в серьёзных отношениях был очень давно. Из стереотипного у меня только своя квартира и неплохая работа. — Мы это ещё обсудим, — тихонько говорит Антон и продолжает смотреть фильм. И чтобы хоть как-то поддержать Арсения, приваливается к его плечу, оставляя короткий поцелуй в линию челюсти, чувствуя колючую щетину. Но она так идёт Арсению, что Антон не против колоться о нее раз за разом и тихонечко мурчать. Арсений тычется губами в его висок и снова смотрит на экран. Он любит эту франшизу как минимум за немонотонность: минуту назад там все взрывалось и кипело, а сейчас герои просто пьют в баре и флиртуют друг с другом. Когда на экране разворачивается довольно продолжительная постельная сцена, Арсений немного поджимает губы — чувствует себя немного неловко, как если бы был подростком и смотрел такое с родителями. Но от Антона не отодвигается. Антон завороженно смотрит на экран и думает, что зря, наверно, не фанатеет по франшизе. Но такое кино просто не его жанра. Хотя, когда начинается постельная сцена, кино явно приобретает статус с перчинкой, радуя глаз. Антон смущается, потому что забыл уже, каково это — с кем-то быть в интимной близости. Антон почти не замечает взгляда Арсения, поглаживает его иногда по руке и в какой-то особо напряжённый момент фильма переплетает их пальцы. Он думает о том, что от волнения у него вспотели ладони, потому что для него это вполне нормальное явление, он всегда переживает по пустякам, но Арсений тоже немного волнуется. И почему-то Антону это кажется очень милым. Фильм заканчивается, а Арсений ещё минуту сидит на одном месте. Потом встряхивается, услышав голоса вокруг, смотрит по сторонам, понимает, что им тоже пора, и встаёт со своего места, неловко пробираясь к выходу и ведя Антона за собой. У дверей выбрасывает стаканчик и ведро, выходит и останавливается в стороне. — Какой же экстаз, — восторженно выдыхает он. — Нет, правда, такие фильмы для меня как секс — когда на протяжении всего времени находишься в напряжении и не знаешь, чем все обернётся, а в конце взрыв, красивая кульминация и расслабление. Это просто… — он замирает, взглянув на Антона. — А тебе как? Я так понял, что ты такое не очень любишь. Антон восторженно и с улыбкой смотрит на Арсения и понимает, что пропадает ещё больше в этом человеке. Ему интересно его слушать и нравится на него смотреть, когда Арсений чем-то горит. Это просто невероятно! — Мне очень понравилось! Мне в принципе нравятся фильмы подобного жанра, просто я не фанат Бонда, хотя видел все фильмы. Но… ты так о нем говоришь, что грех не влюбиться, — и улыбается ещё ярче. И влюбляется совсем не в Бонда. Арсений тянется по привычке поправить очки, что делает всегда, когда нервничает, чтобы занять руки, но вспоминает, что он сегодня в линзах, и просто трёт переносицу. — Так, ну… Думаю, мы наелись попкорна, по крайней мере я точно есть не хочу, но можем где-нибудь сесть, взять по чашечке чего-нибудь вкусного и просто поговорить. Антон и правда наелся. А ещё насиделся за время фильма, но он помнит, что Арсений сегодня ленивая черепашка после трудовой недели, поэтому соглашается. — Хочу припомнить тебе, что ты загнался из-за возраста и того, что думает общество, — осторожно начинает Антон и хитро поглядывает на него. Арсений закатывает глаза и щипает его за бок. — Да, спасибо, что напомнил. Но это же действительно так. Если сейчас посмотреть, то у всех к тридцати есть хотя бы семья, а порой и дети. У меня же самые длинные отношения длились три года и то это было в университете. Потом я слишком погрузился в работу и дополнительное образование, мне стало не до этого. И типа… Я альфа. Я должен создать семью, оберегать её, оставить потомство, защищать своего партнёра… А я трачу время на помощь другим людям, никак не устраивая свою жизнь. Антон ойкает и смеётся. Но с каждым дальнейшим словом Арсения смеяться хочется все меньше. Он лишний раз убеждается в том, что альфам и правда нужно свое родное потомство для продолжения рода, а омеги с прицепом никому не нужны. И, да, Арсений тратит время на помощь людям, совершенно не устраивая свою жизнь. Шастун для него тут шутка. Антон продолжает улыбаться, никак не показывая того, что успел себе в дурной башке накрутить. Они ещё не разговаривали нормально об их отношениях. Да, они симпатизируют друг другу, но не более. Их отношения больше похожи на дружбу с привилегиями. Такая даже передружба и недоотношения. Антону требовать нечего. — Могу сказать как человек, который к тридцати годам уже обзавелся ребенком, что это не всегда так радужно, как кажется в мечтах. Большая ответственность, отсутствие времени и личной жизни. Ты перестаешь жить для себя и начинаешь жить для ребёнка. Можно сказать, что на нём свет клином сошёлся. Но это только если ты правда хочешь вырастить из него человека, а не сорняк, как делают сейчас многие родители. Арсений слушает его и понимающе кивает. А потом улыбается максимально широко. — Кирилл потрясающий. Просто невероятный ребёнок. И он — показатель того, что ты хороший отец. Да, у него сейчас сложный возраст, но, поверь, ситуация могла быть в разы хуже, а здесь все более чем хорошо, — он делает паузу, а потом хмыкает: — Я был бы счастлив иметь такого сына. Да, сорванец, да, сложновато наладить контакт, но это ведь самое ценное — находить ключик, пытаться найти подход… Зато такие дети, с которыми настраиваешь связь, потом в будущем становятся по-настоящему хорошими людьми, которые никогда тебя не оставят, — Арсений нервно поджимает губы. — Я порой вообще стараюсь себя тормозить, потому что начинаю вести себя