«Когда мужчину и женщину тянет друг к другу, никому их не остановить.» Марио Варгас Льоса «Зеленый Дом»
Время шло. Люди любят рассказывать сказки, словно оно лечит, но это неправда. Время просто притупляет боль. Стирает ее самые острые и колючие грани, делая ощущения не столь заметными. Не верьте — боль никогда не излечивается полностью. Иначе бы в мире не существовало такого количества психологов и психотерапевтов. Тори провела целых три дня в библиотеке, притворяясь, что ее образ жизни не изменился, но ее внутреннее мироощущение уже было искажено. Она чувствовала себя так, словно стояла на тонком канате, натянутом над пропастью ровно между двумя скалами. И ей необходимо было понять: к какой из скал идти? Какая более надежная? И где идти опаснее? В ту ночь в Лондоне Тори показалось, что выбор между неудачным браком и возможно счастливой неизвестностью был очевиден. Сейчас же, мысленно сравнивая варианты, она не могла вновь ощутить былую уверенность. И, наверное, ей требовалось время… Им с Тео обоим требовалось время. Произошедшего во вторник, при их последней встрече, было слишком много. Теперь нужна была долгая, осознанная пауза. Конечно, была вероятность, что Тори лишь прикрывалась этими размышлениями, бессмысленно оттягивая принятие решения, но, что поделать, она не могла быть с собой честной во всем. Ей и так сейчас слишком трудно — она обманула мужа, с которым жила десять довольно неплохих лет. Однако, как ни парадоксально, девушка не испытывала перед Драко особой вины. Может быть, ее отголоски и были, но они скрывались за чувством страха, который Тори ощущала постоянно. Каждый раз, когда муж входил в комнату, она поднимала на него глаза, ожидая разоблачения. Так было и сейчас, когда Драко неожиданно появился на пороге, заглядывая в библиотеку. — У нас свободна суббота? — спросил он, не поздоровавшись, и оперся одной рукой о дверной косяк. В другой Малфой слегка раскачивал рабочий портфель, который, видимо, не успел занести в кабинет. Он что, сразу же направился к Тори? Но почему? — Думаю, мы ничего не планировали, — ответила девушка, пристально вглядываясь в мужа. Тот, заметив ее внимание, чуть приподнял уголки губ и кивнул. Правда, безэмоционально. — Отлично, — сказал он с привычной для себя невыразительностью. — Я пригласил коллег, ты не против совместного ужина? — Нет, что ты, — Малфой чуть оживилась, чтобы продемонстрировать свою готовность принять гостей. — Сколько их будет? — М-м-м… Три, четыре… пять… — он на секунду задумался и нахмурился. Потом сам же себе кивнул. — Да, пожалуй, пять, у Клода заболела жена. — Ты его пригласил? — удивилась Тори, вспомнив, как последний раз Драко жаловался на несносный характер старика. В этот раз он явно был лояльней. — У него есть связи с отделом, который мне нужен, — мужчина пожал плечами. — Еще придут Маркус с женой и Джон с какой-то девушкой. Еще одно неожиданное заявление. Тори попыталась припомнить коллег мужа, и если с Маркусом проблем не было, то второе имя определенно было ей незнакомо. — Не помню Джона, — нахмурилась она. — Он разве у нас был? — Нет, никогда, — просто отозвался Драко, — мы с ним только недавно стали работать вместе. Я не рассказывал? — Тори отрицательно покачала головой, а мужчина снова пожал плечами. — Ладно, теперь знаешь. Распорядишься, чтобы завтра к шести часам все было готово? — Да, конечно. — Отлично, тогда я буду в кабинете. Девушка деликатно улыбнулась, провожая его взглядом, и он ушел, раскачивая портфель в такт своим шагам и мыслям. Если подумать, то гости были хорошей идеей. Тори хотела отвлечься от тяжелых размышлений, а что может занять ее больше, чем вечерние хлопоты? Надо приготовить гостиную, выбрать общий стиль комнаты, а потом еще салфетки и посуда… — Кокки? — позвала Малфой, не желая ни минуты просиживать без дела. — Мне нужно, чтобы белая гостиная была готова завтрашнему утру. К Драко придут коллеги, и я хочу рассмотреть несколько вариантов декора. — Да, госпожа, — кивнула эльфийка, сцепляя ручки перед собой. — Что-нибудь еще? — Да, — кивнула девушка, мысленно составляя план завтрашнего дня и перечень необходимых дел. — Передай Типпи, чтобы приготовила мне наряд для вечера. — Одну минуту, госпожа. Домовик растворился в воздухе, и хозяйка мэнора поднялась с кресла, сделав несколько взволнованных шагов. Ей хотелось приняться за работу, но она понимала, что пока рано. К завтрашнему дню домовики все устроят, и ей останется только принять участие в выборе окончательного решения. Если же она пойдет разбираться во всем прямо сейчас, то будет только мешать работе эльфов. Мысленно Тори это понимала, но эмоционально не могла объяснить своему организму, что пока рано тревожиться и беспокоиться. Впервые девушка испытывала перед ужином такое возбуждение и, по правде говоря, она не могла найти для него причину.***
