***
Когда завтрак уже готов, Антон не зовёт Арсения с кухни, почему-то создавать шум не хочется, когда царит такая прекрасная идиллия. Он заходит в спальню и видит, что Арсений… уснул. Что? Он стоит в проёме и улыбается как дурак, даже прыскает со смеху, но беззвучно, чтобы не разбудить. Подойдя к кровати, он подбирает футболку и натягивает на себя, а потом осторожно ложится рядом. Наверно, можно ещё подремать, а завтрак потом можно будет разогреть, тем более, что все осталось на плите под крышкой, поэтому быстро не остынет. Тихонько обняв Арсения, Антон утыкается носом в его плечо и прикрывает глаза, падая в поверхностную дрёму. Арсений просыпается от того, что ему снится, словно он спит в печке. Это странно и непонятно, так что он щурится спросонья, пытается понять, что происходит, скашивает глаза на Антона и улыбается. Вот оно что. Мягко ведёт рукой по его плечу, целует его в висок и хмыкает, когда тот открывает глаза. — Ты такой горячий. Антон чувствует прикосновение и поцелуй, поэтому сразу же приходит в себя. Хорошо, что не спал, но, кажется, разбудил Арсения — снова. — Ты тоже, — хрипло бормочет Антон и отлипает от Арсения, чтобы не было так жарко. — Не хочешь поесть? Антон потягивается и зевает, прикрыв рот рукой. Жмурится до слезинок в уголках глаз и трет их, вновь сворачиваясь клубочком и глядя на Арсения. Арсений запоздало понимает, как двусмысленно звучали его слова, сначала тушуется, а потом решает, что это глупо, и просто тянется клюнуть его носом в шею. Переворачивается, нависает над ним, будто бы между делом проезжается бёдрами по его паху, скользнув коленом между ног, невинно слезает с кровати и поправляет футболку. — Хочу. Пошли, — и первый выплывает на кухню. Антон старается не заводиться. Улыбается невинно, будто ничего не почувствовал, но нервно облизывает губы. Он поднимается с кровати следом и топает на кухню. Видит, как Арсений меняет корм в тарелке Комка, который дремлет на подоконнике, решает его не будить и смотрит на их завтрак. — Немного остыло. Разогреть? Видимо, они дремали не так долго, поэтому еда не успела остыть окончательно, но и теплой она была так, на любителя. Антон пока достает кружки и начинает делать им чай. — Давай я. Арсений ставит тарелки в микроволновку, включает на тридцать секунд и смотрит на Антона. Сначала молчит, думая, стоит ли ему говорить, а потом понимает, что не видит ни единого повода не. — Это нормально, что я постоянно хочу тебя касаться? Антон разливает кипяток по кружкам и начинает размешивать сахар. Арсений стоит рядом, близко, что Антон даже чувствует его тепло и запах. По утрам, сонными, ещё немного тяжело взять себя в руки и контролировать свои природные запахи, поэтому Антон наслаждается в полной мере. — Думаю, да. Потому что это взаимно. Контролируешь это, потому что боишься показаться навязчивым? — Антон смотрит на него с лёгкой улыбкой, потому что, кажется, понимает его очень хорошо. Он молча пододвигает Арсению его чай, а потом просто обнимает, задев кончиком носа скулу. Арсений смущенно кивает и гладит пальцами столешницу. — Я словно боюсь каждый раз сделать что-то не то. Передавить, напугать, навязаться, надоесть. — Если бы ты сделал что-то не то, я бы тебе об этом сказал. И поэтому говорю сейчас: если хочешь касаться — делай это. Я не под колючей проволокой, по которой пущен ток, — усмехается. — Мне приятно, когда ты… тянешься ко мне. Я тоже порой переживаю из-за того, что могу тебе надоесть своей навязчивостью, но иногда хочется просто к тебе прилипнуть и пропитаться твоим запахом. Сдерживаться каждый раз всё сложнее и больнее. Антон сглатывает и вздрагивает из-за отбившейся микроволновки. Он чуть отстраняется, но не торопится отходить от Арсения. Приподнимает его голову за подбородок, заглядывая в глаза и пытаясь найти там ответ на то, что они друг друга поняли. Арсений медленно кивает, принимая во внимание его слова, тянется поцеловать его в лоб и обвивает руками. За минуту еда не остынет. Он шумно тянет носом его запах, прикрывает глаза и обнимает крепче, скользя ладонями по его плечам и спине. — Я словно стараюсь каждый раз взять больше от моментов, когда мы вместе. Чтобы на потом хватило. Антон прижимается щекой к его щеке, трётся слегка о щетину и балдеет от колючести — он немножко мазохист. — И как, хватает? — с лисьей улыбкой интересуется Антон, наперед зная ответ. Им обоим не хватает, сколько бы они ни пытались отхватить времени. Все равно скучают, стоит только расстаться. Да и Антону нельзя терять голову из-за влюбленности, у него все же ребёнок. Но Арсений в этом плане такой чуткий, что не даёт нырнуть с головой в отношения, тактично спрашивая о Кирилле. Кстати, об этом… — Кир утром написал, что они с друзьями на весь день поехали на великах кататься. Меня он искать не будет, — как бы невзначай выигрывает он им время. Арсений одаривает его взглядом «а то ты не знаешь», треплет по волосам и улыбается. — Значит, останешься у меня до вечера. А потом завезу тебя и, может, по дороге Кирилла захватим. — Кирилл сам доедет на своих колёсах. А я все мечтаю хотя бы на права выучиться, — мечтательно вздыхает Антон и наконец достает подогретую еду и ставит все на стол, принимаясь за завтрак. — Приятного. Арсений берет свою порцию, наливает чай и садится напротив Антона. — У меня выбора не было — все сдавали, и я пошёл. — Все с моста пошли прыгать, и я пошел, — необидно передразнивает Антон и посмеивается. — Вообще, у меня был шанс, но я завалил экзамен. А сейчас уже не помню ничего из того, что учил в семнадцать лет. Может, в следующем году найдется немного свободного времени. Я и правда очень хочу. — Машина решает много проблем. Конечно, ещё и добавляет их, но все же. Так что, в целом, все равно лишним не будет. Хотя, с другой стороны, у вас теперь есть я, а у меня вместительная машина. — Когда выучусь на права, дашь