с ним, как со своим ребёнком, а это неправильно, я ведь просто его преподаватель и… не имею права так делать. Но мне безумно нравится о нем заботиться. Он поднимает на него глаза. — О вас обоих. Антон знает, что Кирилл очень непростой ребенок со своими загонами и тяжёлым характером, тем более альфа. Но то, как говорит о нем Арсений, заставляет Антона… Это даже не передать словами. Нет, Антон все ещё убеждён, что каждому альфе нужен свой ребёнок, но Арсений с таким восхищением говорит про Кирилла, будто чувствует то же самое, что и Антон, который на руках его ещё младенцем баюкал, ночами не спал, водил по больницам и переживал за него больше всего на свете. Будто любит как своего родного. Нет, в это слишком сложно поверить. Антон не ведётся. Антон не знает, что сказать, после слов Арсения. Словарный запас растерян, как и сам Антон. Он открыто смотрит на Попова, потому что в голове идеально пусто. Ни одной мысли, зато под ребрами целый фейерверк. Учил же себя не вестись на эту муть, думать головой, а не сердцем. Глупец. — Арс… — и на большее его не хватает. — Извини, если смутил, — Арсений тянет его к себе и обвивает руками, ткнувшись губами в лоб, — я просто решил, что тебе нужно знать, чтобы ты мог в любой момент остановить меня, если я буду переходить границы касательно общения с твоим сыном. Антон на автомате обнимает Арсения и все ещё ощущает себя потеряно. — Нет, все в норме. Просто… ты и без того больше времени проводишь с ним, соответственно, и общаешься больше. И я не могу вам обоим запретить это. Ты нравишься Кириллу, он сам к тебе тянется. И я тоже тянусь. Арсений умеет прекрасно расположить к себе людей, когда ему это удобно, ведь он психолог. Он всех как книгу читает. Но он же знает границы дозволенного сам. И Антон это, кстати, понимает. — Я лишь надеюсь не пересекать ваши границы. Арсений мягко гладит его по спине и отстраняется. Смотрит по сторонам, видит знакомое кафе и кивает туда — есть они не будут, а вот кофе здесь хороший. Они находят свободное место и садятся на балконе, взяв меню. Делают заказ и садятся расслабленнее. Арсений нервно поджимает губы и смотрит в сторону, теребя салфетку. — Я, наверное, тороплюсь, но учитывая то, что происходит, я бы всё-таки хотел поговорить с тобой о… нас, если ты не против. — Не против, конечно. Думаю, нам это нужно, — уголки губ Антона дрожат в сдерживаемой улыбке, потому что каждый раз всё ещё внутри что-то вертится, когда речь заходит о таком. Арсений кивает и складывает руки домиком. Им приносят напитки, он кивает официанту и смотрит на Антона. — Очевидно, что мы нравимся друг другу, может, даже сильнее симпатизируем, но я не… как бы сказать… не люблю полумеры, понимаешь? Да, мы только начали сближаться, но… Мы близкие друзья? Мы просто хорошо проводим время? Или мы… пара? — Арсений делает паузу. — Я могу сразу сказать, что ты мне симпатичен как… парень. Мужчина? Я не знаю, как тут правильнее. Но я о том, что я не вижу в тебе друга. Точнее не так — я вижу в тебе больше чем друга. Антон понимает, что совершенно не умеет разговаривать об отношениях. Но на душе тепло от того, что для Арсения он что-то большее, чем просто симпатия и дружба. Он пытается подобрать правильные слова или хоть что-нибудь вообще, нельзя же так сидеть истуканом и долго соображать. — Для меня последние отношения были так же давно. Кажется, будто я уже забыл, каково это. Но я тоже могу сказать, что ты значишь для меня гораздо больше… — Антон замолкает на какое-то мгновение, обдумывая. — Ты хочешь большего? — Я хочу хотя бы понимать, кто мы друг другу. Могу ли я целовать тебя при встрече или только обнять. Ходим ли мы в кино и кафе или можем устроить свидание и пойти куда-то в более романтичное место. До Антона только сейчас доходит, что Арсений с ним разговаривает какими-то своими психологическими фразочками, будто прощупывает почву, чтобы не надавить на больное. Но в целом больше удивляет то, что они разговаривают. Они обсуждают их отношения. Наверное, именно так они и должны выглядеть, если они здоровые, а не то дерьмо, что было у Антона десять лет назад. Антону под тридцатку, а нормальных отношений у него ещё, оказывается, не было. Это удивляет. Видимо, поэтому Арсений и привлекает, потому что он стабильный взрослый мужчина с проработанной психикой. Пусть и с некоторыми нюансами, но адекватный. — Можешь целовать. И на свидания звать. И в романтичные места. И даже не в романтичные, — немного поспешно тараторит Антон, подаваясь чуть вперёд. Он готов Арсению позволить все: целовать себя, прижимать к себе, к стене, трогать там, где захочется, водить куда угодно. Антон свои старые травмы уже давно перерос, и единственным барьером оставался лишь сын, но и он дал добро на отцовское счастье. Антон больше не может себе отказывать, но и не позволит себе пропасть с головой. Но ему наконец-то хочется ощутить вкус полноценной жизни. Арсений с нетерпением и волнением ждёт реакции Антона и потом, наконец, расслабляется. Упирается лбом в сложенные на краю стола руки, выдыхает облегченно и потом с улыбкой смотрит на Антона. — Значит, мы теперь официально вместе. Попробуешь мириться с моими замашками психолога? — он усмехается, тянет руку через стол и сжимает ладонь Антона. Потом наклоняется и прижимается к ней губами, мягко целуя. — И отсутствием у меня замашек альфы. Антон широко улыбается реакции Арсения и не может сдержать счастливого смешка. Арсений просто невероятный! — Меня не пугают твои замашки психолога, потому что иногда у меня могут быть загоны. А так — копайся сколько угодно. И, может, ты уже