— Ты готова? — Малфой зашел в спальню, раздраженно хмурясь и трогая часы. Обычно он так делал, когда сильно торопился. В такие моменты лучше было не находиться рядом с ним, хотя для Тори это не представлялось возможным. Она должна была встретить гостей вместе с мужем, а не порознь. — Уже почти, — ответила девушка, поворачиваясь к домовику, чтобы тот застегнул сережку. — Гости будут скоро? — Через пять минут, — ответил Драко, недовольно наблюдая за сборами. Эльфийка как раз вносила последние штрихи в прическу, аккуратно поправляя локоны. — Типпи, работай быстрее. — Да, господин, — тут же пропищала слуга и быстро все закончила. Тори улыбнулась ей краешком рта. — Спасибо, Типпи. — Обойдется без благодарностей, — оборва Малфой, уже выходя в коридор. — Ты подготовила гостиную? — Да. — А библиотеку и кабинет? — Да, — удивляясь его нервозности, повторила Тори. — Все как обычно, Драко. — Отлично, — кивнул он. — У меня очень важная встреча, будь так добра, не заводи ненужных и отвлеченных разговоров. Эти люди не аристократы, и им плевать на список правильных тем. Тори недовольно поджала губы, но кивнула. Нет, ее нисколько не расстраивали неформальные разговоры, скорее, ей не нравилось, как Драко указывал на необходимость их вести. Так, словно она не умела общаться с людьми. Она не впервые устраивала ужин и просто не видела смысла во всех этих предупреждениях. Однако сказать мужу об этом Тори не могла. Он бы начал объяснять ей свою позицию, холодно и недовольно на нее глядеть, уверяя жену, что она придумывает оскорбление из ничего… У них редко бывали подобные «ссоры», и не потому что Драко обычно был более деликатен, а потому что Тори старалась быть терпеливой и тихой. В основном, как и сегодня, у нее просто не было душевных сил, чтобы выдержать их конфликт. Тем более, перед приходом гостей. Лорд и леди Малфой спустились в холл ровно в тот момент, когда Трик с хлопком появился возле дверей. Эльф с достоинством поклонился хозяевам и сразу отошел в сторону. Драко, кажется, был настолько взволнован и собран, что даже не обратил на слугу внимания. Дверь открылась, и через порог переступили первые гости: Маркус и его жена. На лице у Тори мгновенно появилась мягкая и приятная улыбка, которую она, кажется, уже разучилась контролировать. Та стала обыкновенным рефлексом — ответом на внимание окружающих. — Драко, — приветственно произнес мужчина, пожав Малфою руку. Он был едва ли его старше, но короткая поседевшая щетина, выделявшаяся на фоне темных и неровных щек, придавала ему солидный вид человека, умудренного опытом, — Астория, — Маркус улыбнулся девушке и указал ладонью на супругу. — Это моя жена Мэри. — Очень приятно, — мгновенно отреагировала Тори, поглядев на гостью. У той была странная стрижка — немного коротковатая для каре, но слишком длинная для чего бы то ни было другого — и круглое пухленькое лицо, с маленьким вздернутым носиком. Мэри очень напоминала воробья. Она даже вела себя как-то по-птичьи: делала короткие шаги и несколько резкие и неуклюжие движения. Маркус галантно принял у супруги пальто, передал его эльфу и достал у себя из портфеля маленький сверток. — Тори, милая, я надеюсь, тебе это понравится. Девушка изобразила подходящую случаю заинтересованность и развернула подарок. Там оказалась маленькая коробочка, в которой аккуратно были уложены нежного бежевого цвета свечи. Сейчас они легко умещались на ладони, но Маркус вернул им обычный размер взмахом палочки. — Какая прелесть, — чуть более высоким, чем обычно, голосом пропела Тори, поворачиваясь к мужу, чтобы ему показать. Драко покровительственно ей улыбнулся и произнес какие-то слова благодарности Маркусу, всем видом показывая, что коллега угодил с подарком и принес именно то, что нужно. Это все был многократно отрепетированный спектакль: что бы ни принесли, Тори отреагировала бы точно так же. Даже, наверное, если бы увидела в коробке вместо свечей тушку кролика. — Давайте я провожу вас в гостиную. Мэри, вы так легко одеты, попросить эльфов принести вам плед? Миссис Малфой переключилась на свои обычные заботы и, полностью войдя в роль хозяйки, совершенно забыла обо всех проблемах и тревогах. Гости что-то говорили о красивом особняке, Тори рассказывала им про окружающие их предметы — куча незначительной информации передавалась из уст в уста просто для того, чтобы занять чем-то время. Когда Драко привел двух следующих гостей, Маркус как раз рассказывал, что собирается делать в загородном доме ремонт, чтобы установить там камин, как можно более похожий на только что увиденный им у Малфоев. — Маркус, Мэри, Астория, — произнес Малфой, привлекая внимание всех сидящих в комнате, — это Джон и Лидия. Лидия, Джон, это моя супруга Тори. Девушка встала, чтобы принять из рук гостей букет, и снова улыбнулась той ласковой, умилительной улыбкой, которая подходила случаю. — Я сейчас же поставлю его в вазу, — сказала она, делая это собственноручно, чтобы показать все свое почтение к подарку. Когда ее приготовления были закончены, и букет оказался водворен в центр стола, гости уже расселись по местам. При появлении Джона обстановка изменилась: мужчина был явной душой компании и ощущал себя у Малфоев как дома. Он расселся посередине дивана, закинул руку на плечо своей спутнице и завел весьма неподобающий для чаепития разговор про работу. — Ну, ты же слышал… — говорил