порулить? Под твоим присмотром, конечно, — сразу же заверяет Антон, потому что, наверное, будет побаиваться первое время кататься один. А под наблюдением опытного водителя, может, быстрее привыкнет. Главное машину чужую не угробить. — Да без проблем. Пущу за руль и покажу, что куда, так что не переживай — все сделаем в лучшем виде. Антон радуется такой перспективе, но не выдает больше, чем теплую улыбку и нежный взгляд. После завтрака Антон помогает прибраться на кухне и предлагает прогуляться или куда-нибудь съездить. Лето, хорошая погода, выходной — грех упускать возможность. Антон бы сейчас на солнышке повалялся с удовольствием где-нибудь в парке. Арсений убирает все лишнее, смотрит на термометр за окном и кивает — погода и правда хорошая. — Можем покататься на теплоходе пару часов. А потом погуляем. — На теплоходе? — одновременно удивлённо и воодушевленно отзывается Антон. — Да! Да-да-да! Погнали! Антон светится как лампочка и улыбается шире. И походка его становится чуть ли не подпрыгивающей. Он пружинит на эмоциях, главное потолок не пробить дурной башкой. А потом все же не удерживается и нападает на Арсения со спины, обнимая его за шею и утыкаясь носом в сгиб плеча. Наверное, о таких отношениях мечтает каждый второй омега. А Антон даже не мечтал. Просто так совпало. Арсений чуть не падает, когда Антон налетает на него, кладет свою ладонь поверх его и улыбается. — Надо тогда погуглить, какие у нас есть варианты и из каких портов. — Да, сейчас, — резво отзывается Антон, целует Арсения за ухом и отлипает. Он быстро находит свой телефон и падает на диван, уже забивая в поисковике рейсы. Он поворачивает телефон экраном так, чтобы Арсению тоже было удобно смотреть. — Вот, если мы соберёмся в ближайшие полчаса, то успеем на этот. Но если не торопиться, то можно сесть на тот, что ближе к вечеру будет. Либо на совсем вечерний, может, даже на закат посмотрим, — предлагает Антон варианты и мельком смотрит маршрут и время в пути. Арсений скользит взглядом по вариантам, тыкает в несколькие, чтобы изучить маршрут, и кивает на один. — Давай на этот, который на три с половиной часа. Времени до него вагон, спокойно соберёмся, доедем до порта, там погуляем — я знаю, что рядом есть красивый парк, — а потом на теплоходе как раз до заката докатаем. Поужинаем, и я тебя отвезу. Звучит как отличный план! Антон заранее бронирует билеты на теплоход и, зная, что у них есть три часа в запасе, откладывает телефон. Он тянется к Арсению и ловко седлает его бедра. Удобно устроившись на его коленях, Антон обнимает его за шею и мягко, но довольно улыбается. Арсений слабо охает от такого неожиданного порыва, кладет ладони Антону на колени и встречается с ним взглядом. Сначала просто усмехается своим мыслям, а потом решает их озвучить: — Мне нравится то, как ты выглядишь… на мне. Особенно когда сидишь сверху. Так короток путь отсюда… — ведёт ладонями вверх по внутренней стороне бедра и забирается под ткань шорт, сжимая его ягодицы, — досюда, — и кладет его ладонь себе на пах. Антон вслушивается в каждое слово, произнесённое его манящим голосом, и моментально покрывается мурашками. Он инстинктивно зажимает бедра Арсения коленями, пытаясь свести ноги, потому что прикосновения к нежной коже щекотят. Антон невольно подаётся вперёд и шумно выдыхает. — Арсений Сергеевич, да вы похабник, — горячо шепчет Антон, облизывая губы, и мягко сжимает ладонь на пахе. Затем спускается чуть ниже, сжимает аккуратно вновь и возвращается обратно, нащупывая головку и надавливая пальцами. Нет, не стыдно даже при этом прямо в глаза смотреть. Арсений плавно толкается в его руку, позволяя касаться себя, и осторожно поглаживает его бёдра. — У меня есть определённые… секреты, которыми я не готов делиться с тобой сразу, потому что боюсь поторопиться, как я уже говорил. Я могу быть ласковым, как всегда, — почти невесомо ведёт по его спине вверх, — но иногда мне хочется сделать что-то вроде… — путается в его волосах, заставляет откинуть голову и прижимается губами к шее. Антону так нравится эта отдача, что в голове щёлкает и все покрывается туманом. Туман слабый, но Антон все равно лениво хлопает глазами, потому что отчётливо слышит яркий аромат мяты. Он так щекочет нос, что приходится вдохнуть глубже, когда Арсений оттягивает его. Антон прогибается и протяжно стонет, сомкнув губы с силой. Жмурится до звёзд под веками и свободной рукой сжимает его плечо. С губ срывается судорожный выдох и тихое шипение. Омега, свесив на плечо язык, не находит себе места и собирает все поверхности по внутренностям. Антон подаётся вперёд и сжимает член Арсения, желая ощутить его наголо. — Такое слишком заводит. Арсений улыбается, совсем легко прихватывает кожу на его шее и, отстранившись, смотрит на него почти восхищённо. — Ты такой… отзывчивый. Поразительно. Антон шумно вдыхает — голова кругом. Кажется, запах альфы стал сильнее. Антон двигает бёдрами и вдыхает вновь, приоткрыв рот. Дрожь проходится по телу, а плоть под ладонью становится крепче. Антон небывалой силой воли заставляет себя убрать руку с паха, но вместо этого обе запускает под футболку Арсения, ведёт выше, ощущая загнанное в клетке рёбер сердце. Кажется, точно так же заперт и альфа, потому что Арсений его контролирует — мечется из угла в угол, видя перед собой омегу, чувствуя запах. И Антону хочется на свой страх и риск его освободить. Арсений облизывает губы, прислоняется своим лбом к его и сжимает его бёдра чуть сильнее. — Если бы не моё твёрдое желание сделать наш первый раз особенным, я бы уже нёс тебя на руках в кровать. Антон прикрывает глаза, переваривая каждое слово, и будто в бреду повторяет: «Твердое… желание. Ага». Ага. Когда до него доходит, он убирает руки из-под футболки Арсения, немного приподнимается на коленях, чтобы касаться меньше, и отталкивает его к спинке дивана. Просто так