***
Время летит так быстро, что Антон теряется в днях. На новой должности непривычно, но зато можно скинуть мелкую работу на персонал пониже, правда, если возникает что-то серьезное, то расхлёбывать приходится уже самому. Кирилл играет со своей командой, они выигрывают четверть финал, но проигрывают следующую игру. Правда, остаётся последний шанс на то, чтобы занять третье место. И игра уже на носу. С той бетой Кир подружился и теперь поддерживает ее в играх по волейболу. Они часто ходят гулять, и Антон видит, каким воодушевленным стал его сын — Кирилл летает на своих первых крыльях влюбленности. Жаль, потом будет больно падать. Антон все это время болезненно избегает Арсения, потому что после последней течки стыдно показываться ему на глаза. Даже в переписке у них глухо. И кажется, будто отпустило, все вернулось в прежнюю колею, но Кир залетает домой с новостью о том, что психолог заболел. Антон думает: это такая наебка для уебка, которой когда-то прикрывался он сам, или правда заболел? — Он выглядел бледным, — пожимает плечами Кирилл, но Антону это все равно никакой информации не даёт. Как себя чувствуешь? Тебе что-нибудь нужно? 17:58 Ни приветов, ни расшаркиваний о том, почему давно не списывались и не виделись. У каждого забот по горло. Сразу четко и по делу. Арсений просыпается уже после семи, с трудом доползает до ванной, кое-как раздевается, трёт водой лицо и немного приходит в себя. Наконец переодевается, натянув халат, наливает себе чай и садится на кухне. Видит сообщение от Антона и вздыхает — Кирилл всё-таки передал. Одно накладывается на другое. Но у меня все есть. Спасибо большое. 19:12 Антон весь день не расстается с телефоном, но оповещения приходят лишь из рабочего чата. Только вечером он получает наконец-то сообщение от нужного человека. Если что-то потребуется, пиши. 19:15 Сдался ему Антон. За все это время они толком не общались, а тут — здрасьте — объявился со своей заботой и вопросами о самочувствии. Антон хочет биться о телефон до тех пор, пока не треснет экран. «Не навязывайся людям», — дотошно твердит себе Антон и понимает, что, наверно, именно поэтому он и остался один, без друзей и возможности стать счастливым с любимым человеком, потому что всегда боялся навязываться и думал только о сыне и своей работе. Так в одиночестве и подохнешь. Спасибо за заботу. 19:18 Арсений ложится на кровать, чувствуя, как голова горит от температуры, а тело — от предстоящего гона, и хмурится. Ему жарко, душно, больно, суставы выкручивает, его тошнит, хотя он толком не поел. Но у него элементарно нет сил что-то разогреть или приготовить. Просить о помощи он не хочет. Антон ему ничего не должен. У него своих проблем достаточно. У него сын.***
Антон теперь пишет Арсению каждый день и узнает, как у него дела. Даже если он будет слишком навязчивым, Арсений всегда может ему об этом сказать и выразить свои мысли прямо, ведь они взрослые люди. — Пап, а вы с Арсением Сергеевичем поссорились? — спрашивает осторожно Кирилл. — Нет, с чего ты взял? — Вы не общаетесь и не видитесь больше. И он уже давно к нам не приезжал в гости и на игры мои не ходит. — Кирюш, у него тоже работа, свои личные дела и своя жизнь. Он взрослый человек, поэтому ты должен понимать, что ему не всегда удается делать то, что хочется другим. — Он же тебе всё ещё нравится? Антон вздыхает и отводит взгляд. Он понимает, что у подростков по весне гормоны шалят и думать получается только о любви и отношениях, особенно Кириллу, у которого наконец-то начал появляться какой никакой личный фронт. А Антон дезертир. Дурак. — Я разберусь, хорошо? В моем возрасте с этим все намного сложнее, — Антон неловко усмехается и хлопает сына по плечу. — Ладно. Ты же придешь завтра на игру? — Конечно!***
Дня четыре Арсений проводит в бреду по обоим поводам, вообще себя не контролируя. Он в одном коктейле мешает и лекарства от простуды, и подавители, обкладывается платками и перестаёт различать дни недели и время суток. Его хватает только на то, чтобы высыпать Комку корм, менять ему воду, менять влажную от пота одежду и снова проваливаться в сон. Только к концу недели ему становится лучше, он съедает за раз все, что есть в доме, заказывает доставку продуктов на десять тысяч и наконец-то принимает нормально душ. Всё это время ему было не до телефона и кого-то другого, но периодически, выныривая из дрёмы, он видит сообщения от Антона и кратко и честно пишет «плохо», «терпимо» или просто отправляет смайлик без лица. Он истощен, измотан и совершенно не готов к работе, но в понедельник всё-таки едет в школу — ему нужно возвращаться в строй.***
Антон целую неделю получает односложные ответы от Арсения и уговаривает себя думать, что это нормально. Попыток в общение он не прекращает, но, наверное, Арсению действительно так хреново, что он не настроен на разговоры. Игра проходит напряжённо, но кровью и потом они выигрывают и занимают третье место. Кирилл совершенно не расстроен. Он изначально видел, что команда не готова занять первое место, но они заняли хотя бы призовое, бронза — тоже хорошо. В медпункте Киру обрабатывают рассеченную бровь, потому что этот дундук зазевался и словил пас лицом. Ну хоть нос не сломал — и на том спасибо. Кирилл сидит и улыбается, пока ему обрабатывают рану и клеят пластырь, Антон смотрит на свое горе луковое и гордится им до луны и обратно. Выиграли 3-е место! Киру мячом рассекли бровь. Он живой и довольный 🤗 13:11 Антон делится информацией с улыбкой и не выпускает телефон из рук. Кирилл заметил, что папа теперь постоянно залипает в телефоне, вчера даже чуть ужин не спалил. Но если есть на свете человек, который делает его отца счастливым, то Кирилл будет только рад. Из-за болезни и всех проблем Арсений начисто забывает про игру Кирилла и вспоминает про неё только после сообщения Антона. Спохватывается, вскакивает и проводит рукой по лицу. — Че-е-ерт, нет! Боже, я совсем забыл. Извинись, пожалуйста, перед Кириллом за то, что я не приехал, мне безумно жаль. Пусть он придумает, как мне искупить свою вину, и я все сделаю. 13:21 Все в порядке! Кир же знает, что ты болеешь, он все понимает. Думаю, это не критично. Главное — поправляйся ☺️ 13:23 Антон смотрит на свое побитое чадо и радуется, что тот выбрал по жизни не хоккей. Он передает сыну слова психолога и усмехается. А Кирилл серьезно задумывается, а потом расплывается в улыбке. Антону эта кривая и хитрая линия на лице сына не нравится. Стараюсь, спасибо. 13:25***
