Они путешествуют во времени ради меня!

Это утро наступило слишком быстро. Кофе разбудил шаловливо и резко, вырвал из прекрасной дымки сна. Кто-то возился на кухне, наверное, Саша, хотя почему тогда слишком много шума? Стоп. Неужели мы с Геной уснули...Нет. Это сон, наверное. Вряд ли знаменитый артист будет готовить завтрак. Это было бы слишком мило с его стороны. — Прости. Не хотел будить. Это. У меня просто возникло желание: сделать тебе приятно. На столе лежала книга для помощи таким чайникам в готовке, как я. Надеюсь, будет не ужасно на вкус. Я очень старался. — Гена краснел. Опускал глаза в пол. Всё таки не сон. Но неужели это и правда он стоит и мило краснеет? — Ты где будешь завтракать? Здесь или на кухне. — Ты всегда такой милый и ласковый? Давай здесь. Не хочу вставать. Вдруг это всё таки сон. Если встану, то всё сразу закончится. — Его смех разлетелся по комнате приятной мелодией. Гена побежал к мне. Прыгнул на кровать. Обнял. Уже такой приятный и родной аромат окутал приятно и нежно. — Это не сон. Я не могу исчезнуть. Ведь люблю тебя. Пожалуйста. Не волнуйся. — Терпкий и нежный поцелуй разливался, словно вишнёвый ликер с лёгкой кислинкой скорой разлуки. Когда Гена закончил, то уткнулся нежно в моё плечо. — Все твои старания будут напрасны, если завтрак получится холодным. Не так ли? Не хочу, чтобы ты расстроился из-за такой мелочи. Пойдём на кухню. — Ты же хотела завтрак в постель. — Его брови быстро поднялись и опустились. На лице появилась улыбка. Гена завернул меня в плед. Нежно поднял. Пошёл на кухню. — Надеюсь, тебе всё понравится. — Конечно. Как может быть по-другому? Французские тосты получились замечательными. Но Гена посмотрел на время. Печально улыбнулся и направился к двери. Сладость не могла заглушить наступающую боль. Гена видел моё лицо, которое с каждой минутой становилось печальнее. Лёгкий поцелуй в лоб немного приободрил. Мы ощутили это и на душе немного легче стало. — Мне пора идти. Надеюсь, ты будешь не очень сильно скучать. Пожалуйста, не провожай меня. Наслаждайся завтраком. На хочу, чтобы ты чувствовала всю боль близкой разлуки. Мы всё равно скоро встретимся. Геннадий еле сдержался, чтобы не поцеловать, чтобы не превратить прекрасные эмоции во что-то тяжёлое и печально. В то, что свалится на плечи камнем, что разобьёт всю прошлую романтику. Он знал все эти нюансы и понимал: кому-то придётся принять больше грусти и тоски. Так неожиданно, и быстро взял контроль над ситуацией, и помог немножко облегчить тяжесть разлуки. «Я люблю тебя» — Мы произнести эти слова одновременно. Краска залила лицо. Жар пробежал быстро по всему телу. Охватил привычным теплом. Наши глаза встретились. Возбуждение обожгло резким ударом. Гена быстро вышел. От слов Геннадия. Сейчас нужно быстро добраться до жены. Если заметит что-то, устроит скандал. Не было желания спорить и ругаться. После Кати в груди появилось что-то лёгкое и невесомое. С каждой минутой возрастало наступающее желание: удержать это чувство, не позволить ему раствориться в суете жизни. Скоро голос любимой растворился в шуме улиц. На душе стало гадко и мерзко. Конечно, в тот момент можно было забрать у Кати больше любви, но этот не правильно. Гадко. Мерзко. Стало от этой мимолетное мысли. О Кате нужно заботиться. Её нужно оберегать. Жена встретила с недовольной гримасой. Внутри злость копошилась маленьким червячком. Вовремя пришёл и ласково улыбнулся, но никакой ответной реакции. Как же замучили эти недовольные