он не отстранится: сначала смазанный поцелуй, а потом можно. Но Антон (не)много увлекается, кусается и напирает, сжимая в руках край дивана за головой Арсения. Арсений откидывается назад, на автомате крепче цепляется за него, слегка запрокидывает голову и снова слишком громко думает, глядя ему в глаза. Потом слегка наклоняет голову и неуверенно, но слегка хрипло и определённо игриво предлагает: — Хочешь коснуться… его? Вдруг тебе не понравится и ты не захочешь иметь с ним ничего общего? Тебя, например. У Антона, кажется, силы воли ноль целых хуй десятых. Иначе зачем он думает о том, чтобы сползти на колени перед диваном и согласиться на все, что предлагает Арсений. — Сейчас потеку и справляйся с этим как хочешь, — низко выдает Антон, прикрыв глаза и опустив голову. Он пытается взять себя в руки, но нихуевая инициатива Арсения будоражит и подстёгивает. Антон опасается не того, что у Арсения в штанах, а того, что он не сможет остановиться, и вся их романтика и особые случаи пойдут вертеться на вот этот самый, на который Антон присаживается обратно, игнорируя колени Арсения. Если Арсений его не трахнет, то он сам трахнет его за такие разговоры, честное, блять, слово. У Шастуна десятилетнее воздержание и мозги набекрень, а Попов очень сильно рискует. Арсений смеётся с его состояния, нервничая, пытается скрыть это за косой улыбкой и ловит его руку. Кладет себе на грудь, ведёт ниже до резинки домашних штанов и спускает дальше по коже. Неосознанно втягивает живот, дышит чаще и глубже и направляет его руку ниже. — У меня сердце сейчас выскочит. Антон провожает взглядом свою руку и шумно сглатывает. В груди колотится со скоростью отбойного молотка. Шастун из штанов сейчас выскочит. Пфф, сердце. — Вообще, я не против более близкого знакомства с ним. Так сказать, с глазу на глаз, тет-а-тет. Он чуть смещается для удобства, чтобы было больше пространства, и обхватывает член ладонью увереннее. Антон наклоняется к Арсению и целует в шею, немного отвлекая, хотя это вряд ли поможет сейчас. И все же он чувствует, как собственное тело его подводит и между ягодиц становится немного влажно. Вздрогнув, Антон утыкается лбом в плечо Арсения и начинает дышать чаще. Арсений вздрагивает, слабо охает, натягивается, как струна, выпрямившись, и сильнее сжимает его колено. Старается дышать ровнее и не так глубоко, но от прикосновений к шее все внутри трепещет и хочется прямо сейчас и прямо здесь. — М… медленнее… Пожалуйста… Антон вслушивается в каждый вздох Арсения и только от этого заводится больше. Он внемлет просьбе и медленно двигает рукой вверх от основания к головке, накрывая ее цветком пальцев. Тонкие длинные пальцы на члене ощущаются слишком хорошо, а нос улавливает запах Антона, и на секунду в голове Арсения перещелкивает. Он мнет его ягодицы, впивается в них пальцами, комкает ткань и дышит так глубоко, что горло начинает драть. — Как. Же. Ты. Пахнешь, — прижимает к себе как-то резко и сразу приходит в себя. Отпускает, смотрит испуганно и часто хлопает ресницами. — Извини, я… я не хотел так… Антон охает Арсению в шею, подаётся чуть назад и прогибается в пояснице. Течет больше и глухо стонет. Его от запаха альфы ведёт, поэтому, когда Арсений прижимает его к себе, он даже не замечает. Наоборот хочется ближе. — Нет-нет, все хорошо. Все в порядке, пожалуйста… — торопливо шепчет Антон. — Черт, ты такой горячий, Арс. Что… что мы делаем? Я не хочу останавливаться, прошу. Вот омега и заскулила от нетерпения. Антон продолжает плавно двигать рукой, пальцами ласкает головку и щекочет место под ней. Запах альфы яркий, дурманящий, остро впивается в рецепторы и держит крепко. Пальцы влажные, и это помогает больше. Антон подаётся чуть вперёд, удерживаясь свободной рукой за диван, и мягко целует Арсения. Он старается его успокоить и уверить, что все в порядке, Антон не боится. Пусть и соображает на грани, но ему не страшно. Арсений больно не сделает. Арсений слышит его, жмурится и не двигается. Только глубоко дышит носом и старается спокойнее реагировать на прикосновения пальцев. — Мы с каждым разом заходим все дальше, потому что нам тяжело остановиться. Когда-нибудь они дойдут до грани оба, когда сдерживаться уже не получится. Если сейчас так тяжело тормознуть, то что будет дальше? Антон старается дышать ртом, чтобы меньше фильтровать через себя запах Арсения. На мгновение это помогает, голова начинает немного думать. — Хочешь, остановимся? — и вопреки вопросу Антон чувствует под пальцами выступившую смазку и размазывает её круговыми движениями. — По очереди сходим в душ, остынем. Или я помогу тебе кончить здесь и сейчас. Арсений облизывает губы. — Можем сделать это вместе. Я буду касаться тебя, ты — меня, и при этом сохраним зрительный контакт. Мне кажется… это будет горячо, — подаётся ближе и шепчет ему в губы: — Я больше не хочу снимать возбуждение в душе после встреч со своим молодым человеком. Антон шумно сглатывает, не прерывая зрительного контакта, и переживает внутри дрожащий трепет. Вот и как его не лю… Антон подаётся вперёд и целует Арсения, чтобы не думать. Мажет по его губам языком, а затем проникает внутрь. Свободной рукой он приспускает штаны с бельем и уже куда удобнее обхватывает член и ускоряет движения рукой. По телу вновь проходит дрожь, Антон не контролирует свою природу, но смущается только больше, чувствуя уже влажное пятно на своем белье. Оно немного неприятно липнет к коже. И хочется, чтобы Арсений коснулся его там и немного помог, совсем чуть-чуть, пары пальцев будет достаточно, чтобы свести с ума. Арсений приподнимает бёдра, чтобы Антон мог стянуть его одежду и касаться свободнее, а потом с трудом приспускает и его шорты. С другой стороны, с ними проще — это не штаны. Так что он забирается одной рукой под ткань, касается его члена осторожно, плавно, пробегается пальцами по всей длине, плотно