В понедельник с утра Арсений идёт к врачу, чтобы закрыть больничный и после едет в школу. Во время обеденного перерыва видит в столовой Кирилла и подходит к нему. — Поздравляю с третьим местом. Извини, что не смог прийти. Кирилл отдыхал все выходные, радуясь, что осталось учиться всего неделю, а дальше каникулы. Для мая на улице как-то жарко и учиться уже не хочется. Кирилл берет в буфете холодный сок и расползается жижей по стулу. Но собирается вновь, когда подходит Арсений Сергеевич. — Спасибо. Все в порядке, Вы же болели. Не мог же я Вас больного вытащить на игру! — улыбается малой. — Можно я зайду к Вам после уроков? Арсений кивает и приглаживает его волосы, вытащив из них какую-то мелкую бумажку. — Конечно. Долго я не смогу сидеть, так как все ещё чувствую слабость, но минут двадцать — без проблем. — Это много времени не займёт, — расплывается в ещё более широкой улыбке Кирилл. Его план прост как пять копеек. Арсений сказал, что Кирилл может просить все, что угодно. А папе Арсений нравится. Может, прогулка или небольшое свидание как-то их сблизит? Вот только подростковый мозг «гениален» на идеи, но совсем не соображает, что так делать нельзя. В Кирилле плещется азарт, затмевающий рациональное решение. Сам Кирилл после уроков пойдет гулять со своей девушкой, уроки сейчас уже почти не задают, тренировки закончились. Уже никому ничего не хочется делать, все в ожидании каникул. Арсений кивает, ест и возвращается на урок. Он надеется, что желание Кирилла поговорить с ним не связано с чем-то серьёзным, потому что ему бы не хотелось что-то скрывать от Антона, если это касается его сына. Так что Арсений немного нервно ждёт окончания занятий и ко времени прихода Кирилла ставит греться чайник. Кирилл сидит на уроках и считает ворон, но по большей части думает, как преподнести все это правильно. В итоге, когда он уже стоит на пороге кабинета психолога, думает, что всё-таки эта идея звучит дико. Но он уже здесь. — Ещё раз здравствуйте, Арсений Сергеевич. Помните, Вы говорили, что сделаете что угодно, потому что не смогли прийти на игру. И я все ещё считаю, что это Вы зря, потому что болезнь — это уважительная причина. И вообще моя идея просто лютый бред, и лучше я, наверно, пойду домой. Арсений лишь улыбается и кивает на стул. — Ты сначала скажи, а потом мы вместе решим, насколько это бред. И я уже поставил чайник. Кирилл падает на стул, кинув рюкзак рядом, и смотрит в пол. — Ну, в общем… Как Вы отнесётесь к тому, что… чтобы куда-нибудь сходить с моим папой? Ну, погулять? Я не знаю. Просто… — Кир тяжело вздыхает, потому что мысли путаются и он так наивно почему-то верит, что сможет помочь своему отцу попытаться стать чуточку счастливее. Арсений пару раз хлопает ресницами. Он ожидал что угодно, но не что-то подобное. — Оу, ты в смысле… чтобы мы пошли гулять, как с вами тогда, или…? Кирилл тоже хлопает глазами и склоняет голову чуть вбок. — Не. Без меня. Папу. Вы и мой папа, — повторяет Кир, чтобы было понятнее, а сам складывает руки в замок. Арсений чувствует, как краснеет, и опускает глаза на свои руки. Неожиданно. — Я… Оу, — нервно смеётся, облизывает губы и поправляет волосы, — вот уж не думал, что ты… То есть ты… Я имею в виду в теории… В теории ты не имеешь ничего против того, чтобы мы с ним, ну… проводили вместе время? Кирилл смотрит на Арсения ровно и после сказанного уже перестает стесняться и загоняться. Теперь загоняется Арсений и очень нескладно выражает свои мысли, будто Кириллу здесь тридцать с хвостиком, а не Арсению, честное слово. И малой вообще не понимает, откуда взялась капля смелости податься чуть вперёд и тепло улыбнуться психологу. Арсений Кириллу нравится, потому за этот год он превратился из «мозгоправа-не-пойду-к-нему» в «Арсений-Сергеевич-крутой-и-умный-мне-нравится-с-ним-тусить». — Очевидно! — разводит руками Кир. — А Вы… ну, это самое… как бы сказать, кхм… Кирилл замолкает, а потом машет руками перед собой и мотает головой мол «забудьте». Нет, он сделал и так слишком много. Наворотил тут дел без ведома отца, потом ещё и по шее отхватит за самовольность. Диалог у них с психологом получается очень тупой и неловкий, наверное, обоим напекло майское солнышко. Арсений смущенно кивает и крутит кольцо-печатку на пальце. Это все очень странно. Они все это время не позволяли себе даже какой-то лишний взгляд из-за Кирилла, а тут он сам даёт им зелёный свет. В голове не укладывается. — Я думаю, — мягко отзывается он, взяв себя в руки, — мы с ним все это обсудим, хорошо? Кирилл сидит немного в шоке и разве что кота того странного из тик-тока не изображает, который сидит и мурчит с упрёком. Но у Кира никакого упрека, он просто в шоке и пытается переварить этот несмелый кивок психолога. То есть… Теперь кивает Кирилл. Он мысленно матерится, а потом старается взять себя в руки, подбирает рюкзак и прощается с Арсением Сергеевичем. Его там уже его бета заждалась, они собирались погулять после уроков. Выйдя из кабинета психолога, Кирилл, все ещё пребывая в ахуе, расплывается в безумной улыбке. Арсений провожает Кирилла взглядом, качает головой и обхватывает её руками, закрыв глаза. И как к этому относиться? Кирилл что-то увидел и сделал такие выводы? Они говорили с Антоном на эту тему? Сам Антон об этом упомянул? Вариантов много, и от каждого в груди бьётся быстрее. Он сверлит взглядом телефон ещё почти час, а потом всё-таки решается. Твой сын решил, что нам бы не помешало как-нибудь погулять вместе. Вдвоём. 18:02 Антон как раз только пришел после работы, изнуренный жарой, и выполз из душа. Он берет телефон с собой на кухню и быстро разогревает обед. И, уже сидя за столом, читает сообщение от Арсения и чуть не давится. — Чиво? — хмурится он. В смысле, вместе? В смысле, вдвоем? Ты и Кирилл? Он с ума сошел? 18:15 Арсений чуть не давится остатками чая. — Ты идиот? Я и ты. Боже, Антон. 18:16 Антон всё-таки давится едой. — Чиво? — снова сипит он, откашлявшись. Антона начинает немного колбасить, а сердце бьётся быстрее. Что там наговорил ему Кирилл, что он сейчас пишет такое? Что вообще происходит? Что происходит? Это какой-то пранк от малого на окончание учебного года? Я не понимаю. 18:20 Арсений тяжело вздыхает и нажимает на кнопку голосового: — Это не пранк. Помнишь, я тогда сказал, мол, он может придумать, как мне искупить вину за то, что я пропустил его игру? Так вот — он решил использовать это… для тебя. Он не особо это как-то аргументировал, но, кажется, он не против того, чтобы мы хотя бы встретились вдвоём и… поговорили? У Антона ладони потеют, когда он видит голосовое. Он не помнит, когда последний раз слышал голос Арсения, а тут прям подарок с небес. Антон прослушивает его раза три, чтобы переварить и понять, и слышит, как из него выходит воздух. Противно так, со скрипом и свистом. Приехали. Конечная. Просьба покинуть черепную коробку. Антон больше, наверное, цепляется не за то, что они с Арсением должны поговорить, а за то, что Кирилл это сделал «для тебя». Кир подумал о нём и попросил Арсения об этом. То есть… Но они же даже не разговаривали с ним на этот счёт? Антон каждый раз морозился, когда сын спрашивал про психолога. И тогда, когда Антон ничего не ответил на вопрос, нравится ли Арсений Сергеевич ему. Потому что Шастун смотрел в такие же зелёные глаза сына и не мог. Он не мог и помыслить о том, чтобы в его жизни появился кто-то важнее Кирилла. Нет, Кир навсегда останется для него самым важным и нужным человеком, но чувства не обманешь. Антон иногда часами уснуть не мог, вспоминая их прогулки на новый год, тогда, после игры и этот дурацкий случай на их кухне. Хорошо. Антон сдается. В любое время после четырёх, либо выходные. 