заметил, я тоже не такой уж и беспомощный омега. Думаю, мы сработаемся, — Антон смеётся и полным теплоты и нежности взглядом смотрит на Арсения, тихо выдыхая: — Ты удивительный! Арсений наклоняет голову набок и закусывает нижнюю губу. — Я очень хочу тебя сейчас поцеловать. Мы можем что-нибудь с этим сделать? Антон краснеет и хаотично соображает. Пойти куда-либо — упустить момент. На людях он не привык к проявлению чувств. Но сейчас, честно, так похуй. Антон придвигается вместе со стулом ближе к Арсению и притягивает его к себе за ворот рубашки. Горячо выдыхает ему в губы и тут же целует. Он сильно не напирает и не превращает поцелуй во что-то пошлое и неприличное — всё-таки, на людях. Но это как спасительный глоток воздуха. Арсений сожалеет о том, что они не сели в углу на диван, а у балкона за столик на раздельные стулья, но Антон оказывается рядом, и он мгновенно отзывается на поцелуй. Сначала хочет опереться рукой о стул Антона, чтобы было удобнее, но случайно попадает ему на колено, сначала думает убрать, но в итоге оставляет, слабо его сжав. Целует чуть увереннее, прихватывает по очереди его губы и осторожно касается языком. Второй рукой путается в его волосах, касаясь волнистых прядей, потом отстраняется и улыбается ему в губы. — Вот даже плевать сейчас на все возможные укоризненные взгляды в нашу сторону. Антон непривычно задыхается от напора, вздрагивает, почувствовав язык, и подаётся вперёд. Свободной рукой накрывает ладонь Арсения на своем колене, ведёт чуть выше и мягко поглаживает запястье большим пальцем. — Хочешь, уйдём? Антон спрашивает это, потому что тормозить сейчас почему-то не хочется. Хочется большего, хочется ближе. Арсений тормозит и облизывает губы, глядя ему в глаза. — А ты… хочешь? Антон дышит чуть загнанно, бегает взглядом по лицу Арсения, попадает в плен его глаз и кивает. Он не знает, что будет. Но сейчас хочется перестать контролировать все, пустить на самотёк, а с последствиями разбираться уже потом. Арсений медленно кивает в ответ и судорожно соображает, что они могут сделать. — Не хочу, чтобы это прозвучало так, как прозвучит, но мы можем поехать ко мне. Хотя бы не будет лишних глаз, и у нас будет возможность чувствовать себя спокойно. У меня есть чай и сладкое. И огромный телевизор. Сменим стулья кафе на мой диван. — Меня соблазнило сладкое, поехали, — соглашается Антон. Он надеется, что Кирилл его не потеряет. На крайний случай он может написать или позвонить. Вообще, ещё соблазнительней был бы не диван, а колени Арсения, а вместо чая что-нибудь покрепче. Главное потом домой вернуться. Арсений оставляет на столе пару банкнот с чаевыми, захватывает свою куртку и кивает Антону на выход. В машине, памятуя, что они теперь официально в отношениях, сразу сжимает его ладонь и держит все время, что ему не нужно держать руль обеими руками или управлять коробкой передач. Арсений целует Антона в лифте. Просто поддаётся какому-то мимолетному инстинкту, прижимает к стене и обхватывает его лицо руками. Целует не очень напористо, но уверенно, мокро, прижимая к себе. Лифт издаёт звук, оповещающий о том, что они на нужном этаже, и Арсений отстраняется, тяжело дыша. — Извини, не… не удержался. Антон не сдерживает свой запах рядом с Арсением, как и обещал. Не контролирует больше себя, позволяя наслаждаться каждым моментом. И из-за постоянных запретов самому себе сейчас он чувствует слишком много, сердце заходится, дыхание сбивается, ладони потеют, но он не может перестать улыбаться. А в лифте вообще с ума сходит. Арсений касается так бережно, что у Антона под ребрами трепещет. Он увлекается, обнимает его и жмется ближе. А потом фырчит на лифт за то, что прервал их. В коридоре Антон наверстывает свое, прижимая Арсения к стене, и больше не сдерживает свои порывы целовать открыто и немного развязно. Пусть остановит. Арсений кое-как снимает обувь, чтобы не пачкать все, в коридоре скидывает куртку и идёт следом за Антоном, напрочь забыв, что они у него в квартире и он, как хозяин, должен все показывать. Но отрываться на какие-то мелочи сейчас не хочется — их словно спустили с цепи, и отвлекаться кажется глупым и неправильным. — Может… Может, хоть руки помоем? — с трудом дыша, предлагает он, застыв в дверном проёме и прижимая Антона к себе за шлевки брюк. — Ой, увлекся. Прости, — Антон на мгновение опускает глаза, но по его улыбке не скажешь, что он сильно раскаивается. Он осматривается по сторонам и указывает на одну из дверей, предполагая, что ванная комната там, а потом скрывается за ней, но не закрывает. Даже нарочно оставляет приоткрытой, потому что ему не нужно стыдливо приходить в себя и застревать минут на пять, чтобы поправить стояк в штанах. Нет, он себя прекрасно контролирует в этом плане. И не сказать, что Арсений его не заводит… Боже! Арсений прекрасен как ни крути! Арсений длинно и громко выдыхает, вытянув губы, когда Антон отходит, сначала идёт за ним в ванную, а потом прямо у двери сворачивает на кухню. Там тоже есть раковина. И ему тоже есть, что поправить и что привести в порядок. Он моет руки, мочит затылок холодной водой и ерошит волосы, чтобы хотя бы немного привести себя в чувство. Потом, глядя в кастрюлю, всё-таки приглаживает их и сглатывает, глядя по сторонам. Чай. Они хотели чай. Со сладким. И не с тем самым сладким, Господи, Арсений! Он снова встряхивается, потому что альфа внутри тянет его за внутренности в сторону ванной, но он упирается и лезет за чайными пакетиками и сахарным пакетом, чтобы пополнить сахарницу. Пусть будет. Достаёт остатки торта и последние три пирожных, блюдца, ложки, чашки, заваривает