обхватывает, обводит большим пальцем головку и легко трёт. Улыбается от реакции омеги, облизывает сухие губы и очень медленно второй рукой проникает в его белье с другой стороны. Не торопится, лишь мнет его ягодицу и одним пальцем касается ложбинки наверху, не рискуя спускаться ниже. — Я… могу коснуться тебя? Антон прогибается, двигает бедрами навстречу руке и шипит сквозь зубы от пронзающего удовольствия. Шорты мешают до ужаса, но тормозить как-то не хочется. И когда Арсений почти касается его, Антон подбирается, вздрагивает и удивлённо смотрит на него, притормозив движения рукой. Несколько секунд он медлит, бегает взглядом по лицу Арсения и поджимает губы, а затем медленно кивает. — Да. Пожалуйста, — просит тихо, на выдохе. Он, кажется, удивился вопросу. То есть… о таком же обычно не спрашивают? Или Антон попал в параллельную Вселенную? Антон переминается на коленях, ставит их чуть шире и сдувает чёлку. Он возобновляет движения руки, плавно ведёт вверх, массирует большим пальцем головку по кругу, оттягивает каплю смазки и накрывает ладонью, подаваясь ближе к Арсению. Арсений улыбается, получив разрешение, медленно ведёт пальцами ниже и касается входа. Сглатывает, почувствовав влагу, поднимает на Антона удивлённые глаза, будто бы спрашивая «Это из-за меня так?», пару раз моргает и невероятно нежно обводит по кругу мышцы. Несмотря на то, что все рецепторы мигают красным, он не позволяет себе сорваться — не давит, лишь мягко поглаживает, собирая смазку, и хрипло дышит от манипуляций Антона над его членом. Антон на мгновение замирает, сжимает член Арсения крепче у основания и зажмуривается. Когда он касается сам себя, то это привычно, ожидаемо, особо без огонька. Но когда это делает Арсений, да ещё так нежно, осторожно, неторопливо, у Антона колени подкашиваются. Хорошо, что он сидит. Поймав взгляд Арсения, Антон краснеет, хотя, казалось, куда уж, и без того жарко в такой ситуации, но говорящий взгляд Арсения красноречивей всех. Антон двигает бёдрами чуть назад, пытаясь то ли насадиться, то ли подтолкнуть к более активным действиям, и смотрит на Арсения почти умоляюще. Арсений неотрывно смотрит на Антона, чтобы не упустить ни единого изменения в его лице. Следит, контролирует, не позволяя себе отвлекаться. Он понимает, что, по сути, они уже на грани, ещё одно касание — и все зайдёт слишком далеко. В прямом смысле. Но Антон был готов, кажется, ещё в прошлый раз, да и они обсуждали поездку в отель в ближайшее время, значит, они оба понимают, что все ведёт к близости. А сейчас и вовсе было бы странно отступать. Так что Арсений максимально нежно собирает подушечками смазку, чтобы пальцы скользили, и плавно вставляет один на фалангу. Даёт почувствовать, принять, скользит взглядом по его лицу и медленно проталкивает палец глубже. — Такой… узкий. Не то чтобы это странно, учитывая, когда у тебя был последний раз, но… Вау. Антон мокрый. И такой открытый, что альфа внутри почти с корнем выдирает покрывшуюся ржавчиной цепь, которая сдерживала его столько времени, и Арсений вставляет палец до конца, мягко касается гладких горячих стенок и ловит губами выдохи Антона. — Всё хорошо. Я не сделаю тебе больно. Антон замирает и дышит глубоко. Смотрит на Арсения прямо, но по его виду даже и не скажешь, что он сейчас вытворяет такое. Антон ещё раз вдыхает поглубже и старается расслабиться, но… узкий. Он касается щеки Арсения, поглаживает дрожащими пальцами и большим проводит по губам, а потом медленно приподнимается и насаживается вновь. Он верит ему и двигается ещё раз, судорожно выдыхая. — Ещё, — голос дрожит, и Антон дрожит тоже, смущённо опуская взгляд. — Боже… Если я кончу раньше тебя, я тебе отсосу. Он тут же хочет попросить прощения за свою распущенность, но поджимает губы. Нет, все так. Арсений сглатывает, уже представляя, на что способны эти губы и язык, сдержанно кивает и мягко двигает пальцем внутри. Гладит, слегка давит, кружит и неторопливо добавляет второй палец. Смазки становится больше, и дополнительная не требуется, так что он плавно проталкивает его фалангу за фалангой, а потом аккуратно разводит в стороны. Не торопится, следит, слушает, тормозит каждый раз, когда Антон вдыхает более глубоко, и мягко поглаживает снаружи большим пальцем. Антон подаётся вперёд, прижимается к Арсению ближе, вплотную, обвив его за плечи обеими руками. Он двигает бедрами, трётся о член Арсения и тихо стонет ему почти на ухо, а потом утыкается лбом в плечо. Ноги немного затекли от такого положения и слегка ноют, но все это перекрывает иное ощущение, которое Антон, казалось, давно забыл. Чувство заполненности. Честно, хочется больше, но у них договорённость. Ради такого Антон так просто не сдастся. Но сейчас он специально не касается Арсения больше, потому что хочет, чтобы тот продержался. Он двигается навстречу пальцам, трётся пахом и шумно дышит, рвано выдыхая с короткими стонами. Арсений понимает, насколько момент много значит для Антона, да и для него самого, поэтому делает все, чтобы тому было комфортно. Хочется сделать все, чтобы прошлый, пусть и далёкий, опыт стёрся из памяти, заменить его чем-то приятным, чтобы не было границ и страхов. Нащупав простату, он слабо улыбается, мягко целует Антона в висок и в первый раз осторожно касается уплотнения. Давит, кружит, массирует и добавляет третий палец, чтобы ощущений было больше. — Ты потрясающе пахнешь, — выдыхает, вспомнив переживания Антона по этому вопросу, — просто невероятно. Он напрочь забивает на то, что Антон сам почти перестал двигаться, слишком поглощенный моментом, и даже считает это хорошим знаком — значит, у него получается. Он совсем медленно двигает кистью, то вставляя сложенные лодочкой пальцы до костяшек, то оставляя внутри только подушечки, бережно растягивает, поглаживая края ануса, и методично касается простаты. А потом перехватывает мутный взгляд