18:31 Арсений нервно постукивает ногой по полу, ожидая ответа. Тот может быть каким угодно, Арсений прекрасно понимает, более того, он примет любой ответ, потому что это мнение и желание Антона. А потом он видит «хорошо» — и словно куда-то падает. Отлично. В пятницу? Я работаю до пяти, можем поесть где-нибудь. 18:33 Хорошо. 18:34 Антону ответить больше нечего. Даже хаотично думать о том, куда можно сходить, не получается. Просто вакуум в голове. Арсений откладывает телефон и, наконец, выдыхает. Пиздец. Он редко матерится, а тут такой пиздец, что хочется орать как в «Тринадцать причин почему» с горы на весь город, выплескивая эмоции. Он делает пометку на календаре, чтобы не забыть, что вечер пятницы у него занят, и прикрывает глаза. С ума сойти можно.***
Живёт ли Антон на иголках до самой пятницы? Нет. Живёт ли Антон так, будто стоит на гвоздях? Определённо да! Кирилл, когда возвращается домой после прогулки, ловит на себе укоризненный взгляд отца и мило улыбается в ответ. — Сюда иди, мелкий, — со вздохом зовёт Антон. — Я ничего не сделал! — тут же пытается оправдаться тот. — Зачем ты вообще ему сказал? Ты не мог придумать что-нибудь другое? Ты… блин. — Тебе же нравится наш психолог. Да и Арсений Сергеевич хороший человек, мне нравится проводить с ним время. У него куча разных интересных историй, а ещё с ним можно поиграть в приставку. И он книжки хорошие советует прочитать. — У меня такое ощущение, будто ты смотришь на это только со стороны своей выгоды, — приподнимает бровь Антон. — Ну нет! Ты же многое для меня делаешь и даже на все мои игры ходишь, и с учебой помогаешь, и вообще, ты самый лучший папа на свете! — Кир обнимает его. — И я хочу, чтобы ты тоже был хоть немного счастлив. Но учти, что кого-то другого я бы не одобрил точно! Антон смеётся и обнимает Кирилла в ответ, ерошит его волосы и целует в макушку. У него лучший на свете сын. — Все равно ты останешься для меня самым важным. — А вы же просто… погуляете? — Ага, — выдает заторможенно Антон, понимая, что им с Арсением придется, кажется, серьезно поговорить.***
Арсений косо подглядывает на календарь, который неумолимо приближает пятницу, а он понятия не имеет, как ему себя вести и что вообще делать, чтобы не казаться дураком. В школе на него смотрят как на идиота, когда он в обычный рабочий день приходит в белой рубашке, с галстуком и в костюме, но он отшучивается, мол надо выгуливать такую одежду и отвлекать всех от работы, и сидит у себя до конца рабочего дня в кабинете, потому что его не сильно дёргают. После окончания по дороге вниз пишет Антону. Я освободился. 17:31***
У Антона в пятницу паника. Он косячит с заказом клиенту и вместо латте делает капучино, чуть не ломает кофемашину и проливает на себя кипяток. День явно не задался, а все потому, что Шастун летает в своих мыслях. Отмучившись смену, он едет домой, приводит себя в порядок и замирает у шкафа. А что надеть? На улице тепло, но к вечеру может стать прохладнее, погода ещё немного переменчивая. Он смотрит на свой шкаф как на врага народа и начинает перебирать варианты. Ну черные джинсы — сразу да! И всё-таки париться не хочется, поэтому простая белая футболка подходит отлично. И в рюкзак ещё толстовку на всякий случай, вдруг и правда прохладно станет. Антон выходит из дома почти сразу, когда читает сообщение от Арсения. Сердце колотится как ебнутое, честное слово! Я выхожу. 17:45 Арсений нервно усмехается, поправляет очки и идёт в сторону кафе, возле которого они договорились встретиться. Приходит немного раньше — привычка, — терпеливо ждёт Антона, а, увидев, сразу широко улыбается и протягивает руку для рукопожатия. — Здравствуй. Голодный? Я очень. Антон летит на всех парах. Волнуется ужасно, но так хочет увидеть Арсения, теряется в своих эмоциях, и приходит почти вовремя. Арсений уже ждёт. — Привет. Извини, что опоздал. И да, я не успел поесть после работы. — Ты не опоздал. Это я приехал раньше, потому что освободился не как обычно. Арсений смотрит на кафе. — Учитывая, что это вечер пятницы, я на всякий случай бронировал столик, чтобы мы точно попали. Он открывает Антону дверь, пропускает его вперёд, на ресепшен называет свою фамилию и за девушкой идёт к их столу. Придерживает Антону стул, садится напротив и расстегивает свой пиджак, чтобы было удобнее. После чего берет меню. Антон почему-то выдыхает и кивает, кусает губу и торчит с обходительности Арсения: дверь придержал, вперёд пропустил, стул подвинул, стол забронировал. Антон чувствует себя даже немного неловко, потому что настолько пребывал в прострации от всего того, что провернул его любимый сынишка, что даже не позаботился о том, чтобы выбрать место. Арсений в этом плане оказался находчивее. А ещё Арсений просто потрясно выглядит в этом костюме, и Антон не может не смотреть на него поверх книжки меню, постоянно робко опуская глаза. Строчки почти плывут, а сердце все никак не желает успокаиваться. Он точно заработает сегодня себе инфаркт, умрет, и Кир останется совсем один. Его заберут в детдом, а ещё хуже — отправят к бабушке. Антон этого допустить не может, поэтому берет себя в руки. Он выбирает, что будет есть и пить, и понимает, что не может даже правильно подобрать слова, чтобы начать этот неловкий разговор. Учитывая, что он на машине, Арсений заказывает себе просто коктейль со сливками, мясную тарелку и салат, ждёт, пока Антон продиктует свой заказ, и откладывает меню. — И… Как твоя работа? Стало легче после повышения? Антон коротко и немного нервно улыбается официанту, когда тот заканчивает записывать заказ, и тоже откладывает книжечку. Ну все, прятаться больше не за чем. Он прячет руки под стол как подросток, который не готов к уроку, и перебирает свои браслеты, чтобы немного расслабиться. — Да, стало лучше. Правда, обязанностей прибавилось, но я сейчас хотя бы высыпаюсь немного и чаще вижу Кирилла. Это было правильным решением. Но сегодня я, кажется, был на грани увольнения. Причем был готов уволить себя сам. День слегка не задался, — усмехается Антон и поправляет чёлку. — А у тебя как? Уже предвкушаешь время каникул, когда никто не будет