он, распространяя какую-то сплетню, полученную вечером пятницы, и его вовсе не заботило, что супруга Маркуса нетерпеливо посматривает по сторонам, часто останавливая взгляд на муже. Мэри определенно было некомфортно, но оба мужчины ничего не видели. Да и Лидия, как оказалось, была не прочь оставаться молчаливой слушательницей. Она сидела с таким видом, будто понимала каждое слово, и ее совершенно не тревожило, что кому-то происходящее может быть не ясно. А если кому-то действительно что-то было непонятно, то это, судя по ее виду, были чужие проблемы. Астория испытала к Лидии странную неприязнь, едва та вошла в комнату, и за прошедшие минуты это чувство не только не рассеялось, но даже укрепилось. Поэтому девушка была несказанно рада, стоило Драко вернуться и представить им последнего гостя — Клода. Даже этот недовольный и хмурый мужчина показался ей сейчас приятнее, чем Лидия. Через пару минут эльфы сообщили, что все готово к ужину, и компания отправилась в обеденный зал. Тори честно пыталась завести какой-нибудь нейтральный разговор, но, едва было подано первое блюдо, гости забыли обо всех правилах этикета и принялись за волнующие их темы. — Я вчера посмотрел твой доклад, — начал Маркус, обращаясь к Драко, — весьма и весьма неплохо. Думаю, стоит сделать упор на участие иностранных инвесторов, для наших это будет просто бельмом на глазу. — Я тоже так подумал, — кивнул Малфой. — В любом случае, нужно опираться на мнение многих людей, чтобы убедить руководство в необходимости выхода на маггловский рынок. Всех больше их волнует общественное мнение, финансовые риски в этом случае не так страшны. — Конечно, не страшны, — мрачно отозвался Клод, почему-то недовольно глядя на Драко. — Нет ничего дешевле подписанной министерской бумаги, и всем ясно, что временные проволочки будут того стоить. На этом моменте Тори поняла что ничего не понимает. Она пыталась следить за разговором, но суть слов от нее ускользала, как самый проворный снитч. — Вы хотите выйти на маггловский рынок? — произнесла она, чтобы поддержать общение и разобраться в происходящем, но пожалела, едва Драко бросил на нее холодный взгляд. Маркус, к счастью, не был так суров. — Мы работаем над этим последний месяц, — добродушно ответил он. — Но, чтобы начать торговать среди магглов, надо получить множество лицензий из Министерства, и с этим у нас пока загвоздка. — Почему? — спросила Тори, явно испытывая терпение мужа на прочность. — Волшебный мир не заинтересован в общении с магглами. — Это выдумки, — перебил Маркуса Клод, и девушка поняла, что недовольство — главная черта характера старика. — Только Министерство до сих пор не видит необходимости интеграции волшебников в среду магглов. Оно погрязло в своей бумажной волоките, утонуло в законах и думать забыло про экономику. Политика без экономики — это чушь собачья! Министерство давно пора распустить, чтобы оно не тормозило прогресс! Посмотрите, как далеко ушли от нас магглы, какие у них технологии! Чего за это время добились мы? Клод оборвал речь на крайне яростной ноте, и тишина, повисшая после того, как он замолк, оказалась неожиданной и некомфортной. Раздавался только стук вилки совершенно невозмутимого Джона. — Клод хотел сказать, — обратился он к Тори, — что маггловский рынок для нас будет выгоден в плане экономики, но опасен в плане внешней политики. Декрет о секретности не подразумевал такой тесной связи с магглами, какая у нас сейчас. Но, я уверен, законы будут достаточно гибкими под давлением общества. Маркус охотно кивнул и, указав рукой на коллегу, добавил: — Джон специалист по связям с Министерством. Сейчас он как раз договаривается с Гермионой Грейнджер об аудиенции, чтобы обсудить планы развития нашей компании. Тори хотела уже узнать, каким боком там оказалась примешана Грейнджер, но Малфой, предугадав ее намерение, ловко перехватил инициативу в свои руки и начал обсуждать вещи ещё более далёкие от жизни жены. Остаток ужина хозяйка поместья была вынуждена провести в молчании, и нет ничего удивительного в том, что она закончила прием пищи как можно раньше и не стала выделять время на распитие вин и «уютные беседы». О каком уюте могла идти речь, когда трое человек за столом не могли проронить ни слова? Это был один из немногих приемов, на которых Тори была рада отправиться с женской половиной гостей в библиотеку. Ещё десять минут разговоров о работе она бы просто не вынесла. Как только девушки заняли свои места возле камина, и между ними воцарилась напряжённая тишина, Малфой мягко улыбнулась и попыталась разрядить обстановку. — Мужчины весьма словоохотливы, если дело доходит до их интересов, не правда ли? Мэри поддержала ее смущенной и несколько нервной улыбкой, но ничего не сказала. Зато Лидия не стала себя так ограничивать. Изогнув бровь, девушка усмехнулась и изобразила недоумение. — Разве вас не интересует их работа? Астория, удерживая на лице улыбку, испытала крайне неприятное чувство. Она понимала, зачем задаются такие вопросы — Лидия хотела похвастаться своей заинтересованностью в делах мужа. Что бы сейчас не было сказано, девушка