настроения. — Папа! Папочка! Ты пришёл! Я так соскучилась! Принёс что-то вкусненькое, да? — Конечно, дорогая. Я тоже очень соскучился по тебе. — Света прыгнула и обняла. — Ты с каждым разом всё быстрее и быстрее растёшь. Держи конфеты. И ещё я привёз для тебя очень красивое платье, и туфельки. Только маме не говори. А где же Дима? — Дочь заговорщицки подмигнула. Повисла на шее. Взяла конфеты и радостно собралась бежать к себе, чтобы полакомиться. — Мама всё равно будет ругаться. А братик гуляет с другом. — Маленькая тень печали скользнула по лицу, но тут же растворилась. Сколько бы времени не проходило, Света продолжала любить сладкое. Своего брата она очень любила, и всегда поддерживала. Голос строгий и властный разрушил всю крохотную идиллию вмиг. Взгляд яростный и уничтожающий. Она подошла ко мне и поцеловала. Напористо. Обжигающе. «Ты моя собственность.» — Говорил этот поцелуй. Сплошной холод ощущается, после этих поцелуев. Лишь холод и тоска, после сжигающего наслаждения. Что-то горячее и обжигающие пронеслось по щеке. Татьяна ударила со всей силы. Стоило дочери увидеть это, как подарки упали на пол, а конфеты посыпались из рук. Быстрые шаги. Слёзы. Таня что-то крикнула дочери и потащила меня на кухню закрыв дверь. — Мне нужно освежиться в душе. Пусти. И не веди себя так со Светой. Зачем ты издеваешься над ребёнком? — Потому что ты причиняешь мне боль, Гена. — Ты не была такой, когда я влюбился. Не понимаю, что произошло? Зачем ты пугаешь нашу дочь? — Чтобы не любила предателя. Моя интуиция никогда не подводит. Ты что-то скрываешь, но не могу понять, что именно? — Ничего. — Ложь слетела с губ легко. Но внутри что-то заныло. Может, не стоит пытаться починить то, что уже давно разбилось. Может, стоит быть честным со всеми. Холодные струи успокаивали и помогали собраться. В это время кто-то трогал пиджак, брошенный рядом. Похоже, дверь неплотно закрылась. Через щель можно было увидеть, как, скорее всего Таня, нюхала, как ищейка злополучный пиджак. По телу пробежала дрожь от предчувствия скорого скандала. Конечно, она почувствовала чужие духи. Она закатила истерику. Она просто и легко уничтожила все приятные воспоминания. Даже воспоминания. Они быстро и легко разлетелись вдребезги, словно фарфор. Таня зашла, даже не постучавшись, дерзко и нагло. Хорошо, что уже успел обмотаться полотенцем. С очень громким визгом, похожим на скрип вилки по тарелке, всё сильнее и сильнее увеличивала громкость. — Ты меня больше не любишь, да? Это она да? Та девчонка? Эта стерва смогла покорить тебя? Интересно чем? Дорогой это всё бессмысленно. Ты не можешь оставить меня! Этот чёртов скандал из-за такого пустяка. Виски наливались тяжестью с горячей, обжигающей болью. Неужели всё так и закончится. Неужели когда-то прекрасная любовь останется в прошлом навсегда. Здесь. В полуобнаженном виде. Все крики и ругательства растворялись в пустоте. Не хотелось причинять ей ответный вред, не хотелось причинять боль. Ведь все её громкие и режущие слова просто из-за бессилия и невозможности что-то сделать. Таня ощущала пропасть и пустоту между нами. После всех криков, она тяжело дышала. Слёзы капали на пол. В глазах была лишь пустота. Рука снова поднялась для удара, но сил не было. Безжизненно конечность опустилась назад. «Если не любишь больше, а просто держишь по привычке рядом, то какой в этом смысл? Может, просто отпустим друг друга?» — Таня не ответила, только тихонько вышла. Но через секунду хлопок дверью прозвучал, словно гром.