Антона и выдыхает: — Когда-нибудь я сделаю это языком, если ты позволишь. Антон настолько утопает в забытых ощущениях, которые стираются аккуратными движениями Арсения. Те воспоминания больные, стыдные, которые драли горло до удушения чувством вины. Но с Арсением ему сейчас хорошо, ещё лучше становится, когда вдоль позвоночника простреливает удовольствием. Антон по струнке вытягивается, замирает и протяжно стонет, а потом хочет ещё, больше, глубже, сильнее. Распирает больше — Антон чувствует, как Арсений растягивает его, и поэтому цепляется пальцами за плечи и сжимает, наверное, больно. — Что? — переспрашивает глупо, потому что услышал голос Арсения, но не понял до конца, может, ослышался. — Не останавливайся. Антон приноравливается немного, скользит ладонью по его телу вниз, вновь обхватывает член и старается подстроиться под толчки, чтобы хоть немного имитировать процесс. И только сейчас до заторможенного мозга доходит, что Арсений предложил его вылизать. Что? Арсений дышит ему в скулу, а потом кладет голову на плечо, смотрит, как порозовевшие мышцы обхватывают его блестящие от смазки пальцы, и двигает ими быстрее. Почти не вынимает, массирует простату все быстрее, слыша стоны над ухом, и легко кусает его в шею — без следов, просто для мурашек. Антон ёрзает на его бёдрах и стонет все громче и протяжнее, задыхается и жмется ближе. Пальцы на ногах поджимаются, а во всем теле небывалое напряжение. И Антон не может сравнить его с напряжением во время течки. В течку это болезненно, без таблеток почти невыносимо, а сейчас хорошо, приятно тянет внизу живота. Антон старается не отставать, коротко двигая рукой на самой головке, почти накрыв ее ладонью. — А-арс… — почти на стоне зовёт Антон, прогибаясь в пояснице и запрокидывая голову. Невольно сам же подставляет шею больше и кончает. Рвано глотает воздух ртом, утробно стонет и почти заваливается на него, мелко вздрагивая. Арсений понимает, что ничего красивее в жизни не видел. Антон и так невероятно привлекательный, а во время оргазма… Он смотрит, боясь моргнуть, чувствует, как на животе становится влажно, и слегка усмехается — нужно будет сходить в душ. Но это сейчас вообще неважно, потому что омега льнет к нему так устало и обессиленно, что Арсений обхватывает его руками и прижимает ближе, игнорируя липкость между ними. — Хочешь, принесу тебе воды? Или давай пойдём на кровать, чтобы ты мог нормально лечь. Антон восстанавливает дыхание быстрее ожидаемого, мажет губами по скуле Арсения и немного отстраняется, хотя в его руках так хорошо. Антон бы и рад прилечь, но отстраняется ещё немного, съезжая по его бёдрам, и указательным пальцем касается головки его члена, который от прикосновения подрагивает. Антон ухмыляется, потому что он отчётливо помнит, что обещал. — Мне нравится, что ты обо мне заботишься. Ты очень чуткий и вообще невероятный! Но кто позаботится о тебе? — он трёт уздечку ещё напряжённого члена, а потом поднимается на ноги, чувствуя, как напряжение в них немного отступает. Перемнувшись немного, он ставит колено на край дивана между ног Арсения, наклоняется к нему и развязно целует, но не позволяет себе увлечься. Поцелуями покрывает шею, вдыхает острый запах мяты на сгибе плеча и опускается ниже. Гладит Арсения по внутренней стороне бёдер, пальцами поджимает яйца к члену и затем спускает его штаны к щиколоткам. — Расслабься хоть разок, — просит с лёгкой улыбкой, устраиваясь между его ног и прижимаясь щекой к колену, будто ласковый кот. Арсений слегка напрягается, когда Антон отодвигается, и смотрит немного непонимающе. Причём тут забота о нем? Разве что-то было не так? Он тоже получил кайф от процесса — как минимум от реакции Антона. А потом тот стекает на пол, и весь воздух из лёгких просто исчезает. Арсений смотрит на него сверху вниз нервно, смущенно, потому что не думал, что это случится так скоро, кусает губы и сжимает свое колено. — Ты не обязан… делать это. Антон замечает напряжение Арсения и улыбается ещё шире. После оргазма он расслаблен и до невозможного доволен. Он ведёт ладонью по ноге альфы, оглаживает голень и плавно вплетает свои пальцы между его, отнимая руку от колена. Гладит большим пальцем по костяшке, успокаивая. — Я знаю. Но я не хочу, чтобы ты терпел напряжение или справлялся с ним в одиночку в душе, когда рядом есть я. Я хочу, Арс, иначе бы я этого не предложил изначально. Он притягивает к себе руку Арсения и отпускает, уложив себе на затылок, тем самым дав понять, что направлять можно. Антон двигается ближе и, придерживая член у основания пальцами, мягко касается губами основания головки, ожидая реакции пока что на такую слабую ласку. Арсений на автомате путается в его волосах и слабо кивает. Он не думал, что это произойдёт так скоро, потому что к минету всегда относился как-то скептически, считая его чем-то унизительным, но Антон так горячо выглядит с этого ракурса со своими блестящими глазами и влажными губами, что останавливать его не хочется. Он вонзается пальцами в его волосы, царапает кожу головы короткими ногтями, сразу мягко гладит, извиняясь, и откидывает голову назад. — О… Мой… Бог… — выдыхает едва слышно, закрыв глаза, и боится шевельнуться. — Я… я уже не помню, когда кто-то касался меня так… Боже мой… — он покрывается мурашками, невольно тянет Антона ближе, а второй рукой сжимает край дивана. Антон считает минет унизительным только в том случае, когда он принудительный. Такой в жизни Антона был лишь однажды и вспоминать о нем сейчас — не лучшее время. Но когда минет добровольный — другой вопрос. Сейчас Антон чувствует даже некоторое превосходство и совсем капельку — власть — не его же хозяйство в чьих-то зубах. Реакция Арсения подстёгивает к большему, но Антон не торопится взять «по самые гланды», а томно ведёт губами по стволу от головки к основанию, а потом возвращается уже языком, слизывая выступившую