бы все равно рассказала свою историю, сопроводив ее неприятными гримасами. — Мы с Драко предпочитаем разделять семейные и рабочие отношения, — сказала Малфой со всем достоинством, на которое была способна. — В нашем доме нет места негативным эмоциям или взволнованным обсуждениям. Тори старательно облекала нелицеприятную правду в красивую ложь, но Лидия, кажется, даже не слушала. Ей было настолько все равно, что она цокнула языком прежде, чем отзвучали последние слова. — У нас с Джоном все иначе, — поджимая губы, осуждающе и горделиво произнесла гостья, полностью подтверждая ожидания Малфой. — Я часто помогаю ему в выходные, чтобы освободить время, так что мы шутим, что я его внештатная секретарша, — она хмыкнула, как будто это была шутка, приносящая удовольствие окружающим. Но нет. Астория нахмурилась и постаралась сдержать раздражение. — Идею с магглами и сотрудничеством с Грейнджер я подсказала ему ещё полгода назад, но Джон очень долго созревает до действительно хороших идей. — Да, в этом все мужчины похожи, — кивнула Тори, пытаясь закрыть тему. И, заметив, что Лидия снова собирается что-то вставить, немедленно сменила собеседника. — А вы, Мэри, тоже помогаете Маркусу в его делах? Женщина скромно улыбнулась и опустила глаза, уставившись на чашку в своих руках. — Честно говоря, мы стараемся не говорить дома о работе. Маркус очень эмоционален, когда увлекается темой, и после рождения Эндрю мы решили, что не будем поднимать слишком громкие темы. — О, Драко рассказывал мне о вашем сыне. Сколько ему сейчас? — Почти пять, — с улыбкой сообщила Мэри. — Но привычка осталась, — добавила она, как будто пытаясь оправдать недостаток разговоров о работе с мужем. — Маркус говорил, что вы с Драко тоже собираетесь скоро завести ребенка? Тори посмотрела на собеседницу огромными, наивными глазами, не успев проконтролировать собственную реакцию. Ее удивление длилось едва ли секунду, но Мэри оно явно смутило, и она покраснела, отводя взгляд. Малфой мгновенно спохватилась и изобразила тихий смешок. — Да, конечно, мы планируем, — сказала она, и, тоже, будто в оправдание, немедленно пояснила свое смущение. — Мы решили это совсем недавно, и я не ожидала, что Драко так быстро об этом расскажет. Ее легкий смех и веселая улыбка выглядели неестественно, но с лёгкостью обманули обеих девушек. Всегда проще ввести в заблуждение того, кто хочет заблуждаться, а Мэри явно была из таких. Ей, очевидно, было неловко, когда неловкость испытывали окружающие, и она готова была поверить любому их слову, чтобы спасти разговор. После объяснений Тори она мило улыбнулась и потянулась к печенью, как будто стараясь больше не встречаться взглядом. Лидия, несмотря на всю ее спесивость, оказалась не проницательней, чем Мэри, однако дело было вовсе не в наивности. Она только и ждала возможности вмешаться в разговор, и теперь, когда шанс ей выпал, девушка поспешила встрять в беседу: — Не понимаю, зачем люди так стремятся заводить детей, — произнесла она, но это явно не было вопросом. — По мне, так это пережиток прошлого. Нас с детства приучают к тому, что любая женщина со временем должна выйти замуж и начать рожать, но это все отголоски патриархата, навязанные стандарты, как говорят магглы. Знаете, у них сейчас с этим гораздо свободнее: люди стали вольны в выборе своей жизни. Обществу давно пора смириться, что все сами выбирают свои предпочтения: рожать им или не рожать, любить или не любить. К сожалению, волшебники застряли в своем средневековье и совершенно не видят, что мир уже изменился. — Вы так считаете? — невольно спросила Астория, и в ее голосе проскочила какая-то претенциозная нотка, которую она не смогла проконтролировать. Сейчас, когда Лидия стала ее невольным оппонентом в споре, Малфой была готова всеми силами защищать необходимость рождения ребенка, даже если это противоречило ее истинным мыслям. Такую реакцию она сама не могла объяснить, ведь по характеру Тори не была любительницей поспорить. Она даже довольно редко испытывала к людям неприязнь. Просто сейчас, видимо, все смешалось. Лидия не заметила или не захотела замечать неприязнь в голосе Малфой. Она посмотрела на собеседницу из-под спесиво полуприкрытых век и криво усмехнулась. — Конечно, считаю. Все эти аристократические замашки, списки «священных семей», что это, если не консервативные средневековые заблуждения? — Традиции? — почему-то вопросительно произнесла Тори. Лидия поджала губы и чуть не закатила глаза. — Традиции — это семейные праздники или национальные блюда. А то, что мы видим в магическом обществе — это отсутствие прогресса. Сплошная деградация. И это касается не только науки и культуры, но и человеческого самосознания. Вы не замечаете, как примитивно мыслят волшебники? Как они отказываются от всего, что может оказаться рискованным? Я потратила полгода, чтобы убедить мужа, что маггловский рынок безопасен, а, между прочим, Джон не такой уж консервативный человек! Мы с ним вместе с моего шестнадцатилетия, и его никогда не смущало, что наши отношения не узаконены. Тори подумала, что, возможно, Джон просто не хотел