Они путешествуют во времени ради меня!

— Вы даже не представляете, как я рад вас видеть, — седовласый главарь изобразил на лице свою самую мерзкую улыбочку. Катя даже отвернулась, чтобы не видеть его, почувствовав, что её сейчас стошнит. — Даже представить не можете, — повторил он, видимо, наслаждаясь моментом, — как я рад вас видеть здесь связанными. Сами-то вы мне без надобности, но вы мне очень поможете в одном очень важном для меня деле, — седовласый прохаживался перед пленниками, заложив руки за спину. — Видите ли, эта молодая особа, — он указал своим толстым, коротким указательным пальцем на Катю, на пальце ярко сверкнуло кольцо с большим бриллиантом. — Эта юная несговорчивая особа отказывается со мной сотрудничать. Она довольно бесстрашная девушка и не боится… за себя. Она перенесла побои, запугивания… Мне от нее кое-что нужно, а она ни в какую не хочет поделиться… своим секретиком, хе-хе. И она думает, что ни за что не поделится. А сейчас мы это проверим. Седовласый подошел к одному из своих боевиков и взял у него пистолет. Передернув затвор, он навел оружие на Майкла. — Сейчас мы узнаем, кем из вас больше дорожит наша смелая девушка… — седовласый подержал пистолет у головы Майкла, потом прицелился в голову Геннадию. Всё это время он наблюдал за реакцией Кати. — Так, так, так, пока не понятно… Мне кажется, ты еще не поняла, насколько серьезны мои намерения. Думаю, это слишком пафосно и быстро — вот так бах в голову и всё. Что если я выстрелю одному из твоих друзей в живот, а потом мы все вместе посмотрим, как ты его будешь исцелять. А что, — главарь повернулся к своим боевикам, — по-моему, неплохая идея. — Те послушно закивали головами. — Ну что, начнем? — седовласый снова прицелился в Майкла, только не в голову, а ниже. И тут с оглушительным звоном разлетелось на куски оконное стекло. Здоровенный топор для колки дров молнией влетел в комнату и рубанул по руке седовласого. Рука с пистолетом, отрубленная почти по локоть, отлетела в сторону, а топор, пролетев через помещение, впился в деревянную стену. Но у зрителей не было времени насладиться жутким, но эффектным зрелищем, — вслед за топором в окно влетела Саша. Кровища из обрубка, оставшегося вместо руки у седовласого хлестала прямо в рожи его ошеломленных боевиков; главарь орал, как резанный, а на самом деле рубленный; пленники замерли на своих стульях, широко открыв глаза и наблюдали происходящее. А происходило вот что: не дав боевикам опомниться, Саша наносила им удары с ноги в прыжках — по два удара за один прыжок. Три раза девушка подпрыгнула, и все шестеро бандитов улеглись на пол без движения. Седовласый, весь перепачканный собственной кровью, корчился на полу в липкой красной луже. Саша подошла к нему и вырубила ударом каблука в голову. Потом она занялась своими связанными друзьями. Первым делом Саша освободила сестру. Катя сорвала со своего лица скотч и поморщилась от боли. — Где болит? — спросила Саша и хотела было осмотреть Катю, но та её отстранила. — Освободи Гену с Майклом, — сказала она. — И не спрашивай, где у меня болит. Спроси лучше, где не болит… Освобожденный Гена бросился к своей Кате, а когда получил свободу Майкл, он первым делом занял позицию у двери, ожидая нападения боевиков. — Сколько их там осталось, не знаешь? — спросил он Сашу. — Не знаю, не считала, — небрежно бросила девушка. — Но если ты спрашиваешь, сколько их осталось на ногах, то ноль. — Как это? — не понял Майкл. — Я их всех уложила, — просто ответила Саша. — Где… — начал было Майкл и вдруг охнул и схватился за бок. — Что с тобой?! — подскочила к нему Саша. — Кажется, ребро сломано… Но ничего, если резко не двигаться, то жить можно. — А что ты хотел спросить «где»? — Где ты так научилась драться? И прыгать… И вообще? — О, это долгая история, потом как-нибудь расскажу. Сейчас надо выбираться отсюда, — она подошла к сестре. — Сможешь идти? — Да, пойдём. Только… — она поморщилась от сильной боли. — Нога очень болит. — Держись за меня, — приобнял Катю Гена. Девушка повисла на Геннадии, и они пошли к выходу. — А с этим что? — Саша кивнула на истекающего кровью седовласого главаря бандитов. — Он так и сдохнуть может… — Ну, значит, судьба у него такая, — сказала Катя. Потом она вспомнит этот эпизод и поймет, что поступила… не свойственно для самой себя. Никогда она еще не проходила мимо истекающего кровью человека, чтобы не помочь ему. Но тогда у нее в сердце не осталось ни капли жалости к тому, кто пытал её и хотел убить её друзей… Её Гену. — Да, — согласилась Саша. — Или сдохнет, или ему помогут его холопы. Они, кстати, скоро начнут приходить в себя. Так что если мы не хотим тут начать всех убивать, то давайте побыстрее сматываться. Компания поковыляла через двор к воротам. Никто из них не видел и так и не узнал, чем всё закончилось для седовласого и его бойцов. Они не видели, как первый же очнувшийся боевик добил своего хозяина ножом, потом подобрал его отрубленную руку и стащил с нее кольцо с бриллиантом.