каплю самым кончиком. Смазка ниточкой тянется, оседает на губах, заставляя облизнуться, и только после этого Антон широко лижет головку, понимая, что вкус Арсения не вызывает отвращения, даже в каком-то смысле приятен. Бросив на него взгляд, Антон прикрывает глаза и с упоением погружается в процесс, обхватив член губами и прижав головку языком к нёбу. Стимулирует у основания рукой, поглаживая большим пальцем яйца, а языком ласкает чувствительное место. Арсений и без того был возбужден, поэтому Антон, стараясь не слишком торопиться — процесс не ради оргазма, а ради удовольствия, — сантиметр за сантиметром берет все глубже, плавно двигая головой. Арсений даже не пытается смотреть — знает, что в таком случае кончит за пару секунд, потому что Антон с его членом во рту, сидящий перед ним на коленях — это что-то на всемирно запрещённом, лучше не нарываться на поражение. Поэтому он откидывает голову на спинку дивана, лишь иногда перебирает пряди волос Антона и периодически касается языком мгновенно пересыхающих губ. Он словно приклеивается спиной к дивану, и только живот то надувается, норовя лопнуть от глубокого вдоха, то почти прижимается к позвоночнику во время выдоха. В затылке пульсирует, ноги сами поднимаются на носки, и он давит большими пальцами в пол, словно хочет оторваться от дивана и подняться в воздух, уйдя от этого грязного удовольствия, вызванного чужими губами. Антон подстраивается, кажется, под вдохи Арсения. Своего запаха он не чувствует, его всего окутало запахом альфы. Головка при каждом движении плотно упирается в горло, но Антон не сразу решается взять до конца. В профессиональные минетчики он не метит, но реакция Арсения даёт знать — ему хорошо и так. Антон балдеет лишь от того, что языком чувствует почти каждую проступающую венку на стволе. Он рискует посмотреть на Арсения, но тот в таком экстазе, что даже не следит за происходящим. Рука в волосах ощущается так правильно и тепло, что Антон в какой-то момент мурчит от мягких почесываний, давая слабую вибрацию, а потом и сам стонет от ощущения напряжённой плоти на языке. Арсений чувствует себя почти виноватым, когда срывается слишком быстро — его хватает минут на пять. Он пытается оправдать это картиной оргазма Антона, долгим отсутствием партнёра, возрастом, умелыми действиями омеги, но все равно смотрит на Антона почти сокрушенно и мягко тянется вытереть слюну с его подбородка. — Извини. Сорвался как подросток. Антон едва успевает отстраниться, пара капель все же ударяет в нёбо, и он по инерции сглатывает. Водит рукой по члену и облизывается. — Все хорошо, — улыбается Антон и звонко целует Арсения во внутреннюю сторону бедра. Кажется, будто Антон кайфанул от этого больше, чем Арсений, потому что настроение поднялось до наивысшей отметки и пробило ее. Сейчас можно в душ, перекусить, а потом ехать. Убили время с пользой. Арсений растекается по дивану, сползает ниже и смешно хмыкает, глядя на Антона. — Давай по очереди в душ. Ты первый, мне нужно собрать свои конечности. Антон кивает и поднимается. Он не лезет с поцелуями после минета, просто уходит в ванную. Тело ощущается совсем иначе, будто легче. Антон все улыбается, стоя под теплой водой. Он старается не задерживаться, но, выйдя из душа, понимает, что сменного белья у него нет. Все вещи он закинул в барабан стиральной машины, а полотенце повязал на бедрах. — Арс, — тихонько зовёт Антон, заглядывая в комнату. — Не мог бы ты одолжить мне бельё, а то мое… — он не договаривает — и так все ясно. Когда Антон уходит, Арсений медленно встаёт, привыкая к этой приятной сладости в теле, берет салфетки, вытирается сам и вытирает немного пострадавший диван. Моет руки, сразу идёт достать чистую одежду, чтобы потом не тратить на неё время, и кладет рядом футболку и домашние штаны, в которых он был, чтобы закинуть их стирать. Он слышит голос Антона, оборачивается и пару секунд просто глупо на него смотрит, не до конца уверенный, что вообще слышит его голос. Какое же у него тело… Заставляет себя поднять глаза на уровень его лица и кивает. — Да, конечно, — откашливается и отворачивается к шкафу, — без проблем. В целом, Антону должны подойти его трусы, потому что у омеги из-за природы как минимум хорошая задница, а Арсений занимается спортом, так что он берет одни боксеры, захватывает свои вещи, по дороге передаёт Антону белье и уходит в душ. Антон хмыкает, стоя в дверях, и ждёт, когда Арсений подберёт ему что-нибудь. Забрав бельё, он тихо благодарит и заходит в комнату, потому что здесь оставлял свои вещи. Переодевшись, он вешает полотенце на сушилку и идёт на кухню, чтобы чем-нибудь перекусить и попить чаю. У них ещё есть в запасе немного времени до вечернего теплохода, поэтому Антон не переживает из-за того, что они могут опоздать. Арсений ополаскивается, смывает с себя все лишнее, вытирается, одевается, приводит в порядок волосы и какое-то время смотрит на щетину. Но потом понимает, что сейчас нет особо времени, так что кидает все грязное в стиральную машинку и идёт на кухню, слыша там Антона. — Слушай, — приваливается к дверному косяку и касается своего подбородка, — а тебе щетина не колет? В смысле… мне нравится отращивать тайгу, но если тебе неудобно… Антон доедает бутерброд и запивает чаем, когда Арсений заглядывает к нему на огонёк. Антон смотрит на него с теплотой и глаз отвести не может. — Не колет, — просто отвечает он, пожимая плечами и расплываясь в улыбке. — Мне даже нравится. Арсений удовлетворенно кивает, наливает себе чай и садится напротив. — Минут через двадцать надо выходить, если мы хотим нормально доехать, погулять и сесть на теплоход. — Угу, — кивает Антон, допивая чай. Он берет телефон и проверяет оповещения, но ничего нет, кроме рабочего чата, который он игнорирует. Его нет, у него выходной, не трогайте его, он хочет побыть со своим мужчиной. После чая