на ней жениться, и вся суть была не в его прогрессивных взглядах, а в его неспособности принять на себя ответственность. Конечно, вслух это озвучено не было. — Мне кажется весьма опрометчивым, отказываться от свадьбы с любимым человеком из-за того, что семьи, по вашему мнению, слишком консервативны. Лидия покачала головой, недовольная тем, что ее не поняли. — Я не отказываюсь от свадьбы. Если я захочу — она случится уже завтра. Однако какой смысл в брачных узах, если люди и так верны друг другу? Разве мы недостаточно осознаны для того, чтобы контролировать свое поведение без всяких публичных клятв? Те, кто привык изменять, так и будут это делать, даже несмотря на брак. — Речь не об измене, — сказала Тори, остро ощутив, что начала слегка краснеть, затронув эту тему. — Речь о признании своих чувств. Об объединении людей ради детей и общего будущего. — А зачем дети? — Они наследники, — ответила Тори, но в ее голосе не было уверенности и убеждённости. — Вот именно так и выглядят ваши средневековые предрассудки, — довольно заключила Лидия. — Вам нужны дети, только чтобы продолжать существование рода. Вы воспитываете их в богатстве и ограничениях, и они проживают свою жизнь без возможности принимать самостоятельные и свободные решения, потому что их голову забили старыми идеологиями и «традициями». Нет ничего удивительного, что их взгляды консервативны — они ведь были знакомы только с одной точкой зрения. — А вы, я так полагаю, знакомы со всеми? Лидия на секунду остановила на Тори внимательный взгляд, как будто только сейчас заметив, что ее здесь не жалуют. — Да, я знакома со многими, — важно кивнула она. — И я могу оценивать их преимущества и недостатки без предубеждений. — Все люди в той или иной мере предубеждены против чего-либо, — парировала Малфой. — Каждое мнение субъективно. — Говоря так, вы просто ограничиваете свои возможности. — Нет, я создаю рамки разумности, которые помогают мне не терять голову. Собеседницы уже смотрели прямо друг на друга и говорили медленнее, чётче и внимательнее. Каждое слово произносилось с расчетом на то, что противник заметит завуалированное обвинение. — Любые рамки — это ограничение свободы, — заявила Лидия и приподняла брови, чувствуя свое превосходство. — Может ли быть свободен человек, который замыкает свое сознание, связывает себя узами брака и традиций, нормами поведения и этикетом, а потом считает, что это делает его разумнее? — Ограничения в умеренном количестве должны существовать. — Только для людей, которые не способны сами себя контролировать. Для тех, кто неосознан. — Для всех. Только следуя правилам, общество существует в порядке. — Вы предпочитаете порядок — свободе? — А вы беззаконие — некоторым ограничениям? — Определенно. Тори не нашла, что можно сказать в этой ситуации. Она была полностью, до глубины души не согласна с Лидией. Она даже не понимала, насколько сильно, потому что это чувство стало всепоглощающим. От неизбежного конфликта девушек спас только домовик, сообщивший, что мужчины закончили и собираются уходить. Малфой поднялась со своего места, улыбнулась, хоть и несколько холодно, и проводила женщин до холла. Она ощущала злость. Странную, мрачную, убийственно тихую. Такую, с которой можно решиться на преступление и ничего не почувствовать. Девушка почти не заметила, как попрощалась с гостями. Лишь когда все ушли, и Малфой довольно щёлкнул пальцами, она немного отвлеклась от своих ощущений. Драко с улыбкой засунул большие пальцы в карманы и нервно пошевелился, явно переполняясь энергией. — Все получилось, — сказал он жене, наверное, впервые делясь успехами на работе. Тори даже нашла в себе силы, чтобы улыбнуться и поддержать его порыв. — Джон получил разрешение от Министерства — удалось договориться с маггловским правительством. Наша компания расширяется! Он усмехнулся, блестя глазами. Девушка давно не видела его таким счастливым. — Я очень рада, — искренне произнесла она, и мужчина кивнул. Правда, этот жест был для него словно способом отмахнуться от лишних слов. Уже через мгновение в его глазах появилась привычная отстраненность, а улыбка стала напоминать просто маску, которую еще не успели снять с лица. Драко посмотрел по сторонам, задумчиво похлопал себя по карманам и нахмурился. — Трик? — неожиданно позвал он. — Принеси мне какую-нибудь бутылку из нашего погреба. Эльф испарился, и Драко призвал к себе пальто. — Ты уходишь? — недоуменно спросила Тори, не понимая, что только что изменилось. Муж кивнул. — Хочу рассказать Блейзу. — Ты надолго? — Думаю, да. Трик снова появился, захватив с собой красиво упакованную бутылку с чем-то несомненно крепким и дорогим. Драко забрал ее и улыбнулся жене. Судя по его виду, он предвкушал встречу с Блейзом, и вся его радость принадлежала будущему празднику с другом, а не Тори. За мужем закрылась дверь, и девушка осталась одна. Ей стало как-то некомфортно. И как-то горько. В отличие от Лидии, она не нужна была Драко. Он жил своей, особой жизнью, жена в которой занимала самый дальний и самый отчужденный уголок. Это было неправильно? Тори уже не знала. Раньше