дергать? — Думаю, тебе нужно привыкнуть. Все же поменялось, это нелегко, — Арсений кивает официанту, забрав у него напиток, и делает глоток. — Ты даже не представляешь как. Я люблю свою работу, но я чертовски устал за этот год. Надеюсь хотя бы на неделю съездить куда-нибудь отдохнуть. — Я только сейчас понял, что у меня давно не было отпуска, — Антон смотрит в стол. — Но это хорошо, что ты сможешь наконец-то нормально отдохнуть. Куда думаешь поехать? — Да я как-то чётко не планировал. Просто в целом думал о том, что было бы неплохо отдохнуть. А вы с Кириллом куда летом выбираетесь обычно? — Я — никуда, а Кирилл иногда в лагерь ездит, если возникает желание. Может, этим летом тоже поедет. Хочет попробовать в лагерь на спортивной основе. Это ему девушка о таком поведала — она сама в таком прошлым летом была. Дополнительные тренировки — может, чему-то новому научится. А вообще, все мечтаю свозить его куда-нибудь на море за границу, но пока возможности нет. Может, в следующем году получится, — мечтательно-печально отзывается Антон и отхлебывает чай из чашки. — Планы отличные и грандиозные. Думаю, все получится. Хотя сейчас поездки такие дорогие, что… — он тяжело вздыхает. — Вот, вроде, в сфере образования работаю, платить должны хорошо, а по итогу — могли бы и получше. — Да сейчас в любой сфере хреново платят. Я бы не сказал, что на своей работе получаю миллионы даже после повышения. Да и у Кира с возрастом потребности все больше, — пожимает плечами. — Выжить можно, наверно, только если обзавестись папочкой с лямами в карманах, — Антон неловко усмехается и даже немного краснеет. — Я, знаешь, представил папку для бумаг с кармашками, из которых торчат деньги. Арсений смеётся, ждёт, пока Антон возьмёт свой напиток, и облизывает губы. Он дико голодный, но нагрузка в кафе та ещё, так что придётся подождать. Антон смеётся, уронив голову, жмурится, потому что в голове теперь тоже картинка папки с деньгами. — Только если такая упадет с неба прямо перед тобой, тогда да. Антон немного успокаивается, но продолжает просто тепло улыбаться. Ему стало легче, отпустило, перестало стучать под ребрами бешено. Антон чувствует спокойствие и лёгкость. Кажется, этот отвлечённый разговор был очень нужен. И сейчас он может перейти к другим темам, которые им нужно обсудить. Но лучше сначала поесть. Они дожидаются, когда им, наконец, приносят еду, и Арсений садится удобнее. — Приятного аппетита. Во время еды разговаривать не очень принято, так что первое время Арсений молчит и подаёт голос, только когда от еды остаётся самая мелочь, которую можно доедать в процессе. — Как у Кирилла с учёбой? Я слышал, что его хвалят последние недели. После трапезы Антон откидывается на стуле, пьет немного остывший чай и чувствует себя хорошо в приятной компании. — Да, у него все намного лучше, чем в начале и середине года. Не без твоей помощи, конечно. Спасибо. Пытаюсь его немного мотивировать, чтобы не сдавал позиции. Меня радует, что он подтянул гуманитарные предметы и больше читает. Сейчас смотрю на него и даже немного завидую. У него наладилась учеба, он играет в команде, обзавелся девушкой и почти не появляется дома. Ладно хоть на связь выходит — и на том спасибо, — усмехается. Сын у него красавец и с возрастом становится буквально нарасхват, еще и умник и спортсмен — так вообще скоро на сувениры пойдет. Антон ощущает себя немного одиноко дома, потому что Кирилл зачастую приходит вечером, ужинает и падает спать. — Я пытался ему немного помогать, — Арсений вертит в руках салфетку. — С этой девушкой в том числе. Надеюсь, ты не против, что я снова влез в вашу личную жизнь, просто он рассказал и ждал совета, а я не мог ему отказать. — И почему я всё узнаю последним? — Антон слегка щурится и совсем не осуждающе смотрит на Арсения. — И это не наша личная жизнь, а уже его. И если он с тобой поделился, значит, доверяет тебе. Думаю, он бы не открылся кому угодно. Тем более, если даже мне он не сразу сказал про свою девушку. А потом вообще скрыл свои замыслы от меня и сразу припёрся к тебе. Не осуждаю, но как-то немного болезненно терять ниточки с собственным сыном. — Порой проще доверить что-то очень важное кому-то малознакомому, не боясь осуждения и понимая, что, скорее всего, чужое мнение не будет иметь значимости, чем кому-то очень близкому, с которым ещё жить и жить под одной крышей. Вряд ли это вопрос недоверия. Антон задумывается над этой мыслью и заторможенно кивает. — Возможно, ты прав. Я, конечно, стараюсь не требовать от Кирилла рассказывать мне абсолютно все, чтобы не быть контролирующим родителем, но иногда быть вне его жизни очень настораживает, что ли. Антон осознает, что сын взрослеет, у него появляются свои интересы, друзья, отношения, поэтому родитель отходит на второй план. И Антону тяжко терять эту связь. Одиночество ощущается ещё больнее от этого. Но Антон цепляется за работу и за домашние дела. И изредка страдает из-за течек, а в целом его жизнь прекрасна. — Зачем ты повелся на его провокацию? Арсений поднимает голову и сначала слегка хмурится. — Которую из ты имеешь в виду? Старается шутить, чтобы обоим было попроще и не так неловко, а потом понимает, о какой именно провокации Антон говорит. Так сказать, к десерту. — Потому что я тоже хотел устроить что-то подобное? Не в смысле личную встречу, свид… встречу, а хотя бы возможность поговорить. Мне кажется, нам нужен этот разговор, который мы так старательно отодвигаем. И вот тут Антон вновь начинает немного волноваться. Он не обращает внимание на оговорку, чтобы не делать разговор ещё более неловким. — И много ли провокаций устраивал Кирилл? — с улыбкой спрашивает Антон, но понимает, что и дальше избегать этот разговор бесполезно. — Я… Наверное, я отодвигал это по своим личным причинам. И могу отодвигать дальше, чтобы не быть неудобным для тебя. Мне неловко, — признается и опускает взгляд. — Мне кажется, нам правда стоит с этим разобраться, чтобы выстраивать модель поведения дальше, потому что та неопределённость, которая есть между нами ещё с Нового года… — окончание фразы виснет в воздухе. — Если раньше я вообще старался ни о чем близком не думать, потому что слишком уважал личные границы твоего сына, то сейчас, когда он сам предложил нам… встретиться, я понял, что нам мешаем только мы сами. — Боюсь, что в этом есть моя вина. Я всю жизнь посвятил сыну и даже не думал о чем-то таком. Для меня перестала существовать личная жизнь с его появлением. И мне тяжело как-то перестроиться сейчас, но… я не могу отрицать, что что-то есть. И если Кирилл и правда не против, — мы с ним не обсуждали ещё это, потому что он увиливает — то я не против попробовать. Но предупреждаю тебя как психолога, что у меня могут оказаться тараканы. За это