Арсений оставляет чашки в раковине и идёт в комнату, чтобы захватить необходимый минимум, а потом в коридор. Ботинки, джинсовка, ключи — и смотрит на Антона. — Когда сядем в машину, забронируешь нам билеты на теплоход? А в порту оплатим их. Просто на всякий случай, чтобы мы точно попали. — Я уже забронировал, — Антон ополаскивает кружки и идёт обуваться. Готовый, он кивает Арсению и сжимает телефон в руке. Комок, сонно подпирая спиной стену, топает к ним из кухни и важно садится в дверном проеме, укоризненно наблюдая за ними, словно показывая, что у него по расписанию время отдыха, а эти кожаные устроили тут ахи-вздохи, мешая расслабиться. Пока Арсений собирается, Антон садится на корточки и гладит котенка по голове. Тот дергает носиком, сначала пятится, но потом все-таки подставляет спину и даже мурлычет, а потом, с чувством выполненного долга — внимание все-таки досталось ему — дефилирует в гостиную. В машине, усевшись вперёд и пристегнувшись, Антон ещё раз сверяется со временем и смотрит на подключенный навигатор, оценивая баллы пробок. Не должно быть все так критично, по времени успевают. Арсений включает фоном музыку, слабо подпевает себе под нос и то и дело улыбается. Настроение приподнятое, окрыленное, а причина сидит справа от него, уткнувшись в телефон. И внутри так тепло-тепло от этого щемящего чувства влюблённости, что даже не по себе. Думается о том, а как раньше жил без этого, почему так долго оттягивал, теряя время, и теперь хочется наслаждаться каждым моментом, не упуская возможности касаться и быть рядом. Антон буквально ощущает исходящую с левой стороны положительную энергетику и питается ею, как севшая батарейка. Но на самом деле он и сам заряжен на полную, поэтому светится как самая мощная лампочка. Кажется, что от такого напряжения от них двоих где-то что-то должно лопнуть, но пока что лопается только сердечко Антона от небывалых чувств к этому мужчине. В какой-то момент он тоже начинает подпевать песням на радио и делает это все громче, подбивая и Арсения петь в голос. Улыбается, главное, довольно и смотрит на него с теплотой и нежностью, даже солнце не вправе сегодня с ним конкурировать. У парка парковка ожидаемо забита, но Арсений знает про пятачок асфальта немного дальше, где можно стоять без угрозы нарваться на штраф, так что он паркуется там, захватывает кошелёк и телефон и, кивнув Антону, выходит из машины. — Пойдём сразу выкупим билеты, и у нас будет ещё час погулять до отплытия. Антон выключает радио, когда они приезжают, и, отстёгнувшись, выходит из машины. Он смотрит на карту, где находится причал теплохода, и берет туда курс. От теплого солнца он немного щурится и жалеет, что не взял с собой солнечные очки или хотя бы бейсболку. Он выкупает забронированные билеты и отдает их Арсению, потому что сам может случайно потерять даже в своих карманах. — Хочу сахарную вату, — выдает он, как однажды выдал Кирилл в парке. Вот потянуло на сладость и все тут! Арсений с улыбкой смотрит на него, не сдержавшись, тянется легко поцеловать и приобнимает за бедро. — До сих пор поверить не могу, что у нас все серьёзно. Я столько месяцев останавливал себя ещё на мысли о возможной ответной симпатии, а после всего, что было сегодня… — он обрывает мысль, потому что та и так понятна, целует его ещё раз и кивает в сторону киоска с разными закусками. Антон сияет ещё ярче, потому что Арсений не стесняется проявлять чувства на публике, и спокойно целует его, обнимает. Он тоже в это поверить не может. — Они были созданы друг для друга, но тупили по-страшному, — цитирует Антон старый прикол и смеётся, потому что он в свое время вообще отговаривал себя от всего вот этого, хотя уже тогда неровно дышал в сторону Арсения. — А у нас ещё будет и не только это, все впереди. Арсений слабо вспыхивает и поспешно отводит взгляд. Казалось бы, ну секс и секс, чего бубнить, но у него в голове какой-то особенный трепет. Не такой, как перед первым сексом, когда ты ничего не умеешь и ещё не знаешь, чего ожидать, а какой-то иной. Он покупает Антону вату, а себе — бутылку воды, приобнимает его за талию так, чтобы им обоим было удобно идти, и кивает в сторону аллеи. — Сделаем кружок по парку и пойдём к порту. Антон радуется вате и тут же начинает сминать и отщипывать кусочки, стараясь не запачкаться. Иногда он подкармливает и Арсения, который каждый раз, когда Антон даёт ему вату, скорее случайно обхватывает ещё и его пальцы, смеётся, щурится, благодарно кивает и облизывается. Доев, Антон вытирает руки влажными салфетками и просит у Арсения воды, потому что уж слишком сладко. Хорошо гулять так целый день бесцельно и наслаждаться просто моментами рядом, вместе. И не думать ни о каких насущных проблемах. Пока у них есть это время, Антон старается отхватить как можно больше. Так как воду Арсений брал 0,33, он покупает ещё одну пол-литровую, чтобы им точно хватало, и урывает момент, чтобы поцеловать сладкие от ваты губы Антона. Улыбается от того, как тот мягко щурится, трется носом и кивает в сторону порта. — Пошли. Займем места получше у борта. Антон щурится как кот и улыбается счастливо. Арсений такая мягкая зефирка с ним, плавится, будто на огне. — Чтобы все брызги на нас летели? — смеётся Антон, беря его за руку и переплетая пальцы. Они выходят с тропинки на набережную и идут вдоль нее к порту. Кажется, их кораблик только швартуется, значит, они успевают. — Зато виды отличные. Можем сесть на носу или на корме. И мы обязаны сделать фото на память. Не каждый день у нас такое свидание. — Если мы не сделаем фото в стиле Титаника на носу кораблика, то я больше с тобой ни на какие свидания не пойду, — Антон говорит это с серьезными нотками, но на самом деле шутит, конечно. Арсений так же серьёзно кивает. — Значит, сделаем. Они выстаивают короткую очередь на кораблик, и Антон торопится занять место у борта, ведя