она воспринимала как данность, что Малфой все держит в себе. Она не слишком интересовалась работой, да и не особо в ней что-то понимала. Собственно говоря, Тори считала, что это естественно — обсуждать посторонние темы дома. Что-то вроде светской беседы в рамках семьи. Сейчас, подумав об этом, она поняла, как чуждо это звучит. «Светская беседа» — разве может такое существовать между близкими людьми? Даже с Пэнс девушке никогда не приходилось поддерживать пустые разговоры. С Драко же это было чем-то само собой разумеющимся. Вот сейчас, вместо того, чтобы делиться с женой своими чувствами и восторгом, Малфой уехал к другу. Просто оставил Тори одну, даже не спросив ее, как она ощущала себя этим вечером. А она бы многое могла ему рассказать о Лидии и о своих впечатлениях — обычно, именно такие разговоры у них и проходили после приемов. Вежливые, в рамках нормальной беседы, подходящие для леди и лорда Малфой. Тори стало обидно, что в этот раз она лишилась частички их семейной традиции. Она сама бы никогда не ушла из дома вот так. Сразу после гостей. Если бы она так поступила, она бы потом еще год мучалась от того, что поступила некрасиво и невежливо. Драко же в этом плане был полностью свободен в своих действиях. Если подумать, Малфой в принципе был свободен. Именно в том плане, в каком об этом говорила Лидия — он был свободен настолько, что позволял себе поступать с окружающими грубо, жестоко, некрасиво лишь потому, что это было его право. Возможно, Тори была «ограничена», но она считала, что так нельзя. Свобода человека не должна идти во вред другим людям, ведь иначе она ограничивает уже их возможности и права. Малфой безумно захотелось найти Лидию, где бы она ни была, и объяснить ей эту мысль. Ведь в этом была правда, она так чувствовала! Но Лидии рядом не было, и не с кем было поделиться истиной, рожденной в мыслях Тори. Ей бы сейчас очень хотелось с кем-нибудь поговорить — с Даф, с Пэнс, с кем угодно. Объяснить им свою маленькую обиду, рассказать о своих чувствах… Но все, что она могла, это уединиться в библиотеке… К черту! Почему Драко позволял себе быть свободным, а она не могла? Почему она так заботилась о его комфорте и репутации, следя за своим правильным поведением? Почему она ограничивала себя в том, что ей хотелось, запрещала то, к чему ее тянуло? Почему она решила, что Драко можно все, а ей ничего? Тори сняла с вешалки свое пальто, торопливо надела его, нащупала рукой палочку и вышла на улицу, стараясь думать не о том, что она делает, а думать о том, почему она это делает. Ей нанесли оскорбление, ей пренебрегли, её обидели — больше она не обязана отчитываться перед Драко или кем-либо еще. Теперь она может сделать то, что ей хочется! Так ведь? Ведь так? Тори крепче сжала палочку, как будто та могла ее удержать от сомнений и всего остального. Она вышла за грань антиаппарационной зоны, остановилась, глубоко вдохнув и посмотрев по сторонам. Что она делала? Куда она шла? Хотела она этого или же просто бунтовала? Девушка не стала давать себе время на сомнения — она сильно-сильно сдавила пальцами древко, так что ногти полностью побелели, и аппарировала. Перед ней сразу же появилась знакомая дверь, принадлежащая не Даф и не Пэнс. Принадлежащая тому, кто должен был ее услышать и понять. По крайней мере, он дал ей надежду на то, что может это сделать. Тори поднялась по ступенькам, но не успела постучать — ручка повернулась, и на пороге появился Тео. Ей показалось, что он не был удивлен, хотя, возможно, его неожиданно приветливая и довольная улыбка скрыла за собой эту эмоцию. — Проходи, — произнес он так, как будто бы ждал ее. Как будто она его предупредила и была желанной гостью. Тори сделала шаг внутрь его дома и замерла, ощутив, что опять не знает, что говорить при встрече. — Хочешь вина? Он улыбнулся, и девушка на мгновение задержалась взглядом на его губах. Внутри нее что-то всколыхнулось, как будто вздрогнув перед прыжком, а в глазах помутилось от выступивших слез. Мерлин, как сильно ей хотелось его сейчас поцеловать. Сделать шаг вперед, чтобы он ее обнял. Чтобы сказал, как по ней скучал, чтобы прижал к себе, чтобы коснулся ее, чтобы любил… Она на мгновение прикрыла глаза, чтобы спрятать слезы, и покачала головой. — Нет, я не хочу… — А чего хочешь? Тори пересеклась с ним взглядом — он все еще улыбался, но только теперь немного более встревоженно. Я хочу коснуться твоих волос, — подумала она, но не сказала вслух. Просто это была первая мысль, пришедшая ей в голову. — Не знаю, — произнесла Тори, не умея признаваться в своих чувствах. Она боялась, что если произнесет желания вслух, то поступит неправильно. Не так, как должна. Что она слишком сильно откроется и станет уязвимой. Хотя, куда уж уязвимее? Тео, кажется, ее понимал, потому что не давил, не просил придумывать что-то самой. — Хочешь остаться здесь или куда-то пойти? — спросил он, слегка наклонив голову и прищурившись. — Лучше не здесь, — неуверенно ответила она. Нотт довольно улыбнулся, кажется, загоревшись какой-то идеей. — Хочешь чего-нибудь безумного или спокойного? Он так мило и с таким