прости. — Воу, типа… Сразу попробовать? То есть, я вызываю у тебя какие-то… чувства? — Ну, нет. То есть… Я не знаю. Мы можем… общаться, — предлагает Антон, слегка теряясь. — Но и отрицать я не буду, что ты мне симпатичен. Антон краснеет, кажется, до кончиков ушей и прячет глаза. Это звучит так по-детски, будто они где-то в начальной школе. «Симпатичен», — каков дурак ты, Шастун! Арсений тепло улыбается, тянет руку через стол и аккуратно касается его ладони. Поглаживает её с тыльной стороны, обводит подушечками и легко гладит запястье. — Всё в порядке, окей? Я сам не то чтобы разбираюсь в этой теме, потому что из-за работы у меня не хватает времени ни на что. Но мы можем попробовать разобраться в этом вместе. Антон слегка вздрагивает от касания, смотрит на их руки и пытается просто дышать. Очень много сил требуется на то, чтобы поднять взгляд на Арсения и кивнуть. — Хорошо, — соглашается Антон, осторожно переворачивает свою руку и кончиками пальцев касается внутренней стороны ладони Арсения, легко поглаживая. Арсений улыбается, смотрит на их руки и сжимает его ладонь немного увереннее. Мягко поглаживает в ответ, касается запястья и чувствительной кожи у большого пальца, а потом глупо улыбается и негромко смеётся. — На самом деле… мне так спокойно сейчас стало. Я словно все это время постоянно был в напряжении рядом с тобой, не позволял себе вообще ничего, максимально сдерживал, а сейчас… Дышится. Антону нравится смех Арсения, даже такой лёгкий, переливчатый, поэтому тоже улыбается и чувствует себя счастливым. — Понимаю тебя. Меня твой запах успокаивает. И на каких бы нервах я ни был, становится легче. И наконец-то я могу не контролировать свой запах. Всегда думаю, что он слишком резкий и навязчивый. Они, наверно, со стороны выглядят как два идиота, два подростка, которые впервые влюбились и вцепились друг в друга, но Антон не хочет отпускать руку Арсения, продолжая вырисовывать круги в основании ладони. Он наконец-то может беспрепятственно коснуться его и не осуждать себя. Этим хочется насытиться. Арсений смущенно опускает глаза и смотрит на стол. Тема запахов для него все ещё максимально интимна, а Антон говорит об этом так открыто и откровенно, что даже немного неловко. — Я люблю кофе. Он бодрит и не даёт расслабиться, а это важно. — Удивительно то, что я не пью кофе вообще. Больше люблю обычный черный чай с лимоном. В последнее время с мятой, — Антон стыдливо опускает взгляд и легко усмехается. Внутри все ещё вздрагивает тёплыми импульсами, заставляет глупо улыбаться и смущаться. Казалось бы, сколько уже можно? Но у Антона так давно не было чего-то такого, что сейчас захлёстывает с головой. Арсений мягко улыбается. — Это мило. Мне приятно, — он кивает официанту, который забирает у них посуду, и смотрит на Антона. — Ты ещё что-нибудь будешь или запросим счёт и пойдём гулять? — Гулять. Погода хорошая, — сразу же оживляется Антон. Внезапно появляется эта банальная мысль «а кто платит?», но Антон забивает на это. Разницы вообще никакой. В этот раз может один, в следующий раз другой. Эту мысль Антон не озвучивает и оказывается шустрее Арсения, прикладывая карту к терминалу. Он смотрит на него совершенно открыто и спокойно, даже любуется им, ведь тот красивый, а ещё ему до умопомрачения идут очки. Арсений ничего не говорит на то, что счёт оплачивает Антон — пусть так, — одевается, придерживает ему дверь и выходит следом за ним. Смотрит по сторонам, прикидывая, куда они могут пойти, и кивает в сторону парка — самый оптимальный вариант. Убирает руки в карманы, чтобы не было соблазна, и искоса смотрит на Антона. — А тебя не смущает, что я… ну… лет на десять тебя старше? Антон цепляется одной рукой за лямку рюкзака, а второй поправляет чёлку. На улице свежо и хорошо, и ветер не холодный. — Ты не выглядишь на сорок, — улыбается Антон, не отвечая на вопрос конкретно. — Я стараюсь, — Арсений смеётся. — Дико боюсь облысеть, у меня волосы вообще больная тема. Так что маски, спорт, упражнения… Я странный, знаю. — Почему же странный? Ты следишь за собой, а это делают вообще не многие. Наоборот, это хорошо, — улыбается ему Антон. — И что можно вообще считать странным в нашем мире? — Ну мало ли. У всех разные понятия странностей. Просто иногда для комфортного взаимодействия хочется знать границы другого человека. Поэтому я и уточнил, — они заходят в парк, и Арсений поправляет чёлку. — Кирилл тебя искать не будет? Ты сказал ему? Границы Арсения Антону только предстоит узнать, как и наоборот. И Антон почему-то к этому готов — он никогда не был настолько уверен в этом. — Он сам гуляет и вернётся только вечером. И я ему не говорил, — Антон усмехается и чешет щеку. — У него были свои тайны от меня, у меня теперь свои. Полагаю, мы с ним квиты. Арсений пожимает плечами — лезть во взаимоотношения отца и сына он не хочет. Он и так в каждой бочке затычка вот уже почти год. Он медленно идёт вперёд, думая о том, что бы ещё обсудить, но темы или повторяются, или кажутся глупыми, или крутятся вокруг Кирилла. А хочется что-то про них. Молчание между ними не кажется гнетущим, но Антон думает, что они, кажется, сейчас думают с ним об одном и том же — в их разговорах много Кирилла, но друг о друге они не говорят. — Я помню, ты однажды сказал, что другим людям не нравилось, когда ты читал их как открытую книгу из-за своей профессии. Они чувствовали себя некомфортно. Я почему-то тогда подумал, что я себя так не чувствую. И, наоборот, мне интересно, что ты меня читаешь. И правильно, наверное, сказать, что ты обо мне узнаешь из прочитанного. У меня таких навыков нет, поэтому мне будет интересно узнать о тебе из твоих рассказов. Арсений облизывает губы. — Да я даже… не знаю, что ещё рассказать. О моей профессии ты знаешь, о природе тоже, о дотошности и занудстве тем более… Люблю квесты. Люблю библиотеки. Часто хожу в театры. Не люблю ездить на море. Боюсь высоты. Что ещё… — Дотошность и занудство? Я бы не сказал, — усмехается Антон, — с тобой интересно, ты многое знаешь. А я боюсь ужасов. Ещё у меня аллергия на крупы, особенно на рис. И мне нравятся комиксные франшизы. А ещё я мечтаю побывать на каком-нибудь квесте. А боязнь высоты у тебя чем-то обусловлена или просто?.. — Просто. Справиться не могу вот уже столько лет. Какое-то время пытался что-то сделать, а потом забил, потому что… Не так уж и важно. — Ну, если не любишь ездить на море, значит, и самолёт не нужен. А мне нравится летать и море, и я очень люблю теплую погоду, но и никогда не против дождя. А… ты когда-нибудь встречал свою истинную пару? — вдруг перескакивает с темы Антон и чуть прибавляет шагу, а потом поворачивается к Арсению и идёт задом наперед. — Я никогда не искал, если честно. Да и вообще это понятие такое