чай и приваливается к подоконнику, откинув голову назад и прикрыв глаза. Антон медленно выдыхает, смотрит на свое отражение и несильно шлёпает по щекам, чтобы согнать румянец. Арсений к нему не заходит, — возможно, так надо. Не нужно сгоряча торопиться и нырять в омут с головой. Или?.. Антон проходит на кухню, видит уже накрытый стол и расплывается в улыбке. Какой же всё-таки Попов джентльмен. — Сладенькое, — просто констатирует Антон, проходит мимо стола и подходит к Арсению, с улыбкой спрашивая: — Остыл? Арсений вздрагивает, открывает глаза и смотрит на него. Честно. — Я частично. Мой альфа крайне недоволен. Он очень… ярко реагирует на тебя всегда и хочет быть ближе, а я не позволяю. Но мы собирались есть сладкое, так что я накрыл стол. — Я ценю твою честность и самоконтроль, — Антон протягивает к Арсению руку и поглаживает по щеке тыльной стороной ладони, улыбается совсем тихо. — Но если ты хочешь что-то, можешь мне об этом сказать. Мы обсудим, что нам нравится, а что нет, и тогда… — он касается щеки ладонью и мягко, едва касаясь, проводит по губам Арсения большим пальцем. Сам смотрит на это действие немного завороженно, претерпевая желание вновь поцеловать. Арсений, кажется, вообще не дышит. Он чувствует себя словно на мушке, под прицелом, и не может ни сдвинуться, ни открыть рот. Только смотрит в упор и ощущает, как сердце в груди стоит, отказываясь стучать. — Я… Я, может, много чего хочу, у нас только все начинается, и я не хочу… с тобой я не хочу торопиться, — хотя и очень сильно хочу тебя. — Я все ещё не знаю твою историю, твоё прошлое, не знаю, через что ты прошёл, и не хочу в ответственный момент все испортить. Антон как обычно любуется, пока Арсений говорит. И голос завораживает, и мысли поражают. — Хорошо, — спокойно соглашается Антон, потому что так правильно. Так он изначально и хотел, но что-то где-то перемкнуло в нем, и он сорвался так бездумно. — Хочешь, расскажу? Антону совсем не страшно рассказывать о своем прошлом, если кто-то спрашивает или просто интересуется вскользь. Сам он, конечно, никогда не будет говорить о том, через что он прошел в своей жизни. Он отходит от Арсения и садится за стол, делает глоток чая, прогоняя небольшой комок в горле, а потом поднимает на него взгляд — ясный и чистый, с искорками полнейшего добродушия. Арсений садится напротив, берет себе одно пирожное и откусывает с одной стороны, собрав языком стекающий крем. — Если ты не против. Ты просто так завуалированно говоришь каждый раз, что я даже не знаю, о чем думать. Антон тоже берет пирожное и аккуратно откусывает. Он хмыкает и облизывает испачкавшийся в креме палец. — Я даже не знаю, с чего начать: с того, что Кирилл от моего истинного, или с того, что Кирилл вовсе не мой сын, — он прослеживает реакцию Арсения, потому что от такой формулировки очень легко запутаться. Да и в принципе охуеть. Арсений открывает рот в начале предложения и очень медленно закрывает его в конце. Смотрит на Антона застывшим остекленевшим взглядом, потом берет себя в руки и делает глоток чая. — Какие-то… детали? Пояснения? — Ну… Я истинного встретил, когда он уже был женат. На моей сестре. Кирилл — мой племянник. А оказался он у меня из-за ошибки своего папаши, — он делает паузу. — Мне едва семнадцать исполнилось. Я понимал, что не могу лезть в семью своей сестры. Но он считал иначе, думал, что может продолжать играть на два фронта. Пару раз случалось, что он меня подавлял, я не мог сопротивляться истинному, как бы ни пытался. Сестра узнала. Они с мужем поругались, но им нужно было выезжать к родителям на юбилей. В общем, по дороге они разбились. И я не удивлюсь, если это случилось из-за него, потому что он очень вспыльчивый был, порой неконтролируемый. Не понимаю, как моя сестра его терпела. Но Кириллу на тот момент уже было два с половиной. А как только я стал совершеннолетним, я забрал его и дал ему свою фамилию. С родителями я не общаюсь до сих пор, потому что они думают, что я разрушил семью сестры. А мне до них и дела не было. Я сестру очень любил, потому что она всегда мне помогала. А он сам все испортил, — с выдохом заканчивает Антон и подпирает голову рукой. Арсений очень медленно переваривает информацию. Потихоньку пытается сложить все факты в общую картинку, чтобы до конца понять, что случилось. Несовершеннолетний Антон. Истинный в лице мужа его сестры. Авария. Оставленный ребёнок. — А Кирилл… Кирилл не знает? — Арсений поднимает глаза. — Ты не говорил ему? Антон ждёт, когда Арсений переварит информацию, медленно потягивает чай, а потом отрицательно качает головой на его вопрос. — И я не хочу, чтобы он знал. Но он очень похож на своего отца, и иногда меня это пугает. У него ничего нет от меня, но я стараюсь его воспитывать так, как считаю нужным. И, вроде, иногда идёт какая-то отдача, но… Порой мне кажется, что все тщетно. Я его правда люблю как родного, души в нем не чаю. Он — мой лучик в этой жизни. И я не жалею ни минуты, что когда-то забрал его, забив на себя. Сейчас без него я уже, наверное, не смогу. Арсений устало трёт виски и прикрывает глаза. Сумасшествие. — Это твоё право, но… Он должен знать. Я имею в виду… это правильно. Разумеется, это только твой выбор и твоё решение, но что если он когда-то узнает от другого человека? Родственника? Ещё что-то поспособствует этому? Это может стать подрывом доверия, а это очень важно, — он вздыхает и облизывает губы. — В любом случае это твой ребёнок и твоё право, как поступать. Просто… я никогда бы не подумал, что он не твой ребёнок, потому что он буквально твой сын. Вне