энтузиазмом задавал вопросы, что она не смогла не ответить на его улыбку. — Спокойного, — призналась Тори, и это далось ей уже легче. — У меня для тебя кое-что есть, — заговорщически произнес Тео. Он взмахнул палочкой, призвав к себе какую-то шкатулку, и аккуратно коснулся локтя Тори, выводя ее на улицу. — Это будет странно, но тебе должно понравиться. Переместимся по порт-ключу, окей? Он каждый раз так забавно уточнял у нее, не против ли она аппараций и других способов перемещения… Ей оставалось только кивать и принимать эту маленькую, но все же заботу. Нотт открыл шкатулку, перевернул ее, и в его руку упал какой-то маленький блестящий предмет, сразу превратившийся в трансгрессионную воронку. Тори крепче сжала руку Тео, прикрыв глаза, и через секунду ощутила, как он мягко ее отпускает. — Как тебе? — произнес он, едва она начала оглядываться. Они были на… утесе? Это точно был какой-то уступ, с одной стороны которого скала резко уходила вниз, глубоко под соленые волны моря, а с другой превращалась в гладкую, заросшую низкой травой равнину. Тори нахмурилась, не совсем понимая, где они, и что это означало. Она повернулась обратно к Тео, наталкиваясь взглядом на низкий деревянный дом, и приподняла брови. — У тебя есть дом на… море? — девушка выдохнула, слегка смутившись. — Или где мы? — На море, — кивнул он. — Правда, я не знаю, на каком, — Тео усмехнулся, предложив ей локоть, и она согласно за него взялась, последовав за мужчиной. — Я здесь был всего пару раз, на самом деле. В какой-то момент один мой друг предложил мне купить дом в другой стране, чтобы обходить закон, запрещающий межгосударственную трансгрессию, а я согласился. Мы аппарировали сюда, он показал мне комнаты, мы заключили договор, создал порт-ключ, ну и… Да, с тех пор я ни разу здесь не был. — Зачем тогда покупал? — А почему нет? Мне было двадцать три, я был уверен, что буду постоянно перемещаться в другие страны. Они подошли к крыльцу, и Тео насмешливо галантно указал ей на дверь. — Дамы вперед, — усмехнулся он, когда Тори недоуменно на него посмотрела. Внутри оказалось красиво. Не то чтобы она в этом сомневалась, да и вообще у нее не было никаких ожиданий, относительно этого дома. Просто, когда она вошла, ей показалось, что он достаточно уютный, чтобы тут остановиться. И, может быть, несколько молодежный. Наверное, тут стоило собираться большими компаниями: были панорамные окна, много свободного пространства, маленькая кухня с островом и пара ванных комнат. Еще был балкон, на котором отлично бы смотрелись курящие подростки, и гостиная, где должна была играть музыка. Однако без всех этих атрибутов в доме было просто уютно и тихо. Тори обернулась, чтобы вынести свой вердикт, но растерялась, осознав, как близко стоял Тео. На мгновение она выставила перед собой ладонь, чтобы обозначить то маленькое расстояние, что было между ними, и коснулась его груди пальцами. Хотела отдернуть руку — и не смогла. Он смотрел на нее — выжидающе, спокойно, заинтересованно, словно предоставляя ей время, чтобы все понять и захотеть. И, глядя ему в глаза, Тори действительно хотела. Она боялась что-то сказать, чувствуя, что слова могут убить весь момент, боялась пошевелиться, потому что то, что ей было нужно, было неправильно и иррационально. Тори смотрела ему в глаза, и ей становилось действительно страшно от того, насколько все происходящее было искренне и откровенно. Она не поняла, кто первый начал это безумие. Медленно, нежно и ненавязчиво, подобно притяжению, от которого невозможно убежать, их губы соприкоснулись. Поцелуй был неторопливым, нерешительным, но неизбежным. Сначала они едва касались друг друга, чуть дыша и опаляя кожу общими горячими вздохами. Тори тонула в его поразительных, сине-голубых глазах, очерченных снаружи тонкой черной каймой. И, когда Тео ее поцеловал, одной рукой прижав к себе за талию, а другой проведя по волосам, девушка впервые зажмурилась, боясь потерять захватившее ее чувство. Это была смесь желания и страха, действующая как самый сильный наркотик, как всплеск адреналина в крови. Тео слабо подтолкнул ее бедрами вглубь комнаты, не отпуская, и Тори сделала легкий шаг назад, ощущая слабость в ногах. Ей казалось, что она дрожит вся, полностью, и что ещё мгновение — и она просто упадет, не в силах удержаться в вертикальном положении. — Ты согласна? — прошептал Нотт ей в губы, не давая шанса ответить и снова целуя. Тори схватилась за его плечи, чтобы устоять на ногах. Наверное, ее слова не требовались, когда она так покорно тянулась к нему. Тео снова ее подтолкнул, и она ощутила что-то жесткое, позади себя. Постель? В животе затрепетал страх, но еще ниже загорелось желание, которого она уже давно не чувствовала. Девушка углубила поцелуй, рвано вздохнув, а в следующую секунду Тео положил ее на кровать, наклонившись следом. Они встретились взглядом. Его зрачки расширились, потемнели и почти добрались до черного канта на радужке, оставив между собой лишь тонкую бледно-голубую полоску. Губы стали краснее, а скулы как будто острее, и он, приоткрыв рот, глубоко дышал. В глазах читался немой