* * *

Майкл вел машину осторожно. Во-первых, чтобы не привлекать внимание полицейских — машина-то угнанная, а во-вторых, потому что болело сломанное ребро. Он даже пару раз притормозил у обочины, чтобы подышать в удобной позе. А удобная поза для него сейчас была — скрючиться в сторону здорового бока. — Так не пойдёт! Останови машину, — сказала Майклу Катя. Она поменялась с Сашей местами и села на место рядом с водителем. — Покажи, — велела она. Майкл вздохнул и задрал рубашку. На половину туловища с правой стороны чернел огромный синяк… или синел гигантский черняк. В общем, плохо дело, — решила Катя. — Расслабься и закрой глаза, — вновь приказала девушка. Майкл повиновался. Катя положила свою ладони на почерневший бок певца и тоже прикрыла глаза. Её рука начала светиться — сперва еле заметно, потом всё сильней и сильней… Но девушка была ослаблена пытками в плену у бандитов, поэтому в конце целительной процедуры ей стало плохо и она потеряла сознание. Совсем ненадолго, но это заставило сильно обеспокоиться её друзей. Майкл остановился у телефона-автомата. — Гена, сходи позвони по этому номеру, — он протянул Геннадию бумажку. — Это номер менеджера «Ласкового мая», мне его Юрий дал. Скажи, чтобы он забирал Юру из больницы и вез в аэропорт. Всю группу тоже пусть собирает. Нам нужно срочно покинуть эту страну. — А если он меня пошлёт подальше? У него же свои коммерческие планы, у него концерты расписаны все… — Не пошлёт, — уверил его Майкл. — Я его ввел в курс дела. И предупредил, что может потребоваться срочно улететь. И если он хочет сохранить группу и жизнь своего солиста Шатунова, то будет умницей и сделает всё как надо. Гена вернулся через две минуты и сел в машину. Вдруг он скривился от страшной боли и застонал. — О господи! — воскликнула Саша. — У тебя тоже ребро сломано, что ли? — Нет, — прохрипел Геннадий, — не ребро. — А что? — забеспокоилась Катя. — Говори, где у тебя болит! — Желудок, — сказал Гена. — Сейчас пройдет… — Не пройдет, — Катя почувствовала, как у нее похолодело в груди, сердце словно кто-то сжал холодной и сильной рукой. — Откуда ты знаешь? — Гена слабо улыбнулся. — Что-то в своем будущем про мой желудок разузнала? — Я всё знаю, — Кате было не до шуток. — Подними рубашку. — И не подумаю, — Гена уже не улыбался, ему стало страшно за Катю, ведь она только что упала в обморок, исцеляя Майкла. Ребро у американского певца, конечно же, чудесным образом срослось и даже синяк почти полностью исчез, но чего это стоило самой целительнице! Катя не сдавалась. — Подними сейчас же рубашку! — по ней видно было, что девушка на грани нервного срыва. «Чего это она так нервничает», — недоумевал Майкл. Он же не знал, что больше всего на свете Катя боялась за Гену, боялась, что он умрет от язвы желудка, а она не успеет его спасти. И теперь ей казалось, что их визит в это время ускорил болезнь Гены. Что его ударили в живот бандиты, язва открылась и певец может умереть прямо сейчас, вот в этой машине, у нее на руках, а она… Нет, она ни за что не допустит этого! — Подними рубашку я сказала! — Катя закричала так резко и громко, что майкл поневоле дернул машину сначала влево, потом вправо, сзади засигналили, и Майкл с трудом выровнял черную ворованную «бэху». — Гена, подними рубашку, будь добр. А то мы сейчас вляпаемся во что-нибудь нехорошее. Видишь, с девушкой истерика. А нам до аэропорта еще ехать и ехать. Геннадий нехотя повиновался. — Только если у тебя голова закружится или ещё как-нибудь станет плохо, ты сразу остановись, ладно? — попросил он Катю. Катя ничего не ответила, она приложила руку к животу Гены и… И ничего не произошло. Совсем ничего. Катя, обессилев, откинулась на сидение. — Вот, возьми, мы тут захватили кое-чего, — Саша протянула Гене пузырек с суспензией. — Это Алмагель, снимет боль. Там ложечка есть, выдави и выпей. Машина вывернула на трассу, над которой светился указатель на аэропорт.