зависимости от того, кто его родил. — Я понимаю, но… я не могу ему об этом сказать. По крайней мере, не сейчас. Может, когда он подрастет и сможет понять, но сейчас он слишком вспыльчивый. Я боюсь, что он совсем от меня закроется. Я не могу сказать ему сейчас, — Антон закрывает лицо руками, вздыхая. — Но я понимаю, к чему ты клонишь. И я осознаю, что когда-нибудь мне придется ему сказать. Но сейчас я не готов. — Я понимаю. Это нелегко, — Арсений подаётся вперёд и сжимает его ладонь. — Момент сам подвернётся. Так всегда бывает. Поэтому пока не думай об этом. И не переживай. Он слишком сильно тебя любит и все поймёт. Может, сейчас и правда рано, но когда он узнает, то обязательно все поймёт и его отношение к тебе не поменяется. Антон все равно не будет рассказывать Кириллу про это. Даже если какой-то момент подвернётся. Просто не хочет говорить об этом, потому что считает его своим сыном. — Стараюсь не думать о его реакции на это. Наверное, поэтому и не говорю. Я слишком сильно его люблю, чтобы сделать ему больно таким образом. Арсений кивает и мягко поглаживает его ладонь. — Спасибо, что рассказал. Теперь я понимаю, почему ты с такой опаской смотрел на меня первое время. — Это ещё потому, что многие смотрят на меня косо, потому что для такого взрослого ребёнка я слишком молод. Ну и плюс отсутствие у меня альфы сразу ставит на меня клеймо — нагулял по молодости-глупости и остался один, потому что альфа сбежал. Я потому и не люблю маячить в школе и редко хожу на собрания. Только на игры выбираюсь. — Почему в нашем мире людей до сих пор волнует чужая личная жизнь, — Арсений морщит нос. — Всё, что не выходит за границы комфорта другого, является исключительно твоим выбором. И даже если бы все было действительно так, как все думают, это в любом случае твой выбор — когда и от кого рожать, почему люди лезут, — он злится и поджимает губы. — Никогда не понимал чужого больного любопытства. — Я тоже не понимаю. Видимо, им скучно жить в своем восприятии мира, поэтому они лезут в чужую жизнь. Мне же до них дела нет, поэтому я не обращаю внимания. Антон поглаживает ладонь Арсения, успокаивая его, и мягко улыбается. — Это правильный подход. Арсений встаёт, забирает грязную посуду и отходит к раковине, чтобы помыть её и отвлечься. Когда руки чем-то заняты, голова тоже начинает работать иначе, а ему это сейчас необходимо. Антон пьет чай, проверяет, нет ли оповещений на телефоне, а то вдруг Кирилл его потерял. Но телефон пуст, только рабочий чат, который он игнорирует, мелькает сообщениями от коллег. Антон пишет Киру, что будет сегодня поздно, что в холодильнике есть еда, и чтобы допоздна не засиживался, ещё неделя учебы. А потом, отложив телефон, он поднимает взгляд на Арсения и думает, что всё-таки Попов шикарный альфа. Он таких никогда не встречал и, наверное, никогда и не встретит. Есть в нем что-то особенное. И Антону отчасти даже не верится, что Арсений с ним, что выбрал его, несмотря ни на что. Арсений как раз заканчивает домывать посуду, когда слышит в дверях недовольное «мяу» и оборачивается. — Черт, Комок, — быстро вытирает руки о штаны, делает два шага и ловит пушистую соню, удерживая ее в ладонях, после чего подходит к Антону. — Новый запах, малыш, запоминай, он с нами надолго. Котенок дергает носиком, тычась в ладонь разве что не мурчащего в ответ Антона, который готов ворковать над этим существом сутки, но в руки пока не дается — остается у груди хозяина, пускай и смотрит заинтересованно на гостя. Антон в свою очередь бережно гладит его между ушек и недовольно смотрит на Арсения. — А как так ты про него не рассказал? — Да сам не понимаю, — Арсений виновато поджимает губы, помогает Комку усесться у него на плече и возвращается к раковине. — Купил его совершенно спонтанно, потому что перестал вывозить одиночество, на автомате кормил, поил, убирал, а сказать так никому и не сказал. Он немного с характером, не обращай внимания — привыкнет. Даже таким крохам нужно время для доверия. Арсений оставляет посуду сушиться, вытирает руки и оборачивается, привалившись бёдрами к столешнице. Смотрит на Антона, улыбается, показывая, что все в порядке и их разговор ни на что не повлиял, и складывает руки на груди. — Хочешь что-нибудь посмотреть? Приставка у меня древняя, но есть те игры, что вы подарили на Новый год, настолки компанейные больше. — Хочу поиграть и посмотреть, на что ты способен, — с некоторым вызовом говорит Антон, отметив, что Комок пригрелся на плече Арсения и, кажется, даже немного задремал, несмотря на шаткое положение. — А потом, если быстро надоест, то можем что-нибудь посмотреть. — Ты реально хочешь проверить, на что способны мои пальцы? — Антон моментально вспыхивает, потому что вопрос Арсения обретает очень пикантные нотки, но это просто Шастун такой озабоченный, поэтому так интерпретирует. Арсений тем временем отталкивается от столешницы, подходит к Антону и упирается ладонями в стул, на котором он сидит. — Я играю с начальной школы. У меня было хобби даже в разных движухах участвовать, так что я чертовски хорош во всех этих комбинациях и прохождениях. Но я готов сразиться с тобой, — он целует его в лоб и распрямляется. — Пойдём, выберешь игру, пока она будет грузиться — достану какие-нибудь закуски и сделаю ещё чай. — Хорошо. Я не такой профессионал, как ты, и знаю, что ты меня быстро уделаешь, но все равно хочу, — Антон расплывается от поцелуя и идёт за Арсением в комнату. Он просматривает на полке все игры, которые есть, перебирает пальцами диски, видит те самые подаренные и улыбается. Он выбирает одну игру и садится на