странное, типа… судьба решила, какой именно человек мне нужен? Мне кажется, я и сам в состоянии это сделать. Может, конечно, и встречал, но я не в курсе. А ты? — Встречал. Но я согласен с тобой. Думаю, что это глупо, что кто-то решил за нас. Может, я сам хочу решать, с кем хочу быть. Да и мой истинный… — Антон замолкает, опускает голову, пытается подобрать нужные слова, — не был сужден мне. Арсений слегка хмурится. — Он… сделал что-то не так? Оставил вас с Кириллом? — Он много чего сделал, — неопределенно отвечает Антон. — Очень все запутанно на самом деле. Может, когда-нибудь я тебе расскажу подробнее эту душещипательную историю моей жизни, но пока ты не готов, — театрально усмехается. — Я боюсь, что ты сбежишь, когда узнаешь. Арсений приподнимает бровь. — Звучит как вызов. Но я в любом случае не буду на тебя давить. Когда ты будешь готов и захочешь, я с радостью выслушаю. А пока… давай тогда не будем о грустном. Арсений всё-таки рискует — вытаскивает руку из кармана и неуверенно касается мизинца Антона своим. — Ты и не давишь. Да и я всегда готов. Для меня это уже перестало быть чем-то страшным, что морально на меня давит. Я давно это отпустил, — Антон легко улыбается и поворачивает голову к Арсению. Почувствовав касание, Антон цепляется за мизинец своим и вообще ни о чем плохом не думает. Рядом с Арсением не получается думать о таком — только позитив. Арсений чувствует, словно он где-то в школе забыл свои двадцать лет жизни и сейчас ему пятнадцать, потому что ведёт он себя соответствующе: смущается, не рискует напирать и вообще торопиться, хотя он альфа и, по сути, должен делать все это. Он мягко поглаживает его ладонь, улыбается и поджимает губы. — Ты будешь сильно против, если я тебя потом провожу до дома? У Антона все внутренности размазываются по стенкам. Реально, им будто лет по пятнадцать, а это первая неловкая влюбленность. — Не сильно, но если хочешь, то ради приличия я могу поломаться, — смеётся Антон. — Почему я ощущаю себя как в школе? Боже… — Не надо ломаться, — Арсений усмехается. — Я и сам как школьник, который пытается произвести впечатление на одноклассницу, донеся её сумку до дома и озвучивая всякий бред. — Я ощущаю себя так же. Это как-то глупо и неловко. Арсений, мы же взрослые люди, — улыбается Антон и перехватывает руку Арсения в свою, а то за мизинчики как в детском саду. — Ты можешь спокойно проводить меня до дома, если хочешь, можешь остаться на чай или даже на ужин. Арсений удобнее сжимает его ладонь, расслабляясь, иногда легко поглаживает большим пальцем и смотрит на Антона краем глаза. — Представляю лицо Кирилла, когда он вернётся и увидит нас за чаем на кухне. — Он это сам затеял, — пожимает плечами Антон и смеётся. — Думаю, он и правда удивится. Но больше от того, что его затея сработала. Антон, если честно, сам до конца осознать не может, что это правда. Что они сейчас идут с Арсением за руку по парку, что они поговорили и все, вроде бы, хорошо. Даже не верится. Арсений кивает и смеётся. Кто бы мог подумать, что их огромное «но» станет, в итоге, причиной их сближения. Они гуляют ещё около часа, а потом понимают, что начинают мёрзнуть. Арсений предлагает взять попить что-нибудь тёплое и двигаться к машине — Антона довезет в любом случае, а там видно будет, зайдёт на чай или домой поедет. Антон совершенно забывает о том, что у него с собой есть толстовка и ежится от порыва ветра. Горячий напиток и правда не помешает. Антону очень полюбился какао, поэтому в кофейне он заказывает именно его. К тому времени, как они доходят до машины, Антон успевает согреться и вспомнить о толстовке, в коей уже нет никакой надобности. Он понимает, что скоро Арсений уедет, а отпускать не хочется, но надо. Пожалуйста, пусть на дорогах будут пробки! Арсений включает небольшой прогрев, чтобы в машине было не холодно, потому что та стояла на улице и успела промерзнуть. На фоне работает радио, чтобы не было слишком тихо, Арсений не уверен, какая музыка нравится Антону, но здесь волна, на которой играет все подряд, так что должно быть нормально. На некоторых участках дороги стоят — всё-таки вечер пятницы, как никак, можно было догадаться, но пешком бы они точно не дошли, а такси не сильно отличается. Антон подпевает почти каждой песне, что слышит на радиоволне, зачитывает Эминема, дурачится под Максим и «Вдоль ночных дорог» и тоненьким голоском подпевает Клаве про мальчиков с маником. Он смеётся и рассказывает какие-то незначительные мелочи из жизни. И за болтовней дорога проходит быстро, несмотря на потоки машин и светофоры. Ожидаемые пробки рассасываются быстро. Когда Антон видит свой двор, то немного грустнеет. Но понимает, что Арсению тоже нужно домой, отдохнуть от такого долгого дня, от работы и от Антона. Шастун с виду только такой молчаливый булыжник, но стоит оказаться рядом с правильным человеком — не заткнешь. А если он ещё не выспался или — того хуже — наелся маршмэллоу — лучше бежать. Арсений находит место для парковки, чтобы не стоять где-то у дороги, не мешать движению и не схлопотать штраф, и заглушает двигатель. — Так, ну… — он смотрит на часы, на красные вены дорог на навигаторе — центр стоит глухо, — и чешет затылок. — Вообще… завтра суббота, а дороги стоят так, что я ехать буду часа два. Думаю, если ты не против, эти два часа я могу провести в более приятной компании на твоей кухне, а уже потом поехать домой, когда ситуация на дорогах не будет такой дикой. Антон смотрит на навигатор — восемь баллов. Смысла ехать Арсению сейчас нет, только время зря потратит. — Идея отличная, потому что мне не хочется с тобой прощаться. Пойдём, — Антон сияет улыбкой и выходит из машины. Прохладный ветер тут же заставляет вздрогнуть, треплет чёлку, и Антон пытается зачесать ее пальцами, чтобы в глаза не лезла. Наверно, надо подстричься. Антон не оборачивается, зная, что Арсений идёт следом, пропускает его в квартиру и идёт проверить, дома ли Кирилл. Его комната пуста, как и все остальные. Снова, наверно, с девушкой либо с друзьями шатается незнамо где. Антон проверяет телефон и не видит уведомлений. Укол совести тут же тычет под ребра. Он пишет сыну, тот отвечает через пару минут, и Антон успокаивается. Отвечает — значит, живой. — Почему ты не сказал Кириллу, что умеешь обращаться с приставкой? Он до сих пор не в курсе? Арсений проверяет, нормально ли стоит машина, забирает самое необходимое и идёт следом за Антоном. В лифте перекатывается с пятки на носок, поправляет в зеркале волосы и подходит к квартире. Уже привычно раздевается и моет руки и проходит на кухню. В квартире тихо, значит, Кирилла ещё нет. Может, оно и к лучшему — им обоим нужно как-то к этому подготовиться. Арсений вздрагивает от голоса Антона и слабо улыбается. — Небольшая психологическая