Арсения за собой за руку. — Чуть позже сделаем, когда отплывем. Прохладно на воде, — он жмется к плечу Арсения и кладет голову. Арсений кивает в сторону стойки сбоку. — Если будет холодно, возьмём плед. Или спустимся вниз — там тоже хорошо видно. А вообще иди ко мне, — он садится и обвивает его руками. Как альфа, он никогда не мёрзнет, а температура тела вечно повышена. Антон иногда мёрзнет, и пусть сегодня солнечно и в целом тепло, но на воде и правда ветрено. Он прижимается к Арсению ближе, утыкаясь носом в плечо и обнимая его в ответ. Становится чуть теплее, отчего Антон улыбается. Отплыв от причала, Антон все же поворачивает голову и смотрит в сторону. Всё-таки хорошая была идея — выбраться из дома. Так хоть на свежем воздухе побудут, на красоту посмотрят, но Антон бы предпочел смотреть на Арсения, ведь тот небывало красив. Арсений почти сразу достаёт телефон, потому что давно не плавал на теплоходе, а по этому маршруту и подавно. Память памятью, но хочется и на жёстком диске сохранить какие-то моменты, кто бы что ни говорил. Людей не так много, как Арсений боялся, так что можно расслабиться и ни о чем не думать. Ни детей, ни недовольных, ни пьяных — уже победа. Антон за телефоном не тянется, предпочитая наслаждаться визуально. Если надо будет, возьмёт фотки у Арсения. Он только осторожно, чтобы тот не выронил свой телефон, тычет в экран, переключая на фронтальную камеру, и целует его в щеку, делая снимок. Получается коряво и смазанно, но Антон на оригинальность и не претендует. Все равно улыбается довольно. Арсений подставляет щеку, делает ещё несколько снимков, а потом держит руку так, чтобы было удобно, и целует Антона в губы. Без продолжения, не напористо, а мягко, одним штампом. Заявленные три с половиной часа, вопреки ожиданиям, проходят слишком быстро, и в какой-то момент Арсений понимает, что минут через десять они вернутся в порт. — Если ты хочешь фото как в Титанике, нужно поторопиться. — Я совсем забыл. Давай быстрее, — Антон подскакивает, слегка пошатывается из-за несильных волн, но все равно плюхается обратно. А точнее Арсению на колени. — Ой, качнуло, — он смущается и встаёт вновь, но теперь держится за поручень. Арсений держит его за талию, чтобы тот никуда не врезался, ведёт его к носу корабля и обращается к какой-то паре с ребёнком с просьбой сфотографировать их. Те сразу широко улыбаются и кивают, девушка делает пару снимков и возвращает Арсению телефон, а тот, забрав его, целует Антона за ухом. Они исполняют задуманное, и Антон смеётся, потому что со стороны это, скорее всего, выглядело комично. Но, глянув на фотки мельком, он понимает, что это получилось красиво. Антон просит потом скинуть ему. По дороге к машине, крепко держа его за руку, он слегка хмурится и мнет губы. — Это будет так странно. В смысле… возвращаться в квартиру, где тебя не будет. Я как-то привык, что ты постоянно рядом и я могу тебя коснуться. — За пару дней так быстро привык? — тихо спрашивает Антон и поглядывает на Арсения из-под чёлки. — Честно, мне тоже странно. И очень сильно будет тебя не хватать. Но… мы же можем видеться почти каждый день. Я свободен после работы по вечерам, так что, — даёт надежду Антон. Арсений кивает и, подойдя к машине, мягко прижимает Антона к двери. Не напирает, просто позволяет облокотиться о неё, и кладет ладони ему на талию. — С тобой комфортно. И спокойно. И словно не два дня, а минимум несколько месяцев. И я правда готов забирать тебя с работы хоть каждый день. Точнее как, порой, конечно, могут быть какие-то накладки, но в целом… Мне не трудно тебя хотя бы до дома довозить. Антон опирается на дверь машины и кладет ладони на руки Арсения. Ведёт выше до плеч и улыбается. — Тогда буду ждать тебя в пять завтра. Ты только предупреждай, когда у тебя будут дела, — Антон притягивает его к себе, легко целует и тут же отстраняется. Арсений на пару секунд прижимается своим лбом к его, целует и садится в машину. Нужно возвращаться домой, но так не хочется. Мысль о том, чтобы съехаться, Антон прячет в дальний ящик, потому что она слишком... слишком. Дорогу до его дома Арсений знает уже наизусть, так что не нужен ни навигатор, ни напоминание. Уже во дворе он смотрит на окна, ищет свет со стороны балкона Антона, пытаясь понять, дома ли Кирилл, поворачивается к нему и сжимает его ладонь. Хочется сказать слишком многое, но все звучит так искусственно и пафосно, что он просто тянет его руку к губам и легко целует. — Завтра в пять у твоей работы. Больше всего на свете Антон не любит вот такие моменты расставания. Когда ещё, вроде, есть время, но ты заранее знаешь, что придется побыть какое-то время вдали друг от друга. И это тягостнее всего. Кажется, будто Арсений едет слишком быстро, но нет, наоборот, как обычно. Но Антон видит свой дом и мрачнеет. Сжав руку Арсения в ответ, Антон смотрит на него и расставаться не хочет. — До встречи, — он мягко поглаживает его по щеке свободной рукой и, не дав себе ни секунды более, выходит из машины. Антон заваливается смотреть сериал, но сюжета не понимает, потому что в памяти все ещё диван Арсения, его руки и поцелуи. Обняв подушку, он утыкается в нее, потому что от одних только воспоминаний краснеет, становится жарко. А у них только все впереди. Без Арсения рядом как-то пусто. Антон смотреть сериал уже не хочет, тот играет фоном, а сам он смотрит в стену и думает о своем.***
Арсений зачем-то ещё минут десять сидит в машине, глядя перед собой, потом нарочно вздрагивает, выводя себя из транса, заводит двигатель и выезжает. Домой не хочется, и он спонтанно выруливает в сторону кинотеатра. Ближайший сеанс — ужасы, так что в самый раз. Берет большой попкорн и газировку, садится в центре зала совсем один и просто отключает голову. После кинотеатра Арсений заходит в магазин за продуктами и только потом едет домой. Дома пахнет Антоном. Как он и хотел.