пол перед приставкой. Антон не сказал бы, что она прям древняя — если рабочая, значит, хорошая, — все включает и начинает копаться в настройках установки. Арсений укладывает Комка на его лежанку, чтобы мелкий не нервничал лишний раз, подходит ближе к Антону, видит, на что пал его выбор, улыбается одобрительно и гладит его по волосам. — Какие-то особые пожелания с закусками? Хотя я лучше принесу всего по чуть-чуть, а мы сами решим, что хотим, — возвращается на кухню, тянется ещё за чаем, на поднос нарезает фрукты, кладет печенье, рядом сворачивает салфетки, а потом задумчиво смотрит на початую бутылку вина за стеклом. Наполняет бокалы и все вместе приносит в гостиную. — Я решил, что мы можем позволить себе маленькую сладость. Но чай все ещё есть, если что. Пока идёт загрузка, Антон думает о том, что Арсению вообще оказалось пофиг на прошлое Антона. То есть, это не обижает, а наоборот восхищает. Он не зациклился, не стал углубляться и расспрашивать. Просто узнал в общих чертах и все. И в нем не было осуждения из-за того, что Антон поддавался своему истинному и прогибался под него под подавлением. Антон был подростком, которому и без того было несладко со своими гормонами. А когда истинный его ещё и подавлял, Антон, ненавидя себя мысленно, просто отчаянно раздвигал ноги. Сколько нервов тогда было потрачено и сколько слез пролито. А когда ещё и родители отвернулись от него, стало только хуже. Антон остался один. Но он всегда искренне любил свою сестру. И только из-за нее он взял Кирилла к себе. Он старается не видеть в малом его, он видит в нем её. По крайней мере, Кирилл взял от нее зелёные глаза и черты лица. Ползунок мерно двигается к завершению загрузки, когда приходит Арсений с целым подносом. Антон смотрит на бокалы, потом на Арсения и снова на бокалы. — Мне нравится. Это даже лучше чая, — он тут же берет один бокал, салютует Арсению и делает небольшой глоток на пробу. Вино вкусное, поэтому он пьет ещё. После окончания загрузки Антон проверяет целостность файлов, запускает игру, передавая Арсению второй джойстик, и остаётся сидеть на полу, откинувшись на диван. Арсений ставит поднос сбоку, чтобы они в ажиотаже случайно ничего не уронили, понимает, что на полу играть удобнее, так что кидает к Антону подушки и пледы, чтобы не сидеть на паркете, выключает на кухне и в коридоре свет и садится рядом с ним. Берет геймпад, смотрит на экран и вытягивает ноги, устраиваясь удобнее. — Я вообще обожаю сюжетки, когда ты целую историю проживаешь. Вроде как сериал смотришь, но при этом управляешь персонажами… Обожаю. Антон подкладывает себе под спину подушку и накрывает ноги пледом, ползает в настройках и выходит в общее меню. — Типа Детройта? Я его раза три проходил. Я не очень люблю такой жанр, но вот Детройт меня прям реально затянул. Мне настолько понравилось. Я бы попробовал пройти ещё какую-нибудь игру такого жанра. Но, кстати, я не против поиграть во что-нибудь старое, вот прям олдовое и восьмибитное, типа Марио или танчиков. Чисто ностальгия! — Антон кладет голову на плечо Арсения, когда они начинают игру, и просто наслаждается моментом. — «Детройт». «Дожить до рассвета». «Под дождём». Что-то про Мидаса — их много. В общем, любая качественная игра с хорошим сюжетом и графикой. Но, ты помнишь, я ещё и ужасы люблю, так что всякие «Резиденты» и так далее тоже моя тема. — А, стоп, я вспомнил! Да-а, я пробовал «Под дождем», но мне почему-то не очень зашло начало, наверно, поэтому забросил. Но я что-то ещё пробовал, только не помню название. Там главная героиня списана с образа Элен Пейдж. Там у нее ещё какие-то способности, которые ей помогают выживать или что-то такое. О «Резиденте» слышал, но не рискнул бы пробовать. Мне ещё иногда нравится смотреть прохождения Куплинова, когда время есть. Или во время течки, немного отвлекает. — Две души, знаю. Не потянул игру — слишком скучно для меня, — Арсений переводит на него удивлённый взор. — Ты смотришь прохождения Куплинова во время течки? — он присвистывает. — Необычно. Нужно будет попробовать во время гона, вдруг поможет. А ты… — он откашливается, — ты вообще давно был с кем? Так посмотришь на то, как ты носишься с Кириллом, и подумаешь, что у тебя уже лет десять никого не было. Антон тихо посмеивается, а потом затихает, задумывается, но Арсений отвечает сам на свой же вопрос. — Угадал, — выдыхает Антон и как-то даже весь сжимается рядом с ним и опускает джойстик на колени. У Антона десять лет не было ни с кем близости. Может, он с кем-то общался, но никогда в интимном плане. Он себе не позволял отвлечься из-за сына. С игрушками он особо не в ладах, а пальцев мало. Поэтому он просто лезет на стены и, да, смотрит летсплеи. Арсений крепче сжимает джойстик и облизывает губы, отвлекшись от игры. — Я… восхищаюсь твоей самоотверженностью. Это же нужно настолько посвятить себя ребёнку, чтобы напрочь забыть про себя… Но, Антон, это ведь… — он вздыхает. — А как же ты? Счастье Кирилла, я понимаю, но ты сам? Твоё удовольствие, твоя разгрузка. Ты к тому же омега, тебе необходимо это хотя бы периодически, и столько лет… — он кладет джойстик рядом и трёт виски. — Обалдеть. — Я знаю, — вздыхает Антон. — Да, я много раз думал, что настолько забивать на себя глупо, но… я не мог. Не получалось. И то, что сейчас я с тобой, по сути, вообще чудо. Наверное, мне просто нужно было одобрение Кирилла. Это странно даже звучит. Но он — единственный ребенок, который требует много внимания к себе. Ну… — снова вздох, — я обычно справлялся вручную. И, кажется, из-за воздержания у меня немного сбит цикл течки. Она может