хитрость. Если ты хочешь расположить к себе человека и привлечь его внимание, то нужно сделать вид, что ты не разбираешься в том, в чем он хорош, чтобы у него было желание с тобой взаимодействовать и дальше. То есть чтобы это было обоюдно, а не только я держал его рядом. И, нет, я ему так и не сказал — он меня периодически «учит», — он показывает кавычки и тепло улыбается. — И долго ты собираешься строить из себя «прилежного ученика»? — усмехается Антон, тоже показывая кавычки. Эта ситуация его забавит. — Каков же ты хитрец всё-таки! — Я и с тобой также изначально пытался наладить контакт, — признается он. — Говоря о спорте и Кирилле, не разбираясь, по сути, ни в одном, ни в другом вопросе. Антон хлопает глазами и с лёгким укором смотрит на Арсения, всем своим видом выражая: «Ах, ты ж хитрая жопа!». Но потом усмехается и подходит ближе, становясь рядом. Он ставит чайник, просто чтобы занять руки, по привычке. Но каждый раз, оказываясь слишком близко к Попову, Антон чувствует, как внутри надрывается какая-то ниточка, пальцы слегка начинают дрожать и дыхание едва заметно сбивается. Ну каков же пиздец! Арсений виновато вжимает голову в плечи, как бы говоря, что он не виноват, и вообще, главное, что сработало, а, по сути, ничего страшного он не сделал. Он смотрит на его профиль, на упавшую на лоб чёлку, на слегка поджатые губы и улыбается. Ждёт, пока тот разберётся с чайником, легко касается края его кофты и мягко тянет его на себя. Останавливает у себя между ног, глядя на него снизу вверх, и широко улыбается. Тянется одной рукой, чтобы поправить его волосы, а второй поглаживает его кисть, опускает взгляд на их руки, улыбается ещё более нежно и хмыкает. Им точно пятнадцать. Антон чувствует, что его тянут куда-то в сторону и сразу соображает. Становится напротив Арсения и опускает взгляд. В голове неоновая бегущая строка: «ыыыыыыы», когда Арсений касается так мягко и нежно. Господи, ни один альфа никогда так не делал. Им бы только подчинять и подавлять, продавливать под себя и брать. Коленки трясутся. Антон шумно выдыхает и свободной рукой тянется к лицу Арсения, приподнимает за подбородок и, не дав себе ни секунды на размышления, наклоняется. Оставляет на чужих губах мягкий короткий поцелуй, совершенно не настойчивый и ни к чему не обязывающий. — Когда ты не смотрел, это было легче сделать, — Антон не отстраняется и шепчет это прямо в губы Арсению, припоминая тот случай на этой же кухне. Арсений разве что не мурчит от этого слабого, почти детского поцелуя, чувствуя, как внутри разливается тепло, улыбается и немного крепче сжимает его ладонь. Он помнит свое удивление в тот момент, потому что тогда он склонялся к мысли, что он не очень-то нравится Антону и что он вообще навязывается, влезая в их семью, а тут вдруг эта неожиданная мягкость — и мир словно перевернулся. Антон смотрит как-то странно, мутно, от него пахнет ярче, чем обычно, и это сбивает с толку. Вечно дремлющий внутри альфа открывает глаза и садится, принюхиваясь, а это много значит. Вообще, думать не получается. Да и не надо, наверное, думать. От мыслей очень многое упускаешь в жизни, пытаясь понять, а правильно ли я поступаю. Похуй. Антон высвобождает вторую руку, снимает с Арсения очки, чтобы те не мешались, и вновь целует, но уже крепче. Торопятся ли они? Да даже если да, плевать. Арсений открывает рот, чтобы ответить, но не успевает — очки оказываются на столе, а чужие губы касаются так неожиданно напористо, что все внутри подрывается и начинает гореть. Он не помнит, когда с ним творилось что-то такое в последний раз, и теряется, но не отстраняется — сдвигает руки на талию Антона, держит его близко, совсем невесомо касается подушечками, а потом мягко-напористо тянет к себе на колени, чтобы целоваться было удобнее. — Обещаю, — шепчет ему прямо в губы, — я ничего тебе не сделаю. Ты можешь мне доверять. В подтверждение своих слов он кладет свои ладони ему на лопатки, придерживает бережно едва-едва и снова целует, осторожно смакуя его губы. Антон пока держит себя в руках и не позволяет себе углубить поцелуй, но губами прихватывает чужие и мягко оттягивает на себя. Он аккуратно пристраивается на чужих коленях и почти несмело обвивает шею Арсения руками, коротко кивает на обещание и не чувствует от Арсения какой-либо исходящей угрозы. Наоборот, тепло и уверенность в том, что все будет хорошо. Арсений не причинит боль. Антон ему доверяет. Арсений тщательно контролирует и напор, и прикосновения, даже соблюдает границы и не опускает руки туда, где им не место — слишком боится напугать или надавить. Он не знает прошлого Антона. Не знает его опыта. Не знает чётко его границы. Знает только то, что тот к нему тянется и что максимально важно не вызвать обратный эффект. Альфа внутри беснуется от запаха омеги, но животное на цепи, которая проверяется слишком регулярно, так что оно не сорвётся — Арсений в этом уверен. Антону запах полюбившейся мяты щекочет нос. Он жмурится и отстраняется, касаясь лба Арсения своим. Не открывает глаза и ждёт, когда сердце немного успокоится. У него так долго не было альфы и какого-либо контакта с кем-то, что сейчас буквально каждая клеточка тела встаёт на дыбы. Нужно контролировать себя, как делал раньше все эти годы. Антон не хочет показаться озабоченным омегой, который дорвался до члена — нет. Арсений испугается и сбежит. И без того чудо то, что сейчас происходит. Загон Антона о том, что омега с прицепом никому не сдался, по итогу сдает позиции. Арсений сейчас здесь, с ним, просит о доверии, и Антон не может ему отказать. Омега хочет больше, рвется к альфе, скребёт по грудной клетке, но Антон не может спустить тормоза. Он прижимается к Арсению, обнимает его крепче и прячется у него на плече, вновь зажмурившись. Нужно контролировать запах, слишком ярко, тише-тише, держи себя в руках. Арсений даёт ему эту минуту передохнуть. Мягко гладит по спине, старается не вдыхать такой манящий запах слишком глубоко, слегка путается в волосах и улыбается. — У тебя сердце с ума сходит. Смотри лови, чтобы не выскочило и под плиту не закатилось, а то доставать будет не очень удобно. Снова не самым смешным образом пытается разрядить обстановку, давая им время перевести дыхание, и снимает с волос Антона какую-то пылинку. Антону стыдно за свое сердце — совершенно безумная и неконтролируемая мышца. Но он все равно усмехается и улыбается, а секундой позже ведёт кончиком носа по шее Арсения и отстраняется. Смотрит на него с улыбкой и чуть склонив голову. — Если отдам тебе на сохранение, сбережёшь? А то у меня руки-крюки, — шутит Антон, вообще не сбавляя градус. Арсений улыбается. — Обещаю сделать все возможное. На зубах сладко от ванили и пафосности, но у них все и так непонятно и