вопрос, больше похожий на нетерпеливую просьбу: можно ли ему? Ему было можно все. Тори забыла — были ли вообще причины, почему она должна ему отказать? Она привстала на локти, чтобы дотянуться до его губ, но он предвосхитил ее движение и наклонился первым, снова роняя девушку на матрас. Тори со смехом выдохнула, почему-то решив, что эта неудачная попытка встать была смешной. — Твое платье снимается? — хрипло произнес Тео и, заразившись от Малфой, усмехнулся. Она ему кивнула, закусив губу, и привстала, потянувшись руками к лентам за спиной. Нотт ее опередил, развязав их первым. Тори попробовала встать, чтобы снять платье через верх, но Тео потянул его вниз. Через пару неловких секунд, слабого хруста ткани и приглушенного смеха — одежда упала на пол. Нотт остановился взглядом на теле Тори, но ей даже не стало неловко… Она смотрела в его глаза и видела только желание и, может быть, восхищение? Он сглотнул, переводя взгляд с тела на лицо, и, наклонившись к девушке за поцелуем, вновь уложил ее на постель. Его колено опустилось на матрас возле ее бедра, и, выпрямившись, мужчина стянул с себя водолазку. Пока он откидывал ее в сторону, Тори потянулась к его ремню и провела рукой по плотной ткани джинсов. Тео глубоко вздохнул, опуская на нее глаза. — Тори… — выдохнул он, впервые называя ее сокращенным именем. Ей казалось, что он хочет произнести что-то еще, но мужчина покачал головой и наклонился к ее губам. Его руки ласкали ее тело, скользя по талии, по бедрам, по груди, хаотично сжимая кожу и выводя нежные круги. Тео оторвался от губ, только чтобы поцеловать в уголок челюсти и в шею, а затем опустился к груди и снял с девушки белье. Когда он коснулся двумя пальцами соска, Тори слабо простонала, но это было больше похоже на скулеж. Она услышала, как усмехается Нотт, прежде чем он обхватил ее грудь губами и немного потянул на себя. Ее пальцы самостоятельно зарылись в его волосы, притягивая к себе. Мерлин, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Девушка почувствовала, как его пальцы обхватывают ее бедро гораздо выше колена, и заерзала, стремясь прижаться к Тео как можно ближе. Он остановил это желание, припечатав поцелуем к постели. Одна его рука все еще покоилась — или, вернее, беспокоилась? — на груди, а вторая добралась до белья и потянула его вниз. — Тео… — шепнула девушка, отрываясь от его губ, чтобы, забывшись, пробормотать имя, словно просьбу. Она потеряла контакт с телом мужчины и, потянувшись, начала целовать его всюду, куда могла достать — в щеку, в подбородок, в ключицы… Нотт ее не останавливал, и Тори сама терялась в своих действиях. Она уже почти забыла о том, что они собирались делать (как будто у них был план), и оказалась страшно разочарована, когда Тео отпустил ее, чтобы снять джинсы. Они снова встретились взглядом, и снова ей показалось, что он хочет что-то сказать. У него были красные щеки, безумные, уже не смешливые глаза, и очаровательно приоткрытые губы. Тори хотела его поцеловать, хотела зарыться ему в волосы… Она хотела навсегда остаться в этом моменте… Он снова опустился к ней. Его касания стали менее нежными и более резкими, как будто он стал хуже контролировать свои действия. Или так, словно он терял терпение с каждой секундой. Его пальцы скользнули по животу, ниже и, опустившись, стали выводить неясные и прерывистые круги, на которые Тори отозвалась всем телом. — Тео… — зашептала она, заменяя его именем рвущийся стон. Она искренне старалась его сдерживать, и дыхание прерывалось, замирая где-то посреди напряженных голосовых связок. Нотт приподнял ее за бедра, потянув на себя, и Тори на секунду открыла глаза, чтобы понять, что происходит. Все было безумным, абсолютно все, и девушка терялась в ощущениях. Зачем она на него смотрела? Почему это было важно? Он поцеловал ее, успокаивая и утихомиривая все сомнения, написанные на лице, погладил ладонями бедра, вызвав очередное мучительное и томительное чувство внизу живота, а затем девушка ощутила его прикосновение внизу. Тори, кажется, что-то неясно прошептала. Она почувствовала, как прогибается матрас под его рукой, а следом пальцы сжимаются на ее бедре. Тяжело втянув воздух, Тори услышала его сдавленное рычание, сопровождаемое тянущим чувством внизу живота. Тео тяжело вдохнул и попытался найти ее губы, чтобы похитить короткий, резкий, рваный поцелуй. Тори уцепилась за его плечи и постаралась ему помочь в этом, но каждое движение ниже пояса сбивало ее с мыслей. Она касалась губами его тела, ощущала вкус соли на коже, наслаждалась движением мышц, рельефно проступающих на его плечах. Тео опустился на локоть, чуть не стукнувшись с девушкой лбом, и зарылся пальцами в волосы, стараясь задержать их губы в поцелуе в тот момент, когда каждая клеточка тела находилась в движении. Тори застонала, ощущая его пальцы где-то в чувствительном местечке на затылке, и приподняла бедра навстречу его резким движениям. Еще пара минут — и они оба потеряли связь с реальностью. Последнее, что помнила Тори — это улыбка Тео и жар его тела, когда он вытянулся рядом с ней, обхватив рукой и прижав к себе.