не приходить по полгода, если не больше. Иногда бывают ложные симптомы. Вроде кажется, что скоро начнется, а по итогу ничего. Иногда может прийти вообще бессимптомно. Кстати, один раз такое и случилось. После Нового года, когда ты у нас оставался. Антон замолкает и поднимает голову на Арсения, будто бы признаваясь безмолвно в том, что одна из течек была вызвана именно им. Арсений нервно крутит кольцо на пальце, глядя перед собой. — Ты же понимаешь, что это не очень хорошо? В смысле… сбитый цикл в твоём возрасте. Это может быть серьёзно. Ты давно был у врача? Я понимаю, что порой провести гон или течку так, как хочется, не получается, но жить со сбитым циклом… Я переживаю за тебя. — У меня нет времени на врачей, — Антон понимает, что признается в этом честно и обречённо, и знает, что Арсению это может не понравиться, но что поделать. — Я знаю, что это надо как-то решать, но раньше, когда я ещё переживал из-за этого, многие врачи мне говорили об одном и том же — «вам просто нужен альфа». И я перестал ходить к врачам, потому что знал, что «все мои проблемы решит только альфа и секс с ним», — он показывает кавычки. — Может, так оно и будет, но у меня не было возможности из-за сына. Арсений серьёзно и недовольно смотрит на него и качает головой. — Учитывая, что мы теперь вместе, я надеюсь, ты позволишь мне немного контролировать то, что с тобой происходит. Мы можем сходить к врачу вместе, если ты хочешь, или я могу побыть с Кириллом, пока ты сходишь на приём. Но я хочу быть уверен, что с тобой все в порядке. — Я в порядке. Но схожу. У меня на неделе как раз будет выходной, постараюсь пробиться в больничку, — Антон коротко целует Арсения в губы и утыкается ему в шею, шуршит и прижимается губами, шумно втягивает носом его запах и отстраняется. Этим он, конечно, не успокоит альфу, но, может… — Надеюсь, потом ты скажешь мне, как обстоят твои дела, хорошо? Я правда переживаю. Арсений чуть удерживает его губы, но потом послушно позволяет Антону обнять себя, хотя поцелуй хотелось бы продлить. Он никогда не признается себе в том, что его внутренний альфа только от разговоров о том, что находящийся рядом с ним омега давно не получал удовольствие, скулит и просится исправить это. Ни за что. Нет. Арсений цепляется за джойстик так сильно, что тот краями врезается в ладони. Идиота кусок. — Здесь отличная графика. Я слишком большой привереда в этом плане, а тут услада для глаз. Антону уже пофиг на игры, он угукает и кивает. Обязательно будет держать в курсе событий и полей с больницы. Он врёт сам себе и боится показаться диким омегой с десятилетним недотрахом, если сейчас откровенно начнет намекать, что совершенно не против исправить ситуацию со своим долгим воздержанием. Но Арсений сказал, что не хочет торопиться. С ним он не хочет торопиться. Он не хочет все испортить. И у Антона от этой мысли трепет внутри такой, столько нежности в нём к этому человеку, что Антон в ней захлёбывается и тонет, потому что выплеснуть ее он боится. Не хочет ещё и Арсения утопить. — Да, я тоже графонодрочер, — он вновь кладет голову на плечо Арсения и берет свой джойстик, снимая игру с паузы. Арсений периодически тянется за бокалом вина, доливает то себе, то Антону, и спустя выпитую бутылку чувствует, как горят щеки. Он не пьяный и все ещё себя слишком хорошо контролирует, но тело настолько приятно расслаблено, что хочется мурчать. — У нас закончилась эта бутылка и сыр. Антон тоже периодически прикладывается к бокалу, чувствуя, как отпускает вообще все. Становится просто легче, но контроль и трезвость все ещё присутствуют. — Можем сходить за ещё одной, заодно и сыр возьмём, — предлагает Антон, целуя Арсения в шею. — Нет, — Арсений тихо смеётся и щурится, — закончились здесь. На кухне у меня есть и вино, и сыр. Я просто к тому, хочешь ли ты ещё. «А, ой», — думает Антон и тихо смеётся, уткнувшись в его плечо. — Я могу принести, — предлагает Антон, автоматически давая свое согласие на продолжение банкета. — Да, давай. Верхняя полка комода. И возьми тогда пустую бутылку, чтобы она не стояла здесь. Антон забирает бутылку и уходит на кухню. Достает новую, распечатывает ее, берет сыр и нарезает его аккуратными ломтиками, после чего возвращается вместе с новой бутылкой и тарелкой сыра и, поставив все на пол, плюхается на свое место. — Давай бокал, — просит он, наливая в свой, а после и в его, и устраивается удобнее, касаясь плеча Арсения своим. За временем он особо не следит, да и в окно не смотрит, поэтому даже не замечает, когда темнеет. Кирилла он предупредил, что может вернуться поздно, поэтому не переживает. Арсений думает о том, что, кажется, ему сегодня придётся спать на диване, потому что уже стемнело, а они явно собираются уговорить ещё бутылку. Так поздно Антона он никуда не отпустит, так что придётся или отвозить его, или оставлять у себя. Второй вариант почему-то предпочтительнее. В итоге спустя бутылку Арсений смотрит на часы, видит начало двенадцатого и смотрит на Антона. — Я думаю, Кирилл поймёт, если ты вернёшься утром, учитывая время и количество выпитого. Антона слегка развозит, становится совсем хорошо, а лёгкий румянец его выдает. Но, что удивительно, он ещё соображает. — Я могу доехать на такси, чтобы не стеснять тебя, — мнется Антон, хотя понимает, что и правда уже очень поздно. Наверное, Арсений прав. Надо написать Кириллу и предупредить, что он вернётся завтра. — Антон, у меня двухкомнатная квартира. Есть чистое постельное белье. И диван. Дам тебе что-нибудь переодеть на ночь, сделаю тебе чистую постель, а себе постелю тут на диване, он