странно, так что пусть будет. Им нужно привыкнуть. Антон — великовозрастный ребенок, которому, кажется, в детстве не додали́, поэтому сейчас он отыгрывается на взрослом альфе, который вдобавок ещё и психолог. Кажется, пизда тараканам в голове. Антон осторожно встаёт с коленей Арсения, целуя его напоследок в лоб и идёт делать чай. Руки слегка трясутся, но сейчас пройдет, главное их чем-нибудь занять. А ещё дыхание восстановить, и щеки горят, и вообще… — Могу предложить фильм на любой вкус. Кроме ужастиков, — поправляет себя Антон. Арсений смотрит на часы. — Часов до девяти я весь твой, так что можем и фильм. Только сначала чай, если ты не против. Он немного думает и предлагает пересмотреть «Агентов АНКЛ» — фильм роскошный, актёры гениальны, почему нет. Антон ставит кружки на стол и думает о том, как бы ему не умереть от количества альф на экране и рядом с собой. Плоть бывает слаба, а сегодня вообще сдает позиции. После чая он включает фильм, настраивает звук и устраивается на диване. — Если захочется каких-нибудь вкусняшек под фильм, то могу принести. Есть чипсы, печеньки и, вроде бы, даже попкорн. Солёный, — важным уточнением отмечает Антон, приподняв палец вверх. Арсений садится рядом на диване, сохраняя небольшую дистанцию больше для приличия, слушает Антона, а потом, закатив глаза, обхватывает его за шею и целует в висок. — Тут уже есть главная вкусняшка, мне достаточно. Давай просто посмотрим фильм, и я поеду. Антон, немного не ожидая такого, утыкается носом в шею Арсения, расплывается в улыбке, а потом кладет голову ему на плечо. Хорошо, пусть так. Где-то на середине фильма или чуть позже домой возвращается Кирилл. Он заметил и машину психолога недалеко от подъезда, и ещё одну пару обуви в коридоре. Прислушивается к звукам в квартире, но не слышит ничего, кроме фильма, поэтому, осторожно прокравшись к комнате, заглядывает, смотрит на экран, потом на отца и психолога и снова на экран. И снова на них. — Привет? — осторожно произносит он, лупая глазами. — О, привет. Я не слышал, как ты пришел, — поворачивает к нему голову Антон. — В холодильнике ужин, разогреешь сам. — Я не… А… — Кирилл пыхтит у косяка, а потом уходит на кухню. Он пытается понять, что делает Арсений у них дома, потому что он обычно приходил только тогда, когда Кириллу нужна была помощь или по праздникам. Это, получается, он все же встретился с Антоном? Или что? Или как? — Я нихера не понимаю! — шепчет Кирилл холодильнику, будто тот ответит. Арсений встречает Кирилла смущенным взглядом, как если бы тот был его отцом и, вернувшись домой, застал сына с подружкой. Слушает разговор отца и сына, сам не встревает — сверлит взглядом телевизор — и выдыхает только когда они с Антоном остаются одни. — Кажется, он в шоке. Пока Кирилл ведёт молчаливые беседы с холодильником и плитой, Антон сидит и тихонько посмеивается с обоих. — Не кажется. Отойдет, — тихо произносит он. — И вообще это вы все затеяли втайне от меня, так что нечего сейчас удивляться. Антон на какое-то мгновение прижимается к Арсению и кладет подбородок на его плечо, улыбаясь. Большее себе не позволяет и вновь поворачивается к экрану. Арсений по-прежнему обнимает его одной рукой и сейчас мягко поглаживает по плечу. Молчит какое-то время, а потом всё-таки произносит: — Ты не должен смущаться того, как ты пахнешь, хорошо? У тебя очень вкусный и притягательный запах, который мне безумно нравится. А ты то и дело пытаешься его контролировать. — Я не хочу привлекать к себе излишнего внимания. Да и Кир подрастает. И я его контролирую не потому, что он меня смущает, а потому что я боюсь смутить других. Он непривычно горький для омеги и порой бывает очень ярко выражен без особых на то причин. Наверное, потому я и работаю в кофейне, что это помогает мне немного расслабиться и не держать его под контролем постоянно. — Я понимаю. Но хотя бы не при мне, договорились? Я знаю, каким сильным может быть твой запах, поэтому пойму, если ты будешь зажиматься. Мне нравится то, как ты пахнешь — пряно и остро, я в восторге. Антон никогда в жизни так не смущался. Он всегда о запахах говорил спокойно, но сейчас заговорили о его запахе, и это совершенно другое. Антон краснеет и утыкается в плечо Арсения лицом, чувствуя себя сейчас совершенно беззащитным. — Хорошо, — бурчит он, не отлипая, и трётся носом о ключицу. Он понимает, что в любой момент может зайти Кирилл, но тот, кажется, не собирается их беспокоить — затих на кухне, видимо, в телефоне торчит. В последнее время он из переписок не вылезает. Арсений мягко поглаживает его по плечу и спине и пытается концентрироваться на фильме. Когда тот заканчивается, они почему-то смотрят до конца титры, и потом Арсений всё-таки нехотя поднимается. На часах — начало десятого. — Теперь мне точно пора. С дорогами проблем не должно быть, так что доеду быстро. Спасибо тебе за вечер, — берет его за руку и легко целует в щеку. Антон этот фильм уже видел не раз, но менее любимым он не стал, поэтому позволяет себе размеренно дышать и наслаждаться запахом Арсения. Нужно до отказа забить лёгкие, пока не уехал. Прощаться настолько не хочется, что интересны даже титры, а вдруг после них внезапно есть сцена как у Марвел? Но нет. Антон улыбается такому мягкому жесту и тоже поднимается, чтобы проводить. — Будь осторожен, — просит как обычно Антон и на самом выходе притягивает Арса к себе и коротко целует в губы. Арсений отвечает на поцелуй, держит его в своих объятиях ещё какое-то время, потом отстраняется, надевает обувь, повязывает шарф, накидывает пальто, проверяет карманы и смотрит в коридор. — Кирилл, пока! Подмигивает Антону, мол, удачи и выходит из квартиры. Кажется, теперь Антону каждый раз будет тяжело прощаться. Кир тоже прощается, но из кухни не выходит. Проводив Арсения, Антон заходит на кухню и смотрит на Кирилла, который до сих пор переваривает информацию. — Как погулял? — Хорошо. А вы как погуляли? — Хорошо. — И… что теперь? — Кажется, это была твоя затея, — складывает руки на груди Антон и ухмыляется. — Я же не знал, что она сработает! Точнее, я же не знал, что вы, ну, это, того самого… — малой смущается, а Антон смеётся и подходит к нему, ерошит волосы. — Кирюш, я сам не знаю, честно. Я все ещё в запутанном состоянии. Мы поговорили и решили нашу проблему. Но если тебе будет некомфортно, то я все это прекращу. И Арсений это тоже понимает. — Ты счастлив… с ним? — тихо задаёт вопрос Кирилл, глядя на свои руки. — Да. — Тогда хорошо, — малой улыбается. — Но я попрошу тебя держать это в секрете. Не говори никому в школе и на тренировках. Даже своей девушке. От этого могут возникнуть проблемы не только у меня, но и у Арсения. Ладушки? — Да, я понял. Антон целует сына в макушку и обнимает его, прижимая к себе. — Спасибо.