раскладывается. Я бы отвёз тебя на машине, но, сам понимаешь, после стольких бокалов я не рискну. — Уговорил, — тут же сдается Антон, хотя он особо и не сопротивлялся. Но вот его не очень устраивает пункт, где Арсений собирается спать на диване, в другой комнате. Типа… Э, алло! — Ты боишься, что сорвешься, поэтому хочешь лечь отдельно? — предполагает Антон. И если бы не алкоголь, который придает смелости, он бы этот вопрос ни за что в жизни не задал. Арсений поднимает взгляд на Антона. — Это одна из причин, — у него алкоголь тоже язык развязал. — Точнее как — я сомневаюсь, что я прямо не сдержусь, чтобы сделать что-то серьёзное, но в любом случае я не хотел бы рисковать, учитывая наше состояние. И моё влечение. — А ещё одной причиной является то, что я думаю, тебе так будет комфортнее. Мы ведь только начали встречаться… Антон подпирает голову рукой и совсем немного — как думает немного поплывший мозг — кокетливо смотрит на Арсения. — Восхищаюсь твоей выдержкой! Мне нравится, что ты уважаешь мои границы, но… — он осторожно поднимается, чтобы сходить в ванную, и уже в дверях заканчивает, — меня смущает, что ты их соблюдаешь, когда я пытаюсь хоть немного их стереть. Антон удаляется и закрывается в ванной комнате. От сказанного щеки горят. Он спешно умывается холодной водой, чтобы протрезветь. Пьяным он спать не ляжет. Нужно прийти в себя и собрать мозги в кучу, потому что ещё одна такая подобная фраза — и Антон собственноручно отвесит себе смачный чапалах. Арсений как открывает рот, так и закрывает его. Лучше не комментировать, а то ещё они сойдутся на том, что к черту манеры, презервативы есть, они оба взрослые люди и пошли в спальню. Не-не-не, он же джентльмен. Арсений забирает всю посуду и уносит её на кухню, помоет завтра, сейчас не до этого, выключает приставку и убирает все с пола, идёт в спальню, меняет постельное белье, берет ещё один комплект и, разложив диван в гостиной, застилает его. В спальне кладет Антону на ночь чистую футболку и шорты, снимает свою рубашку и штаны и тянется достать футболку. Антон не выползает, пока не становится хоть чуточку легче. Он берет себя в руки и выходит из ванной, в комнате Арсения не находит, но видит уже расстеленный диван. Ладно, хорошо, так будет верно. Заходит в спальню и видит Арсения у шкафа. Тот уже все подготовил, как хороший хозяин. Антон подходит к нему и обнимает со спины, зарывшись носом в темные волосы и тихонько вдыхая. — Спасибо, — шепчет и немного отстраняется, чтобы не провоцировать. Благодарит, наверно, сразу за все: за этот день вместе, за кино, за вечер, за игру, за разговоры, за то, что Арсений такой. Арсений вздрагивает, ощутив прикосновение к спине, оборачивается и дёргано кивает. Антону лучше не знать, что спина — одна из крайне эрогенных зон, как и шея. — Всегда рад, — он накидывает футболку и оборачивается к кровати. — Постельное белье поменял, достал тебе и шорты, и футболку, но ты сам можешь решать, как тебе спать. Ванная, туалет, кухня — все в твоём распоряжении. Ну и… — он мнется на одном месте, — спокойной ночи? Антон отходит к кровати, кивает и садится на край. Смотрит на вещи, а потом на Арсения. Последнюю шалость… — А поцеловать на ночь? — Антон старается не делать такой хитрющий взгляд, больше безобидный и жалостливый. Он правда ляжет спать и не будет докучать, если Арсений его сейчас хотя бы просто в щеку поцелует. Да хоть как маленького ребенка в лоб. Просто последнее теплое касание на сегодня. Арсений расплывается в нежной улыбке. — Я едва бы ушёл, не сделав это. Он наклоняется, упирается ладонями в кровать по обе стороны от его бёдер, и прижимается к его губам. Без особого напора, но уверенно, мягко прихватывает по очереди его губы и улыбается в поцелуй. Антон довольно мурчит в поцелуй и обхватывает лицо Арсения ладонями. Поглаживает большими пальцами и мажет самым кончиком языка по его губам. Отстранившись, целует в кончик носа и отпускает. — Теперь можно спать. Доброй ночи, — тихо произносит он, продолжая улыбаться. На душе не кошки скребут, на душе спокойно и хорошо, светло. Арсений отстраняется, подмигивает ему и уходит в свою комнату. А теперь дышим, пожалуйста. Он разворачивается и идёт на кухню, чтобы налить себе воды, немного приходит в себя, везде выключает свет и падает на диван в гостиной. Теперь главное уснуть поскорее и не думать о том, что его (?) омега спит один в соседней комнате. Антон спокойно переодевается и из предложенных вещей натягивает на себя только футболку, ложится и кутается в одеяло, носом утыкаясь в подушку. Арсений ещё шуршит в квартире, но вскоре затихает. Антон думает, что им бы для налаживания контакта поспать в одной постели, но потом думает, что развивать их отношения с такой скоростью и правда не стоит. Лучше постепенно, не торопясь. Антон, отвыкший от отношений, а уж тем более секса, сейчас заново привыкает и, возможно, в какой-то мере учится заново. Ему и правда очень нравится, что Арсений такой обходительный, не напирает, сам тормозит и соблюдает тотальное приличие. Внутри трепетно от такого альфы, кажется, это ещё бабочками называют. Антон все ещё чувствует себя по уши влюбленным подростком. И это состояние, что странно, ему очень нравится. Ему очень нравится Арсений. Арсений ворочается с боку на бок ещё минут тридцать, потом понимает, что тщетно, и включает маленькое бра сбоку. Берет с полки незаконченную книгу и читает почти до трех ночи, пока его не начинает вырубать. Тогда он все откладывает, кутается сильнее в покрывало и засыпает, на каком-то подсознательном уровне чувствуя сладкий дурманящий запах омеги.